Ками полулежала на столе и гоняла туда-сюда карту — или компас? — как котенок игрушечную мышку. При этом не замолкала ни на секунду. Дженис изредка что-то односложно ей отвечала, но больше ее заботила разложенная на столе бумага — карта, но на этот раз обычная. Джен прикидывала направление белой стрелки и время от времени делала пометки между нарисованных скал. Эрика оставила им запас карандашей (один из них уже доживал свой век между зубов Рой) перед тем, как проводить Ила. Его снова начало клонить в сон, Эри даже нащупала у него небольшую температуру. К счастью, Ками о последнем не услышала, так что Ил отправился отдыхать не в лазарет, а в спальню. Эрика с радостью бы посидела с ним подольше, а еще лучше легла рядышком, но дела пока не окончены. Когда она вернулась в библиотеку, Оливер уже ждал.
Оставив девчонок наедине с картежными делами, они отошли за шкафы, почти к самой стене. Света здесь было мало, тепла и того меньше, но с первым помогало сияние амулетов, а со вторым — прихваченный у Ила плащ.
— Ты уже встречался с ней? — первой начала Эрика, тихо, чтобы девчонки не услышали. Впрочем, сейчас они были поглощены друг другом и картой.
Оливер прислонился к стене, вздрогнул от холода и отошел.
— Угу, — растирая плечи, отозвался он. — И это была не лучшая встреча.
— Она снова угрожала? Оливер, лучше сообщай сразу, ты же знаешь, мы поможем.
— Можно сказать, и угрожала, но ее угрозы оказались пустым звуком.
Оливер бросил взгляд в сторону выхода из библиотеки. Эрика не представляла, о чем он думает, но и допытываться не собиралась. Ульяна всяко использовала для шантажа что-то личное.
— Но в ее сотрясаниях воздуха было кое-что, что стоит твоего внимания.
Эри вскинула брови. Оливер сложил руки за спиной:
— Сперва я хочу выдвинуть одно условие.
— Что еще за условие?
В его глазах промелькнул изумрудный огонь — вспыхнул ореолом вокруг зрачков. Эрике потребовалось все самообладание, чтобы не шарахнуться. Рука нашла в кармане амулет. Камешек отозвался участливым теплом.
— Ничего особенного, дорогая. Просто небольшое одолжение — не вмешиваться. Что бы я ни рассказал тебе сейчас, к чему бы мы ни пришли по итогу разговора, — он оскалился, — позволь мне самому разобраться с ней.
Эрика часто задышала.
— Я не думала, что у вас с Ульяной такая сильная неприязнь друг к другу.
— О, к Ульяне я никаких претензий не имею! Я говорю о… — Оливер по-кошачьи сверкнул глазами. — Сперва пообещай.
Перед глазами встали десятки трупов в каннорских коридорах, до сероты бледная Анель в лазарете, занесенный над Илом стилет. На кого бы Оливер ни точил сейчас зуб, ей не позавидуешь. Эрика нахмурилась. Если информация как-то поможет, Эри она нужна!
— Слово опенула.
К черту. Пусть хоть на клочки рвет.
Йенц в голове разочарованно вздохнул, но Эрика от него отмахнулась.
— Чудесно, — прошипел Оливер. — Я знал, что мы сработаемся. Дело в том, что мы с… ней слегка повздорили, и на поверхность всплыли некоторые интересные детали. Не все из них я могу объяснить, но на то я к тебе и пришел.
Он пересказал их с Ульяной разговор. По правде, «пересказал» — это сильное преувеличение. Эрика раз двадцать переспрашивала, кто что произнес, кто чем угрожал, в середине и вовсе уточнила, а сколько людей вообще было в комнате. Момент, когда Ульяна превратилась в Алину, она так и не уловила. Похоже, Оливер сам его не уловил. Он путался в показаниях, скакал во времени, менял слова на мысли и наоборот, но ничего не замечал — и только злился, когда Эри открывала рот для очередного вопроса.
— Так, еще раз, — Эрика оперлась спиной на полки. — Ульяна — на самом деле не Ульяна, а душа ее матери, которая заняла тело. И эта женщина, Алина, тебя убила.
— Не совсем меня, — нетерпеливо проворчал парень. — Точнее, прошлого меня. В том смысле, что… Ох, черт, да ты же прекрасно понимаешь!
Эри передернуло.
— Да уж. Понимаю. Но разве, как ты сказал, прошлого тебя убила не Сондра?
— Она! И я уже десять минут пытаюсь вдолбить это в твою пустую башку! Эрика, чтоб тебя, у тебя снова мозги отшибло?!
— Следи за языком!
Опенул заерзал на месте, вцепился в плечи и затряс головой. Спутанные волосы заметались у лица черной смолой.
— Пр…ости. Я не хотел. Просто на нервах. И мыслей слишком много. Разрывает изнутри.
