Магия опенула

      — И давно ты здесь?       Эрика отошла, чтобы Симон не приземлился ей на голову, но тот не спешил спрыгивать. Он легко соскользнул, сел на край пролома в крыше и закачал ногами, как развеселившийся ребенок.       — Достаточно, — судя по голосу, Симон оскалился.       Эри и не надеялась на честный ответ. Видимо, в тот секундный шторм и произошла подмена: Эрика отвлеклась, Симон занял место Сондры и принял ее облик, а сама Сондра… Что ж, похоже, тетя вновь таинственно исчезла, но на этот раз Эри уже не удастся узнать, куда. Остается надеяться, что ее душа наконец-то обрекла покой. И встретилась с друзьями, как и хотела.       Сейчас Эрике не о Сондре стоит беспокоиться.       — Ну? — Эри развела руками.       — Что «ну»?       — Нападай? Убивай? Зачем еще ты пришел? Бежать здесь некуда, ты меня даже из тумана достанешь. Не тяни время.       Симон расхохотался, едва не ложась на крышу.       — Я что, похож на бога Смерти, чтобы убивать? — отдышавшись, съязвил он.       Эрика вспомнила, как представляла Морбиена веселым мальчишкой, — и что-то похожее определенно было.       Симон глянул наверх и недовольно цыкнул. Но небеса не разверзлись, божество в зеленых одеждах не спустилось с карой, так что Эрика осталась без поддержки, а Симон — на высоте.       — Ты Ливирра, — не то спросила, не то напомнила она. — Почти то же самое. Хотя на Ливирру ты тоже не похож.       Симон хмыкнул и соскочил на пол. Его ноги обволок туман, не раздалось ни звука, и сам фантом приземлился плавно, будто ничего не весил. Однако выглядел он сейчас более живым, чем даже в теле Оливера.       И выглядел собой.       Эрика видела его лицо мельком, во время ритуала переноса дара, но теперь у нее было время разглядеть как следует. Симон действительно оказался симпатичным: с правильными чертами, от природы мягкими, но ужесточившимися в течение жизни. У него была военная выправка и мягкие светлые волосы, как у ангелов с религиозных фресок; сильные руки и тонкие музыкальные пальцы; холодная зелень в по-детски несчастных глазах. Взгляд которых заставил крик застрять в глотке.       Эрика вскинула нож, Симон только усмехнулся. Эри и самой стало почти смешно. Нервы перегорели еще на закрытии разлома, чувство страха не добиралось до мозга и судорожно билось в пальцах.       — Привыкай к такой Ливирре, — изумрудные глаза сверкнули на незнакомом лице. — Уступать это имя я не планирую еще очень и очень долго.       Он поднял руку, и свистящее море медленно поднялось тоже. Симон посмотрел на волну с искренним восторгом. Эрика косилась то на одну опасность, то на другую.       — А что ты сделал с предыдущей? С Сондрой. Отомстил ей?       — Отомстил? Умоляю! — Симон отмахнулся, и волна опала. Возможно, Эрика сходит с ума, но даже в этом теле у Симона было что-то от Оливера, в жестах и манерах. — Как бы я ни был зол на эту старуху, она сослужила мне службу. А я сослужил ей. Ливирра может быть только одна, и для нее это звание было бременем. Когда появился «наследник», — он показал пальцами кавычки, — она сдала пост без боя.       — И где она сейчас?       — А я откуда знаю? Какая разница!       Ясно. Все, как Эри и думала.       — Ты это спланировал?       — Конечно! Должен тебя поблагодарить: ты натолкнула меня на идею приглядеться к паучихе. Алине, — пояснил он. — Она вырвалась из мира иллюзий, чтобы достать камень, и ей потребовалось полгода, чтобы приблизиться к цели. А я узнал обо всем неделю назад — и увел у нее победу из-под носа. Ха! Наслаждайся жизнью, тварь!       Симон пригрозил туману, и на его крик ласточки отозвались писком. Эрика взглянула на то, как они сигают в черноту, прячась от нового хозяина. Может, повторить за ними?       Эри вздрогнула и медленно обвела взглядом зал. Дверей все еще нет. Как там говорила тетя? Ловушка?!       Так, спокойно. Она говорила, что это ловушка только для чистокровных опенулов. Дар Эрики позволяет даже через туман проходить. Понять бы еще, как — без дверей…       — Если думаешь сбежать, я разочарован, — голос Симона (до странного похожий на голос Оливера) заставил дернуться. Парень повеселился. — Ну-ну, я-то считал тебя умнее. Неужели рассчитываешь, что я дам тебе сбежать?       Он беззвучно скользнул вперед и загородил проем, в который Эрика смотрела. Его ноги действительно не касались пола, а летали в облаке черного дыма.       — Ты скинула меня с маяка и отказалась выполнять мою просьбу, — Симон чинно сложил руки за спиной. — Крайне невежливо, ты так не считаешь?       Эри дернула головой наверх. Белый свет нетронутого неба чуть-чуть успокоил.       — Разлома больше нет, — сказала она. — Если хочешь меня за это убить, убей.       — Какая жертвенность! Общение с Карви плохо на тебя повлияло. Хотя, он бы не оценил.       Эрике словно пощечину зарядили. Она отшатнулась, и в грудь горящей керосиновой дорожкой ворвалась злость. Эри тщетно попыталась ее погасить — попытки отразились на лице, и Симон снова расхохотался.       — Что такое, Белуха? Только не говори, что забыла, ради чего сюда забралась! Эрика стиснула зубы и отвернулась. Отвечать не было никакого желания. А в голове загудело — если Симон сейчас Ливирра, если он повелевает магией, если с магией связана птичья болезнь…       — Вот что, — словно услышав ее мысли, сказал Симон и изящным движением указал на небо. — Думаю, ты уже догадалась, что не стоит переходить мне дорогу. Конечно, теперь придется немного подождать новой трещины, но ты сама виновата. Ничего, времени у нас в избытке.       Эри глянула на него исподлобья, и он поморщился:       — Не надо, не смотри так! Я не злодей, и пускай наши отношения не задались, я не могу не отметить твои способности и ум. Раз уж ты не хочешь со мной дружить, — он закатил глаза, — то хотя бы посотрудничаем. Ты выполнишь мою просьбу, а я, — щелчок пальцами, и туман заворочался за его спиной, — расскажу, где можно найти лекарство от птичьей болезни.       Воздух вылетел из легких. Эрика хлопнула глазами, и наверняка со стороны выглядела глупо, но — о, плевать! Лекарство! С огромным трудом она придержала чувства и заставила себя подумать холодной головой.       — Ч-что, — губы пересохли, а голос осип, — что ты хочешь?       Симон снова указал на небо. Эри зажмурилась, чтобы не видеть лицо человека, который пообещал ей слишком ценный для правды подарок.       — Я поняла, что ты хочешь расширить трещину, — слова получались тягучими, с трудом падали с языка густыми каплями. — Зачем это?       Послышалось цоканье языка.       — Как сама думаешь?       Эрика отвернулась и посмотрела на туманное море в другом проеме. Когда-то оно образовалось из такого же разлома. Логично, что Симон просто хочет усилить свое влияние.       — Небольшой разлив спровоцировал эпидемию, — напомнила самой себе она и покачала головой. — Если магии станет больше — какие будут последствия?       — До тех пор, пока магия подконтрольна мне, ничего ужасного не случится. Поверь, мне самому не с руки, чтобы носители даров мерли, как мухи. Наоборот! Мне только выгодней, чтобы они жили и плодились.       Эрика нахмурилась.       — Почему? Разве маги сами по себе сделают тебя сильнее? Или… — взгляд коснулся черной поверхности. Медленно, сбиваясь в такт сердцу, но мысли собирались в единую картину. — Тебя делают сильнее души, которые попадают в туман. А это возможно, только если у человека есть магия.       Симон заворчал, и Эри поняла, что вскрыла очередную его тайну.       — Сейчас туман не растекается дальше Промината. Но если я позволю ему разлиться дальше, — Эрика резко развернулась, — что тебя остановит от того, чтобы просто не поглотить всю землю Лайтов? А потом заразить новых людей, да хоть весь мир — и так по кругу?       Изумрудные глаза вспыхнули одновременно холодом и азартом. Эри показалось, что она подала Симону сейчас пару еще более разрушительных идей. Он расправил плечи.       — Неплохой план. Однако вынужден тебя разочаровать — как бы меня ни прельщала сила, есть кое-что, что для меня сейчас куда приятнее.       — И что же?       — Власть, — он коснулся языком губ. — Какой смысл мне сидеть на горе трупов, если я могу стать для них ежедневным ужасом и благословением? Звание главного опенула Инсива — несчастный писк по сравнению с тем, что даст мне роль Ливирры. Люди будут держаться за меня в своих мыслях день и ночь. Пусть знают, что в любое мгновение я могу обречь их на вечные муки. Пусть боятся. Пусть поклоняются!       — Ты хочешь стать для них кем-то вроде бога?       — Да! — лицо Симона озарилось искренним счастьем, а во взгляде промелькнул давно им забытый, детский свет. — Бог! Я буду карать и исполнять их мольбы, если пожелаю. Они построят мне монастырь. Не один! На каждом острове по несколько! И, в отличие от… — он ткнул наверх, — …я не позволю им про меня забывать.       