Магия опенула

      Эрика отступила. Под ноги попали мелкие камни, и она споткнулась, но не упала — зашаталась, не сводя взгляда с человека впереди. Это она. Это несомненно она! Эри видела это лицо, этот силуэт с детских лет каждый день. Ошибки быть не может! Но ведь это ошибка!       Сондра приподняла брови и улыбнулась, чуть обнажив передние зубы, — расстроилась. Господи, как же все знакомо до мелочей! Эрика чувствовала, как сходит с ума. Это сон. Воспоминание. Иллюзия! Это не может быть правдой! Эри потерялась сознанием между прошлым, где тысячу раз видела эти черты, и настоящим, где она видит их снова — но не должна!       — Что ж, — Сондра сунула большие пальцы в карманы и постучала ладонями по бедрам, оглядываясь в поисках чего-то, на что можно переключить внимание. — Я ждала немного… больше радости. Но не могу осуждать. Ты наверняка в шоке.       — Тебя нет, — проговорила Эрика. Она прижалась ладонью к холодной, реальной стене. — Ты ненастоящая.       Уголки губ тети еще сильнее опустились, и Эри отвернулась, только бы не видеть… что бы это ни было. Черт возьми! Она готова была встретить кого угодно — но только не ее! Почему? Как? Из всех ее Ливиррских фантомов!..       — Это просто Ливирра, — успокоила себя Эрика, вглядываясь в трещины под пальцами. Логично же! Очередная ловушка! Но успокоиться не выходило.       Со стороны призрака послышался несдержанный смешок — и через секунду Сондра уже хохотала так, что Эри не смогла не посмотреть. На ее памяти тетя никогда так не смеялась. Сейчас она не хмыкала грустно в кулак и даже не билась в приступе безумия, а просто… веселилась. Словно Эрика рассказала ей шутку. Что не так с этой иллюзией?       — Ох, Эрика, ты даже не представляешь, насколько права! — тетя отдышалась и улыбнулась Эри, но, не получив ответной улыбки, снова погрустнела. Она села прямо на грязный пол и постучала ладонями по коленкам, как подросток. — Хорошо. Поговорим? Уверена, у тебя куча новостей и вопросов.       Эрика нахмурилась и настороженно подошла ближе. Не было никакого желания общаться с очередной игрой разума, но слишком многое не сходилось. Эри никогда прежде не видела Сондру в Ливирре — не то чтобы она не любила тетю, просто без нее было спокойнее (как ни неприятно это признавать), да и ассоциации не лучшие. Но даже если бы видела — почему Сондра выглядит… так?       Эрика помнила ее забитой несчастной женщиной с тонкой, болезненно зеленоватой кожей, со смотрящими в пустоту глазами и неуверенными движениями. Эта же Сондра выглядела вполне бодрой и уверенной: щеки украшал здоровый румянец, глаза, пусть и печальные, сверкали, а в жестах чувствовалась юность. Сондра выглядела моложе. Она выглядела… живее.       Эри опустилась на пол в десятке шагов от тети, вглядываясь в мимические — совсем не возрастные — морщинки. Если предположить, что все это не проделки тумана, если вспомнить слова монахини о том, что Сондра сейчас в Ливирре…       Тетя поерзала на месте. Эрике на секунду показалось, что она смотрится в зеркало.       — Я знаю, мы нечасто болтаем по душам, — сказала Сондра и, все также улыбаясь, искренне заломила брови, — но, ну, неужели тебе совсем нечего рассказать? Наверняка столько всего произошло!       Эрика молчала, как если бы кто-то склеил ей губы. Снаружи хлопали крыльями успокоившиеся ласточки и присвистывал ветер. Сондра подождала немного и вздохнула.       — Как… как там мама? — снова попыталась завести разговор она.       Эри потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что речь о бабушке.       — Хорошо, — выдавила из себя. — У нее был сердечный приступ недавно. Но сейчас она дома, все должно быть в порядке.       На лице тети за время ответа отразилось столько эмоций, что Эрика ни одну не успела прочитать. Она дернула воротник (вспомнилась Ками) и наигранно пожурила пальцем:       — Что это такое, Эрика! Стоило тебя без присмотра оставить, так ты довела бабушку до больницы. Пожалей ее, она со мной столько мучилась!       Эри улыбнулась, но скорее по привычке, чтобы не обидеть. В голову врезалось одно слово.       — Оставить… Так, выходит, — она придвинулась ближе, — ты умерла?       Сондру ее вопрос ни капли не задел. Она обвела руками полуразрушенный зал и пожала плечами:       — Я бы это смертью не назвала. Но, раз я больше не живая, подозреваю, можно назвать меня мертвецом.       — Ты так спокойно об этом говоришь.       — У меня было время смириться.       Эрика еще раз осмотрелась. Не лучшее место для посмертия. Особенно долгого.       — Как давно ты здесь?       — Не знаю, — теперь Сондра заметно помрачнела, ее взгляд устремился через разлом к белому небу и черным пепелинкам ласточек. — Тут нет закатов и рассветов, нет времен года. Из изменяющегося здесь только птицы. Кажется, я не видела, чтобы хоть одна заметно состарилась. Хотя я не знаю, как стареют ласточки. Так что тебе виднее.       — Почти полгода прошло.       — Ого, — удивилась тетя, но так и не сказала, много это или мало.       Эрика проследила за ее взглядом. Вопрос слетел с языка прежде, чем она его удержала:       — А эти ласточки, они…       — Ага, те самые. Стой-стой! — Эрика в ужасе отскочила, и Сондра замахала руками, прося вернуться. — Они безвредные.       В подтверждение слов, она свистнула — высоко и пронзительно, как тень. Мурашки побежали по спине. И перебежали на руки, когда под крышу залетело несколько птиц. Они покричали друг на друга, столкнулись в бою, пока одна из них, победительница, не спустилась на предложенную руку Сондры. Эрика уставилась на то место, где темные коготки впивались в палец. Тетя бесстрашно потрепала ласточку по белой грудке.       — Видишь? — Ласточка понежилась под лаской, но заметила чужака и пискнула, прижимаясь к руке Сондры, как к хозяйской. — Кто еще кого боится!       Эри нахмурилась. Да, ласточка выглядела слабой, беспомощной и абсолютно безобидной, особенно в нежных тетиных руках. Но невозможно было не думать, что из-за такой же крохотной пташки Ил сейчас на пороге смерти.       — Они безвредные только для опенулов, — Эрика подняла взгляд. — И для мертвецов.       Сондра посмеялась и подбросила ласточку — та покрутилась еще и вернулась к поверженным соперницам. Тетя же смотрела на нее со странной нежностью и тоской.       — Эти — безвредны для всех. Они не прошли через туманное кольцо и не напитались им. И окажись здесь вдруг другой маг, не опенул, они бы не смогли ему навредить. А вот он им — вполне.       — Что значит «напитались им»?       — Ну, туманом, — Сондра снова дернула воротник, в котором мелькал зеленый огонек. — Я не самый смышленый маг на свете. Был бы здесь Стефан, он бы рассказал тебе, что и как работает. Я просто говорю, что видела.       Она продолжила что-то бормотать — чем еще больше напомнила Ками, — и Эрика, не особо вслушиваясь, поднялась, подошла к одному из проломов. Ласточки резвились на рассеивающейся поверхности тумана, как рыбки, и за их длинными хвостами тянулся черный шлейф. Краем глаза Эрика заметила, как одна из ласточек сиганула прямо в черноту. Прошла одна секунда, вторая, третья. Ее возвращения Эри так и не дождалась. Может, птица вылетела в другом месте?       — Разве туман — это не Ливирра?       Сондра за спиной нервно засмеялась, как шестнадцатилетняя девчонка:       — Знаешь, это сложно объяснить в двух словах.       Но Эрика и не нуждалась в объяснениях — она начала думать сама.       — Ласточки становятся черными, когда проходят через туман. Тогда же их когти становятся смертоносными. Получается, это не какие-то особые птицы — это влияние Ливирры на обычных ласточек. Так?       — В общих чертах.       — Но как связана Ливирра и птичья болезнь?..       — Эрика, прости, что перебиваю…       Эри обернулась. Сондра все еще сидела на полу и сжимала коленки. Ей никак нельзя было дать больше двадцати — и дело далеко не в посвежевшем лице.       — …ты не могла бы перестать назвать туман Ливиррой?       — Почему?       — Потому что ты немного путаешься в понятиях. Нет, конечно, они очень похожи, просто…       — Разве не ты предложила называть туман Ливиррой?       Сондра вскинула взгляд, одновременно встревоженный и серьезный. Эрика пояснила:       — Читала дневник господина Сивэ.       — Ах да, точно, я забыла. Что ж… То, что мы дали чему-то название, не значит, что мы были правы. Говорю же, в двух словах не объяснишь.       Эри окинула взглядом туманное море и цыкнула:       — Тогда давай сразу к сути, мне не до терминологии.       — Эрика! — от этой интонации передернуло. Эри в одно мгновение попыталась вспомнить, не схлопотала ли в последние дни плохих оценок. Хотя школа кончилась несколько недель назад. Сондра дернула головой. — Я понимаю, что ты уже взрослая, но не забывай об уважении к старшим.       В голове мелькнули картинки, когда Эрика успокаивала впавшую в беспамятство тетю, как ребенка, но ответ прозвучал мягче:       — Извини. Просто я спешу.       — Настолько, что не хочешь даже парой слов со мной перемолвиться? — Глаза Сондры заблестели. — Эрика, я внезапно умерла, оставив тебе в наследство ворох проблем. И вот я перед тобой — могу ответить на любые твои вопросы! У нас последний шанс поговорить, почему ты от меня отмахиваешься?       Эри поджала губы и вернулась на прежнее место на полу. Времени мало. Но Сондра права: Эрика столько сетовала, что тетя навешала на нее закрытых замков, а сейчас отказывается даже взглянуть на ключи! Встреться они в других обстоятельствах, у Эри бы уже язык отсох!       — Не только я от тебя отмахивалась, — не удержалась от обидчивого укола она.       Сондра опять заерзала.       — Что ж, теперь у тебя есть возможность расспросить меня обо всем.       — Почему ты не рассказывала с самого начала? — задала вопрос в лоб Эрика.       Тетя опешила, но быстро взяла себя в руки: вдохнула пару раз и сцепила пальцы, чтобы куда-то их деть.       — Боялась. Мне казалось, если я буду держать тебя подальше от магии, мое прошлое тебя не коснется. Я думала, что не повторю историю мамы и смогу сохранить магию в тайне.       — Опенулы и тайны — вещи несовместимые, — Эрика потушила злость в душе. На тетю бесполезно было злиться. — А Ками? Почему ты ее бросила?       — Ками? — Сондра задумалась на секунду, и тут ее глаза расширились. — Камелия? Я не бросала ее! Она жила с отцом, ни в чем не нуждалась.       — Она нуждалась в матери.       Сондра закрыла лицо.       — Я знаю! — быстро же она сдалась. — Но я не могла поступить по-другому. Я хотела бы с ней поговорить, хоть раз… Если бы я была с ней рядом, ее бы поразило проклятье.       Эрика подскочила:       — Да что это за проклятье? Никто ничего не знает, никто ничего не говорит. Может, хоть ты объяснишь? А то я подозреваю, что проклятья никакого не было!       — Было! — Сондра по-детски ударила пятками по крошистому полу. Снаружи заклекотали ласточки. — Они все умерли из-за проклятья! Я их любила — и, и они… Она уткнулась в коленки. Эри медленно опустилась. Тетя мало походила на саму себя, но зато пугающе напоминала Ками. И обижать ее не хотелось. Тем более, она уже мертва — чего обижаться.       — Ладно. Успокойся. И извини, что так несдержанно себя веду, — Эрика села поближе. — Расскажи все по порядку, я постараюсь не перебивать. Что это за проклятье, при чем тут туман, ласточки? Где мы, в конце концов?       Сондра собралась, потерла бедра и, восстановив дыхание, начала рассказ.       — Что ж… Раз ты читала дневник Вирта, скорее всего, ты знаешь, что моя душа вылетала из тела и каким образом меня вернули. Не хочу сейчас никого осуждать. Что было, то было. Сейчас ничего не поменяешь.       Эрика проглотила вопрос о голубоглазом монстре. Тетя явно не хотела о нем вспоминать.       — Мы с Алиной — той девушкой, которую принесли в жертву ради меня, — поначалу даже поладили. Мне так казалось. Она не мешала, иногда пробивалась в мысли и подсказывала путь. Как потом оказалось, путь ошибочный. Но я ей верила. Она была моей частью, я не заметила, как ее чувства и рассуждения перепутались с моими, а ей только это было и надо. Когда я спохватилась, — Сондра снова дернула воротник, но отдернула руку, будто обожглась, — уже было поздно. Может, и неплохо, что так вышло. Не знаю, что бы случилось, доберись мы до Промината в… полном составе.       Тетя сгорбилась, и среди ткани мигнула зеленая звездочка. Эрика пригляделась — конечно же, это подвеска-ласточка. Неясно, что именно натворила Алина чужими руками — а спрашивать было жестоко, — но друзья Сондры ее покинули. Господин Сивэ вернулся на Инсив к любимой женщине и, как он думал, родному сыну. Агата, вероятно, спуталась с неизвестным подселенцем и, беременная и брошенная, оказалась в Каннорском монастыре. Голубоглазый монстр тоже исчез — не исключено, что на него, как на главного виновника, гнев Алины обрушился с большей силой. Почему мстительная душа не тронула Стефана — загадка. Может, он не был причастен к ритуалу так, как остальные. А может, и личный интерес.       — Из-за того, что Стеф не был подвержен влиянию прежде, ему опасно было проходить через туман. Поэтому до острова добралась я одна.       — Погоди, — решилась перебить Эрика. — Почему опасно?       — Помнишь, что произошло, когда ты подплывала к Проминату?       Эри пропустила в памяти сцену с кораблем.       — Я провалилась в Ливирру. Но мне помогли оттуда выбраться, — догадалась она. Туман снаружи всколыхнулся, но ветер и крылья ласточек не дали ему выплеснуться из берегов. — Получается, до Промината могли добраться только те, у кого был помощник в мире теней?       — Помощник или нет — кто-то, кто мог бы вывести тебя из этого состояния.       Эрика куснула губу. Подумать только! И она, и Оливер, и даже Ульяна — все были подвержены Ливирре и прошли через туман, ни о чем не подозревая. Им несказанно повезло! Страшно подумать, что было бы, избавься хоть кто-то из них от своего душевного соседа до похода.       — Если по правде, я не знаю, насколько это условие обязательное, — усмехнулась Сондра. — Не так много людей добирались до Промината. И еще меньше возвращалось. Я знала, что смогу выйти из иллюзий благодаря Алине, но не была уверена насчет Стефана. Я не хотела рисковать последним близким человеком.       — Я не осуждаю, — сказала Эрика. Знай она об этом условии, тоже бы не пустила никого, кроме Оливера, в туман. Может, и трагедии с Анель удалось бы избежать… — Я думала, до Промината могут добраться только опенулы, а не те, кто связан с Ливиррой.       Сондра очень странно, почти безумно, как прежде, посмеялась:       — О, Эрика!.. — но мгновенно вернулась к живому тону, даже подпрыгнула на месте, желая поскорее поделиться знанием. — Интересно, что за все время ритуал переноса дара успешно переживали только опенулы. Точнее, нечистокровные опенулы. Еще точнее, я и твой друг.       Она хихикнула, но Эри стало несмешно. Состояние Оливера и безумие Сондры вряд ли можно назвать успешными исходами. Хотя, все познается в сравнении. Она не стала спорить.       — Ритуал — не единственный способ связаться с душой из Ливирры, — напомнила Эрика.       Сондра пожала плечами:       — Кто же знал!       Эрика все так же не стала спорить.       — Так что было дальше, на Проминате?       — Я добралась до острова и нашла маяк, — вернулась к рассказу Сондра, печальнее. — Карта вела туда, да и выбора особо не было, так что я решилась войти.       Эри улыбнулась, узнав свои рассуждения.       — Должна сказать, маяк тогда выглядел немного более… Кхм, не уверена, как он выглядит сейчас, но, мне кажется, тогда он должен был быть более жутким. Полностью окутанный тьмой, окруженный голодными ласточками, одинокий на мертвом острове, среди бушующего моря. Завораживающая в своей кошмарности картина. Знала бы ты, сколько раз она еще являлась мне во снах. До тех пор, пока я не выплеснула ее на холст, так и мучила меня.       Дыхание перехватило, и Эрика распахнула глаза, как если бы сейчас могла видеть родной коридор. Вот почему маяк показался ей знакомым! Она всю жизнь ходила мимо него, но ни разу не обращала внимания. Думала, просто очередная старая, страшная картина. Но картина оказалась не такой уж старой — и куда более страшной. Сколько еще призраков земли Лайтов висят сейчас дома в багетных рамах?       Стало стыдно. Тетя буквально выставила свое прошлое напоказ, но Эри ни разу им не поинтересовалась. А теперь злится, что Сондра молчала.       — Не без труда, но я добралась до верхушки. Кстати, — отвлекла от мыслей тетя, — как ты прошла через Зал ложных дверей? Я ни в коем случае не сомневаюсь в твоих способностях — ты ведь, в конце концов, попала сюда. Просто у меня были навыки, — она замялась, — вскрытия. А как ты выкрутилась?       — Я сломала дверь.       Сондра уставилась на нее так, словно Эрика по меньшей мере шею кому-то сломала.       — Совсем чуть-чуть! Вытащила одну деталь с цифрами и заменила ее на карту.       Сондра продолжила смотреть так, словно в сломанную шею Эрика вколотила арматуру. Только через пару секунд тетя мигнула и отвела глаза:       — Кого я воспитала!..       Эри не стала язвить, что нужно было воспитывать лучше.       — Давай продолжим о тебе, — напомнила она. — Ты вышла из Зэлда и оказалась здесь.       — Да, все так. Хотя, тут тоже все было по-другому тогда, — Сондра огляделась. — Когда разлом закрылся, все пришло в упадок. Даже жаль. Тут было красиво. Но лучше уж так.       — Разлом?       — Угу. Откуда, по-твоему, взялся туман вокруг Промината?       Сондра, кажется, не ждала ответа, но Эрика уже начала думать.       — Ульяна говорила, что проминаты призвали туман для охраны острова. Но никто не знает, как. Во всем мире не существует больше места, где Ливирра выходит в мир живых — они разделены. Как параллельные вселенные. Но где-то же Ливирра есть. И между ней и нашим миром есть некий барьер. Его проминаты и прорубили. Так?       Сондра вздохнула:       — Ты всегда была сообразительной девочкой, Эри. Мне бы твою голову в свое время!.. Понятия все еще не те, но в общих чертах — да, ты права. Только мир живых и то, что породило туман, — не параллельные вселенные. Они… ох, как бы объяснить!       Она взглянула на темноту снаружи, словно та могла подсказать. Эрика не торопила. Магию часто сложно описать словами.       — Ты помнишь, как описывают Зал ложных дверей? — издалека зашла Сондра.       — Зал без входа, с одним выходом…       — Я не об этом. Помню, Вирт долго мучился с тем, как описать его расположение. Зал — это «место» вне пространства, поэтому местом его называть неправильно.       — Поняла! — Эрика выудила из памяти старый разговор с Оливером. — Как будто мир скрутили в трубочку, и он в центре.       — Да! — закивала Сондра и закрутила руками, сворачивая невидимый лист. — Отличное сравнение — в трубочку! Так вот, представь, что мир развернули обратно в бесконечное полотно. Тогда туман будет, — она провела над полом, — как бы над ним.       Она вглядывалась в пол так, как если бы видела полотно наяву. Эрика тоже представила.       — Но разве тогда туман не должен проникать в мир повсеместно? — провела ладонью она. — Он должен пропитать полотно, а не разлиться кляксой в одной точке.       — Все так! И ты верно догадалась о барьере. Между нашим миром и туманом есть граница. Как тонкий слой краски или лака. В обычном состоянии он пропускает только часть тумана, но если этот слой нарушить, — тетя подковыркнула воздух пальцем, и Эрика увидела, как расползаются по невидимому листу чернила, — то в разлом хлынет неконтролируемая сила.       — Но как проминатам это удалось?       — Самой интересно! — Сондра смахнула фантом и обвела ладонью пейзаж снаружи. — К сожалению, нам уже никто не ответит. Как и на вопрос, куда они все делись. За пятнадцать лет я так и не догадалась.       