Магия опенула

      Лодочный домик навевал воспоминания. С последнего визита мусора поубавилось, и если бы Эри снова пришлось прятаться от обезумевшей Керал, то она смогла бы выбрать разве что между парой лодок у стен и кучкой указателей на обходной путь. Выход к озеру закрыли, из-за чего сарайчик сейчас можно было назвать амбаром. Больше ничего толком разглядеть не удалось. Из освещения остались только два фиолетовых огонька.       Девочки оттащили один из знаков, которым прикрыли ход на полу, и смело спустились. Эрика подошла ближе и рассмотрела в темноте лестницу, приставленную к краю лаза. Вспомнилось, как они с Илом прыгали туда в первый раз, наобум. Эри не удержала улыбки. Неплохо тут ляры обжились. Наверное, прибрались наверху тоже они.       Девочки взяли ее за руки внизу, довели до входа в сами подземные ходы и, судя по звукам, открыли дверь. Скрип проржавевших петель прокатился по пустым коридорам.       — А где они? — удивилась одна из ляров.       — Собрались у Совета, — ответила ей подруга. — Проверь поток.       Один огонек померк, но снова появился.       — А! Пойдем, — девочка потянула Эрику за руку. — Тут недалеко, мы проведем.       Света не было. Может, ляры не включали специально, может, не разобрались, как пользоваться электричеством, а может, виной всему были работы на озере. Эрике осталось только понадеяться на проводниц и взмолиться, чтобы от такого количества мрака глаза не начали видеть то, чего нет. Или то, что есть, но куда Эри совсем не хочет возвращаться.       Сердце снова начало стучать по ушам, перебивая гул шагов. Эрика стиснула зубы. Ну нет, панике поддаваться нельзя! Надо как-то себя успокоить, обезопасить от очередного приступа.       Если ее теория об Иле верна… Эри направила все мысли на друга. Она вспоминала, как они так же шли здесь, уже приятели, но — Эрика сейчас судила — почти что незнакомые. Как до этого они бегали по Дэнту, чтобы разузнать имя Керал. Как Ил по пути пел военную песню, чтобы успокоить Эри, — пел, на самом деле, фальшиво, но очень хотелось сейчас послушать его пение снова.       Девочки остановились так внезапно, что Эрика чуть не запнулась об их плащи. На лице застыла улыбка, и Эри даже порадовалась, что в ходах так темно — иначе ляры точно посчитали бы ее сумасшедшей.       — Пришли? — уточнила она.       Девочки угукнули и запыхтели, послышалось скрежетание. По глазам ударил свет. Эрика зажмурилась, заморгала, а когда зрение вернулось — увидела большое помещение, озаренное огнем. Пахнуло сыростью, как на улице, и копотью, холод смешался с теплом, закружилась голова. Эри коснулась мокрой стены, чтобы не упасть, вдохнула пару раз и прошла через узкий проход за девочками.       Их действительно ждали. Прямо на полу сидело шесть или семь (голова все еще кружилась, не сосчитать) девушек одного с Эрикой возраста или чуть старше. У некоторых были перемотаны головы, у многих — руки и ноги. Одна из девушек держала прямо на ладонях танцующее пламя. Дым поднимался ко скошенному потолку из двух больших плит. В зазоре между плит виднелись балки, деревяшки, куски металла. И через эти препятствия в комнату падали редкие капли дождя.       Со всех сторон доносился шепот. Эрика осмотрелась одними зрачками. Вдоль стен расположилось несколько десятков ляров. Они сидели, стояли, лежали, держали за руки тех, что помладше, и жались к тем, кто постарше. Сверкали камни, сверкали глаза. Эри сунула ладони под мышки и поежилась.       — Мы так рады тебя видеть! — поднялась одна из девушек в центре и простерла руки.       Эрике показалось, что она не совсем трезва. Но вряд ли ляры после побега с родного острова первым делом побежали искать алкоголь или что посильнее. Впрочем, душно было так, что Эри и сама прямо стоять не могла.       — Извините, что заставила ждать, — выдохнула она и подошла ближе. Комната начала плыть, и Эрика, с молчаливого согласия Совета, села. — Я хотела вернуться к вам вчера, но произошло… кое-что. Некоторые обстоятельства.       Девушки переглянулись, по стенам крысами побежал шепот.       — Мы знаем. Из-за этих обстоятельств ждали тебя только сильнее.       — Вы знаете про Ляр?       — Про это мы уже догадались, — ответила другая и понурила голову. — Было ясно, что его не спасти.       Кто-то начал всхлипывать, на Эрику словно враз навалился весь потонувший остров.       — Но мы рады, что ты выжила и вернулась, — добавила еще одна девушка. — И вернулась именно на Каннор.       Всхлипы превратились в незнакомые ругательства, и Эри поджала ноги.       — Та-а-ак, — протянула она, косясь на фиолетовые огоньки у стен, — я надеюсь, что вы не станете на меня нападать. Я вам помогла. А на Канноре моя семья, мои друзья, я не могла туда не вернуться.       — У нас тоже, — выпалила еще одна девушка, соседки строго на нее глянули, и она замолчала.       Ляры зашуршали, как черные ласточки у своих гнезд. Эрика обернулась. Дверь была — но снятая с петель. А другую здесь не найдет. Побежит в темноту — и не выберется.       Над головой загрохотало. Легкие развернулись, пытаясь внять побольше бесполезного воздуха. Это все выглядит как ловушка. Ловушка для опенула.       — Да, на Канноре много наших друзей, членов семьи, — дрогнувшим голосом сказала первая девушка.       — Их было много, — отозвались ее соратницы.       — Да, сейчас стало намного меньше.       — И те, кто сообщали нам об этом через поток, больше в поток не выходили.       — Никогда больше не выйдут.       — Да, никогда.       Черт. Надо было попросить у Ила солдат для подстраховки. Эрика вертела головой. Ляров много. Они раненные, худые, не очень взрослые — но их чертовски много. Эри знает, на что способны эти девчонки, когда их много. Каннор на собственной шкуре это ощутил. А на Канноре опытные солдаты, с ножами, с боевой магией.       Эрика же умеет только убегать. И, вроде как, неплохо болтать.       — Я понимаю, — вздохнула она, молясь, чтобы Совет не слышал ее колотящегося сердца. — То, что произошло, ужасно. Когда я узнала, не смогла сразу оправиться.       И снова зашуршали крылья ненастоящих ласточек. Эри прикрыла глаза, чтобы не видеть сиреневых огней. Мысли в голове завертелись, как шестерни на пределе. Ляры за своих — горой. Надо дать им поверить, что Эрика на их стороне. Но и осуждать канноров нельзя. Первоначальный план никто не отменял. Да и не поверят — слишком очевидно, какой камень негласно сияет у Эри на теле.       — Мне так жаль. Я знаю, что это просто слова, они ничего не поменяют, но мне правда жаль. Я никогда не желала никому из вас зла. И если бы я могла предотвратить то, что произошло, те ужасные последствия, я бы…       Голос сорвался — нервы начали сдавать. От ужаса. Но Эрика в глубине души надеялась, что ляры подумают — от горя. В голове закружились воспоминания о том утре. Но не о событиях на Канноре, не о десятках мертвых ляров в коридорах — а о том моменте. О котором Эри в действительности жалела всей душой. О котором боялась думать, но в который мечтала вернуться.       Если бы Лилия была здесь, она бы выслушала Эрику? Или сидела бы рядом с Советом и ждала извинений? Если бы Лилия была здесь, она бы поверила в эту неумелую игру и попытки спрятать страх? Если бы Лилия была здесь… если бы Лилия была…       — В этом нет твоей вины, — плеча коснулась мягкая рука. Эри открыла глаза — ресницы слиплись из-за слез. Девушки смотрели на нее с состраданием, как смотрели друг на друга. Шелест у стен тоже притих. — Когда все это происходило, ты помогала нам. Если бы ты была там, сейчас все мы были бы мертвы. Ты сделала многое, ты просто не могла сделать больше.       — И даже если бы была, — добавила другая советница, — уверена, ты бы никогда не подняла нож ни на кого из наших.       Девушки на слова закивали, но лица их вновь посуровели.       — В отличие от канноров.       Стены загалдели, кто-то снова зарыдал, кто-то снова начал ругаться, замигали десятки гордых сиреневых огней. А Совет теперь смотрел на Эрику из-под бровей, сверкая глазами и пламенем огневицы, как будто пытались через нее доглядеться до «синих».       «Если ты сейчас хоть слово в оправдание канноров скажешь, они нас сожрут», — оттарабанил по перепонке морозный голос.       Эри бы никогда не подумала, но сейчас она ему была даже рада.       Надо перевести их внимание на другого врага. Чтобы они объединились с каннорами против него.       «На кого, интересно? «Желтые» у вас тоже в связке. Хочешь новой поножовщины?»       Нет конечно, инсивов подставлять нельзя. Нужна третья сторона. В данном случае, даже четвертая. Четвертый остров. Проминат! Ну точно!       «Так проминатов же больше нет».       Но никто об этом не знает, и ляры в том числе!       «Для них проминаты — создатели оружия против птиц».       А еще те, кто развязал войну, из-за которой погибли сотни ляров.       «Звучит натянуто».       Но надо попробовать. Пока есть шанс — надо пытаться!       — Перед тем, как вернуться на Каннор, — осторожно начала Эрика. Совет насторожился, но она продолжила, — я была на Ляре. До последнего. Я пыталась спасти Лилию.       Голос снова начал подводить, перед глазами поплыли черные бессердечные волны.       «Соберись!»       Эрика опустила веки.       — Я не успела.       — Мы знаем, — заговорили из темноты ляры, на плечо снова опустились руки. — Нам очень жаль. Лилия была хорошим человеком.       — Она любила свой остров, — немеющим языком проговорила Эри и пустила в голову холод. Стало немного легче дышать и мыслить. — До самого последнего вздоха она думала о нем, о вас. А еще…       Эрика вдохнула и, покачиваясь, поднялась на ноги. Тело повело, коленки казались разболтавшимися шарнирами. Но Эри устояла и стиснула кулаки.       — А еще она была моей подругой. Я знаю, что она любила вас всех. И знаю, что она любила меня. И это не делало ее хуже. Она оставалась ляром — и оставалась моей подругой, независимо от камня и места рождения.       «Что ты несешь?» — просвистело в голове, и по внутренней стороне век пролетели синие искры.       Эрика сожмурилась сильнее, чтобы искр стало больше. И они заслонили лицо плачущей Лильки и неотвратимую волну.       — Она сказала… тогда, перед тем, как… это случилось, — воздуха не хватало. Эри подняла голову — из трещины наверху тянуло свежестью и знакомым с детства запахом. — Она сказала одну вещь. Она сказала, что дело не в Ляре.       С боков надавил гул, кости затрещали почти что в реальности. Эрика вдохнула поглубже сырой воздух и, как могла твердо, продолжила:       — Я тоже сперва не поняла, о чем она. Но сейчас, кажется, я знаю, что она имела в виду. И хочу, чтобы вы поняли тоже. Из уважения к ней, к человеку, который погиб за лагерь.       Шум начал затихать. Эри едва сдержала истеричный смешок. Лилька защищает ее даже сейчас. Грудь так прихватило, что только заледеневший позвоночник не дал согнуться и упасть. Эрика несколько секунд глубоко вдыхала и выдыхала — и заговорила вновь:       — Дело действительно не в Ляре. Оно даже не в Канноре и не в Инсиве. Дело было во всех сразу. Во всех лагерях, убивающих чужих, чтобы спасти своих. В правиле, что побеждает сильнейший. В самой победе. Дело всегда было именно в войне.       Эри распахнула глаза и взмахнула рукой. Ляры смотрели на нее, следили за движениями — но молчали так, что даже дождь, кажется, стал тише.       — Вспомните, зачем вы воюете. Откуда взялись эти «свои» и «чужие». Вчера одни, завтра другие. Вы ведь прекрасно понимаете, что камни на самом деле никогда не имели значения. Ничего не имело значения.       