— Все в порядке, я понимаю.
— Спасибо, — сдавленно ответил Оливер. Он не поднимал головы, и Эрика радовалась этому, потому что сил на улыбку не хватило.
Алина, Ульяна, Сондра. Разом свалилось так много нового. И это еще не считая того, что говорила монашка. Ведь если сложить все вместе…
С щелчком последняя шестеренка встала на место — и разум помчался вперед, полетел на всех парах, почти неуправляемый! Алина! Сондра!!!
— Значит, Алина — и есть тот человек, с помощью которой Сондру воскресили. Ее душу тетя отправила в Ливирру вместо себя! «Одна жива, вторая в Ливирре. Одна в Ливирре, вторая жива!» Выходит, что… что…
Эрика заметалась между шкафами, чтобы хоть как-то успокоиться. Да! Все сходится! Сондра провалилась в Ливирру, и Алина вырвалась в мир живых. А для этого ей нужно было тело. И взрослая дочь оказалась лучшим кандидатом. Одна магия. Одна кровь. Младшие ляры говорили, что Ульяна последние полгода сама не своя. Как раз около полугода назад Сондра пропала. Тогда-то Алина и получила шанс вернуться. Ульяна не сдавалась так просто, боролась за контроль с собственной матерью — отсюда и крики по ночам, и дерганость, и взгляды в пустоту, — но, к сожалению, потерпела поражение. И, по итогу, вот уже несколько недель — если не месяцев — рядом ходит вернувшаяся с того света, измученная, мстительная душа.
Оливер молча смотрел и ждал. Эрика насилу выкарабкалась из завала мыслей, встала на месте, широко расставив ноги, и принялась объяснять.
И теперь была очередь Оливера обвинять ее в спутанности.
— …Получается, это ведь — это ведь и тебе поможет! Оливер! Если разорвать ваши души, аккуратно, чтобы не навредить, ты можешь…
Эрику пронзило ледяным взглядом. Она живо подобралась, расправила плечи и подбоченилась, но холод продолжал колоть седьмой позвонок.
— Что такое? — старалась не дрожать Эри. — Я думала, ты будешь рад.
— Рад чему? Возможности разодрать мою душу и поиздеваться еще больше? — Оливер отвернулся. Эри догадалась, что он прячет глаза. — Я понимаю. Я ценю твой порыв. Но посмотри на Алину. Вспомни Сондру. Какого будущего ты мне желаешь: помешательство и вечность в Ливирре или паранойя до самой смерти?
Показалось, что тетя стоит позади. Полупрозрачная, истончившаяся от многолетней боли, молчаливо осуждающая и так же молчаливо виноватая. Эрика неловко прислонилась к шкафу и скосила глаза. Никого, конечно же.
Впрочем, Сондра иногда напоминала призрака…
Сейчас, зная все, Эри не могла не отметить, насколько похожи были Сондра и Ульяна. Не внешне, нет. У них был одинаково неживой взгляд. Бесцветные, выцветшие от боли радужки — как у Ила в приступе слепоты. Эрика потерлась о теплое дерево. Как же хорошо, что все кончилось! Хотя бы для него.
— Я не хочу для тебя такого. Но, если ничего не сделать, твое будущее будет только ужасней. Мы изучим литературу, как следует подготовимся, мы не повторим ошиб…
— Меня не хочешь спросить?! — Оливер треснул по стене. На несколько секунд стихло бормотание в середине библиотеки. Когда оно опасливо продолжилось, Оливер зашептал. — Признайся себе, ты не мне пытаешься помочь, ты хочешь загладить вину за этот треклятый ритуал.
— Не…
— Хватит. Просто не лезь. Это лучшее, чем ты можешь успокоить совесть — не сделать еще хуже. Меня устраивает ситуация. Что потом — не знаю, но сейчас я жив, здоров и могу колдовать, пусть и хреново. Не отбирай у меня и это.
Эрика захотела впитаться в древесину, как вода. У воды нет ушей. И чувства вины тоже нет. Оливера до треска в сердце легко понять. Он потерял покой, уважение и друзей, дом, даже право на прежнюю жизнь. И все из-за Эрики. Что бы она ни сказала — что она действительно беспокоится, что хочет вернуть Оливера (если не в круг близких, то хотя бы на Каннор), что они договорились с Анель, — ей не поверят.
Надо либо действовать осторожно, исподтишка, манипулируя и дергая за ниточки. Либо ждать. Ждать и выстраивать вновь доверие, осколок за осколком.
— Хорошо, — выдохнула Эри. — Я просто говорю, что способ есть. Если ты не хочешь, я не стану заставлять.
Оливер хмыкнул, но в этом смешке послышалась благодарность.
