Три фамилии. Не по плану

Гермиона бросила на стол шарф, сняла вязаную красную шапку, расстегнула пуховик и терпение её лопнуло, молчание, которое она хранила по пути домой, прервалось. - Как ты мог мне не сказать? - развернулась она к Гарри, который в полном спокойствии пытался разжечь огонь в камине, даже не раздевшись. - Наверное, я предвидел нечто подобное, - чиркнул он спичкой в очаге, та надломилась и Гарри одними губами выругался. - Последняя, надо же. - Нечто подобное? По-твоему я сейчас закатываю истерику не по делу? - возмутилась Гермиона. - По-моему истерик по делу не бывает. - Вы посмотрите на него! Он познал дзен! - Гермиона проводила Гарри взглядом до двери. - Ты куда это? - Пойду искать огонь, как Прометей. У Гермионы от удивления даже рот открылся. - Не смей уходить, мы же разговариваем! - Мы? Разговариваешь ты, - нахмурился Гарри. - Может ты расскажешь мне, кто такой Сириус? А потом покричишь, что я не рассказал тебе о том, чего не помню? Его спокойствие люто выводило из себя… Гермионе было до слёз обидно, что он не помнит Сириуса. В какой-то степени она даже перестала узнавать Гарри — любовь к Сириусу всегда была неотъемлемой частью его образа, почти всё то время, что они с Гермионой были знакомы. И теперь Гарри спрашивал: а кто это? И ему было безразлично, что Гермионе больно от самого вопроса. - Что ты помнишь? - решила для начала спросить она и сбавила тон. - Всё, - пожал плечами Гарри. - Кроме этого Сириуса. От приставки «этого» Гермиона снова скривилась, устало опустилась на стол и закрыла лицо руками. - Ну прекрати ты, - с ноткой вины сказал Гарри и вернулся в комнату. Потянул Гермиону за запястье, заставляя встать, обнял за талию, заглядывая ей в глаза. - Я понимаю, что этот человек был мне важен, понимаю, что не только мне — тебе тоже. Он был хорошим, да? - Он был лучшим. - Да, наверное… - задумчиво сказал Гарри. - Иначе не было бы так больно. Он был моим родственником? Гермиона покачала головой, часто моргая. - Я не смогу тебе это объяснять, мне тяжело, Гарри. Неужели ты не помнишь ничего? Ну хотя бы что-то? Как по-твоему мы вышли на Петтигрю? - Ну, судя по тому, что ты спрашиваешь, нам помог Сириус? - Не суди по тому, что я спрашиваю, расскажи что ты помнишь. Как мы нашли Питера на третьем курсе? Гарри отпустил её и почесал подбородок, присаживаясь в кресло. - М-м… Ну, Короста побежала под Гремучую Иву. - И? - А мы за ней, потому что считали домашней зверушкой. Ты, я, Рон. Потом пришёл Люпин, он увидел имя Питера на Карте Мародёров. Потом Снейп… И всё выяснилось, - словно ответил на уроке и ждал вердикта учителя, посмотрел Гарри на Гермиону. И всё в его голове выглядело логично, да даже со стороны выглядело бы логично, если не знать, что произошло на самом деле. - А кто такие мародёры? - Папа и его друзья. - Кто именно, Гарри? - Так он друг отца, Сириус? - вскинул брови Гарри. - Назови мне имена мародёров! - настаивала Гермиона. - Эй, успокойся, я не на экзамене. Ну папа, Хвост, Лунатик… - перечислял недовольно Гарри. - И...- глаза его на мгновение сощурились, как будто он пытался уловить какую-то ускользающую мысль, но потом поджал губы. - И всё. Их было трое по моей памяти, но я уже понял, что на самом деле четверо. Просто я этого не помню, Гермиона. - Почему?! - схватилась за волосы Гермиона. - Почему ты отдал этой ведьме память о Сириусе? Это ведь нечестно, неправильно! - Знаешь, я не специально, - тоже немного повысил голос Гарри. - Но раз так вышло, может это и к лучшему, - выпалил он и неловко замолчал — сказал лишнего. - Что значит к лучшему? Как ты можешь так говорить, Гарри? Как ты три недели даже ни разу не поинтересовался у меня, почему мы искали жрицу, с кем хотели поговорить, почему сбежали? Тебе абсолютно плевать? - Ох-х-х-х, - протянул он устало, возведя глаза к потолку. - Как бы тебе объяснить, родная. Ну представь, что у тебя долгое время болит зуб. Он так болит, что ноет уже вся челюсть, а потом и голова. Болит и днём, и ночью, и во сне, каждую секунду, и ты сама становишься одной сплошной болью, и нет ни в душе, ни на теле живого места. И тут зуб