Магия опенула

      В лазарет они все-таки пошли. По правде, Ил бы с большей охотой остался в комнате и продолжал расспрашивать Эрику о… обо всем. Они немного отдохнули — вырубились на пару часов точно, — и теперь появились силы, но Эри наотрез отказалась что-либо сообщать до осмотра. Пришлось согласится. Да и нужно было узнать, что там с Анель.       Ил отдал приказ Алистеру, чтобы взял лагерь на себя (Алистер сказал, что он и без того тащил все на своем горбу, но Ил вышел из потока прежде, чем огневика снова прорвало). Эри открыла переход — и вот уже Ками с удивительной силой придавливает Ила к койке.       — Вздумаешь сбежать, я тебя поймаю и свяжу! — предупредила она. Таким тоном, что уже неясно — а в шутку ли.       Дженис язвительно хмыкнула где-то сбоку. Кроме нее в лазарете никого не было, когда они с Эри пришли. Солдаты разошлись по комнатам и братским могилам, даже завесили шторкой вход в зал для, как говорил Йенц, «серьезных случаев». Но все прекрасно понимали, что это за серьезные случаи такие. И обычно из этого зала выход был один — на скалу, а оттуда в море. В других обстоятельствах этот зал стал бы и для Ила последним пристанищем.       Ребята туда редко захаживали, новых больных пока не появлялось, так что лучшего места для Анель и инсивов было не найти. Впервые Илу так хотелось попасть в этот зал — и впервые его так рьяно не пускали. Смешно даже.       — Чего ржешь-то? — добавила Джен, поправляя бинт на своей вывихнутой руке. — Нравится идея со связыванием? Не отвечай! Меня сейчас вывернет.       — Да нет, просто настроение хорошее, — Ил не стал прятать улыбку и посмотрел на Эри.       Она стояла поодаль, изредка поглядывая на Ками. Покусывала губу, хмурилась — думала о чем-то. Уголки губ сами опустились. О Лилии? Времени прошло совсем ничего, да и Эри к смертям не привыкшая. Для нее гибель близкой подруги наверняка сильный удар. А может, дело в Оливере? Илу надо ее поддержать? Он очень-очень хотел, но понятия не имел, как.       Но от воспоминаний, как Эри смело Оливеру зарядила, сердце застучало громче. Ил даже сам не понимал — ему было страшно или приятно. В любом случае Оливера он возвращать не хотел. И, похоже, Эрика тоже. Значит, вряд ли она сильно расстроилась из-за этого. Выходит, именно смерть Лилии, верно? Надо будет спросить, но как-нибудь осторожно. Чтобы не вышло как с Фийкой по итогу.       Из мыслей выдернула Ками, которая начала заворачивать рукав плаща. Ил вырвал руку и хотел даже сесть, но Рой снова придавила его к койке.       — Нет-нет-нет, лежи давай. Иначе реально свяжу!       — Да я не…       — Вот и продолжай «не». Я просто осмотрю, как обычно. Ты что, вдруг стесняться меня начал? — рассмеялась Ками. — Считай, что я врач!       — Я не тебя, — стушевался Ил и снова бросил взгляд на Эри.       Эрика во всем другая. Она сильная — Ил ни мгновения в этом не сомневался, — а еще очень добрая и чуткая. Совсем не такая, как канноры, инсивы, да кто угодно! От нее дыхание перехватывает, дрожь по телу — Илу нравится, но он все никак не привыкнет. Не привыкнет, что на него могут с состраданием смотреть, что о нем искренне беспокоятся — не как о командире, а как о человеке, — что до его ран и язв кому-то, кроме лекарей (а Ками казалась именно лекарем), может быть дело.       Дженис протяжно прыснула, а Ками обернулась на сестру. Эрика еще несколько секунд провела в раздумьях, заметила чужие взгляды и растерянно улыбнулась:       — Я отвернусь, если хочешь.       Ил ощутил себя еще более тупым. Но не успел он и слова сказать, как Эри действительно повернулась спиной. Опенульское любопытство вряд ли даст ей долго смотреть на стену — и все же стало полегче. Глупо, конечно. Эрика ведь знает о болезни, да и язвы видела, раны, синяки. Но Ил хотел оставаться в ее глазах сильным и здоровым. Настолько возможно. Ей нелегко, пусть хотя бы о неизбежности чужой смерти не беспокоится.       