— Выходит, наша общая сестрица — это обрывок души твоей тети, — перевел тему он. — Очень хитрый и умный обрывок. Вспоминая Сондру, я бы сказал, что при дележке интеллект достался… Кхм, неважно, не слушай меня. Так вот, Алина вернулась в этот мир ради своих целей. Вот только каких?
— Месть?
— Кому? Зеленая ласточка мертва, а к Рою она подобраться даже не пыталась.
— Возможно, детям? Ками, тебе, Илу. Кровная месть.
Оливер поморщился. Эрика же продолжила прокручивать мысль. Звучит логично. Когда Оливера заключили под стражу, Ульяна отказалась помочь с доказательством его невиновности. У Ила в последнее время из-за нее одни проблемы. К Ками она тоже теплых чувств не питала. Но, с иной стороны, у Алины было уже столько шансов покончить с любым из них! Не хотела марать руки? Или же дело действительно не так просто?
— Не думаю, — пришел к тому же выводу Оливер. — Она уже разобралась с Сондрой и ее друзьями. Хотела бы отомстить, действовала бы по той же схеме. Сейчас ей нужно что-то другое. Понять бы еще… Иногда мне кажется, что она тронулась умом.
— Поверь, не тебе одному. И не кажется.
Эри зарылась в мысли, как в клубок спутанных нитей. Узлы цеплялись друг за друга, путались только сильнее, выводили к совсем ненужным рассуждениям. И так мало, так мало дельного! Что Эрика вообще знала об Ульяне? Крупицы поблескивали в сердцевинах узелков. Эри хваталась за них пальцами, и нити, повинуясь опенульской силе, сами распадались и обнажали нутро. Лярский опенул. Не носит камня. Нелюдимая, замкнутая, странная. Появляется всегда в самый неожиданный момент, словно угадывает, когда противник уязвимей всего. Слишком много знает. Слишком мало делает. Чаще всего стоит в стороне и смотрит, как мир горит, — как тогда, когда Эрика просила ее вытащить Оливера, они же обе понимали, что он невиновен. Она стояла в стороне и смотрела. Как она тогда сказала?..
— Она хочет, чтобы война не заканчивалась, — хрипнула Эрика, когда воспоминание встало поперек горла.
Оливер не выглядел удивленным — скорее озадаченным. Его рука взметнулась к губам, но, словно опять дернул кукловод, опустилась и спряталась за спиной.
— Что ж, — хмыкнул он. — Раз даже мертвецы восстают из могил, чтобы нам помешать, значит, мы действительно близки к цели.
— Есть еще кое-что. Не только Алина говорила об окончании войны. Тень Антуана Штейна тоже предупреждала. И… — Эрика подняла взгляд, пересекла его с зеленеющими глазами, отвернула. — В общем, такое чувство, что на Проминате нас ждет нечто действительно ужасное.
Если вообще хоть что-то ждет… Эри встрепенулась. Ну нет! Если тени так волнуются, значит, точно что-то есть! И лекарство точно есть.
— Хм, это объясняет ее интерес к шкатулке, — продолжил тему Оливер. — Ведь это единственное, что осталось от человека, который подобрался к Проминату достаточно близко.
— Думаешь, Сондра могла что-то спрятать в ней? Но я часто видела, как она ее открывает, ничего не происходило. Да и мы сами видели — там пусто.
— В последнее время имел возможность лишний раз убедиться. Это-то и странно. Алина была очень расстроена, когда я открывал пустую шкатулку. Просила связаться с тобой. Возможно ли, что… — он замялся, подбирая слова.
— …что тетя что-то спрятала даже от опенулов?
Оливер неуверенно кивнул. Эрика вспомнила о дневнике его отца: открыть его мог только опенул, в чужих руках он попросту не открывался. Могла ли Сондра, посмотрев на изобретение друга, провернуть нечто подобное?
— Но как? — Эрика снова заходила по небольшому участку между шкафов. — От опенулов ничего нельзя скрыть. Если возможно что-то открыть, они это откроют.
— Твоя тетя была необычным опенулом.
Эри зашагала быстрее.
— Верно. Она была нечистокровной. Может ли быть так, что она… Оливер! Что сказала Алина, когда ты пытался открыть шкатулку?
Оливер вздрогнул и молча посмотрел на руку — на ту самую, где еще бурел след от ножа. Кровь остановилась, но на ладони остались коричневые пятна. Кровь. Кровь!
— Она говорила что-то о твоей крови, ведь так? Что, если для шкатулки нужен нечистокровный опенул? Потому она и отправила тебя ко мне!
Эрика уже готова была обрушить лавину мыслей, как Оливер отрезал:
— Нет. Дело не только в этом.
— Почему? Все же сходится…
— Не сходится! Замолчи! Ты ничего не понимаешь! — Он шумно вдохнул и уперся лицом в стену, треснул пару раз лбом. — Прости. Черт… Не слушай меня. Просто, просто оно не сходится. Не только в крови дело. Наверняка в чем-то еще.
