Магия опенула

      Монастырь стал еще больше походить на гору с припорошенными снегом крышами. Посреди белого пустыря он выглядел как разлом в каменном небе — черный пролом, предрекающий смерть. Эрика бежала прямо к нему с тем же чувством, с каким тянулась к разрыву на маяке, — за тем лишь исключением, что запыхалась куда сильнее. Перемещаться в монастырь с помощью магии все еще было святотатством. Пробежка по влажному холодному воздуху позволила остудить разум, и в ржавые ворота Эри вошла уже с ледяной головой.       В этот раз проводника в виде Агаты не было, но Эрика преодолела темный вход и вышла в зал с фресками. Каменный пол устлал снег. Теперь Эри не могла не отметить, насколько похожа обстановка была на маяк — такая же запущенная, отрешенная от всего человеческого.       Эрика хотела сразу найти гадалку, но, проходя мимо главной стены, остановилась. Бог Смерти глядел на нее с холодной стены сочувствующим взглядом. Эри показалось, что она встретилась со старым знакомым.       — Давно не виделись, — приподняла уголки губ она и добавила, вспомнив слова тети. — Морбиен.       Ну, как давно — чуть больше суток с тех пор, как Эрика помогла ему залатать дыру в мосту. Изображение будто приветственно кивнуло.       — Может быть, ты мне ответишь? — Эри подступила ближе. — Он у тебя?       Морбиен стыдливо отвел глаза. Сердце застучало. Эрика несколько раз глубоко вдохнула.       — Он ведь не у тебя, правда? Болезнь связана с магией. Когда Ил едва не потерял магию, она замедлилась. А когда магия вернулась — вернулась и болезнь, с удвоенной силой. Раз они связаны, возможно ли, что его душу затянул туман?       Молчание продолжилось.       — И если он не у тебя, значит… значит, я могу его?..       Взгляд вернулся, вспыхнувший гневом. Захлопали над головой крылья — Эрика уже слышала этот звук сегодня и вскинула голову, ожидая увидеть нашествие черных ласточек со стороны лагеря. Но нет. На удивление, она увидела кого-то куда более подходящего этому месту.       Агата неловко опустилась на край галереи и опустила голову, чтобы посмотреть на Эри. В лапках она что-то держала, из-за чего сидела неровно и норовила вот-вот свалиться. Эрика подняла предплечье (как Ил делал), и голубка недоверчиво спикировала ей на руку. В кожу через одежду впилось что-то маленькое и твердое.       — Забыли про тебя, да? Лучше в цитадель пока не суйся, там неразбериха. Да и зачем тебе туда…       Эрика погладила напрягшуюся грудку — потеряв одного хозяина и оказавшись забытой второй, птица приняла ласку даже от нелюбимого человека, — и забрала зажатый в лапках предмет. Вернее, предметы: на ладонь упали зеленые осколки подвески-ласточки.       Эри недоуменно покатала их между пальцев. Агата уркнула и клюнула локоть, на что Эрика ойкнула и сунула осколки в карман.       — Спасибо, но вряд ли они помогут, — улыбнулась она. Голубка уркнула снова.       Эри повернулась к Морбиену, и взгляд у него стал совсем тяжелым и нечитаемым, слишком человечным для бога. Эрика пошевелила подвеску в кармане. На ум не к месту пришла странная деталь: на маяке Сондра была в подвеске. Да и стать Ливиррой она могла, только отправившись в туман с целым камнем…       — Все вы в конце концов приходите к Нему за помощью, — раздался скрипучий голос за спиной, и Эрика вздрогнула.       Встревоженная Агата перепорхнула на плечо гадалке. Монашка по-прежнему передвигалась бесшумно, и даже опенульской фантазии не хватало понять, как она за пару секунд вслепую подобралась к Эри вплотную. Призрак, не иначе. Выглядела гадалка точно так же, как в прошлую их встречу, если не считать полупрозрачной зеленой накидки, которая выглядела инородно на сальном старом одеянии.       Кажется, старушка уже в трауре.       — Вы знаете, что случилось? — спросила Эрика и задавила подступающее к горлу горе. Не до эмоций сейчас.       — То был лишь вопрос времени. Раз ты пришла, все уже произошло.       Эри хотела узнать, как же тогда она узнала, что надо надеть траурную накидку, но плюнула. Все равно ответит загадками. А у нее дело.       — Вы говорили, что я могу обратиться к вам, если потребуется помощь…       — …И говорила, что могу отказать, — напомнила монахиня.       Эрика вздохнула, но выпрямилась и стиснула кулаки.       — Это касается Ила.       — Если попросишь помощи в его воскрешении, то не надейся, я не стану помогать в настолько греховном деянии.       — То есть его можно воскресить?       Гадалка громко сглотнула.       — Я этого не говорила.       — Но ведь можно? — Эрика шагнула еще ближе. От пришедшего в лагере осознания ее колотило, как в предсмертной лихорадке. — Он ведь сейчас не у Морбиена, а в Ливирре, так? В тумане.       Монахиня отшатнулась, как от прокаженной, и замахала руками.       — Не поминай ее! Не поминай!..       — Я ее не боюсь. Вчера я встретилась с Ливиррой лично, сегодня на полпути к тому, чтобы лишить ее — ну, уже его сил. Пусть хоть лично явится, я не шелохнусь.       — Ты недооцениваешь…       — По-моему, это вы меня недооцениваете, — Эрика сощурилась и выдохнула. — Я всего лишь хочу знать, верно ли мое предположение. Раз птичья болезнь связана с магией, а туман и есть магия по своей сути, может ли быть такое, что погибшие от болезни отправляются туда?       Гадалка покачала головой, свисающие бинты закачались и прочертили на тонком слое снега полосы. Эрика уже поняла, что внятного ответа не получит. Но и «нет» не прозвучало. Выходит, есть шанс? Она закрыла глаза. Так, спокойно. Еще ничего не решено. Это только возможность.       Но уже одной надежды хватало, чтобы в пальцах заколола магия.       — И что ты будешь делать, если оно верно?       Эри не считала нужным отвечать — это очевидно.       Она — нечистокровный опенул. Она может прорвать само пространство и, как Сондра, очутиться в тумане. А значит, и отыскать там нужную душу. Да, без Йенца ступать в иллюзии рискованно, но Ливирра сейчас ослаблена.       Надежда. Пока есть надежда, хоть малейший шанс, Эрике надо пытаться.       Затылок прошибло тяжелым взглядом, но Эрика не повернулась. Плеча коснулись невидимые пальцы. Эри не смотрела, монахиня не видела, а Агата не могла сказать, стоит ли кто-то позади.       «Не отговаривай меня, — мысленно попросила Эрика этого несуществующего наблюдателя. — Ты в свое время ошибся, а я научусь на твоих ошибках. Один раз у меня уже получилось вытянуть душу из мрака. Получится и теперь».       — Никто не станет тебя отговаривать, маленькая ласточка, — вздохнула гадалка. — Это бесполезно. Твоя душа полна надежды, а надежда есть смертельное лекарство. Недаром грешники с северного острова дали народу надежду, прежде чем исчезнуть без следа. И из-за этой надежды люди с тех пор и грызутся.       В груди потяжелело. Проминаты действительно обрекли землю Лайтов на вековую войну, пообещав спасение, которого не существовало — существовала только надежда однажды его обрести. Эрика растерла по ладоням оставшуюся от жерди грязь.       — Знаешь ли ты, что на лайтовском значит имя мрака? — вдруг спросила гадалка. Мысли о собственном поступке отступили.       — Ливирра? — Эри испытала стыдное удовольствие от того, как монашка вздрогнула.       — Да, да, она.       Эрика мотнула головой.       — Беднадега, — ответила слепая женщина. — Быть может, то была судьба, что несчастная, нареченная подобным именем, воплотила собой худшее из состояний человеческой души… А знаешь ли, как будет «надежда»?       Эрика снова мотнула головой. Гадалка печально хмыкнула.       — Иливинг. Так же, как и «ласточка». Не зря же ее называли птицей надежды.       Агата уркнула, и женщина что-то ей прохрипела, отчего голубка распушилась и спрятала голову в облаке перьев. Эрике захотелось ее успокоить и сказать, что на Недивинах белый голубь пользуется почетом.       — Я к тому, маленькая ласточка, — продолжила гадалка, — что каждому наречен свой исход. Рок есть рок, и, если ты решила ему следовать, нет той силы, что сбила бы тебя с избранного пути.       Она подняла невидящий взор на фреску. Агата печально уркнула и закрылась крылом. Эрика тоже повернулась к полным боли и страдания голубым глазам.       — Судьба есть судьба, — повторила монахиня.       Эри поиграла желваками. Да что эта женщина знает о судьбе? Уж не по ее ли предсказанию Ил начертано жить долго и счастливо?       — Не верю я в судьбу, — Эрика посмотрела на свои руки и почти увидела сверкание магических всполохов. — Сейчас будущее Ила зависит не от какой-то судьбы, а от меня. Получится у меня или нет. Это еще не предрешено.       — Ты права, маленькая ласточка. Но и я права тоже. Жизнь, все же, не длинный коридор с одним выходом. Это сотни комнат, соединенные тысячами дверей. Мы идем мимо них, выискиваем пути получше, заглядываем в скважины и читаем чужие следы. Но наполнение этих комнат нам неведомо: где ждет золото, где такие же путники, где гибель, а где безвечная пустота. И все же двери, в которые нам пройти, мы выбираем сами.       Эрика скосила глаза. Такое чувство, что она далеко не первая, кто слышит эти слова от монашки. Возможно, и не только от монашки. Уж больно складно — и больно по-опенульски — они звучали.       — Каждый из нас сталкивается с выбором. Осознанно или нет, мы либо остаемся на месте, либо, — она обвела морщинистой рукой фрески, — шагаем за порог в неизвестность.       Эри глянула на Морбиена. В его каменном лице отразилась усталая покорность. «Ты же бог! — захотелось крикнуть, — Если не нравится выбранная судьба, выбери другую». Эрика не крикнула. Как тетя была заложницей сил Ливирры, так и Морбиен никуда не может уйти со своего поста, хочет он того или нет.       — Просто помни, маленькая ласточка, — голос гадалки вплелся среди мыслей и вплавился в них, как влитой, — некоторые двери открываются лишь снаружи. Пройдешь в них — и они запрутся, исчезнут, сольются со стеной и обернутся непроходимой преградой. И ни одна магия, ни одна человеческая черта, сила или воля, не поможет вернуться. Двери запирает время — а время неподвластно даже магам.       Морбиен отвел взгляд. Эрика ощутила дрожь в пальцах, но уже не от магии, а от накатившего ужаса неизвестности.       — Ты сейчас на пороге. Один шаг — и ты в новой комнате. Будет там счастье? Или боль и сожаление? Увы, узнаешь, лишь шагнув туда. Но назад пути уже не будет. Понимаешь, маленькая ласточка?       Эрика понимала. Ее идея ужасно рискованная, все может обернуться кошмаром в одно мгновение, и шанс потерять то немногое, что еще осталось, велик. Жизнь. Магия. Если не повезет, то и близкие. Вопрос «а стоит ли?» даже не возникал. Надо было ответить — а готова ли она заплатить такую цену?       Эри сжала и разжала ладонь, на которой пульсировали жгучей болью занозы от жерди. Там, в лагере, сейчас в панике мечутся сотни людей, которым Эрика не оставила выбора. Там прячутся в комнате перепуганные девчонки, цепляются друг за друга, слышат крики и стараются не думать о ночи, когда Ками потеряла Ила и потеряла себя. Там в лазарете Оливер разрывается между гробом и выходом, не в силах защитить ни себя, ни последнего члена семьи, с которым его разделяет ничтожное, но непреодолимое расстояние в один опенульский переход. Там в гробу лежит Ил. Его холодное тело.       Она не может сожалеть.       Она уже сделала шаг.       Зашуршал подол — гадалка развернулась и пошла к выходу. Агата кинула на Эрику сочувствующий взгляд и осталась на плече, накрытом зеленой накидкой.       — На все воля твоя, — сказала монахиня, не оборачиваясь. — Помнишь, что я говорила тебе, когда вы пришли в прошлый раз?       — Вы многое говорили.       