перестаёт болеть, - развёл он руки в стороны. - Станешь ли ты выяснять причины, почему он перестал болеть? Или порадуешься, в конце концов? - Но у тебя болел не зуб, - сказала Гермиона дрогнувшим голосом. - А Сириус… Он заслужил, чтобы его помнили. - Гермиона взяла со стола свою верхнюю одежду и принялась одеваться, избегая взгляда Гарри. - Ты куда? - настала его очередь спрашивать. - Хочу пройтись. Ответь Рону, пожалуйста… Гермиона ушла и Гарри её отпустил, не пошёл следом. Наверное её слова сильно его расстроили. Гермиона сама не понимала, чего от него хочет, и чего от себя. Гарри действительно выглядел счастливым в последнее время и она всю жизнь готова была положить на то, чтобы добиться такого результата, так зачем теперь жаловаться? Но с другой стороны… Это Сириус. Он был самым важным человеком в жизни Гарри и не должен был исчезнуть из его памяти бесследно. Позволить ему не вспоминать Сириуса — это всё равно что предать память их дяди и крёстного, обесценить его, как человека. Но Гарри видел в своей амнезии плюсы, это расстраивало Гермиону больше всего. Наверное дело в том, что Сириус был не просто их другом, но и ангелом-хранителем их чувств. Они осиротели, но всегда имели право вспомнить, что завещал им Сириус: как оберегал, как учил не ссориться, объяснял, что важнее друг друга у них никого нет; а теперь Гарри открестился даже от прошлого. Ещё никогда Гермиона не чувствовала, что их отношения настолько оголены и беззащитны. Она гуляла до самого вечера, пока не стемнело. Сначала одна, потом недалеко от гостиницы встретила Аманду в компании какого-то симпатичного француза с кудрявыми, чёрными волосами и белозубой, широкой улыбкой. На Аманду он смотрел, как на лакомый кусок любимого блюда и определённо с ней заигрывал. Аманда напилась и получала удовольствие от внимания француза, заигрывая с ним, но в то же время близко к себе не подпуская. Гермиона хотела увести её к Брэндону и Шейле, но блондинка противилась, не желая отпускать от себя ни француза, которого звали Андре, ни Гермиону. - Выпей со мной хоть раз, - настаивала Аманда, когда они сидели на деревенской площади, заняв удобную скамью с металлической спинкой. - Джеймсу не расскажем, - доверительно подмигнула ей девушка, протягивая Гермионе бутылку пива. - Дело не в этом, - неловко поджимала губы Гермиона. - Я просто не пью. - Начать никогда не поздно, - поддакнул Андре. - Вы ведь завтра уезжаете? - Мы? - не поняла Гермиона. - Аманда так сказала. - Ну, мы уезжаем, - скуксилась Аманда. - Каникулы подходят к концу. А эти двое… не знаю. Вы поедете с нами, Лили? Что решили? Гермиона не знала, едут они с ребятами в Нью-Джерси или нет. Решение нужно было принять сегодня, а тут такой сюрприз — теперь кроме как о частичной потере памяти Гарри она и думать ни о чём не могла. Внутренне застонав от сложности ситуации, она махнула рукой и взяла-таки несчастное пиво из рук Аманды, вместо ответа. И оказалось, что это действительно расслабляет. На вкус, конечно, дерьмо, зато стало как-то легко, тревоги отошли на второй план, мысли как будто после недельного детокса облегчали, парили в голове в невесомости и не причиняли вреда. И если ещё полчаса назад ей казалось, что Аманда неуместно часто и без повода хихикает, то теперь Гермиона плыла с ней на одной волне. Все шутки Андре казались смешнее в два раза, особенно смешно стало, когда француз решил переключиться на Гермиону и принялся очаровывать её. Она хохотала во весь голос после предложения Андре продолжить знакомство в уединённой обстановке. К тому времени на площадь спустилось уже немало людей. Лыжный сезон подходил к концу, туристы, нашедшие здесь друзей, пришли прощаться друг с другом и с долиной. Местные по традиции устраивали для них фейерверк и люди на площади, освещённой жёлтыми фонарями и окружённой уютными бревенчатыми хижинами, в ожидании оживлённо переговаривались. - Почему ты смеёшься? - насупился Андре, когда Гермиона выдернула свою руку из его тёплых ладоней, едва не завалившись на спину. - Ты к ней подкатываешь? - очнулась Аманда, которая сидела между ними, и попыталась сфокусировать