Эрика не стала на него давить. Неизвестно наверняка, что произошло между ним и Алиной, между ним и Симоном. А рассказывать он не станет. Остается только — как он и просил — не делать хуже.
— Хорошо. Тогда в чем еще? — Эрика вернулась на свое место. — Если не в крови, то в чем? В магии? Но мы опенулы, она должна быть у нас…
Щелкнула мысленная деталька. Ну конечно. Конечно! Господи, да как она сразу не поняла!
— …одинаковой. Но она не одинакова! Оливер, ты ведь тоже чувствовал это, так?
Оливер снова стукнул лбом. Эри приняла это за согласие.
— После ритуала переноса дара твоя магия изменилась. Я не знаю, что именно произошло, но она ощущается…
— Я понял, понял, понял! Заткнись! — Оливер вжался в стену, ударил кулаком и развернулся. На лице остались красные пятна. — Это не моя магия! Это не моя кровь! Я ее ненавижу, она меня наизнанку выворачивает, мне ее вырвать к чертовой матери хочется! Да, да, все изменилось, все неправильно! Не говори об этом!!!
— Все, все, успокойся, я не буду, — подняла руки Эрика и продолжила, осмотрительно подбирая слова. — Я к тому, что, возможно, с магией Алины что-то не то. Мы не знаем, как именно она вернулась к жизни, чем пожертвовала, чтобы прикрепиться к чужому телу.
Рассуждения зашли в тупик. Эри вздохнула и решила воспользоваться универсальной подсказкой. В ушах задорно засвистел готовый к насмешкам Йенц.
«Что ты думаешь?» — спросила Эрика.
«Ну я-то думаю. А ты? Все топчитесь на месте, как бараны, и все ворота пробить не можете, — хихикнул он. — Между прочим, ты уже до всего додумалась. Нечего и меня дергать».
«Я бы не дергала, если бы додумалась. Йенц, пожалуйста!»
«Да хоть сотню раз пожалуйста! Что я тебе еще могу сказать? Голову включи! Ты знаешь все, что необходимо. Могу разве что вопросы правильные задать».
«Задавай!» — ухватилась за возможность Эри.
Но Йенц не удивил, и продолжил по-детски смеяться:
«Что в шкатулке?»
Эрика закатила глаза. Вау, вот это вопрос! Никогда таким не задавалась! Оливер чуть вытянул шею, словно слышал разговор. Интересно, Симон тоже что-то полезное может подкинуть?
«Ты на него не смотри, он знает поменьше тебя. Это же ты… — Йенц просвистел, замолк и ругнулся, — черт! Ну вот видишь — что я тебе еще скажу? Думай давай».
«Над чем думать? Что в шкатулке?»
«Ага. Можешь подумать над тем, как эта… — свист, — …вернулась. Как привязалась. Где еще ты встречала подобное. Но вопрос-то один — что в шкатулке? Видишь? Я ничего нового тебе не сказал. Иначе бы Ливирра черта с два дала мне языком трепать».
Голос обратился ненавязчивым посвистыванием и холодком возле лопаток. Эри поняла, что подсказок больше не дождется. Впрочем, ей хватило и того, что Йенц сказал. У нее уже есть информация. Надо просто правильно ее сложить. Как вернулась. Как привязалась. Где встречала подобное.
Вернулась — понятно как. Поменялась местами с Сондрой. У них же, по сути, одна душа на двоих, просто большая, слипшаяся. Привязалась — тоже очевидно, они уже выяснили: подходящая магия и кровь. А где встречала подобное… У Эри не так много примеров, но каждый запоминается. Сами Сондра и Алина, Оливер и Симон, та монашка тоже вяглядела подозрительно. А, ну и Йенц, конечно же!
Рука опустилась в карман. Пальцы согрел острый камешек. Ох! Тело словно окатило ледяной водой, целиком, от макушки до пят, от кожи до костей. Конечно! Йенц одобрительно засвистел и исчез в подсознании. Конечно!!!
— Оливер, в шкатулке ее амулет!
Оливер вздрогнул и машинально потянулся к груди, но тут же отдернул руку. По лицу пробежала тень.
— Ее — это чей?
— Алины, — Эрика удержала ноги на месте, иначе бы от топота проснулся весь Каннор. Все сходится! — Для ритуала нужен был ее амулет. Тело похоронили, но амулет-то, пусть и мертвый, остался. Сондра наверняка сохранила его из уважения, или из чувства вины, или… Неважно! Она ни за что бы не выбросила его просто так. И сейчас Алине он нужен!
— Зачем? Она ведь уже в теле.
Эрика куснула губу. И правда — зачем? Йенцу нужен был амулет, чтобы связываться с Эри, не терять контакт и не втягивать ее при этом в Ливирру.