Эри мысленно поставила заметку подумать над этой загадкой и перевела тему:       — А что сейчас? Ты сказала, разлом закрылся.       Сондра сосредоточенно кивнула:       — Я сумела его закрыть. Туман вокруг Промината уже никуда не денется, но и распространяться дальше не будет. Барьер не проломится, — она посмотрела на клочок белого неба. — Не должен.       Эрика посмотрела тоже и как будто увидела среди сияющей белизны тонкие трещины. Или это мраморные разводы? Лишь бы второе. Эри не переживет снова вид валящихся во мрак осколков.       От внезапного осознания стало тяжело дышать. Камни. Мост! Мост над Ливиррой!       — Тетя, а Морбиен существует?       Сондра вдруг отшатнулась и замотала головой. Ласточки тревожно заклекотали, туманное море взвилось. Эрика приготовилась подскочить на ноги, но все утихло так же быстро, как взволновалось. Она открыла рот, но тетя прижала палец к губам:       — Не называй его имени, хорошо? Даже в мыслях старайся не называть.       — Поч…       — Он откликается и приходит, — Сондра снова повернулась, и теперь ее глаза заслезились. Наверное, от яркого света. — Не стоит его звать, если тебе от него ничего не нужно.       — Так он существует?       — Не в том виде, в каком о нем слагали легенды.       — Как и Ливирра — ее ведь тоже описывают иначе.       Сондра закрыла глаза и задергала подвеску.       — Почему ты вообще спросила? — успокоившись, произнесла она.       Настала очередь Эрики ерзать на месте.       — Барьер, разделяющий мир живых и Ливирру, — это каменный мост, по которому ходит М… бог Смерти. Или, раз реальность отличается от мифов, его аналог. Вот, почему на мосту нельзя смотреть наверх! Под ним Ливирра, а над ним — весь мир живых. Все очевидно! И, получается… — Эри указала на «небо», — получается, там!..       Она взгляделась в белизну, словно взгляд пронзил бы мрамор и нашел фигуру в зеленом плаще с флейтой в руках. Подумать только, неужели это все взаправду! Эрика едва дышала. Как такое может быть?       — Что это за место? — замотала головой она. — Почему оно так близко к…       — Ты торопишься. А обещала меня не перебивать, — обидчиво заметила Сондра, и Эри куснула щеку. — Я понимаю, тебе интересно. Но дослушай мой рассказ — и, возможно, вопросов не останется.       Эрика кивнула в знак того, что готова слушать. Тетя вернулась на место.       — С помощью опенульской магии мне удалось закрыть разлом. Но в итоге я оказалась в ловушке. Это, как ты сказала, «место» чем-то похоже на Зал ложных дверей. По сути, мы сейчас в пузыре, окруженном пространством, а не в самом пространстве. Черт, стоило учить физику в школе, — Сондра застонала и махнула. — Не так важно. Важно то, что мы находимся в точке, которую нельзя указать ни на одной карте. Сюда нельзя попасть обычным способом, ни по земле, ни по воздуху, ни по воде. И выйти отсюда тоже нельзя. Но если впускает к себе туман охотно, то выпускать никого не собирается. Чтобы ему противостоять, нужен сильный дар, куда сильнее, чем у обычных опенулов. У меня на тот момент такого не было. Для меня это был билет в один конец.       Она сжала кулак несколько раз, лицо, по-прежнему молодое, стало жестким и искаженным, словно собранная заново маска. Сондра явно не хотела говорить. Но говорила, не для Эрики даже, а для самой себя.       — Я вернулась в мир живых, обманув туман: оторвала от себя вторую душу и бросила на откуп, а взамен забрала свой дар и свободу. У меня… эх, был у меня выбор, на самом деле. Мы могли сгинуть здесь вместе, принять судьбу с гордостью. Но тогда… Прости, не хочу взваливать на тебя свои переживания. Я совершила ошибку, вот и все. Ведь Алина, конечно, была в ярости. И, пропадая во тьме, она пообещала добраться до меня и до всех, кого я люблю. И я знала, что она сможет.       Сондра сжала коленки. Эри обратилась во слух, понимая, что сейчас будет самая важная часть.       — Потому что… ох, это сложно будет объяснить. Потому что у нее была связь с людьми, которые мне были дороги. Мои друзья, Стефан, позже и Камелия — она до всех могла дотянуться. Все они были магами, а туман, в который я отправила Алину, и есть магия.       Сондра, кажется, ждала вопросов, удивления, хоть какой-то реакции. Но Эрика не была уверена, как реагировать. Она поняла смысл каждого отдельного слова, но вся фраза целиком не укладывалась в голове.       — Ты отправила Алину в Ливирру, — произнесла она. — Я это знаю. А магия тут при чем?       Тетя потерла веки.       — Не в Ливирру — в туман. А туман — это магия.       — Чья? Иллюзиониста?       — Нет, просто магия. Вся магия.       Эрика посмотрела на черное море за проемом и ткнула на него пальцем. Сондра кивнула:       — Да, все это — магия.       — Я не понимаю…       — Все в порядке! — тетя даже подалась вперед и улыбнулась. — Я тоже не сразу поняла. Сейчас, сейчас я все объясню. Ох, столько мыслей в голове, с чего бы начать!..       — Начни с того, что значит «вся магия».       — То и значит, Эри. Подселенцы, иллюзионисты, лекари, левитаторы, подводники, перевертыши, теневики, десятки других — они все используют магию, и вся эта магия существует в виде тумана. Можно сказать, что в каждом из них хранится клочок черного тумана. Вероятней всего, когда-то давно магия уже просачивалась в мир живых: наверное, в те времена, когда, по легендам, бог Смерти еще не занял свой пост. Но тогда она не разлилась ореолом, как тут, а попала в людей. Это всего лишь теория, — Сондра замахала руками. — Стеф хотел изучить вопрос лучше. Наверное, за столько лет у него появилась информация, но мы мало общались.       Эрика нахмурилась. Если у Стефана появилась информация, почему он не поделился ей? Ах да, это же Стефан! Но вспомнилась клетка в кабинете и рассказ Ками о том, что ее отец разводит ласточек. Похоже, дело совсем не в ностальгии по земле Лайтов. Что, если Стефан пытался изучить свойства тумана с помощью черных ласточек? Это же так опасно! Если не для него, так для Ками! Больной на голову…       — По этой же теории, утечку магии устранили, и остались только дары у небольшого количества людей. К счастью или к сожалению, магия наследовалась. И, к счастью или к сожалению, была не вечна. Из поколения в поколение ресурс истощался. Это как наследство, которое дети только тратят, а не преумножают. Дошло до того, что магия удерживалась в теле только пару лет и заканчивалась. Информация об этом сохранилась в древних книгах.       — Но ведь сейчас маги колдуют куда дольше. Все еще не вечно, но до взрослых лет хватает.       Сондра дернула шнурок и вытащила из-за ворота подвеску-ласточку. А после постучала по шее — Эри неосознанно коснулась того же места и огладила окантовку.       — Амулеты не дают магии слишком быстро израсходоваться, — вспомнила она. — Но как это связано с туманом?       — Сложный вопрос. Как-то точно связано. Среди лайтовцев ходит мнение, что амулеты просто придерживают поток магии, но тогда возникает куча вопросов: почему камень связан с душой, почему опенулы могут на него влиять, почему из-за трещины маг не умирает так, как от раны, почему вообще умирает?       Эрика поскребла по углам синего ромба.       — Выходит, камень подпитывает магию из, — она посмотрела наружу, подбирая слово, — общего бассейна. Но дар ведь все равно пропадает. То есть, скорее всего, человеческое тело имеет собственные ограничения.       — Либо камни проделывают незаметную брешь в барьере, со временем поток магии ее расширяет, и бог Смерти замечает пробел и перекрывает.       — Почему тогда он не закрыл большой разлом?       Сондра поджала губы и отвернулась, как ребенок:       — Хорошо, может быть, и твое предположение верное!       Эрика почувствовала укол совести, но не придумала, за что извиниться, так что вернулась к теме:       — Выходит, амулеты связывают душу человека с туманом. Верно я понимаю?       — Мгм, — тетя кивнула и, теряя обиженный вид, продолжила. — Само по себе влияние магии изнутри безопасно. Если не разбивать камень и не влиять на душу, маги живут, как жили бы со своей силой. Но никто не знал, какие будут последствия, если магия подействует и снаружи.       Защебетали ласточки. Эри поняла, к чему Сондра клонит, но не перебивала.       — Проминаты проводили эксперименты с магией. Наверное, пытались продлить себе время или еще что. Сейчас уже не узнаешь. Как я говорила, они повредили барьер и впустили магию в этот мир. И что-то пошло не так.       — Кто бы мог подумать!       — Да уж… Наверное, они бы и устранили последствия. Ну, я надеюсь. Но ласточки, которые жили на Проминате, пролетали через выплеснувшийся туман и разлетались по всей земле Лайтов. Из-за окраса их приняли за другой вид. Уж не знаю, чья это была гениальная идея, отловить их и начать разводить!..       — Они их до сих пор разводят, — Эри замутило от воспоминаний об инсивских подвалах.       — Я знаю. Тебя тоже ими кормили?       — Я не думала, что это могут быть ласточки!       — Я тоже, — тетя вздохнула, и ее щеки тоже позеленели.       Пару секунд они оправлялись от гастрономических впечатлений, и Сондра возобновила рассказ:       — Так вот, магия все еще передается по наследству. Ласточки, запятнанные в тумане, размножались, да и новые прилетали со стороны Промината. Ошибку признавать никто не спешил. Может, думали, что обойдется. А потом началась эпидемия.       Эрика вздрогнула. Сондра сунула кулон под одежду.       — Оказалось, что магия, попадая в мага извне, вместе со внутренней начинала разрушать тело. Я не лекарь, не могу описать, что именно происходит. Но из того, что я видела, — она сжала коленки, — заражение происходит через царапину. Кровь становится черной и густой, как туман. Из-за этого — или из-за чего-то другого — тело начинает разлагаться заживо. Есть способы приглушить симптомы, но саму болезнь не излечить ни травами, ни силами лекарей.       — Я в курсе, — сквозь зубы проговорила Эри.       — Да, я знаю. Прости.       — Если ты так много знаешь — может, знаешь и где взять лекарство?       Сондра отвела взгляд.       — Давай-ка я сначала до конца свою историю расскажу, хорошо?       Эри не хотела соглашаться, но кивнула.       — Как я говорила, Алина попала в туман после разрыва души и пообещала отомстить. Тогда я не знала, как именно работает магия, как через нее можно влиять на человеческий мир. Но… — она закрыла глаза. — У всех, кто был мне дорог, была магия. И они начали умирать. Я надеялась, что хотя бы опенулов это не коснется, но Агата и Вирт тоже погибли.       — Они умерли обычной смертью, — осторожно напомнила Эрика.       — А что к этому привело? — тетя всхлипнула и закрыла лицо. Стало неловко. Эри не сумела подобрать слов и просто пододвинулась ближе. Сондра продолжила дрожащим голосом. — Я не знаю, как она это проворачивала. Все начало рушиться еще раньше, когда мы с ней были связаны, а потом Алина словно нажимала на кнопки — и бум! Все взлетает на воздух! Это выглядело как несчастливые случайности, но я же понимала, я видела, она приходила ко мне во снах и напоминала, что это моя вина. Когда Зеленая ласточка погибла, я понадеялась, что она успокоилась. Что с нее хватит. Я могу жить спокойно, с дочерью, в кругу семьи. А потом случилась автокатастрофа…       Она сгорбилась, выступили острые лопатки и цепь позвонков. Сейчас Сондра выглядела самой собой — той женщиной, которую Эрика знала с детства, которая шарахалась от каждого звука, кричала от одной ей ведомых видений, хватала Эри за руки и отталкивала безо всякой причины, а после запиралась в комнате и рыдала днями на пролет, чтобы потом неделями ходить по коридорам едва живым призраком. Эрика коснулась ее вздрагивающего плеча и сжала, выученным движением.       — Тетя, — позвала она, ласково, чтобы не напугать.       — Они умерли из-за меня!       — Я уже двенадцать лет говорю: ты не виновата.       — Ты ничего не знала, — Сондра замотала головой и зашептала. — Мне так страшно было тебе рассказывать, ты бы возненавидела меня, мама меня возненавидела, ты бы тоже, я так боялась сделать тебе еще больнее…       — Теперь я все знаю. Ты не виновата, тетя.       Сондра подняла голову, но не взгляд. Эрика продолжила сжимать ее плечо и говорить, мягко и спокойно:       — У моих родителей не было магии. А если и была, давно уже кончилась. Значит, и Алина повлиять на них никак не могла. Они просто не справились с управлением. Спешили в темноте, по обледенелой дороге. Двенадцать лет прошло. Хватит себя винить.       Тетя посмотрела на Эри с благодарностью. Сердце екнуло. Впервые за двенадцать лет уговоров Сондра ее услышала.       — У меня ничего не осталось, кроме чувства вины, — она взглянула на белое небо.       Эрика тоже повернулась. Там, за мраморными плитами, ходит мнимый бог, которому возносят свои молитвы и исповеди служители Каннорского монастыря. Что сам бог думает о своих последователях? Одобряет их действия? Их одержимость виной? Чувствует ли сам вину за магов, которых калечили во имя его? Делает ли с этим хоть что-то? Вина как побуждает к действию, так и парализует.       Вина позволила богу Смерти вознестись — и вечно страдать в попытке спасти тех, кого спасти невозможно. Вина перед Илом гнала Эрику вперед — она же разрушала душу Ила. Вина не дает провалиться в лживые иллюзии — и не дает жить дальше. Перед Эрикой сейчас сидит живой (уже не совсем живой) пример, к чему она приводит. Человек великий — человек уничтоженный.       — Не лучшее чувство, — скривила губы Эри, — чтобы его в себе взращивать.       Сондра усмехнулась. Эрика даже заволновалась, а не слышит ли она мысли.       — Может быть. Знавала я человека, у которого в сердце нет и не было ни капли вины, — она хлюпнула носом и засмеялась. — И твой дядя живет припеваючи, не так ли?       Эри сама не удержалась от смешка:       — Вот уж кто точно страдать не собирается… К слову, ты ведь Стефана тоже любила. Почему тогда?..       Сондра утерла лицо, удивительно быстро успокоилась и ответила на повисший вопрос:       — Да, я не дорассказала. Мы со Стефаном разошлись еще до трагедии и почти не общались. По личным причинам. Но я не ненавидела его: в конце концов, нас все еще связывала Камелия. Правда, дочерью он не интересовался, до тех пор, пока я не приняла то невыносимое решение. Когда умерли твои родители, — голос дрогнул, но она не остановилась, — я поняла, что Алина не успокоилась. А у Камелии со дня на день мог прорезаться дар. Я не могла… я боялась! Я не могла рисковать родной дочерью, как и не хотела лишать ее магии насильно. Я бы себе никогда не простила. Близких у меня почти не осталось, и я решила отдать Камелию отцу. Он родной человек. Он бы о ней позаботился. Не помню, что я ему наплела: кажется, что-то про туман и про опенулов. Я была в ужасе.       Эрика вспомнила рассказ Ками и слова самого Стефана. Выходит, Сондра его обманула! Вернее, недоговаривала. Неудивительно: тетя даже бабушке не призналась, что случилось на Проминате и какие разрушительные были последствия. С бывшим мужем у них отношения охладели. Он мог не так понять, не поверить — еще сотни разных «не». Чудо, что он вовсе согласился забрать под крышу ненужную дочь! Еще и стольким ради нее пожертвовать.       — Погоди, — Эри сощурилась. — Если на Стефане не было проклятья, то зачем он отказался от дара?       Сондра поджала губы, чтобы не улыбнуться. Лицо у нее стало как у школьницы, которая сделала пакость. Такую пакость, за которую ее не просто исключить, а посадить могут. Эрика распахнула рот:       — Только не говори, что ты…       — Мне нужно было обезопасить Камелию. Если бы со Стефаном что-то случилось, она бы осталась сиротой.       — Ты ему соврала!..       — Немного приукрасила! Алина могла подумать, что у меня к Стефу еще что-то есть, и тогда проклятье бы коснулось его. Я и его спасала.       Эри в шоке хлопала губами. Тетя обманом заставила человека отказаться от дара. Опенула! Для которого дар почти смысл жизни! Каким бы Стефан ни был гадом, разве так можно? Стало даже жаль его.       Возмущения так и не сформировались в одну реплику, и Эрика закрыла рот. Сондра выдохнула:       — Я не святая, я понимаю. Думаю, я заслужила то, на что себя обрекла, — она огляделась.       Эри огляделась тоже. Тетя продолжила, не дожидаясь вопроса:       — Тебе наверняка интересно, как я здесь оказалась. Это еще одна сложная тема. Постараюсь рассказать по порядку. Начиная со смерти.       Эрика кивнула. Еще одна загадка, к которой долгое время не находилось ключа. А они вот все — в одной связке.       — В ту ночь, как меня и предупреждал сын… сын Вирта, пришел инсив. Пришлось поработать над пространством в доме, чтобы его складка открылась в моей комнате. Мой план был в том, чтобы перехватить его у двери, перенести куда-нибудь подальше от тебя, и там уже… разобраться. Но тогда все спуталось. Мы с тобой неважно поговорили, я была не в себе, слишком много думала. Он же был хорошо подготовлен, не стал подкрадываться или выжидать. В общем, драка завязалась прямо в комнате. Он успел меня повалять, — Сондра усмехнулась, потирая бок, — пока я не достала коготь. Мне не хотелось убивать его, особенно так. Но если бы я его не остановила, он пошел бы за тобой. Все произошло быстро. Я думала о том, чтобы увести его как можно дальше, пусть даже и на тот свет. А потом…       Туман снаружи завился крыльями ласточек. Сондра посмотрела на волны потемневшими глазами. Эри передернуло от налетевшего ледяного ветра.       — …потом мы провалились во тьму. Оба. Целиком.       — Целиком?       — Душой и телом, — тетя коснулась груди, где мерцала подвеска-ласточка. — Вернее, его камень успел разбиться и остался в том мире. Либо он меня за собой затянул, либо мои опенульские силы вырвали нас обоих из пространства. Может, и Алина повлияла. Может, все вместе.       Вот, куда делось тело. Оба тела. Эрика попыталась осознать: Сондра и Симон вдвоем провалились через ткань мироздания и очутились в… Ливирре?       — Разве такое возможно?       — Как видишь. Опенульская магия сильнее обычной, что и говорить о магии нечистокровных опенулов.       Видимо, лицо Эри приобрело новое выражение, потому что Сондра принялась жестикулировать:       — Прости, я думала, ты уже поняла. Это очевидно. Опенулы — маги пространства, они изгибают его и, так или иначе взаимодействуют с, кхм, изнанкой. Помнишь полотно? Невозможно сложить его, не задев туман. Скорее всего, при образовании складок опенулы подпитывают внутренний ресурс магии, поэтому опенулы и не теряют дар с течением жизни. Если другие маги просто выплескивают силу в мир, опенулы выплескивают силу туда, откуда она мгновенно восполняется. И, в отличие от телепортаторов, полученная сила равна, а иногда и больше потраченной. Вообще, это все лишь предположения, но уж больно складно ложится. И почему опенульский дар не наследуется через поколение — тоже загадка. Помню, я пыталась обсудить это со Стефаном. Он говорил, что опенульский дар слишком сложен, и кровосмешение его портит, как портится окрас и форма ушей у породистых собак. Мне же кажется, что туман не в восторге от взаимообмена магией, но только опенулы способны хоть как-то с ним взаимодействовать. А потому и уничтожать не хочется, и количество надо контролировать.       — Так ведь дар наследуется вне поколений, — Эрика показала на себя. — Ты нечистокровный опенул, я нечистокровный опенул. У Оливера вообще дар от приемного отца. Как это объяснить?       — Очень хороший вопрос! Родство тут не при чем. Мама говорила, у нее в роду даже намека на опенулов не было. Нечистокровные опенулы не попадают в правила для чистокровных. Более того, — Сондра наклонилась и понизила голос, — мне кажется, это вообще два разных дара.       — Но ведь способности одинаковые.       — Не совсем так. Нечистокровные опенулы могут куда больше, чем чистокровные, потому что получили силу напрямую из тумана.       