Действительно, сказано было много. Знала ли монашка, что болезнь ухудшится от исповеди? Зачем на это пошла? Зачем прочила Илу счастливое будущее? А может, она видела и такой исход — что Эрика решится, что у нее получится!..       Монахиня вздохнула и чуть-чуть повернула голову, но низкий капюшон не дал увидеть и части лица.       — Учись играть на флейте, маленькая ласточка.       И, не дожидаясь ответа, пошла к выходу; звук ее шагов рассыпался по снегу черным песком. Эрика проводила ее и Агату взглядом и обернулась на фреску. Морбиен смотрел с сожалением и прижимал ближе к губам белую флейту.       Эри коснулась края его плаща и бросилась к выходу из монастыря. Ей еще нужно воспользоваться магией.       Стоило покинуть темный проем, как Эрика сунула руку в карман. Сожалений не осталось. Монашка не отрицала, что ее план возможен, даже косвенно подтвердила. А значит, Эри ничего не остановит.       Отходя все дальше от обители Смерти, Эрика представляла кабинет мажортесты Инсива. Дело несложное. Она недавно уже вспоминала его — когда переносила осколки камня Анель в ящик стола. И по проторенному пути складка образовалась легко. Эри оставила, Эри и заберет.       Когда пальцы сжались на теплых камешках, в груди потянуло. Эрика вытащила осколки и посмотрела на неживой янтарный блеск. Да, Эри способна спускаться в туман. И она — в теории — может попробовать вытянуть из нее душу. Но если не выйдет, нужен запасной план. Стратегия, которая сработает наверняка. Эрика мысленно извинилась перед Анель. Если обстоятельства загонят в тупик, придется кем-то жертвовать.       Эри постарается, чтобы Ил не узнал, какой ценой его вернули к жизни. Он себе такого не простит. Анель тоже не нравилось, когда он винил себя без причины.       Налетел резкий ветер и чуть не выбил осколки из руки. Эрика быстро сунула их в свободный карман и зашагала быстрее. Небо затягивалось белизной. Такая же белизна каталась поземкой. Поднималась непогода.       Эри быстрым шагом преодолела половину пути до лагеря и остановилась. В мигании мелкого снега она различила темный силуэт цитадели и крохотные черные точки — они взмывали навстречу белым, так же быстро. Одежда сбилась, волосы лезли в глаза, но Эрика и не думала продолжать путь. В лагере ей совершить задуманное не дадут.       Эри огляделась, будто, как в иллюзиях, в воздухе рядом появится дверь. Но взгляд выцепил только косой каменный пригорок. Эрика шмыгнула за него, и теперь ветер докучал меньше. Снег все еще царапал лицо, но Эри не обращала внимания. Она вообще забыла о своем теле.       А что, если?.. Насколько сильны нечистокровные опенулы?       Сондра говорила, что она провалилась во тьму, прорвав пространство — ни слова про складку или переход. Эрика прижалась к камням. Ей не нужна дверь. Если как следует сосредоточиться…       Она переносила предметы из чужих рук. Значит, сможет перенести и себя.       Магия соскочила с пальцев и, не найдя замка, закрутилась вокруг. Она сбивала ветер и разгоняла снежинки, взвивалась вихрем более могучим, чем природный, и Эрика правила им, наращивала силу и подчиняла себе. Она почувствовала. Почувствовала пространство кожей и душой; как невидимые нити пронзали ее и дрожали, повинуясь магии. Как на Ляре, когда Эри одним усилием воли удерживала целый остров на краю провала; как на крыше маяка, залатывая разлом в барьере.       Она — маг пространства. И пространство подчиняется ей.       Магия набросилась на эти нити и забурилась между ними, как игла. Игла раздалась в стороны, завертелась, расширяя проем. Эрика не открывала глаза. Она не видела, как выглядит проход со стороны, но прекрасно это знала — неподвластное человеческому разуму искажение, прорыв не просто в воздухе, а в самом мироздании. Переход без места назначения.       Из незримого пролома потянуло холодом — или просто буря усиливалась? Эри опутала себя магией, как теплым коконом, и смело наклонилась.       