— Ты говорил, Ульяна — ее дочь. Быть может, она хочет таким образом удержать ее душу?
Звучало логично, но Эрика все равно чувствовала — что-то не то. Как будто неразгладившаяся складка. Но Оливер, издав быстрое «хм-хм-хм», вдруг встрепенулся.
— Конечно! Я все понял!
— Понял?
— Я имел в виду, — он ослепительно улыбнулся, — ты права, милая! Ты абсолютно права. И у меня даже созрел некоторый, м, план.
Эри видела потусторонний блеск в его глазах, видела углубившиеся тени и подрагивающие в предвкушении губы. Но он не нападал. Поводов бить тревогу не было. Напротив, Оливер — если его сейчас можно так назвать — воспылал к Эрике поразительной нежностью, смотрел, как на ларец, в котором обнаружил сокровища.
— Что за план?
Он цыкнул и покачал в воздухе пальцем.
— Нет-нет, милая, мы условились. Я — разбираюсь с ней сам. Ты не вмешиваешься.
— Но ведь никто не пострадает?
— М-м-м…
— Никто
на Канноре не пострадает?
— Ох, не переживай, ничего с твоими ненаглядными «синими», «желтыми», «сиреневыми», кого еще вы там приютили, не случится, — он вновь оскалился. — Это дело между мной и этой тварью.
Эрика вздохнула. По крайней мере, обойдутся малой кровью. Алину даже почти не жаль. Ульяну — немного больше.
Оливер словно прочитал ее мысли.
— Я не настолько кровожадный, как ты думаешь. Тем более, есть вещи в этом мире похуже смерти. Для нее даже Ливирра будет слабым наказанием.
Эри секунду покачалась на пятках. Но прибилась к полкам и освободила проход.
— Ладно. Вернешься потом со шкатулкой?
Оливер, уже оторвавшийся от стены, глянул через плечо.
— Зачем?
— Если ты не убьешь ее, — пояснила Эрика, не поворачивая к нему головы, — нужно будет что-то, чем мы сможем держать ее в узде. Похоже, шкатулка — единственное, что для нее имеет какой-то смысл.
Кроме того, про себя добавила она, интересно будет разобраться с тем, что намудрила тетя и действительно ли она прятала там амулет принесенной в жертву души. Если все и вправду так, быть может, Ульяну еще удастся спасти.
Оливер хмыкнул. Тени так и не исчезли с его кожи.
— О, — он завернул за шкаф и постучал по дереву ногтями, как будто его руки не могли дождаться, чтобы вцепиться в ручку двери или в чью-то шею, — ты даже не представляешь, какой.
С этими словами он скрылся с глаз, и через пару минут Каннор содрогнулся от неправильного перехода.
Эрика еще немного потопталась на месте, покатала в голове мысли и вышла к девчонкам. Те были настолько поглощены разговором, что даже не заметили ее. Тема давно ушла от компаса, и сейчас Дженис, немного смущенно, тыкала на разные участки бумажной карты и поясняла, где какой остров находится и находился. Эри постояла в тени, послушала.
— …пролив между Инсивом и Каннором такой безопасный, потому что образовался из-за обвалов шахт. Ну и река там текла быстрая: если какие скалы и оставались, то сточились. Севернее — все по-другому. Я в судоходстве не смыслю ни черта, это Анель у нас училась посудины гонять. И она говорила, что ближе к Ляру начинаются мели. Вот тут, вроде бы, еще тут и тут… Я плохо помню.
— Ничего! — хихикала Ками, пододвигаясь ближе. Она уже полностью лежала на столешнице, болтала в воздухе ногами и тянулась к дальним уголкам карты. — А тут серое. Скалы?
— Угу. Рядом с Проминатом, видишь?
— Да! На Инсив похоже.
— Ничего и не похоже! — Дженис фыркнула, вжала голову в плечи и провела рукой по тому же месту, на которое только что указывала Ками. — Ну, может быть, чуть-чуть. Но это просто Каннор такой особенный, блин! Поставили лагерь на самой верхушке, того и гляди, свалится с обрыва. А Инсив — это скалистый кратер, и лагерь в низине. Очень многие острова так располагались, вот и тонули. Проминат — не исключение.
— Но он же не утонул.
— Да черт его знает, что с ним. К нему не подобраться. Я же сказала, кратер. Но, если Инсив окружен горами и защищен от океана, то у Промината кратер затопленный. Смотри, — она что-то обвела, Эрика издалека не видела, — вот, кайма. А в центре возвышенность, там лагерь и должен торчать.
— Ого, как круто! У них, получается, вокруг замка типа ров, но наоборот.
— Типа.
— Хотя нет, нет, какой ров, это же забор! От кораблей, — Ками засмеялась, ноги закачались быстрее. — Не знаешь, где пики, не проплывешь.