А неизбежности ли? А смерти ли?.. До сих пор в голове не укладывается.       Ками хихикнула что-то, извинилась — хотя Ил даже не разобрал, за что, — и продолжила закатывать рукав. Бинты сильно истрепались, посерели, кое-где кровь пропитала их насквозь — в тех местах, где Ил наспех заматывал новые раны прямо поверх. Некоторые смялись и съехали — после ударов, понял он. Даже синяки проглядывались. Правда, бледные какие-то, да и болели, как старые. Хотя Оливер бил со всей силы, в этом каннор не сомневался.       — Ну и что это такое! — не сдержала эмоций Ками. — Тебе перевязка минимум неделю уже нужна.       — Все в порядке? — заволновалась Эри, чуть повернув голову.       — Все хорошо! — поспешил успокоить ее Ил, но Ками цокнула:       — Ага, ага, хорошо. Эри, ну ты знаешь его «хорошо»! О заражении крови кто думать будет, а?       Ил хотел пошутить, что его крови заражение уже не страшно, но снова вспомнил о словах Эрики — и промолчал.       Пока Ками снимала старые бинты, он снова прокрутил в голове эту странную мысль — лекарство есть. На Проминате, совсем рядом, считай. У них ведь есть карта. С ключом тоже разобрались — после такой новости сложно было понять, о чем Эри говорит, но Стефан и с этим помог, вроде бы. Выходит, надо только собраться, доплыть… И что тогда будет?       Ила передернуло. Ками встревоженно посмотрела, но он махнул рукой, мол, все нормально, продолжай. Но, как ни странно, «нормально» для Ила было умирать. Он смирился, что времени у него, дай бог, до конца месяца или чуть больше. Во главе лагеря ему стоять тоже совсем немного. Нужно немного потерпеть, попытаться сделать побольше хороших поступков — а там уже от него ничего не зависит. Он прожил тихо, как хороший солдат, и умрет так же тихо. Повезет, если без мучений. И никто не будет горевать.       Кроме Эрики. С Эрикой ведь у него тоже почти не осталось времени.       В душе все смешалось. Ил ничего не понимал. Ему было страшно допускать мысль, что лекарство правда существует — потому что тогда он совсем ничего не знает о будущем. Разве что то, что они с Эри смогут быть вместе. И от этого становилось так тепло, так хотелось дышать!.. Ил даже вдохнул поглубже.       — Сейчас отпущу, не вздыхай, — отозвалась Ками, поддевая нижние закоржавевшие бинты. По оголившейся коже прокатился холодок. Рой притихла, издала протяжный звук и вдруг треснула Ила по плечу. — Ты что, все-таки таскал ее, да?!       — Чего? — Ил приподнялся, но Ками пригвоздила его обратно взглядом:       — Я же не просто так просила! Где ты ее вообще достал, из лазарета же не пропадали запасы. Блин, Ил, ты ведь прекрасно знаешь, к чему это все приводит, я же тебя предупреждала, ну не стоит оно того! От кого ты снова прячешься? Все ведь в курсе, все понимают!..       — Он что, все-таки грыз эту твою дрянь? — оживилась Дженис и подошла ближе. — Придурок.       Илу показалось, что он распластанная лягушка под взором любопытных детей, которые думают, вскрыть ей брюшко или размазать голову камнем. Без бинтов было неуютно, он успел к ним привыкнуть.       — Да о чем вы? — нахмурился Ил. — Ничего я не грыз и не таскал. Я же не крыса какая-нибудь.       — Ага, просто обещания не держишь, — фыркнула Дженис.       Как будто ковырнула по лягушке острой палочкой. Легким стало тяжело и тесно.       — Я держу обещания! Что случилось-то?!       — Ками, что там? — встревоженно спросила Эрика откуда-то из-за спин девчонок.       Ками подняла последние бинты и осторожно отодрала их от кожи — Ил постарался не морщиться и не смотреть на язвы. Но чужой взгляд все равно ощущался холодом на руках, животе и груди — ноги и спину всегда бинтовали следом.       — Ты долорию опять использовал, да? — тяжело вздохнула Рой. — Ил, ну блин, я же говорила! Сердце, легкие… От того, что ты болезнь внутрь загоняешь, только хуже будет. Лучше уж язвы на коже, чем на внутренних органах!       — Я знаю, ты говорила, я не тупой…       — Я бы поспорила.       — Дженис! — цыкнула Ками и снова посмотрела на Ила. — Я не врач, но успела книжки почитать. Меня бессмысленно обманывать.       — Я и не обманываю! Я же пообещал ее больше не брать, я и не брал. Мне самому не хочется себе время жизни сокращать. Куда легче с бинтами походить, чем кровью кашлять…       Ил сел и неосознанно потер губы. Ками все доходчиво объяснила про ту траву (да и Йенц при жизни предупреждал, что лучше ей не злоупотреблять), так что он действительно больше ей не пользовался. По прогнозам, он и без того себе так внутренности посадил, что должен уже был как минимум парочку органов выплюнуть. Но так и не выплюнул. И кровавого кашля не было. Если не считать плевков после драки с Оливером.       Губы, кстати, казались целыми. И следы от ударов, как он заметил, почти не болели. Странно все это.       Ками внимательно посмотрела в лицо, потом на поврежденную кожу. Ил неохотно опустил взгляд. Между красных полос от бинтов, желтых синяков и покрывшихся коркой ран виднелись отвратительные язвы. Темные пятна и раструбы, кроваво и гнилостно поблескивающие в окружении вздыбившихся вен. Совсем не то, что хочешь видеть на своем теле. И уж тем более — на теле близкого человека.       Ил глянул поверх цветастой макушки. Эрика топталась у стены вполоборота, но упрямо не поворачивалась. Она мялась, сжимала руки, дергала головой. Но держала обещание. Захотелось сейчас подойти, обнять ее крепко-крепко и сказать, что все хорошо будет, не нужно ей так переживать.       — Тогда очень странно, — протянула Ками и сделала какой-то непонятный жест. Дженис отошла к почти пустому шкафу с бинтами и медикаментами. Ками же продолжила осматривать язвы без капли отвращения. — Нет, ну очень странно. Может быть, конечно, в книгах не все случаи описывались.       — Что там? Что-то серьезное? — едва не повернулась Эрика, но продолжила смотреть на стену.       — Не знаю. В книгах же не описано! А будущее предсказывать я пока не умею.       — Да что такое-то? — теперь уже и Ил занервничал.       — Язвы не увеличились. Ну, может и увеличились, но на первый взгляд вообще не заметно. Дженни, а можно еще линейку?       — Где я ее тебе возьму! — буркнула Дженис, шаря по пустым полкам.       И не успела Ками ответить, как Эри опустила руку в карман и вытянула деревянную линейку, явно слишком длинную для обычного кармана. Так быстро и незаметно!.. Ил восхищенно выдохнул. Он, наверное, никогда не перестанет восхищаться опенульской магией — которая у Эрики получалась совсем необыкновенной! То, как она легко касается ткани или замка, как ее пальцы быстро пробегаются, примериваются, берутся так осторожно, все еще неуверенно — а потом происходит чудо. Ил с детства окружен магией, но, глядя на Эри, он, кажется, понимал недивинцев, которые смотрели на завораживающие, непонятные им чудеса.       Ками вскочила, чуть не сбила Эрику с ног, забирая линейку, и вернулась, на этот раз едва не придавив Ила. Сходства с лягушкой все усиливались. Рой замерила особо крупные пятна, потом посчитала их, потом перемерила, потом пересчитала. А затем принялась с очень важным видом записывать в принесенную Дженис потрепанную книжечку. Невидимка тем временем раскладывала хорошо знакомые Илу настойки для обеззараживания и скудные повязки.       — Ну? Что? — поинтересовался он, пока Ками заполняла бумагу скачущими цифрами.       — Понятия не имею. У меня прошлых замеров не было, — хихикнула она, но снова нахмурилась. — Вроде, не увеличились.       — Так это же хорошо!       — Не хорошо. Ну, то есть, здорово, конечно, что болезнь притормозила. Но это никак не могло произойти. Везде указано, что после появления первых язв болезнь распространяется в геометрической прогрессии. Короче, с каждым днем только сильнее. А у тебя на коже все застопорилось.       — Какие у этого могут быть последствия? — дрожащим голосом спросила Эри.       Ками пожала плечами:       — Говорю же, в книгах ничего нет! Может, поражение снова вглубь пошло. А может, вы поцеловались, и сила любви излечила!       Лицу стало жарко, и Ил, сощурившись, перевел глаза на стену. Он знал, что на ней есть трещины — после небольшого землетрясения по этой части цитадели проявились, Дейр тогда целый день бегал от корпуса к корпусу и переживал, как бы все не развалилось. Самые опасные трещины заделали, а мелкие так, замазали наспех, все равно через некоторое время оголились. Но сейчас Ил эти трещины не видел. Черт, точно!       Эрика что-то смущенно пробормотала, и Ил поспешил переключить внимание хихикающей Ками на себя:       — А если поражение вглубь пошло, оно могло ударить ну, например, по глазам?       Рой мигом перестала веселиться и посмотрела совсем как Йенц, по-лекарски.       — В каком смысле? Тебя беспокоят глаза?       Ил уже пожалел о своем решении. Страх вцепился в плечи, а голос в голове, очень похожий на голос Дейра, стал бить набатом, что зря он слабость показывает. Он же солдат. Он же каннор. Он же мажортеста! Он должен быть безупречным. Иначе никакого доверия, иначе никакого уважения, никакой дисциплины. Что будет с лагерем под предводительством слепого командира? Да не будет лагеря!       — Я так, просто, чисто гипотетически, — свел плечи Ил и потянулся к бинтам. — Давай уже перевяжусь и отпущу тебя, а то ты с самого утра крутишься, устала, наверное.       — Ты тему не переводи, — пригрозила пальцем Ками и отобрала повязки. — Что с глазами?       — Все в порядке! Ну хватит!       — У него ухудшилось зрение, — отозвалась Эрика.       Ил посмотрел на нее поверх плеча Рой, но увидел только размытую спину. Можно было бы обидится, но Ил не нашел в себе столько злости. Эрика просто переживает о нем. Если бы с Эри что-то такое случилось, он бы, наверное, тоже лекарю сообщил. Да и Ил сам проболтался, Ками бы и так до правды докопалась.       Сама Рой глянула серьезно, из-под сдвинутных тонких бровей; задумчиво хмыкнула и попыталась заглянуть в глаза. На душе стало легче. Ил боялся жалости, но Ками выглядела… ну, как Йенц. С желанием помочь, а не пожалеть. А помощи, на самом деле, хотелось. Где-то там, в глубине, за укорами Дейра и Каннорскими законами.       — Так, и давно началось? — Она схватила Ила за лицо и уставилась на радужки — подселенец едва успел взгляд отвести. — Насколько сильно село зрение? Еще что-то было? Воспаление, выделения, слезливость?       — Да все не так плохо! Я видеть могу — а больше и не важно.       Но во время сражения видеть он не мог. Но этого Ил уже не сказал. Сейчас только мушки летали и очертания плавали, он действительно видел сносно. Не считая трещин.       Перед глазами проплыли черные черточки и линии. Ил заморгал, и они расплылись уже привычными белыми пятнами, поблекли и пропали.       — Ага, а надолго ли? — съязвила Дженис и развела руками. — Что? И на меня влияет эта ваша каннорская тяга во всем искать дерьмо. Сомневаюсь, что ящерица больно хочет зрение потерять.       — Да не потеряю я! — Ил высвободился из рук Ками, забрал у нее бинты и принялся пропитывать их травяной настойкой. — Вообще, может быть… может…       — Может быть что? — спросила Рой.       Ил посмотрел на Эрику, и в голове зазвенело ее уверенное «не умрешь, вылечишься». Сейчас она стояла, сжавшись, бормотала что-то под нос и — он не видел ее лица, но был уверен, — кусает губу, размышляя о чем-то серьезном. Но тогда она говорила так, что Ил верил. И сейчас верит. И всегда будет верить.       — Может быть, я не успею до конца ослепнуть. Лекарство достанут — и все в порядке станет.       Эри дернулась и повернула голову. Но ее тут же заслонила вскочившая Ками. Дженис тоже подошла ближе, недоверчиво хмурясь:       — Какое еще?..       — Лекарство?! — Рой пискнула и затараторила. — А что, оно есть? Кто тебе сказал? А точно? А давно знаешь? Что же ты молчал? Ха, я знала, я всегда знала, что оно есть! Во всех фильмах всегда есть лекарство, или вакцина, или какая-нибудь еще штука… Но точно есть! Я знала! Ха-ха!       Она лепетала так быстро, что ни Дженис, ни Эрика не смогли вставить и слова. Ил, пользуясь заминкой, наспех наложил бинты — потребовалось всего несколько секунд, руки с детства движения заучили.       — Да ну, бред какой-то! — поверх Ками вскрикнула Дженис. — Откуда ты такую ерунду взял вообще, а? Лекарство какое-то! В заблуждение-то не вводи, крыса.       — Следи за языком, — напомнил Ил и, оправив одежду, ответил. — Эрика так сказала. А ей сказал Стефан.       — Серьезно? — на вдохе произнесла Рой, развернулась и набросилась на растерянную сестру. — Так вот, о чем вы с ним говорили! А что ты сразу не сказала? Такое нельзя скрывать! Я так и знала, что вы там про лекарство шушукались. Он сказал, где искать? Или как сделать? А если он знал, то почему тогда…       — Ками, полегче, у меня уже в ушах гудит, — пресекла ее Эри.       Она вздохнула и посмотрела на Ила. Спохватилась, захотела даже отвернуться, но заметила, что тот уже одет, и осталась на месте. Тишина повисла неприятная — липла к коже, как свежие повязки. Ил медленно поднялся. В горле отчего-то застряли извинения. Но ведь он ничего такого не сделал, верно? А Эри просила его не извиняться, когда извиняться не за что.       На секунду та самая каменная уверенность, которую выстроила Эрика, пошла трещинами. Перед глазами потемнело, как от резкого подъема, и Ил схватился за край койки, чтобы не упасть. Ножки скрипнули по полу, и все в лазарете, кажется, разом выпустили воздух.       — Так что там тебе Стефан наплел? — первой протянула Дженис. — Правда про лекарство, что ли?       Эри задержалась с ответом на секунду — и трещины пошли уже по всему миру, белые полосы на черноте, черные полосы на белесых пятнах.       — Да. На Проминате хранится лекарство от птичьей болезни. Так Стефан сказал, он был там с моей тетей.       Мрак разлетелся, и Ил увидел размытый, но все еще яркий образ Эрики. Девчонки (по большей части, Ками) тут же начали забрасывать ее вопросами, и Эри метнулась взглядом к единственному человеку, на помощь которого могла рассчитывать всегда. Ил понял — ей сейчас не до расспросов.       — Давайте позже разберемся с деталями, ладно? — Он вышел вперед и осторожно отодвинул Ками от Эрики на пару метров — именно отодвинул, прочертив ее кедами по полу, потому что отходить Рой категорически не хотела. — Сегодня нам бы с тем, что есть, разобраться. Ками, ты сама едва на ногах стоишь!       Та уже приготовилась возразить, но и вправду покачнулась. Дженис, несмотря на больную руку, подхватила ее — и тут же забыла про Эрику, лекарство и прочую неважную, на фоне здоровья Ками, чушь.       Под возмущенное «Да не устала я, чего вы!» и бурчание оттаскивающей подругу к выходу Дженис, Ил нашел ладонь Эрики и сжал. Эри стиснула в ответ и прижалась сбоку, а затем и вовсе опустила голову на его плечо, тяжело вздыхая. Ил понимал, что должен что-то сказать, но так и не придумал, что.       — Спасибо, — сама нарушила тишину Эри, когда девчонки скрылись в коридоре. — Я люблю Ками, но иногда от нее начинает болеть голова.       — Думаю, для этого она и начала учить лечебные травы, — хмыкнул Ил, и Эрика хихикнула. Но почти сразу подняла голову и посмурнела:       — Кстати, по поводу того, что она сказала. Про болезнь…       — Я правда чувствую себя лучше. С тех пор, как ты вернулась на Каннор, дышать легче стало.       