Эри мотнула головой в знак того, что не поняла. Сондра была только рада объяснить:       — Помнишь, что изначально маги получили силы напрямую от тумана, но со временем они начали слабеть. Так вот, нечистокровные опенулы — это то самое первое поколение магов, но в наше время. Каким-то образом магия снова начала просачиваться в реальность и занимать души.       — Как?..       — Черт его знает. Я много думала над этим, — Сондра свела брови к переносице. — Возможно, это связано с вырождением магии.       — Вырождением?       — Маги все слабее и слабее с каждым поколением. Поэтому же Алина и не могла повлиять на меня или на тебя — она сама говорила. Наверное, люди, магия которых прошла не одно поколение, слабее, потому они были ей подвластны. Это тоже лишь мои мысли. Но есть же причина, почему раньше не было никаких упоминаний нечистокровных опенулов, а после меня — один за одним.       — То есть, магия решила повторить то, что провернула много лет назад?       — Не знаю. Может, это просто последствия нашествия ласточек и заражения магией. Не думаю, что туману выгодно плодить нечистокровных опенулов. Даже обычные доставляют ему немало хлопот. А нечистокровные — или, лучше сказать, «свежие»?.. В общем, новые опенулы сильны настолько, что способны даже прорывать пространство и проникать в него. Что и случилось со мной.       Эрика кивнула. Вопросов было так много, ответов — еще больше. Сейчас сила нечистокровных опенулов показалась очевидной. Эри открывала переходы в незнакомые места и образовывала складки в пустоту — дневник господина Сивэ о таком даже не упоминал! Но на фоне Оливера Эрика выглядела слабее. Еще бы! Оливер ведь тоже нечистокровный, еще и опытный, его магия куда мощнее, чем у обычного опенула.       Была. Голова загудела от вертящихся мыслей. Магия Оливера была мощнее, пока ее не заменили магией Симона. Отсюда и проблемы со складками. Оливер рассчитывал на свой прежний дар, тогда как новый оказался не в пример слабее.       — Тогда я и узнала о том, что не могло быть описано ни в одной книге, — продолжила Сондра, стиснув коленки. — Если в тумане оказывается тело и душа, то этот человек получает некоторую… власть.       Эрика встрепенулась:       — Тело и камень. Мне говорили об этом. Что за власть? Над чем?       Сондра неловко улыбнулась, отодрала руку от штанины и дернула пальцами. Ласточки запищали и взвились черной волной. Приглядевшись, Эри поняла, что волной взвились далеко не они — само туманное море закрутилось торнадо, а валы от горизонта помчались к маяку. Эрика подскочила. Сондра же и ухом не повела, только продолжила улыбаться, теперь виновато, и опустила ладонь.       Шторм, не достигнув ни небес, ни башни, затих. Ласточки поругались на непогоду и продолжили резвиться среди застывших волн.       Эри перевела взгляд на тетю. Села подальше.       — Это ты сделала?       Сондра кивнула. Эри подтянула нож.       — Ты… ты управляешь туманом?       Сондра пожала плечами и кивнула опять. Эрика боялась, что-либо думать.       — П-получается, ты и магией управляешь? И… и… и болезнью?..       — Я не… это сложно, — покачалась Сондра.       — У тебя все сложно.       — Потому что это правда сложно! — Она потерла ворот. — Мне со всем пришлось разбираться самой, без книг и советов. Я многое не понимаю. Все, что у меня было, — это туман и то, что он узнал от тысяч душ, которых он пленил. Повезло еще, что я могла все это слышать.       — Ливирра все знает.       — Ливирра!.. Аргх! Эрика, я же просила! Не называй туман Ливиррой, это разные вещи.       — Почему? — Эри стиснула кулаки. — Туман, магия, один черт. Она забирает души, отравляет птичьей болезнью, ловит погибших от разбитых камней, мучает иллюзиями — это Ливирра.       — Ливирра — это я!       Сондра ударила по полу и тут же сжалась, словно потратила на этот удар все силы. Эрика растерянно хлопнула глазами. Тетя отвернулась.       — Знаешь легенду о Ливирре?       Эри кивнула. Тетя не могла ее видеть, так что Эрика еще угукнула. Она все еще не понимала.       — Ливирра — это человек, — продолжила Сондра. — Душа, которая попала в туман, выбралась из него и вернулась вновь. Ливирра повелевает миром иллюзий, но не может поменять его правил. Так что не сваливай на меня его грехи. Мне и моих достаточно.       Голова отказывалась принимать информацию. Наверное, кончилось свободное место для потрясений — Эрика замотала головой, но места стало только меньше.       — Ливирра — это мир иллюзий.       — Мир иллюзий получил ее имя, но сама Ливирра — это несчастная замученная душа. Обреченная на ненависть и вечные бесплодные попытки докричаться до единственного спутника, который уже никогда не поверит ни единому ее слову. Все, что у нее есть — власть над стихией, которая уничтожила ее жизнь, и надежда. Как бы забавно это ни звучало, — Сондра устремила невидящий взгляд на белое небо. Рука сжалась на подвеске, а уголки губ дрогнули. — Надеюсь, я увижусь с ними. Надеюсь… надеюсь, они меня ждут.       Эри не успела даже вопросительно замычать. Темные волны вдруг поднялись. Ласточки запищали, их крики увязли в густой черноте, а небо враз скрылось за громадными валами, такими близкими, что они лишь чудом не обрушились на маяк. Эрика подскочила. Краем глаза заметила, что Сондра тоже встала. Налетел ледяной ветер, засвистел в ушах — послышалось прощание. Свет померк на мгновение.       И через это мгновение все стало как прежде, словно ничего не происходило.       — Что это было? — Эри боялась двигаться. Вдруг мрак просочился в воздух и обступил, вплотную к коже?       Сондра оказалась смелее. Она скользнула к ближайшему проему и вышла на выступ. Ласточки тут же подлетели к ней и закружились, испуганно пища. Хозяйка протянула им руки, но птицы только испугались сильнее и, надрываясь от крика, разлетелись. Эрика подхватила нож и решилась подойти.       — Что с ними?       — Чувствуют перемены, — Сондра резко развернулась и вдруг хлопнула Эри по плечу. — Скорее, за мной!       Эрика распахнула рот от удивления, но пошла следом за ней по выступу. Туманное море все еще пугало, так что Эри держалась ближе к полуразваленной стенке, тогда как Сондра, сама как неспокойная ласточка, подбегала к самому краю, смотрела вниз, но чаще наверх, на мраморное небо.       Они прошли где-то половину окружности, прежде чем Сондра вскинула руку:       — Здесь. Отлично! — она снова положила руку Эрике на плечо и потянула к краю. — Видишь, там трещина?       Эри ничего не оставалось, кроме как вцепиться в тетю и задрать голову.       