— Еще и туман стоит, — добавила краснеющая Дженис. — На Инсиве тоже туманы, они всегда в низину спускаются. Просто у Промината низина в воде. Вот и затягивается все дымкой. Не видно ни шиша.
— Удобно устроились! Не подплыть…
— Вот-вот. Наверняка за время войны кто-то пытался, но все разбивались. Потому-то и нужна карта. Ну или, — она бросила презрительный взгляд на сияющий иглой компас, — что это за штука.
Ками тут же затрещала с такой скоростью, что Эри с трудом уловила упоминание Сондры, название какого-то фильма, десяток слэнговых словечек и пару физических терминов. Дженис же с легкостью распознавала поток речи — либо же по наитию кивала, хмурилась и хмыкала. Эрика решила им не мешать.
Она вышла из библиотеки и встала у той же стены, у которой ждала после отбоя.
Прошло минут пять, десять, пятнадцать — ощущения уставшего мозга могли подводить. Неясно, сколько Оливер будет решать вопросы. Может, подняться в спальню, прилечь ненадолго? Эрика представила, как забирается под тонкое одеяло, подныривает Илу под руку и, свернувшись калачиком у его груди, проваливается в такой желанный сон. Щеки заболели, и Эри постаралась успокоить улыбку. Йенц далеко что-то свистнул. Эрика смутилась. Надо бы поосторожнее с такими мыслями, все-таки она у себя в голове не одна. Но она ведь ни о чем таком и не думала!
И все же, перспектива делиться мыслями с кем-то всю жизнь не очень радовала. Можно ли будет как-то избавиться… Эри одернула себя. И вовремя.
Пол дрогнул. Эрика поежилась и отошла от покачнувшейся стены. Оливер появился рядом — шагах в десяти. Осторожно прикрыл за собой дверь, погладил ее, как родную, замер ненадолго. Эри даже кашлянула, и только тогда он отлип от прохода и неспеша подошел. Выражение его лица невозможно было прочитать.
— Ну? Как? — шепнула Эрика.
Оливер вздохнул, изогнул брови, отвел взгляд — но в этом никакой искренности, театральная маска.
— Боюсь, у меня плохие новости.
Эри готова была ко всему: от наглой лжи и очередного предательства до признания в убийстве.
— Я не могу принести шкатулку. Она разбила ее.
Слова настолько поразили, что Эрика забыла раскрыть рот. Все хрупко выстроенные рассуждения рухнули разом, словно перебилась несущая балка. Из груди вырвались только невнятные звуки, тело забыло, как говорить.
— Я удивлен не меньше! — заверил Оливер и сунул руку в карман. — Но посмотри сама.
Он вложил в безвольную ладонь Эри небольшой предмет, теплый, плотный, из древесины. Эри не стала смотреть. Ощущений хватило сполна.
— Расколотила ее у меня на глазах! Признаю, моя оплошность, не стоило вовсе показывать шкатулку. Но я всего лишь хотел посмеяться над ней! Я не думал, что она решится на подобное.
Эри едва совладала с языком:
— Все в порядке. Ты не виноват. Но…
Что именно «но…», она сформулировать не могла даже в голове. Мысли разлетелись так внезапно, так далеко, что никак теперь не собирались вместе. Как? Почему? Как она могла разбить шкатулку? Разве Алина не охотилась за ней столько времени?
Если раньше логические цепочки не всегда сходились, то сейчас они и вовсе шли параллельно.
Оливер, решив, что на него больше не обращают внимания, скинул наигранный образ и улыбнулся, довольный, как сытый кот.
— Есть ведь и хорошая сторона. Теперь Алина точно не заполучит камень, для чего бы он ей ни потребовался. Можем вздохну-у-уть, — он зевнул, — спокойно. Время уже позднее, милая. Раз с картой разобрались, и со шкатулкой вопрос решен, почему бы не разойтись по кроватям? Тем более, у тебя, уверен, денек выдался еще напряженнее, чем у меня. Спокойной ночи, Эрика!
И, не успела Эри осознать сказанное, зашагал обратно к двери, едва не пританцовывая. Только с переходом возился некоторое время — это убавило его веселость, — но, когда совладал, послал воздушный поцелуй и скрылся. Эрика вздрогнула: не то от поцелуя, не то от разгладившейся складки.
Что-то не так. Что-то неправильно! Но что именно?..
***
В комнате темно. Оливер вошел и замер на пороге, пока за спиной закрывалась дверь — сначала медленно, скрипуче, а потом, словно захлопнули, в одно мгновение, с грохотом камнепада. Дышать стало так же тяжело, как видеть.
В комнате темно, несмотря на распахнутое окно и молочно-белое солнце: оно далекое и размытое в городской дымке, оттого кажется, что небо, плотное, каменное, нависло над сознанием. Никогда не обрушится, никогда не снизойдет, но на грудь давит неподъемным валуном.