пьяный взгляд на лице нового знакомого. Гермиона снова засмеялась от одной такой мысли. - Пошли отсюда, Лили, - пошатнувшись, поднялась на ноги оскорблённая Аманда и потащила Гермиону за собой за руку. - Все мужики одинаковые. - Ну, не все-е-е, - покачала головой Гермиона. - Ой, прям. Ладно, только твой нормальный, остальные одинаковые. Вон они, кстати. Сделай серьёзное лицо, - сложила губы бантиком Аманда. - Не показывай, что мы пьяные. Брэндон меня убьёт. Гермиона попыталась сделать серьёзное лицо, но опять рассмеялась, глядя, как Аманда старается идти и не шататься. Брэндон, Шейла, Маркус, Эден и Гарри стояли у костра и беседовали с компанией туристов. Гермиона подошла к Гарри сзади, обвила его руками вокруг туловища и приложила голову к плечу, блаженно прикрыв глаза. Он хмыкнул. Сначала погладил её по сцепленным на его животе рукам, а потом принюхался и обернулся. - Чем это от тебя пахнет? - Мы не пили, - вскинула вверх ладони Аманда как преступница и громко икнула. - Опять, Аманда? - накинулся на неё Брэндон. - Мы чуть-чуть, - обнимая Шейлу за шею, созналась она и повисла на подруге. - Последний день, а Андре козёл. - Ты пила? - вскинул брови Гарри, глядя на Гермиону с обеспокоенным удивлением. - Кто такой Андре ещё? Но та только снова кинулась его обнимать, обезоруживая. - Вот дурёхи, - покачала головой Шейла. - Нам ещё вещи собирать, выезд рано утром! - Мы едем с ними? - с закрытыми глазами спросила Гермиона, покачиваясь в объятиях Гарри. - Теперь сомневаюсь. Как бы ты не спилась в такой компании. - Мне просто было гру-у-у-стно. Ты забыл Сириуса и я расстроилась. Сириус был самым лучшим, он любил нас до неба. Нас никто так больше не любил и не полюбит, а ты его не помнишь. Но пусть, - Гермиона отстранилась, заглянула Гарри в глаза. Он хоть и выглядел недовольным, слушал её внимательно. - Пусть будет так, это твоё право. Я буду помнить за двоих. - Ты несёшь бред, пьянчужка, - покачал он головой. - Завтра же ничего не вспомнишь. - Я всё помню и я не пьяная! - погрозила ему пальцем Гермиона, хотя площадь на самом деле приятно расплывалась перед глазами. - Это ты всё позабыл… Дурак. Люблю тебя, - снова сложила голову на его груди Гермиона. - Люблю тебя дурака. Гарри не удержался и прыснул со смеху, погладив её по волосам. - Я же тебе это всю жизнь припоминать буду. - Только попробуй. Аманда начала буянить, вознамерилась найти Андре и попрощаться. Вырывалась из рук Шейлы и утверждала, как и Гермиона, что она трезва как стёклышко. На них стали обращать внимание люди, глядели искоса и с недовольством, а к этому времени синее ночное небо разорвали разноцветные всполохи салюта, освещая площадь новыми огнями. Все начали хлопать, восторженные восклицания и свист создавали атмосферу настоящего праздника. Аманда испугалась первого залпа и завалилась на бок, поскользнувшись на снегу. - Я сейчас, - сказал Гарри встревоженно, наблюдая, как Шейла и Брэндон пытаются поднять сопротивляющуюся хохочущую подругу. - Стой здесь, никуда не уходи. Гермиона сложила руки вдоль туловища как солдат и кивнула. Как только Гарри ушёл, она подняла голову к небу и улыбнулась разрывающимся искрам, которые волшебно кружились перед её нетрезвым взором. Но только радость была недолгой, не прошло и минуты, как что-то твёрдое больно уткнулось Гермионе в спину между лопаток. - Кукусики, дочура, - раздался мужской голос над её ухом. Гермиона похолодела изнутри, сердце пропустило удар. Волшебная палочка продолжала колоть её кожу сквозь одежду, а пьяный дурман в момент выветрился из головы. Она узнала голос Лестрейнджа. - Как горло? Помнишь мои ласковые объятия? Люди хлопали и смеялись, салюты продолжали грохотать. Гарри и Брэндон стояли к Гермионе спиной, внушая что-то Аманде. - Я чувствую, как растёт в твоей груди вопль, но лучше помалкивай, - продолжал шептать голос у её уха. - Мы в чужой стране, нам нельзя буянить на их территории, пока соседи держат нейтралитет. Тёмный Лорд очень дипломатичен. Ты же не хочешь, чтобы площадь окрасилась кровью сотни маглов? Вот и нам это пока не нужно. Смотри-ка, кто это стоит неподалёку от