Нутро свело. Захотелось закричать. Небо действительно пересекала черная полоса, тонкая, но длинная и заметная. В ней не было видно ни каменной крошки, ни облаков, ни звезд. Только всепоглощающая пустота, какой не может существовать в мире.       — Это еще что такое?! — голос сорвался, Эрика постаралась вернуть самообладание. — Разлом? Тот, о котором ты говорила?       Сондра дергано кивнула и со странным воодушевлением затрясла рукой.       — Черт, черт, может, забраться повыше? Нет, и отсюда должно получиться.       Эри перехватила ее ладонь. После рассказа она не уже удивлялась, почему тетя так волнуется. Много лет назад она закрыла такой же разлом и едва не осталась в этом месте — «месте» — навсегда. И вот снова он! Но почему тетя улыбается? Нервное?       — Я нечистокровный опенул, моя магия сильнее, — сказала Эри, как могла твердо. Тетя посмотрела на нее привычно — на грани сумасшествия. — Давай я закрою его. Только скажи, как.       Сондра вздрогнула и перевела тот же, сумасшедший, взгляд на трещину.       — Нет-нет, ты все не так поняла. Ты нечистокровный опенул, все верно, — она вцепилась в плечи. — Но ты должна не закрыть его, а расширить.       Эрика выпуталась из хватки и отошла к стене.       — Расширить? Зачем?! Ты только что говорила, что нельзя впускать магию в наш мир. Сондра замотала головой:       — Ты не так поняла! Магию можно и нужно впускать! Если этого не сделать, она очень скоро кончится, а никто этого не хочет. Не волнуйся, мы просто впустим немного, для баланса. Я скажу, когда остановиться.       — Но больше магии — больше ласточек, а значит, больше…       — Обещаю, я это проконтролирую. Эрика, пожалуйста! Вся надежда на тебя, у меня нет первородной опенульской магии, у меня не выйдет. Ты же опенул. Опенулы открывают, не закрывают. Открой прореху пошире, это несложно, я подскажу.       Она продолжила убеждать, но Эри не слушала. Магия напрямую связана с птичьей болезнью. Если Эрика пустит ее, даже из лучших побуждений, как это отразится на Иле? Да вообще на всех лайтовцах!       — Дай слово, — Эрика сощурилась.       — А?       — Дай слово, что проконтролируешь распространение болезни. Чтобы она не пошла дальше.       — Дорогая, да конечно! Тебе не нужно меня о таком просить!       — Дай слово.       — Ох! Даю слово. Теперь веришь?       — Нет, не так. Дай слово опенула.       Сондра поджала губы, ее лицо стало похоже на посмертную маску, а глаза сверкнули знакомым и чужим огнем. За ее спиной поднимались валы тумана.       — Я уже дала слово, — она резко дернула рукой. — Эрика, времени мало. Открой расщелину, это дело пары минут. Потом поговорим.       — Не открою, пока ты не дашь слово опенула.       Тьма засвистела и судорожно завилась. Сондра пыталась улыбаться, но тень под губами обнажала клыки.       — Я уже давно не опенул, к сожалению, — проговорила сквозь зубы она. -Могу дать слово Ливирры.       Эри подняла нож. Сондра только сильнее оскалилась.       — Ты опенул. И ты врешь, — Эрика замахнулась. — Настоящая Ливирра.       Та не успела и слова пискнуть, как Эри, поднырнув под ее руками, со всей силы, по-каннорски, врезала ей клинком по животу. Женщина булькнула и, не устояв на краю, полетела вниз, в объятья мрака. Эрика отвернулась, чтобы не вспоминать, кто еще точно так же падал спиной в бущующие волны.       Тьма заволновалась сильнее, и Эри, пока не успела испугаться, вскочила на обломки стены. Место оказалось удачное, на крышу забралась легко. Кладка во многих местах развалилась, но Эрика нашла безопасный с виду участок и запрокинула голову. Трещина разверзлась прямо над ней.       — Ладно, — Эри подняла трясущуюся руку. Пальцы не дотягивались до камня какие-то миллиметры, но кожа чувствовала крошащуюся прохладу моста. — Понять бы, как это делать.       Действительно, она опенул — она открывает, а не закрывает. Но ведь она и необычный опенул. У тети как-то вышло. Должно выйти и у нее. Эрика пустила магию по руке и представила, как родные ленты устремляются к краям зазора, переплетаются, сводят их мелкими стежками. Чем-то похоже на образование складки. Только складка разворачивается сама по себе, а здесь надо сшить на совесть. И быстрее. Быстрее, быстрее, быстрее!       По ушам бил свист, ветер кружился торнадо. Эри не оглядывалась и смотрела только на трещину. Отвлечется — и умрет от ужаса. Не смотреть. Не думать. Надо закончить.       Трещина затягивалась медленно, как рана. Настолько медленно, что Эрика не была уверена, а затягивается ли вообще. А свист становился все громче. Ласточки далеко-далеко надрывались в панике. Эри колотило. Хоть бы помог кто, господи!..       — Эй, наверху! — Эрика не слышала своего голоса за воем взбесившейся темноты. — Твой мост сейчас развалится. Морбиен, сделай уже что-нибудь!       Уши заложило от отчаянного свиста. Сверху раздался треск. Эри зажмурилась от налетевшего ветра, но не отпускала руки. И оттого почувствовала, что на пальцы осыпалась теплая пыль. Опенульская магия хлестнула по подступившей тьме, как кнут, и продолжила сшивать пространство воедино. Шторм отступал. Когда Эрика открыла глаза, она увидела на месте трещины только тонкую нить.       Последнее усилие — и со вспышкой синего камня она исчезла без следа. Тьма сразу схлынула. Снова замерли у горизонта валы, заметались перепуганные ласточки, среди которых прибавилось почерневших, снова падала звездная пыль с целого моста. Эрика выдохнула. Ноги подкосились.       Но прежде, чем она упала, нечто ударило ее в бок — и Эри полетела в обвалившийся участок крыши, внутрь зала. Эрика крутанулась в воздухе и приземлилась на бок: руку прострелило, но кости остались целы. Повезло, что до пола не так далеко. Эри застонала и села разминая ушиб.       — Что, неприятно? — усмехнулся наверху мужской голос. — Мне тоже неприятно было. Оба раза.       Эрика запрокинула голову и понадеялась, что ее полный ненависти взгляд настигнет адресата. Против света неба она не видела лица того, кто стоял у проема в крыше, и оттого фигура выглядела черной, как тень.       Как обычно.       — Ты оба раза меня обманул. Заслужил.       Эри поднялась. Спускаться к ней не спешили — невидимые сейчас глаза внимательно следили за каждым ее движением. Эрика на всякий случай поджала нож поближе. Но подозревала, что это бесполезно против него.       Не так сложно было сложить два и два. Тело, которое затащила сюда Сондра в момент убийства. Осколки амулета, утонувшие при крушении корабля. Душа, оторвавшаяся от своей половины и отправившаяся к новой жизни. Жизни в ипостаси повелителя тумана, очевидно.       — Осторожней, Эрика, — усмехнулся Симон. — На твоем месте я бы не стал ссориться с самой Ливиррой.