В комнате темно. Души в ней — темнее.
— О, — по интонации невозможно понять чувства. Если они вообще есть, — наконец-то пришел.
Кресло вздохнуло — вот черт, она действительно все это время сидела неподвижно, — окно заслонила тонкая девичья фигура. Оливер видел, как она растекается, пожирает белый квадрат неба, погружает мир в безнадежный мрак.
От этой мысли губы почему-то растянулись в хищной улыбке.
— Пришел, — протянул он, скользя по тьме. — У нас же, вроде как, договоренность.
Тень у окна дрогнула. Пустые рыбьи глаза вглядывались, искали подвох. Оливер наслаждался их беспокойством, упивался им, как вампир. Смеясь, он сел на стул и положил подбородок на спинку.
— Я тут решил встретиться с Белухой. Как ты хотела! И она рассказала много интересных вещей. Ты ведь знаешь, что она посещала Каннорский монастырь? Помнится, у тебя тоже там знакомые.
Не шелохнулась.
— Что узнала Белуха?
— О, интересно?
— Я опенул. Мне все интересно.
— Конечно-конечно, — взмахнул рукой Оливер. Улыбка не сходила с его лица. Восхитительное представление. — Как я мог забыть! Ведь ты, как и все опенулы, не терпишь заточения. Нет ничего удивительного, что ты сбежала из своей клетки.
Послышался короткий вздох. Оливер бы даже принял его за смешок.
— Разве ты не знал этого раньше? Стоило ли ради этого слушать Белуху?
— Знал. Вот только вещь, которую я не знал, — он наклонился, спинка стула впилась в амулет, амулет — в грудь, — почему ты так стремишься туда вернуться. Думал, уж неужели
тебя прельстили лживые Ливиррские фантазии?
И снова тот же звук. Тьма расползлась дальше.
— Не знал?
— Не знал. Представь себе! — ее прорезала вспышка изумрудной молнии. — А теперь знаю.
На мгновение он увидел в бесформенной тени испуганную девчонку; кости тонкие, птичьи, пальцы изломаны крохотными коготками, и только глаза блеклые, мертвые, глядящие из глухой глубины, а не из звонкого поднебесья. Оливер подскочил, гибко, как кот. Не спуская глаз, отошел к двери. Магия стекала по рукам сгустками, изъеденная до дыр, пораженная ядовитой кровью.
Шкаф, в котором он оставил шкатулку, вспоминался тяжело, но образы врывались в голову пульсирующими струями — словно нутро насильно восстанавливало прохудившуюся память. Магия текла так же насильно, неподатливо подтягивалось пространство.
«Ничего, — мелькнуло в сознании, — недолго осталось это терпеть».
Осознать Оливер не успел, да и желанием не горел, потому что складка, наконец-то, стабилизировалась. Он достал из-за порога спрятанную в тряпках шкатулку и развернулся. Дверь захлопнулась.
Рыбьи глаза следили с тем же интересом, с каким пялились в пустоту.
— Хм, — насмешливо, высокомерно.
Стерва. Оливер покачал в руках шкатулку. Ну-ну, чудовище, посмотрим, как ты сейчас покажешь зубы.
— Я вот что подумал, — протянул он.
О, как же хочется расхохотаться ей в лицо! Но надо дождаться. Вот это будет кульминация! Феерия! Лучший его перфоманс!
Она напряглась. Она боится. В кои-то веки на этом лице отразились эмоции! Оливер облизнулся, поиграл шкатулкой в руках.
— Ты так хотела ее открыть…
Вздрогнула. Поняла. Оливер вздохнул — эх, а он-то надеялся растянуть удовольствие!
— Только посмей!
Она рванула вперед. Он поднял шкатулку над головой.
— …я ее тебе открою!
Оливер со всей силы сжал пальцы и резко опустил руки. Дерево треснуло от соприкосновения с полом, и, не дожидаясь крика, Оливер надавил на покосившуюся шкатулку каблуком. И снова. Снова. Снова! Со всей накопившейся злостью, со всей невыплеснутой жаждой мести. Как колотил бы по пустой башке Керш!
Все продлилось считанные секунды.
Удар — крышка проломилась.
Удар — отлетели металлические вставки.
Удар — раскололись резные стенки.
Удар — оторвалась бархатная подложка
Удар — и комнату наполнил отчаянный вопль.
Ногу Оливера отпихнули с такой силой, то он едва не упал. Человек перед ним — мерзкий жалкий червяк — ползал на коленях и хватался деревянные останки. Оливер прищурился, улыбаясь, обнажив все зубы. Как бы ни хотелось ударить еще пару раз — по хрупким девичьим костям, — оставаться здесь более не имело смысла.