Поттера? Симпатичный, как сам дьявол. Взгляд Гермионы медленно двинулся к человеку, который стоял шагах в пяти от Гарри, нахально скаля кривые зубы. Всклокоченные, длинные, седоватые волосы ниспадали на чёрную мантию, лицо имело безумные, мало походящие на человеческие черты — большие, тёмные глаза, рябая кожа, испещрённая безобразными шрамами. - Это Сивый, наш вонючий комнатный оборотень. Если вздумаешь кричать, он играючи вспорет спину твоему ненаглядному. Убить не убьёт, но веселая ночка раз в месяц Поттеру будет обеспечена. Теперь слушай, что ты должна сделать. Сейчас я тебя отпущу и ты пойдёшь к Поттеру. Он парень резвый, а упустить вас нам никак нельзя. Возьмёшь его за руку и поведёшь ко мне, без выкрутасов и глупостей. Вздумаешь обмануть, Сивый будет рад обратить вас в свою веру, ему только повод дай. Всё поняла, дочура? Кивни. Гермиона медленно кивнула и Лестрейндж толкнул её в спину. Едва волоча ноги, Гермиона двинулась к Гарри. Проходя мимо Сивого, почувствовала, как жадно он к ней принюхивается и сама почуяла запах грязи, пота и крови. Гарри по-прежнему стоял к ним спиной. Гермиона взяла его за руку и развернула к себе. - Улыбнись мне, - прошептала она едва шевеля губами. - Палочка с тобой? Гарри сориентировался мгновенно, понял всё по её слезящимся от страха глазам. Кивнул, натянуто улыбаясь. - Двое. - Погладила его по щеке Гермиона. - Лестрейндж позади нас, не смотри. Оборотень Сивый по правую руку. Гарри улыбнулся шире, делая вид, что рад слышать то, что говорит ему Гермиона. Рука его тем временем незаметно скользнула в карман куртки. - Я не знаю что делать, - прошептала Гермиона. - Когда погаснет свет, принимай аниформу, - ответил Гарри, заправив ей за ухо прядь волос. И следом, не меняя тона, и не теряя ни секунды, вскинул палочку к столбу электропередач. - Редукто. Верхушка столба, от которой тянулись провода к соседней, взорвалась, окропив искрами белоснежный снег. Свет на площади погас, люди закричали, а в небе вспыхнул новый залп салюта. Гермиона тут же обернулась волчицей, Гарри подхватил свою палочку в зубы и между ног переполошившихся туристов они припустили прочь с площади. Бежали так, что путались в лапах. Оскальзывались, поднимались и снова мчались сначала по ровной поверхности мимо леса, затем вверх по горе, к дому. Им нужно было взять вещи, палочка Гермионы, мантия-невидимка — всё осталось в рюкзаке в хижине. С площади долетали то ли весёлые, то ли испуганные возгласы, разноцветные залпы иногда выхватывали из темноты двух волков, но только на пару секунд. Вот и отшиб на самой верхушке покатого склона, их дом. Свет на крыльце горел, авария электрических столбов не коснулась их отдалённого жилища и это было очень некстати. Уже у дома, когда Гермиона собиралась принять человеческий облик, раздался новый голос, женский. - Ich habe dir gesagt es war ein Wolf! (Я же говорила, что это волк!) Из тени вышла кудрявая соседка, с которой они повздорили в поезде. В руках она держала ружьё. С видом полного превосходства, она мастерски прицелилась и спустила курок. Выстрел прогремел вместе с новым грохотом фейерверка и чёрный волк на бегу рухнул в снег, как подкошенный. Волчица притормозила, вспахав рыхлый снег лапами. Женщина снова прицелилась, теперь уже в неё. - Будет два коврика, - усмехнулась она. Только женщина понятия не имела, что натворила и с кем столкнулась. На её глазах силуэт бурой волчицы вытянулся и через пару секунд с земли поднялась девушка. В её глазах горел яростный огонь. Женщина медленно выпрямилась, открыв в изумлении рот, а Гермиона с разъярённым криком ударила рукой по стволу наотмашь, ружьё вылетело из рук охотницы. Гермиона услышала хруст собственной кости, но не чувствовала боли, её обуяла всепоглощающая ярость. Палочка лежала в доме, но ей она не нужна была. Другая сила проснулась в крови, наполнила каждую клетку, и второй взмах руки отбросил женщину к стене дома, как порывом ветра. Она ударилась спиной о бревенчатое сооружение, закричала и рухнула в снег, пятясь. Гермиона кинулась к ней, схватила здоровой рукой за горло и подняла. «Убей» - шептал голос внутри