Пустота жадно затянула ее, и пространство сомкнулось за спиной, словно никого на том месте и не было.       На удивление, туман не набросился с иллюзиями. Эрику выбросило в зал маяка с такой силой, что она проехалась по каменистому полу. Всего мгновение горел свет — будто мрак давал возможность оглядеться, прежде чем затянуть небо. Эри подскочила. Вокруг смерчем крутился ураган из тьмы. Девятые валы, которые напугали ее в первый раз, накрыли крышу и гремели штормом, однако, каким-то образом, еще не хлынули внутрь. Словно что-то — или кто-то — их сдерживал. До поры до времени.       Эрика сжала кулаки в карманах. Магия охотно отозвалась. Отлично. Если она смогла прорваться сюда, значит, в случае чего, сможет и вырваться.       — Кто тебе сказал?! — прогремел голос отовсюду.       Эри замотала головой, но ничего не увидела кроме потоков тумана с редкими прорехами, через которые продирался меркнущий свет. Эрика уставилась в одну точку и смело выступила вперед.       — Даже не покажешься? — крикнула она, заглушая фальшивый свист и далекое беснование ласточек. — Настолько меня боишься?       Туман замерцал хохотом.       — Боюсь? Кого? Тебя?! Глупого человечишку, который оказался настолько туп, что сам пришел мне в лапы?       — Хватит придуриваться. Ты сам был глупым человечишкой только позавчера.       Туман сгустился. Эрика приготовилась защищаться — ну, как-нибудь. Темные тяжелые струи поползли по выступу, перевалились через проломы в стенах червями и неповоротливыми змеями, поползли к ногам. Эри собрала все мужество, чтобы не шевельнуться. Симон сидел у нее в голове — конечно же он знает ее страхи!       В метре от носков тьма остановилась. На полу начал вырастать пузырящийся смоляной сталагмит, вечно меняющийся в очертаниях, но плотный настолько, что, казалось, один взгляд на него душит. Эрика поняла, что различает его на фоне окружающего мрака по полупрозрачному, как вуаль, сиянию. Туманный голем отрастил конечности и вырост на месте головы — и распахнул два зеленых огня.       — Я больше не он, — произнес Симон. Его голос стал больше походить на человеческий, но все еще свистел теневыми нотами. Фигура шагнула вперед, и Эрика все-таки отступила, чтобы он не дотронулся. — И я намного сильнее тебя. Очень глупо было возвращаться после того, что ты сделала. Ты ведь не надеешься, что я тебя прощу?       Эри проигнорировала его вопрос и крепче стиснула кулаки.       — Ты пока сильнее. Подожди пару часов. У меня для тебя неприятный сюрприз.       Симон издал неопределенный высокий звук и рванул вперед. Эрика отскочила за мгновение до того, как смоляные отростки коснулись ее шеи. Голем неуклюже затормозил.       — Думаешь, переиграла меня? — он развернул «лицо» на спину. Эри как наяву услышала хруст шеи, хотя хрустеть было нечему. — Маги были, есть и будут, Эрика. Даже если ты перебьешь всю землю Лайтов, я проберусь на Недивины…       — …И я перебью всех там. Мне неинтересны твои планы.       Зеленые — уже не изумрудные, а хризолитовые — глаза сощурились.       — Ты пришла не для того, чтобы похвастаться своим «гениальным» ходом?       — Я — не ты. Я здесь ради Ила.       Симон присвистнул и отвернулся. Перебирая черными жгутами, как щупальцами каракатицы, он двинулся вперед — будто вальяжно расхаживал.       — Карви. Конечно. Разве он не умер?       — Разве он не у тебя? — съязвила Эрика.       Симон остановился. Несколько секунд он стоял, прислушиваясь к вою снаружи, от статуи его отличало только шевеление пальцев; он дергал невидимые нити и ловил неслышимый отклик. Эрика могла бы сейчас напасть со спины, если бы это имело хоть какой-то смысл.       — Действительно, — усмехнулся Симон.       Фигура зарябила, лишний туман свалился комьями и утек грязевыми потоками. Свет замерцал. Эри сощурилась и с трудом различала, как разделяются две ноги, как растягивается торс и заостряются смазанные мазки волос.       — Он у меня, — Симон обернулся, и Эрика вскрикнула. Перед ней стояла точная копия Ила. Даже зеленый свет от глаз сменился сиянием синего камня.       Эри позорно отвернулась, и Симон захохотал. Когда хохот превратился в свист и Эрика вернула взгляд, он снова выглядел аморфным телом.       — Знаешь, он вполне счастлив в своем мирке. Если бы ты не пришла, я бы и не заметил пополнения в рядах. Так что, если переживала, что я буду портить ему посмертие — не волнуйся, он справится с этим сам.       — Ему не придется, если Ливирры и ее иллюзий не будет.       — Это угроза, Белуха? — Симон подмигнул зеленым огнем. — Давай-ка я кое-что напомню. Тени — не мои заложники. Они существуют в тумане так же, как являются его частью. И если ты собралась уничтожить магию, ты уничтожишь и их всех.       Эрика стиснула зубы и кулаки. Черт, она даже не думала об этом! Но ведь пока что магия чувствует себя прекрасно — летает, свистит. Да и массовое отречение не должно повлиять на разлив около Промината — оно просто не даст Симону распространить свое влияние. Должно не дать.       Эри повернулась к шторму снаружи. Не о том думает. Сейчас ее главная цель — вытащить Ила.       — Мне твоя болтовня неинтересна, — бросила она, не глядя на Симона, и пошла к пролому в стене.       Но на полпути по полу снова заструился туман. Эрика прибавила шаг, но вдруг перед ней поднялась волна, гигантская, нависшая глыбой. Эри отскочила с позорным визгом, а волна, сгустившись в человеческую фигуру, прыснула:       — Ну и куда ты собралась? Решила присоединиться к своему благоверному?       Эрика отвернулась от зеленых огней, но пока новых попыток к бегству не предпринимала. Сердце от прошлой так сильно ударилось о ребра, что еще болело.       — Вроде того, — не стала откровенничать она.       — Вот как. А с чего ты решила, что я тебя пущу?       Эри скосила глаза.       — А с чего ты решил, что ты меня остановишь?       Симон заложил руки-щупальца за спину.       — Я слишком вежлив с тобой. Ты забыла? Я все еще повелитель тумана. В прошлый раз ты проскочила слишком быстро, я отвлекся и не успел тебя остановить.       — Ага, дело было точно не в моем даре…       — Хорошо, не остановить, а задержать, — Симон свистнул так, что в ушах резануло. Но успокоился через мгновение. — Но даже пары секунд мне будет достаточно, чтобы найти Карви и свести его с ума. Ты, конечно, доберешься до него, но какой смысл, если он увидит в тебе свой худший кошмар?       Эрика с трудом устояла на месте. Черт. Она пропускает удар за ударом. Она так много не учла! Надо было думать над планом дольше. Действительно, на что она надеялась? Что Симон так просто позволит ей хозяйничать в его владениях? Дура…       В прошлый раз у нее был шанс шантажа. Сейчас же она у себя этот шанс отняла. Если бы она повременила и не выпустила ласточек, то можно было бы поторговаться — и то, Симон не идиот, во второй раз на сделку с ней он бы не пошел. Но нужен какой-то козырь. Оружие. Что-то, чего Симон боится. Но чего боится мертвец? Чего боится Ливирра? Морбиен, бесполезный ты божок, опять тебя нет, когда ты так нужен!       В черной буре прокатился далекий гром.       — Ты ничего ему не сделаешь, — сказала Эрика, отступая. Симон цепко следил за ней, но пока не ловил. — Иначе…       — Иначе что? Лишишь меня сил? Уже пытаешься! Даже если у тебя выйдет. Даже если вдруг все лайтовцы возьмутся за ручки после вековой войны и решат отказаться от силы ради тебя — это что, много изменит? Глупая ласточка думает, она такая особенная, не замечая стаю вокруг! Ты заглушишь меня на год, два, десятилетие. Но найдется нечистокровный опенул — пусть не на земле Лайтов, а даже на Недивинах — который подчинится своему неуемному любопытству и заглянет за рамки пространства. И уж поверь, я его дождусь, — он хмыкнул и махнул рукой, на пол шлепнулись капли тумана без единого звука. — Будь умной девочкой, покинь мои владения. Тогда и душа твоего возлюбленного пребудет в покое. Ну, сколько возможно.       