Несколько девушек из Совета подскочили — огневица пустила по пальцам пламя. Эрика отшатнулась, пахнуло дымом. Стены зашевелились и зашумели. Страх надавил на гортань. Черт. Неужели прокололась?       — Ты ничего не понимаешь! — выкрикнула одна из советниц.       — Я вчера подругу из-за войны потеряла! — не выдержала Эри. — Из-за войны моим близким сейчас плохо, мой любимый человек несколько раз лежал при смерти, а друг сошел с ума. Я лишилась тети из-за этой поганой войны! Я все понимаю!       Девушки, тяжело дыша, обернулись на сидящих подруг. Та, что говорила с Эрикой первой, окинула их взглядом, мазнула глазами по Эри и села прямее — но все еще чуть покачивалась, как завороженная змея.       — Войны без потерь не бывает, — вздохнула она.       — Об этом я и говорю, — шагнула ближе Эрика. — Все потери из-за войны. От войны все беды. Ее нужно закончить. И я знаю, как.       Весь Совет разом — да и, кажется, ляры у стен тоже, — обратили на нее взгляды. Тяжелые, как валуны, как многотонные волны. Эри едва стояла на месте.       — У нас есть карта и ключ. Совсем скоро будет корабль. Мы сможем добраться до Промината и получить лекарство от птичьей болезни. И этот ужас кончится. Навсегда. Ляры, канноры, инсивы — все будет неважно. Никто больше не погибнет! Больше никаких жертв!       Ляры взорвались криками, сидящие повскакивали со своих мест, младшие начали вопить, старшие галдеть. Совет поднялся и принялся размахивать руками, залетали огни и порывы ветра. Вновь вокруг поднималась буря. Вновь Эрика была против нее одна.       «Без паники, солдат», — смешливо приказал голос в голове. Эри смеяться не хотелось. Голос в голове ее от толпы не защитит.       Девушки-советницы переговорили между собой, подбежали ближе и окружили кольцом. Эрика мгновенно опустила руку в карман. Так, нож ей здесь не поможет, перцовый баллончик в закрытом помещении использовать глупо, что же делать, что делать…       — Это правда? — наперебой закричали девушки. — Про ключ и про карту?       Эри затравленно кивнула. Она не могла остановиться ни на секунду и крутилась на месте, крутилась и крутилась. Казалось, остановится — и сзади непременно нападут. Схватят, вцепятся, утащат…       — Карта нашлась. Ключ тоже. Есть информация о лекарстве. Прямо сейчас идет подготовка к экспедиции на Проминат, — проговорила она, тяжело дыша.       Совет зашептался, заглушая гомон ляров. Несколько младших девчонок попытались продраться через кольцо, но девушки оттеснили их назад и сомкнулись сильнее. Эри вновь ощутила это мерзкое чувство несвободы, это давление на грудь. В горле першило, воздуха катастрофически не хватало.       — Каннор и Инсив заключили союз, чтобы добраться до Промината вместе, — заставила себя сказать она. — Не будет проигравших. Все окажутся в выигрыше. Лекарство получит каждый, независимо от камня. И я пришла для того, чтобы…       Эрику закачало, перед глазами начало темнеть. Держаться! Она сильная. Она справится. Лилька наверняка бы верила в нее.       — …чтобы предложить вам присоединиться к нам.       — К вам — то есть к Каннору? — спросили, кажется, сразу несколько голосов.       — К союзу. Каннора и Инсива. Сейчас нужна любая помощь. Нет смысла бороться друг с другом, если можно объединиться и покончить с этим раз и навсегда.       Над головой грохнул гром, вокруг загремели ляры. В штормящем шуме Эрика выхватывала обрывки фраз — «это невозможно», «они же враги, убийцы», «так нельзя», «ты ничего не понимаешь».       Ты ничего не понимаешь. И не поймешь.       — Да может, я больше вашего понимаю! — выкрикнула она — и разом исчезло все, тиски на груди, темнота перед глазами, гул в ушах, все, осталась только боль, жгучая и соленая, как морская вода, лижущая раны. — Вы думаете, я глупая? Раз я родилась на Недивинах, раз я опенул и ни разу не была в сражениях, раз я камень не ношу, то и не понимаю ничего? Я такой же человек, как вы все. Я знаю, что такое терять семью, я знаю, что такое ненавидеть кого-то и желать убить, я знаю, каково это, когда надо выбирать между своей жизнью и жизнью близкого. Я все это понимаю. Среди вас нет телепата — так не пытайтесь залезть в мою голову и угадать, что там! Я понимаю — и понимаю то, что вы не видите. Никто, ни ляры, ни канноры, ни инсивы не видят. Никто из них и из вас не мог мне ответить на простой вопрос — а почему вы сражаетесь?       Ляры снова начали гудеть, но Эрика повысила голос — аж заболели связки:       — Нет, вы не ответите! Вы будете говорить о лагерях, о врагах, о чести, о победе, в конце концов. Вы продолжите убивать чужих и смотреть, как убивают ваших. Этот порочный круг не разорвется. Вы будете мстить, они будут мстить, и снова, и снова, пока никого, черт возьми, не останется! Посмотрите вокруг! Ну, посмотрите! Сколько вас? Пятьдесят человек? Тридцать? Вы правда хотите жертвовать друг другом ради того, чтобы ваши вчерашние союзники так же друг друга теряли? Я говорю, я знаю, что такое терять семью. И знаю, что вы не хотите этого.       Она вдохнула и невольно хлюпнула носом. Мир вокруг снова смазался, но не от духоты, а от влаги. Эри видела мерцание фиолетовых камней перед собой — и видела размытые лица испуганных девушек, лишившихся дома.       — И я не хочу, чтобы кто-либо еще терял своих друзей и родных. Я понятия не имею, зачем Проминат выдумал этот бред про один остров. Может, они и хотели, чтобы люди перегрызлись в попытке победить. Как бы то ни было, я им этого просто так не оставлю. Тысячи людей погибли за годы войны. Мои друзья погибали из-за войны. И я сделаю все, чтобы ее завершить. Если вы этого не хотите — пожалуйста. Если вам плевать на эти тысячи жизней — пожалуйста! Если вам удобнее остаться здесь и сжигать оставшихся близких ненавистью — да делайте, что желаете! Но не смейте говорить, что я чего-то не понимаю. Потому что объяснить свою «правду» вы не можете даже себе.       Эрика поджала губы. На язык попала соль. Щеки холодило, пальцы дрожали, спину гнуло морозом. Но страха не было. О, больше ни капли страха. Эри не жалела ни об одном своем слове. И если ее сейчас за эти слова разорвут, то…       Нож, пожалуй, все-таки стоит перенести. Эрика не была уверена, чья это мысль прозвучала в голове, но холодным рассудком с ней согласилась.       Но не успела она даже представить родную кухню или каннорскую оружейную, как советницы подошли к ней ближе, вплотную, со всех сторон. Эри вытянулась в струнку и приготовилась отбиваться локтями, кулаками, ногами. Одна из девушек подалась к ней, вытянула руки.       И крепко обняла.       За ней последовала еще одна, и еще, и еще. Ляры окружили Эрику плотным жарким коконом, на плечи, спину и бока опустились мягкие руки. Ноги подкосились — но Эри не упала. Ее держали, прижимались к ней со всех сторон. Обнимали. Непонятно, было ли это ответом или они просто решили поддержать. А может, они сейчас все достанут клинки и точно так же, со всем сторон, вонзят в отвлеченного врага. Эрика все равно ничего не смогла бы с этим сделать. Да и не хотела. Она хотела, чтобы ее обнимали, — и больше ничего.       Разве что — еще чтобы Лилька была здесь и обняла ее вместе со всеми. Но с этим Эри тоже ничего уже не может сделать.       Она тихонько завыла и ткнулась в чей-то плащ. Ляры взяли ее за руки, окружили теплом и завыли тоже, тихо-тихо, всхлипывая, рвано вдыхая. Многие начали дрожать и точно бы упали, если бы не общие объятья. Эри держалась тоже только благодаря им.       «Ну все, разнылись!» — фыркнул голос в голове.       Эрика пожелала ему заткнуться хоть на минуточку и дала полную волю слезам.