Симон заходил туда-сюда, бессвязно перечисляя будущие завоевания людских сердец. У Эрики появилось время еще раз все обдумать. Симон, кажется, не врал: в его планах не было стереть магов с лица земли, он просто хотел последователей, кого-то, кто будет беззаветно его любить. Звучит все еще опасно. Они ведь все окажутся у Симона под колпаком, как бабочки. Если захочет — убьет кого угодно.       Но на другой чаше весов лекарство. Или шанс получить его. Но даже шанс!.. Шанс, что Ил сможет выжить, выздороветь, что они будут вместе.       Если Симон не решит ради шутки у них это счастье отнять.       — Ты побледнела, — он отвлекся от планов и окинул Эрику подозревающим взглядом. — Размышляешь? Что ж, твое право. Ведь это такой сложный выбор. С одной стороны, любимый человек и воплощение мечтаний из мира иллюзий, — Симон щелкнул, и туман привязанным псом дернулся к нему, свистя и скалясь крыльями ласточек. — С другой — его немедленная мучительная смерть. Напоминаю, Белуха: мне подконтрольна магия. Я могу придержать птичью болезнь, а могу…       Он стиснул кулак, и туман злобно заклекотал. В его шуме послышались предсмертные хрипы. Эрика зажала уши. Но воображение дорисовало картину: как эти жестокие пальцы ложатся на забинтованную шею и сжимают…       Нет. Нет! Когда Ил выживет, эти пальцы никуда не пропадут. Симон сможет забрать их счастье, когда пожелает. Эри и Илу придется всю жизнь пресмыкаться перед ним, не сметь и шагу ступить без его благословения. Что это за жизнь? Разве Эрика хочет этого для них?       Но что лучше — жить в несвободе или не жить вовсе?!       Эри забила по вискам. Ну же. Она ведь опенул! Надо искать лазейку. Нельзя давать Симону власть. Нельзя упустить лекарство. Нельзя поддаваться шантажу.       — Ты не станешь вредить Илу. Потому что как только ты это сделаешь, я уже ни на что не соглашусь, — проговорила Эрика.       Симон отбил ее аргумент с легкостью:       — Я не стану ему вредить ровно до того момента, пока не услышу твое решение. Не полагайся на свою уникальность. Пройдет год, другой, и я дождусь следующего нечистокровного опенула, посговорчивее. А вот найдешь ли ты новую любовь так быстро? Впрочем, зная тебя…       Он рассмеялся своим мыслям. Эри заметалась по голове в поисках нового оружия. Лучшая защита — нападение.       — Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы обернуть каждого мага против Ливирры.       Симон распахнул рот. Попала! Но ликование длилось недолго: глаза быстро сощурились, и воздух снова содрогнулся от хохота.       — И как же ты это сделаешь? Убедишь их не использовать магию, как те фанатики из Каннорского монастыря?       — Возможно.       — Брось! — он все хохотал и хохотал, на грани безумия. — Ты думаешь, думаешь, хоть кто-то тебя послушает? Ах-ха-ха, не могу! Эрика, они не отказались даже от ласточек, когда вспыхнула болезнь. Продолжили разводить их и плакать над могилами, страна идиотов! Считаешь, слова одной девчонки заставят их отсечь себе магию? Эри колотило — от страха и бурлящей в руках злобы.       — Если не заставят слова, применю силу, — Эрика выступила вперед, так решительно, что Симон отскочил. — Мне будет нечего терять. Ты видел меня в гневе, ты знаешь.       Судя по сдавленному ворчанию — знает. Туман бурлил, валы подкатили к маяку. Эрика боялась, но не отступала. Она не позволит загнать себя в ловушку, как не позволит загнать и Ила. Они выживут и будут свободны. Только бы надавить еще, переломить игру в свою сторону: Симону ничего не останется, кроме как принять ее условия.       — Я сохраню тайну обо всем, что увидела здесь, если ты расскажешь, где взять лекарство и отпустишь нас с Илом. Питайся за счет магов, сколько влезет. Плоди новых. Заманивай к себе души. Я слова поперек не скажу. Но если со мной или Илом что-то случится, я за себя не ручаюсь.       Лицо Симона только слегка ожесточилось, но на море начался настоящий шторм. Волны доставали каменного неба и тщетно лизали застарелые трещины-шрамы. Ласточки запищали, поднялся потусторонний свист, а света стало меньше. Но Эри держалась и даже головы не опускала.       — С чего ты взяла, — прошипел Симон, — что я тебя выпущу?       Эрика сжала кулаки, вокруг которых закрутилась бинтами магия.       — Я — нечистокровный опенул, — также прошипела Эри. — Ты не сможешь меня запереть.       В изумрудных глазах промелькнули тысячи мыслей, злость и потаенное уважение. Симон покрутил головой, разглядывая Эрику, словно за последние минуты она как-то изменилась.       — Ты не уйдешь отсюда, пока не узнаешь про лекарство.       — Уйду, если ты не скажешь. Но после этого твоей сытой вечности придет конец.       — Как и твоему счастью. Интересно выходит: мы, самые могущественные из ныне живущих созданий, прижали к глоткам друг друга клинки, — протянул он и расплылся в улыбке. — Думаю, мы сможем найти компромисс.       Эри напряглась. Она чувствовала, что и Симон напряжен — как и видела по бушующему туману снаружи, — но это не значит, что можно расслабиться. Симон прав, они друг друга сковали. И оба стремятся от этих оков избавиться. Симон уже проиграл разлом, дважды, теперь Эрике нужно вытянуть из него информацию о лекарстве.       — Вот что, — Симон выпрямился и заложил руки за спину; в каждом его слове сквозили ложь и превосходство. — Мне нужны гарантии. Вдруг я, по доброте душевной…       «Ага, по доброте», — дернула губами Эри.       — …расскажу тебе, где найти лекарство, ты, счастливая, упорхнешь к своему жениху, а потом решишь лишить землю Лайтов магии. И я останусь с носом. Так не пойдет!       — И какие же тебе нужны гарантии? — стиснула клинок Эрика.       — Ничего особенного, — сверкнул изумруд. — Всего лишь твое слово.       — Опенула?       — Ну, раз уж ты опенул! — Симон засмеялся. — Поклянись даром, что не встанешь у меня на пути.       Эри нахмурилась. В чем подвох? Она чувствует, но где? Симон сжалился над ней и указал на девятый вал позади.       — Не просто так считается, что слово опенула самое сильное. Конечно, местами его сила преувеличена. Но кое-что действительно интересное в нем есть: Ливирра прекрасно его слышит. И слышит, когда оно нарушается.       — И что тогда?       — Тогда? — он хмыкнул. — Тогда она просто забирает то, что было обещано.       Симон перевел ладонь на Эрику и жестом указал думать.       — То есть, если я дам слово и затем его нарушу, ты…       — …Заберу твою магию. Все так.       — Разве ты можешь?!       — Я бы не мог. Ты же опенул, еще и нечистокровный. Но твоя магия с недавних пор связана с туманом. Твоими же руками.       Эри коснулась камня, и Симон довольно кивнул. Дыхание перебилось.       — Что такое, Белуха? Только не говори, что не ожидала. Ты приняла камень, чтобы болтать со своим теневым дружком. Но где одна тень, там и все. То, что они не могли с тобой связаться, не значит, что они не могут на тебя влиять. Что я не могу на тебя влиять.       — Но только если я дам слово.       Симон скривился.       — Ты его дашь, — вместо ответа выплюнул он.       Эрика огладила окантовку. В ушах свистело от ветра и мыслей. Дар — против лекарства. Их безопасность — против свободы. Она — против Ила. Выбор даже стоять не должен! Но Эри колебалась. Смотрела на Симона, выискивала ответы в его подозрительно удовлетворенных глазах.       — Я не тороплю, — хмыкнул тот и отошел на выступ. — У меня впереди целая вечность.       Он спокойно скрылся за каменными обломками, ничуть не боясь оставить Эрику без внимания. Еще бы, чего бояться! Убить его невозможно, подмогу не привести, а пленница не сбежит. Эри села на пол, как совсем недавно садилась перед Сондрой, и, разворошив камни, начала думать. У нее-то нет целой вечности впереди.       У нее всего два пути. Если она откажет Симону, то вернется ни с чем. Да, она сможет расстроить его планы, сможет вовсе искоренить магию, если потребуется. Но какая разница, если Ила это не спасет? Он умрет у Эрики на руках. Она увидит, как угасает в его глазах надежда, вера — и жизнь. Оно того стоит?..       Если же она согласится играть по правилам, то придется дать слово. Эрика получит знание о лекарстве, вернется в мир живых и спасет Ила. А дальше останется лишь уповать на честность Ливирры (какой абсурд!) и до конца жизни надеяться, что ни Эри, ни Ила он не тронет. Ну и наблюдать зарождение больного культа среди запуганных лайтовцев. Если они вдвоем не сбегут позорно куда подальше. Зато Ил будет жив.       