Эрика понимала, что напрямую Симон ей никак не навредит, но и тянуть время до бесконечности не могла. Магия может начать слабеть в любую минуту, и неизвестно, как это скажется на душах. Да и Симон прав — ему ничего не стоит щелчком пальца добраться до любого уголка тумана. И тогда Илу несдобровать. Надо удержать Симона. Связать по рукам и ногам. Чтобы даже под страхом ослабеть, он не смел дернуться. Но разве есть для него что-то страшнее, чем потерять часть сил?       Конечно. Потерять все силы.       Эри отскочила к одному из проемов в стене и вытащила кулак из кармана. Осколки резали кожу. За спиной свистел туман. Симон перестал смеяться.       — Эта Ливирра какая-то несговорчивая, — Эрика отвела кулак назад. Костяшки почти касались склизкой тьмы. — Думаю, найдутся кандидаты получше.       Симон вытянул шею почти вдвое дальше, чем способен вытянуть человек, и покачал головой, не то принюхиваясь, не то приглядываясь. Мрак лизнул воздух рядом с кожей и засвистел тысячей невидимых легких. Два горящих хризолита подернулись пеленой.       — Ах, вот оно что, — просипел Симон и повел плечами, словно дела ему никакого не было. — Теперь я понял твой план. Я-то думал, ты умнее.       Эри не отвечала. Симон заложил отростки за спину и сощурился так, что от огней остались только звездные росчерки.       — Значит, надумала вернуть своего ненаглядного проторенной дорожкой. Признаться, мне даже его жаль. Ты же видела, чем все обернулось для меня и Марьера. Хочешь ему той же участи?       Эри по-прежнему не отвечала — только на лицо просилась улыбка. Черные ошметки, крутящиеся около ее руки, как насекомые у лампочки, выдавали Симона с потрохами. Он нервничает. Еще как. Эрика едва удержалась от победного смешка.       — Но какая же глупость! Кому ты угрожаешь? Мне? Да разве что самой себе! Выбросишь камень Анель во тьму — и потеряешь последний шанс вытянуть Карви. А мне-то что?       — Анель побывала в иллюзиях на подходе к Проминату, — наконец заговорила Эрика. — Я ее разбудила. И сейчас ее тело находится во мраке. Остается только отправить туда же амулет.       — Ха! Ты думаешь, это сработает? Ее никто не воскрешал. И вообще — она же подселенка! Как обычный маг может стать Ливиррой? Бред!       — Проверим? — Эри отвела руку дальше и чуть разомкнула пальцы, чтобы осколки перестали впиваться.       Симон взвился змеей, раздул теневой капюшон и изогнулся всем изломанным телом. Туман испуганно засвистел и отпрянул от руки так далеко, что наверху промелькнул свет моста. Симон дернулся вперед.       — Не смей! — и, осознав, что проиграл, отдернул голову. Он медленно вернул около-человеческую форму. — Ты этого не сделаешь.       — И что меня остановит? — хмыкнула Эрика и потрясла рукой. Туман шарахнулся от ее кожи, как тараканы от луча света. Симон зло свистнул.       — Ты сама. Осколки в твоей руке, — Эрика стиснула оба кулака, и Симон усмехнулся, — тебе необходимы. Очевидно, ты планируешь использовать Анель так же, как использовала меня. Уж не знаю, как ты это провернешь, если они оба во власти иллюзий… Мне все равно! Но без осколков ты будешь бессильна.       Эри улыбнулась:       — Похоже, я была неправа. Ливирра не знает всего. Она только догадывается, ведь так?       Симон прыснул. Эрике и не нужен был его ответ. Монахиня говорила, что она не видит будущее — она просто удачно его угадывает. Тетя тоже упоминала, что Ливирра слышит тени — не что она предвидит события. Знания тысяч душ дают силу, это бесспорно. Но они не делают всемогущими. А значит, даже Ливирра может ошибиться.       Даже мир обмана можно обмануть.       — Зачем мне разговаривать с тобой, — Эрика повернулась к туману, — если через секунду на твоем месте будет душа, которая с радостью мне поможет?       Туман взвился смерчем и затянул последние крохи света. Спиной Эрика ощутила, как Симон заполнил мраком весь маяк.       — Через секунду твоего подселенца уже никто не спасет! — взревели десятки голосов.       Через Эрику хлынула пустота, холодная и выжигающая само ее существование. Магия испуганно прижалась к коже изнутри, пальцы занемели. Черные путы хлестнули по внутренним органам, словно в насмешку, и длинными ласточкиными хвостами устремились вперед, вглубь тумана, к затерянной там душе. Эри замешкалась всего на мгновение — и тут же сиганула следом, в полете швыряя осколки во мрак.       «Прости, тетя, но твой вечный покой откладывается», — подумала она, глядя, как половинки зеленой ласточки впиваются во мрак.       И взрываются белым светом.       Эрику отшвырнуло, она завертелась, как в невесомости, и с трудом выпрямилась. Маяк затерялся. Где верх, где низ, уже было не разобрать. Зато она четко ощутила, как забился в ужасе туман. Черные стрелы, отправленные на поиски Ила, разлетелись осколками и врезались со всех сторон в преграду. Эри показалось, что она сошла с ума, что ее мозг забыл о том, как видеть, слышать и чувствовать: она воспринимала то, что происходило, такими органами, которых у человеческого тела не существует, и каким-то чудом прекрасно осознавала это.       Из зеленых осколков вырвалось нечто — огромное, белое, сияющее, пронизывающее туман во всех плоскостях и измерениях, как бесконечная игла, пробившая не только полотно мироздания, но и всю бесконечность мрака над ним.       И весь мрак набросился на нее, как насекомые на свет, как озлобленные псы на беззащитного ребенка.       Свет расправил крылья и ударил по тьме огромной птицей. Эрику оглушил панический свист — и тогда она спохватилась. Она вытащила из кармана осколки камня Анель, прижала к груди и попыталась сосредоточиться на них. Мертвые камни отдавались далеким теплом. Что-то коснулось пальцев. Эрика заозиралась, но в мерцании светлой птицы не смогла ничего различить. Так что наобум схватилась за неизвестного проводника свободной рукой — и дрожащая, но настойчивая сила потянула ее прочь от эпицентра сражения. Если от него вообще можно умчаться прочь.       В лицо били черные стрелы, мчащиеся на защиту себя же. Туман наводнил свист, теневой, птичий и другой, незнакомый и резко выделяющийся. Эрика едва сдерживала себя, чтобы не обернуться. Она видела отблески белых голубиных крыльев, слышала мелодичные переливы посреди безнадежного хаоса. Нет, это точно не ее тетя. Эри не хочет обижать Сондру, но это никак не может быть она. Но кто? Чей еще это может быть камень? Кого Эрика призвала? Кто мог носить амулет зеленой ласточки? Господин Сивэ? Агата? Нет, нет, они умерли своей смертью. И разве они смогли бы дать отпор Ливирре? Кто вообще может, кроме…       О, господи.       Буквально.       Ладно магия, ладно приключения, но если тетя ни разу не обмолвилась, что встречалась с богом!.. Эрика не удержалась и скосила-таки глаза туда, где разгоралась битва. И в режущем свете на секунду ей показались голубые глаза.       «Задержи его, насколько сможешь», — мысленно попросила Эри.       И, судя по тому, что голубые глаза закатились, а крылья ударили с двойным усердием, Морбиен ее услышал.       По щекам ударили склизкие водоросли, и Эрика зажмурилась. Голову повело, как от резкого выныривания, сила, тянущая за руку, начала таять. Эри нутром ощутила, как редеет туман — сам по себе являющийся ничем, — как мелькают под веками образы, которые видят не глаза, а душа.       Эрика успела только испугаться, что ее вышвырнет обратно в реальный мир. Свист резко пропал, вместе с ним и пропал незримый проводник. Тело отяжелело, и Эри, стиснув осколки Анель посильнее, рухнула на деревянный пол.