Он развернулся к двери, вцепился в ручку и… Складка сорвалась, едва образовавшись. Черт! Не вышло пафосно исчезнуть, хлопнув дверью. Оливер дернул дверь опять, с трудом восстановил в голове далекую комнату, дернул еще, кажется, уже успешно — и тут его схватили за ногу.
Переход схлопнулся. Оливер пнул — от неожиданности и со злобы, — но пальцы впивались в голень, как ненасытные пиявки. Второй пинок ничего не изменил, только обезумевшее лицо на секунду исказилось, щека смялась, на ней остался черный след подошвы.
Если надавить посильнее, можно раскрошить череп — подумалось.
— Ты думаешь, все кончится так просто? — она смеялась, тяжело, едва дыша, словно не хотела смеяться вовсе, но заставлял сценарий уже оконченного представления. — Ты думаешь, раз откинул меня назад, то сможешь занять мое место? Это мое место! — она сорвалась на визг. — Мое! Я там была! Я знаю больше! Ты не посмеешь…
Оливер дернул ногой так сильно, что она кубарем откатилась. Приземлилась спиной на обломки шкатулки и застонала, извиваясь червем. Оливер оправил штанину. Но перед лицом стояли ее глаза — огромные, помешанные, но при этом до ужаса ясные. Именно ее глаза.
Алина прекрасно понимала, о чем говорит.
Что-то внутри Оливера вздрогнуло. Нет, она не сможет! Не станет! Это он, он выиграет, он сделает, только он! Что именно он — Оливер понимал не до конца, но уступать не собирался.
Тело на полу — к несчастью, еще живое, — жалко трепыхалось. Оливер окинул ее взглядом. Подумал секунду, поднял один из отлетевших поближе деревянных кусочков и сунул в карман. А после, пусть и не с первого раза, покинул-таки декорации.
***
Оливер врал — очевидно. Но Эри никак не могла подловить момент, когда именно произошел обман. Как в детстве, когда тетя показывала фокусы. Непонятно. Неизвестно.
В детстве Эрика так и не догадалась. Сейчас же ей таких оплошностей допускать нельзя.
Она разжала пальцы и посмотрела на деревянный обломок. По краю вился знакомый с детства узор, скол потемнел с внешней стороны, внизу же щепа изгибалась. В том месте, где была замочная скважина. Сейчас же там не было ничего. Эрика сжала кулак обратно. Все это казалось ненастоящим.
Шкатулка существовала всегда. Стояла на полке в гостиной. Эрика тянулась к ней в четыре года, дергала тетю за рукав и просила открыть — нет, до дня рождения ждать долго, давай на День города! — потом день за днем смахивала пыль безо всякого интереса, иногда только бросая: «Давно никто не пользовался. На вид дорогая…» — и никогда не получая ответа. Шкатулку ей подарила тетя перед своим исчезновением — смертью, если Ливирру можно считать смертью. Шкатулку Эрика впервые в жизни по-опенульски открыла — с перепугу, столкнувшись с настоящей магией и еще не осознавая, насколько изменится ее жизнь. За шкатулкой отправилась Марго и погибла — по вине Эрики, — и из-за этого развернулась губительная для Ляра война. Ради шкатулки Алина плела паутину, в которой запуталось и сгинуло столько людей.
И сейчас Эри держит в руке обломок. Крохотную деревяшку. Все, что осталось от причины стольких бед. Все, что осталось от Сондры.
В груди созрел тяжелый ком, гнилое яблоко, Эрика тщетно попыталась откашляться. Слез не было, пусть и очень хотелось. Но плакать не время. Пальцы ощупывали узор, огибали занозы, искали, искали что-то…
Все еще не сходится. Эри посмотрела на дверь, за которой скрылся Оливер. Смотрела, смотрела, слушала. Йенц ничего толком не говорил, но в невнятном свисте Эрика слышала все то же — «не сходится, не так, неправильно». Она же опенул. Она должна найти ответ. Всего одна мысль, крохотный ключ от огромной загадки. Крохотный ключ.
Не сходится. Не подходит.
Эрика сжала щепку и поспешила к двери. Мгновение на переход — и она оставила за спиной глухой коридор Каннора.
Вернулась Эри спустя несколько минут. Руки дрожали от волнения, ноги — от усталости, хотя, казалось бы, прошла всего ничего. Заглянула в библиотеку, не стала тревожить девчонок и по переходам добралась до спальни. Свет не горел, и Эрика вслепую скинула обувь и забралась в кровать. Ил не проснулся, но сквозь сон прижался ближе. Эри, как и хотела, свернулась калачиком у его груди.
Сердце колотилось, как бешеное, и, несмотря на долгий день, уснуть удалось только под утро.
То, что она узнала. То, что она увидела. То, что она сделала только что…
Сходится. Все сходится.