головы. - «Убей, она это заслужила». Пальцы сжимались на горле немки сами по себе. Гермиона не контролировала свою силу, не чувствовала ничего, кроме жгущей изнутри ярости. «Давай же… Это так приятно, отобрать жизнь». Голос показался чужим, не её. Но знакомым. И он говорил то, что Гермиона хотела слышать. Эта тварь стреляла в Гарри, она его убила. Теперь пришло её время умереть, это справедливо, это правильно. Охотница беспомощно цеплялась за руку Гермионы, синея от недостатка воздуха на глазах. Голос в голове становился громче, он ликовал, подбадривал… И только когда позади Гермионы раздался тихий стон боли, голос лопнул и смолк. Гермиона тут же обернулась. Гарри принял человеческий облик, его кровь окрасила снег алым, он с трудом пошевелился и снова замер. Гермиона испуганно дёрнулась и отпустила женщину. Она кашляла и обливалась слезами. Гермиона бросилась к Гарри. Он тяжело дышал и смотрел в небо, губы его быстро бледнели, выстрел пришёлся в живот, серая куртка намокла от крови. - Гарри… - позвала Гермиона, не узнав собственный надломленный голос. Он закашлялся и закрыл глаза, тело его била крупная дрожь. Нужно что-то делать. Перед глазами сразу появилась картина — Сириус лежит на полу в Зале Пророчеств, истекает кровью, а она ничего не может сделать. Она не умеет исцелять… Гермиона схватилась окровавленными руками за щёки, пытаясь собраться с мыслями. Внизу Пожиратели, но Гарри использовал магию, чары надзора их обнаружат, надо только подать сигнал, что они здесь… Гермиона бросилась со всех ног в дом, высыпала содержимое рюкзака на стол, нашла свою палочку. Опухшая, синяя рука никак не могла сжать пальцы на основании, Гермиона зарычала от злости. Взяла палочку левой и выбежала обратно. Вскинула вверх руку и выпустила в воздух свой фейерверк, да такой силы, что искры разлетелись над всей деревней. Охотница снова закричала, напоминая о себе. Гермиона обернулась к ней. Женщина стала свидетельницей их анимагического обращения, нельзя, чтобы до неё добрались министерские работники. - Встань, - холодно велела Гермиона, направляя на неё палочку. - Я не знала… Я не думала! Такого не может быть! - рыдала та, поднимаясь на дрожащих ногах. - Исчезни, сейчас же. Уезжай сию минуту, если я тебя увижу снова… - Я уеду, - пятилась она. - Прямо сейчас, клянусь… - Пошла прочь! Больше повторять не пришлось, женщина со всех ног побежала вниз по склону. Гермиона вернулась к Гарри, села возле него в снег, не зная, что делать. Он её заметил, перевёл стекленеющий взгляд к её лицу. - Не успели, - выдохнул он. - Надо… было уезжать. Гермиона ничего не успела ответить, воздух вокруг зашевелился, наэлектризовался, раздались многочисленные хлопки трансгрессии. - Осторожно! - Это они? - Они! - Это Поттер! - звучали тревожные голоса. - Не используйте магию! - велел басистый голос Кингсли. - Эммелина, сейчас же за Дамблдором! - Причем здесь Дамблдор? Перси, отправляйся за министром! - возмущался другой, знакомый голос. Кто-то снова трансгрессировал, волшебники спорили, тени вокруг суетились, а Гермиона даже взгляд на них не поднимала. Силы её покинули, она на автомате, словно не своей рукой, гладила Гарри по волосам, не в состоянии попросить о помощи. Он закрыл глаза. Волшебники делили его, как трофей, и не спешили помогать. - Надо было сбежать, - шептала Гермиона сквозь слёзы, но никто её не слышал. - Надо было... Наконец, кто-то крепко ухватил её за локоть. - Отойди, Гермиона. Дамблдор появился на поляне быстрее Скримджера. Старческое лицо исказила тревога, голубые глаза блестели за стёклами очков-половинок. Директор подобрал подол фиолетовой мантии и опустился рядом с Гарри, вытаскивая палочку. - Кингсли, забери Гермиону, отправь в Нору. - Нет, мы должны забрать её, это распоряжение министра! Гермиона, наконец, узнала второй голос — это был Фадж. Его коротенькая фигура выросла по правую руку от Гермионы, но Кингсли Бруствер успел схватить Гермиону за плечо и притянуть к себе. Дамблдор что-то шептал себе под нос, раз за разом проводя палочкой над телом Гарри, отвлёкся всего на мгновение. - Забирай её, Кингсли. Сейчас же.