Есть еще один вариант: она даст слово, но не сдержит его. Но исхода хуже придумать сложно: Симон лишит ее дара, а после с упоением прикончит Ила. И Эрика останется ни с чем, неспособная даже отомстить — правда ведь, кто послушает обычную девчонку! Без опенульского дара Эри враз станет никем, ничтожеством, на которую больше ни один солдат не взглянет с уважением, с доверием… да просто не взглянет.       Эрика огладила острые грани амулета. Чем же она готова пожертвовать? Кем?..       Игнорируя свист, она думала еще несколько минут. Подушечки пальцев уже онемели, на них красным налились полосы. Эри поднялась. Вдохнула — уверена ли она? — выдохнула — уверена — и вышла из зала.       Симон развлекал себя, пугая ласточек. Черные волны захлестывали птиц и оставляли на их светлых грудках смоляные пятна. Воздух наполнялся писком и мальчишеским хохотом. Стоило Эрике выглянуть из-под крыши, как в нее стрельнули изумрудные глаза, а смех, как и свист, сошел на нет. Шторм тоже давно успокоился, и сейчас редкие порывы набрасывались на каменный выступ больше для устрашения, чем из ярости. Но далеко выходить Эри все равно не стала.       — Я знал, что ты примешь верное решение, — усмехнулся Симон.       — Я еще не сказала, какое приняла.       — Как будто так много вариантов, — он швырнул еще пару капель в ласточек и, наконец, развернулся. — Итак?       Эрика стиснула окантовку. Камень от волнения жег кожу на шее.       — Ты точно расскажешь, где лекарство?       — Конечно же! Сразу, как ты дашь слово.       Эри зажмурилась. Голос в голове вопил этого не делать. Эрика к нему не прислушивалась. Она сглотнула — камень дрогнул под пальцами — и произнесла:       — Я не стану мешать тебе в твоих Ливиррских делах, если они не будут касаться меня или Ила. Слово опенула. Не носить мне амулета, если я его нарушу.       Море всколыхнулось, и Эрика душой ощутила, как влажная удавка затянулась на шее. В ушах надрывался плач. Симон облизнулся и перевел сытый пьяный взгляд с Эри на волны и обратно, прикрыл глаза.       — Отлично, — он пошевелил пальцами и тяжело задышал. — Очень… ах, очень хорошо!       Эрика отступила под крышу и обхватила себя руками. Ветер, до этого только свистящий между камней, пробрал до костей. Лишь бы все это было не напрасно. Лишь бы она не ошиблась…       — Говори, — бессильно бросила она.       Симон лениво повернулся, будто только вспомнил о своей части сделки. Эри скрежетнула зубами, чтобы скрыть дрожь.       — Говори, где лекарство.       — А, лекарство!       Он подошел, едва покачиваясь. За его спиной словно черным плащом стелился туман. Эрика отшатнулась, и Симон только шире заулыбался. Он приблизился почти вплотную, изумрудные глаза сверкали, как два лайтовских минерала. Эри смотрела в них, как мышь смотрит на кошку. Она ведь не ошиблась! Нет?..       — Вот же оно где, — Симон вытянул длинный палец и ткнул ей в лоб, едва не хохоча, — в твоей голове!       Сердце обрушилось с высоты маяка, а Симон, раведя руки, окинул все свои владения.       — Его не существует! — с каждым словом в глазах Эри все больше темнело. И Симон не собирался останавливаться, пока полностью не погрузит ее в свою стихию. — Ты сама его выдумала, помнишь? Все тебе говорили, что лекарства нет, но тебе та-а-ак хотелось в него верить! Чего ты ожидала? Что оно вдруг появится ни с того ни с сего от силы твоей веры?       Ноги подкашивались. Эрика успела сделать несколько шагов назад, прежде чем рухнула на каменный пол. А душа проломила его, провалилась в беспросветную тьму и затерялась там. Закричала. Завыла.       Нет. Не может быть. Оно существует!       — Оно существует только в твоей голове, — Симон присел и заглянул в лицо. Он улыбался так, что трещала неживая кожа, что трещало мироздание. — Только там его и можно найти. Я может и Ливирра, но не вру.       Эри, кажется, закрыла уши, потому что больше она ничего не слышала. Кажется, замотала головой, потому что обломки поплыли и потеряли очертания. Кажется, умерла, потому что она не дышала, не чувствовала, не понимала — как возможно дальше жить!       Но правдой оказалось все, только не последнее. Симон не оборвал ее муки и не убил. Эрика подняла на него расфокусированный взгляд. Сердце вернулось в грудную клетку. Ударило. Ударило еще. Вот только по венам погнало не кровь, а ненависть.       — Ты… ты!..       — Я не обманул тебя, дорогая.       