Эри потупила взгляд, ее щеки порозовели. Только через секунду Ил понял, как это прозвучало и принялся оправдываться, но к щекам уже прилило тепло, а язык стал заплетаться, как от алкоголя.       — Я… ну, то есть… я не о том… Т-то есть, о том, конечно, я очень рад, что ты рядом, ну, я имею в виду…       — Я поняла. Может, Ками права с «силой любви»? — Эрика переплела их пальцы, но уголки губ потянулись вниз. — А если серьезно… Я рада, что ты хорошо себя чувствуешь. Правда рада. Но Ками верно сказала, мы не знаем всех последствий. Тут же нет всяких приборов, анализов, ничего нет. Никто не может знать, как болезнь развивается внутри.       — Даже лекарей нет, — согласился Ил.       — Да… Даже лекарей.       Эри отстранилась, нахмурилась и потерла виски. Стало совсем не по себе. Надо ее как-то поддержать! Вот только Ил все еще абсолютно не умел подбирать правильные слова.       — Но ведь лекарство есть. А значит, есть и надежда. И сдаваться нельзя, — попытался он. Рассуждения о лекарстве все еще казались сном, сказкой, выдумкой. Но он цеплялся за них, потому что Эри тоже за них цеплялась. В конце концов, надо привыкать к этой мысли.       И действительно — Эрика опустила руки, проморгалась и подняла светлый уверенный взгляд; даже сквозь мушки и дымку Ил видел, как сверкают ее глаза.       — Верно. Сдаваться нельзя. Нужно добраться до Промината, а там… ну, там будь, что будет! — Она сжала что-то в кармане. Карту, точно. — Когда мы можем выдвигаться?       — Выдвигаться? Уже? Еще же ничего неясно с ключом, с тем, как ориентироваться по карте и…       — С этим я разберусь! Про ключ не беспокойся, карту активируем. Надо только собраться, сесть на корабль, и…       Она осеклась и осмотрела лазарет — будто разом весь Каннор разглядывала.       — Корабля все еще нет, — тоже вспомнил Ил. — Их все ляры пожгли. И угнали один. Они на нем во время сражения были, но…       — Да, девочки мне сказали, что его в портал затянуло.       Эри хотела сказать еще что-то, но вдруг ахнула, распахнула глаза и закрыла ладонью рот. У Ила аж дыхание перехватило:       — Что?       — Ляры, — шепнула она и метнулась к выходу. — Господи, я совсем о них забыла! Они же сейчас в Дэнте и наверняка меня ждут. Как стыдно, боже, я просто бросила их!       — Стой, — поймал дрожащую руку Ил. — Спокойно, они все девчонки опытные, кучу раз на Недивинах были. Многие «сиреневые», потерявшие дар, там живут — помогут.       — Их же там несколько десятков! Раненные, маленькие совсем, перепуганные. Они же все дом потеряли. Друзей. Родных.       Эрика часто задышала, и Ил быстро прижал ее к себе. Точно про Лилию вспомнила. Надо успокоить.       Они простояли, обнимаясь, немного, прежде чем он решился ответить:       — Если переживаешь, можешь проведать их.       — Я… на самом деле, я немного их побаиваюсь, — шепнула в шею Эри. — Я знаю, что это глупо, но они так на меня надеялись, так хватались. Мне кажется, если я к ним сунусь, они меня от благодарности разорвут.       Да уж, чужие надежды — это ужасно страшно. Ил погладил ее по спине и ощутил, как странно знакомый холодок пробегается по коже и колет в тех местах, где оставались синяки от кулаков Оливера, раны от лярских клинков…       — Знаешь, я тоже ляров побаиваюсь, — признался каннор. — Теперь даже сильнее инсивов.       Эрика засмеялась, и Ил не сдержал смешка тоже. Сказал бы кто такое полгода назад, не поверил бы! Так странно жизнь поменялась. С появлением Эри все стало по-другому. Все, во что Ил бездумно верил, снимает маски и рассыпается в пыль; то, на что и надеяться уже не смел, становится опорой. Это непривычно. Это жутко. Это непонятно.       Но он в эти перемены верит.       — Ил, — позвала Эрика, чуть отстраняясь. В мороке и ненастоящем тумане ее сощуренные глаза поблескивали. — А у инсивов есть корабль?