Симон повернулся и вновь зашелся смехом. Эри не могла оторвать взгляда от его спины. Как хотелось вонзить нож ему прямо между лопаток! Столкнуть с крыши! Сделать ему хоть что-нибудь!!! Как он… как он посмел…       Эрика отбросила нож — она и не заметила, когда снова стиснула его, — и схватилась за голову. Это он виноват! Это она виновата! Он ее обманул. Она сама себя обманула.       Она обманула Ила.       Эрика зажала рот, словно могла так остановить себя в прошлом. По черепу ударило свистящее: «Тебе говорили. Тебя предупреждали». Глаза нещадно щипало, но Эри не плакала — черт, да не ей нужно плакать! Ил ее сейчас ждет. Надеется. Держится из последних сил, пока Эри не принесет лекарство, которое она ему пообещала.       Хотя прекрасно знала. Его. Не. Существует!       Ил не дождется. Ил не вылечится. Ил не будет жить. Потому что Эрика его обманула.       Эрика нашарила рукой крупные обломки и, опираясь, поднялась на дрожащие ноги. Нет. Ил будет жить. Ил должен жить! Он не может умереть!       Эти мысли, очевидно, отразились в покрасневших глазах, потому что Симон хмыкнул:       — Не торопись так — куда тебе! Счастье ты у себя отняла, отомстить мне, такому «бесчестному лгуну» не сможешь. Так, может, составишь мне компанию подольше? Если будешь умницей, — он махнул рукой, и перед ними поднялась высокая плоская волна, — я тебя даже порадую.       Эрика подняла взгляд на импровизированный экран — и тут же отвернулась. Как будто она ожидала чего-то другого! Даже вид ярких Ливиррских иллюзий вызвал кровавый комок под языком. Эри закашлялась. Симон брезгливо покривил губы.       — Не хочешь — как хочешь. Могла бы просто сказать, — со свистом волна опустилась в море. Симон подошел бесшумно, тенью скользя по камням. — Тем лучше. Мы с тобой, Эрика, обязательно поладим. Время здесь идет иначе, у нас впереди его достаточно, чтобы подружиться. Будем вместе гонять пташек, доставать этого старика наверху. Быть может, расширим пару трещин… Ох, ты же нечистокровный опенул! Эрика, Эрика, если потренироваться, вдруг ты сумеешь даже чуть-чуть туманом владеть? Я не самый опытный учитель, но ведь тебе и не нужно управляться со всей магией на свете. Пары трюков будет достаточно, разогнать скуку. Что скажешь? Разве не здорово я придумал?       Он коснулся плеча. Эрика отшатнулась от его мертвого прикосновения и поморщилась. Наивная радость в изумрудных глазах померкла. Ну и плевать. Вот уж последнее, о чем Эри переживала!       Сейчас ее голову занимало другое. Решение, которое она обдумывала вместе с предложением дать слово. И которое она надеялась не воплощать в жизнь.       А что ей терять?       Уши заложило от умоляющего свиста, когда Эрика сжала амулет. Поэтому она не услышала, что сказал побледневший и разозленный Симон. Не услышала даже своего голоса.       — …отрекаюсь от лагеря душой и магией, отвергаю клятву отдать ему последнюю каплю крови и искру дара…       Присяга вспомнилась на удивление легко, еще легче с языка сорвалось отречение. Симон не успел даже дернуть ее за руку и зажать рот, как дело было сделано. Тело прошибло судорогой от холода. В голове стало благостно тихо.       Эрика отняла руку от шеи, но на кожу больше не падали синие блики.       Симон отшатнулся так же, как Эри минуту назад. Он, и так бледный, слился с небом в проеме — но небо тут же затянул мрак. Море взбесилось. Эрика сгорбилась, чтобы ее не сбил воющий шквал. А вместе с ним выл и хозяин тумана.       — Что ты сделала? Зачем ты это сделала?! Я же хотел, хотел… Дура! Идиотка! Какого черта ты натворила?!       — Ты хотел, чтобы я дала слово опенула, — сказала Эри, не уверенная, что за гулом стихии Симон ее услышит. — Я собираюсь его нарушить. Отдаю, что обещала.       Ураган засвистел на нечеловеческих частотах — похоже, все-таки услышал. Эрика снова ощутила то странное чувство безразличия: хоть шторм, хоть потоп. Ей уже нечем бояться. Она ступила вперед с расправленными плечами. Симон отскочил от нее, как от призрака.       — Т-ты… ты что, не понимаешь, что сделала? Ты же теперь не выберешься отсюда! — закричал он, то ли пугая, то ли сам ужасаясь. — Без опенульского дара не выйти! Ты здесь застряла навечно!!!       — Я исполняю твои желания, а ты недоволен, — Эри пожала плечами и достала из кармана коготь инсивской лисицы. На нем ощущалась морская соль и крошка лайтовского минерала. Противно. Ничего, дело быстрое. — Подарок тебя успокоит?       Она вслепую поддела окантовку и перерезала металлические нити. И сразу отшвырнула чертов коготь подальше. Стало легче дышать. В руках осталось неровно рассеченное черное ожерелье с синим камнем, блеклым и мутным. Не было даже толком света, лучи которого он мог бы ловить. Мертвая стекляшка.       Так себе подарок. Но ведь Симон его и хотел.       — В нем нет моей души, так что на твою должность не посягаю, — Эри бросила амулет под окутанные туманом ноги.       Симон уставился на поломанное украшение. Темные щупальца подтянули его к рукам, и он сжал его, как билет на ушедший поезд. А изумруды скользнули дальше по полу, черный взгляд достиг когтя лисицы. И задержался.       Когда глаза Симона распахнулись в осознании, Эрика рванула с места.       — Как ты… Стоять!       Стоять она не собиралась. В несколько широких шагов Эри добралась до каменного выступа. Крик смешался со свистом, черные тяжи рванули за ней, царапнули пятки — и схватили воздух. Эрика оттолкнулась и прыгнула прямо в туман.       Он не был похож на воду — скорее на холодный густой пар, склизкий и могильный. Эри ощутила чувство свободного падения и замерла в нем. Уши снова заложило. Совсем как перед тем, как Йенц навсегда ее покинул.       Еще принимая присягу, Эрика себя обезопасила. Она боялась провалиться в иллюзии в случае уничтожения камня, поэтому дала клятву от лица Йенца, привязала к амулету его душу и дар. Стоило, наверное, извиниться перед Алистером — он и не понимал, почему не может вписать опенула в Тест. На лекарей ведь право авитара не распространяется.       Конечно, Эри и близко не предполагала, чем все обернется. Однако, соглашаясь на условие Симона, она вспомнила о тузе в рукаве. Велик был шанс, что он не сдержит обещание со своей стороны, и Эрике нужен был способ обойти кабалу опенульского слова. Она не зря добавила обещание про амулет. Да и Симон сам признал, что без камня он ее не достанет.       Кто бы мог подумать, что давняя, маленькая афера спасет ей сейчас жизнь! Но только ей.       В голове еще звенел голос Йенца, который без связи с амулетом безвозвратно отправлялся в мир иллюзий. «Не надо, Эрика, послушай, умоляю тебя, я же помогал тебе! Не поступай так со мной! Я не хочу, я боюсь!..» Признаться, Эри почти его пожалела.       «Но ты же безмозглая тень. Чего с тобой болтать».       Тьма налипла на кожу и полезла в нос и рот. Эрика выбросила из головы мысли — в том числе и ту, что среди фантомов сейчас может летать Йенц, — и сосредоточилась. Магия охотно выскользнула из закромов сердца и обвила руки. А после крепкими жгутами растянула туман по сторонам, и Эри, не до конца понимая, как именно, протиснулась в зазор.       По векам ударил свет, от кожи отлипли гадкие лапы, и отчаянный свист остался за пределами сознания и пространства.       Реальность встретила рядом ступенек. Эрика насчитала двенадцать, на каждую пару ребер. Несмотря на боль в теле, она вскочила, как только ощутила твердую землю под боком. По глазам ударил свет.       Через несколько секунд Эри все же огляделась. Магия занесла ее в самое основание маяка, к подножью лестницы. Через двенадцать ступенек она резко обрывалась и превращалась в зубастый край обвалившихся стен. Маяк словно снесли за ночь, оставив только кайму у основания. Отсюда и свет — внутрь развалин попадал солнечный свет, размытый из-за поредевшего тумана и робкий. Рассветный       Эрика глупо уставилась на серое небо — обычное, не каменное — и попыталась осознать, что случилось. Она выбралась? Правда смогла обвести Симона вокруг пальца? У нее вышло?! Она почти наяву слышала отголоски яростных криков и бессильный свист тумана.       Это же не иллюзия?..       Эри надавила на ушибленный бок, потрогала склизкие камни. Кажется, все реально. Да и разваленный маяк — не предел мечтаний. Будь это вправду проделки тумана, здесь был бы Ил.       Ил! Эрика отшатнулась от стены и бросилась к чудом уцелевшей двери. Ей срочно нужно на Каннор! Симон не оставит ее поступок без мести. А раз до нечистокровного опенула ему не добраться, то под ударом…       Откуда-то взялись силы, и Эри едва не снесла тяжеленную дверь с петель. Выскочила на плато… и тут же оказалась в чьих-то руках.       — Ты в порядке! — охнул Оливер.       Рядом выдохнула Ульяна. Эрика выпуталась из случайных объятий и окинула их взглядом. Ульяна бледная, но живая. У Оливера пустая окантовка. Точно не иллюзия.       — Куда ты пропала? Мы уже думали весь остров перерывать.       — Все в порядке, Оливер, — Эри обернулась на маяк. — Почему вы не ждали у костра?       — Почему? Ты пропала на несколько часов! Мало ли, что случилось!       — А еще поднялись волны, — тихо добавила Ульяна, переминаясь с ноги на ногу. — Пришлось уйти вглубь острова, чтобы нас не смыло.       Эрика пригляделась к ним повнимательней и заметила, что одежда на обоих влажная, а у Яны даже губы посинели.       — Почему новый костер не развели?       Ульяна отвела глаза и сжала запястья. Понятно. С ее магией тоже что-то неладное. Выходит, поиск Эри был не только проявлением дружеской заботы, но и вопросом выживания. Без опенула они бы с Промината целыми не выбрались.       Ладно, разберутся позже. Времени нет!       — Возвращаемся на Каннор, — бросила Эрика и схватилась за ржавую ручку       Оливер коснулся ее плеча:       — Погоди, ты нашла лекарство? Где ты была? Расскажи хоть что-то!       Лекарство. Эри чуть не закричала. Нет у нее лекарства! Вообще ни у кого нет! Но… но ведь… Эрика коснулась шеи, игнорируя вопрошающие взгляды. А в голове сами мысли сходили с ума: если птичья болезнь возникает из-за конфликта магии снаружи и изнутри, если магию снаружи пока не уничтожить, если Эри смогла сбежать от Симона, если у нее нет больше клятвы не мешать Ливирре и не забирать у нее жертв…       — Потом! Сейчас надо к Илу!       Оливер молча помог закрыть дверь. Ульяна крутилась рядом и что-то щебетала. Эрика не слушала, она сосредоточилась на переходе. Сознание металось по гулким коридорам Каннора и выискивало дверь поближе к лазарету. Фантазия отчего-то рисовала солдатам встревоженные лица, подбрасывало в гул эха кричащие голоса. Потом, все потом.       Наконец, нашлась нужная дверь. Эрика дернула ручку и, не тратя драгоценные секунды, протиснулась в проем. Она успела почувствовать, как Оливер и Ульяна впихиваются следом, прежде чем помчаться по хорошо выученному пути.       — Эрика! — откуда-то сбоку прилетел выкрик Ками, послышался бег.       Голос Оливера, снова голос Ками.       — Эрика, стой! — теперь уже крикнул Оливер, и к шагам Рой прибавились его.       Эрика все еще стоять не собиралась. Она ворвалась в толпу ошарашенных канноров у входа в лазарет, распихала их локтями, пролетела через первый зал и влетела во второй. На каменные стены и койки падали косые рассветные лучи и красили кожу в белый цвет.       Ил лежал там же, где и прежде. Успевает. Она успевает!       — Ил! — Эри только чудом удержалась, чтобы рухнуть не на него, а рядом. Ил спал, и Эрика поколебалась мгновение, прежде чем тряхнуть его за плечи. — Ил, проснись, это я!       Веки едва дернулись, и Эрика тряхнула его еще раз. Сейчас не до нежности; она обязательно извинится, но нужно разбудить его как можно скорее. Симон не будет ждать. Он может напасть в любую секунду!       — Ил, я очень тебя прошу! Послушай меня, тебе нужно отказаться от дара. Ничего не спрашивай, хорошо, я все объясню, но так надо. Быстрее! — Эри схватила его руку и прижала к перебинтованной шее. — Просто произнеси отречение, больше не прошу, Ил, давай же!       Губы, кажется, слегка приоткрылись и обнажили черную кайму. Эрика прижимала ладонь к камню — ему сложно напрягать руку, так она поможет. Она бы и отреклась за него, если бы было можно. Но Ил ничего не говорил.       — Ил, пожалуйста, — Эри поцеловала его во впалую щеку и прижала ладонь сильнее. — Всего пара строчек. Я понимаю, что тебе тяжело, но потом будет легче, об… обещаю. Правда. Я это обещание сдержу. Только произнеси, хорошо? Ну же, давай, «я, Иливинг Карви…»       Эрика сбивчиво повторяла отрывки из клятвы, из отречения. Вдруг, раз она нечистокровный опенул, она сможет и магии лишить? Но она не хотела насильно Ила отрывать от лагеря. Пусть он сам. Он поймет. Он поверит. У него просто сил не хватает — но сейчас, сейчас он соберет остатки, выдержит, как обычно, а потом отдохнет, потом все будет хорошо. Но Ил даже губами не шевелил. Он… он даже не дыш…       — Эрика! — кажется, в лазарет кто-то вбежал, кажется, кто-то что-то сбивчиво говорил.       Эрика не слышала, как и не говорила. Эрика дрожала, смотрела на Ила, на его тонкие недвижимые веки с тонкой полоской белка под ресницами, на черную паутинку на белой коже губ, на замершую грудь, на бинты, которые не озарял синий свет, — и сжимала руку.       Его холодную руку.