Ассорти

Медленно спускаясь по ступенькам, Сяо улавливал носом множество раздражающих запахов – травка, алкоголь, старые сижки и кальян. Внутри клуба пахло до одури мерзко. Он прикрыл часть лица рукавом чёрной куртки, которую расстегнул буквально несколько секунд назад. Парень совсем не понимал, что он здесь делал. Скучающий отсутствующий взгляд перебирал черную плитку пола, изредка цепляясь за кабуки или вычурные босоножки юных дам. Его потянули за рукав. – Ну же, Сяо, не противься, – мягкий убаюкивающий голос Чжун Ли поглотила клубная музыка, растворяя его низкие особенные нотки голоса. Чарующий тембр терялся и отдавался эхом, словно бы его никогда и не было. И тем не менее, Чжун Ли не кричал. Его голос словно бы пробивался через всю эту толщ, через вакуум пустоты и хаоса одновременно. Пожалуй, именно поэтому Чжун Ли и был его единственным другом. Его вновь потянули за рукав, настойчиво утаскивая за собой в толпу. Чжун Ли говорит, надо отвлечься. Выкинуть из своей прелестной головы пустые мысли, которые приносят лишь разрушение, и Сяо послушался. Это был один из тех малочисленных случаев, когда Сяо не хотел покончить с собой. Когда не хотелось в исступлении и ненависти к себе резать собственные руки, душиться в тонкой верёвке и искать самое высокое здание в квартале. Нет… Почему-то ничего не хотелось. Может быть, виной всему парень Сяо, знатный мудак, что в очередной раз угрожал ему, а может, дело в темнеющих фиолетовых пятнах, сковавших запястье намертво, ну совсем. Кисти рук всё ещё болели, и парень машинально разминал руки, потому что справедливо опасался, что может лишиться их. Его глаза несколько опухли и в слабом неоном свете и многочисленных бликах можно уловить, что ресницы у Сяо мокрые, а глаза – влажные. Будто бы сдерживают потоп многочисленных столетних страданий. В ночном клубе стоит невероятный шум и мощные басы грозятся сделать из него глухого, но лучше так, чем возвращаться к бывшему. Да, теперь уже – к бывшему. Сяо поёжился, некомфортно располагаясь на небольшом диванчике, где могут сидеть лишь двое. Наставническая, в каком-то смысле родная, рука Чжун Ли легла на плечо и сдержать вздох облегчения не смог – всё же рад, что его вытащили из-под тирании, что длится уже почти год. Год, за который Сяо потерял почти всё – учебу, работу, друзей и семью. А всё во имя любви. Во имя человека, который обещал ему, что «никогда не оставит», что «всегда-всегда будет на его стороне, даже если Сяо маленький, миленький и неопытный». Вот только их отношения действительно походили на настоящий кошмар, в котором Сяо вполне мог потерять себя. Часть души повреждена – и он вспоминает про порезы на руках. Тогда-то он думал, что действительно виноват, что должен раскаяться за свою глупость, неумелость, дурость. Что его парень прав-прав и это Сяо во всём виноват. Во всём. – Я принесу нам напитки, – Чжун Ли мягко шепчет на ухо и удаляется. Клуб или любое другое шумное место не смогут навредить Сяо – он всегда всё держит в себе. Сам варится в своём котле, сам рассуждает и думает, и потому не замечает, где он и с кем. И внутри Сяо действительно балаган – его будто бы придавили подушкой к земле, и он задыхается. От нехватки кислорода или свободы – не важно. Ему хочется бороться, но он не знает, как. И горько усмехается, кривится, когда смотрит куда-то в ноги. Он всю жизнь на кого-то полагался. Держался «своих», тех самых, которые не предадут. А потом сам от них отвернутся. Променял на домашнего тирана, побои, ограничения в свободе и передвижении. – Сказка, а не жизнь, – ядовито усмехается парень, ладонью проведя по глазам – они ужасно болят, и, наверное, видок у него сейчас не лучший. Но безмерная благодарность к Чжун Ли никуда не делась – именно он сумел в нужный момент вытащить Сяо, буквально сказать – «сражайся!». Сражайся или умри. Умирать не хотелось. Это словно бы открыло перед ним давно замкнутые на засов двери, и свет, что он увидел – был прекрасен. Хочется достичь его, схватить, поймать и изучить. Неважно какой ценой – ссор с бывшим, переездом, сменой города или даже страны. Лишь бы действительно убедиться, что за этим светом скрывается и впрямь свобода. Та самая, которую он утратил. На ум приходят интрижки и измены бывшего и оттого становится лишь противнее – эта мразь унижала Сяо, манипулировала в открытую, используя других девушек и парней лишь для того, что телом приколотить к себе, пригвоздить намертво, до кровавых корочек и тёмно-красных истечений. Он закрывает глаза и охает, накрывает лицо ладонями и массирует их. Ему здесь не нравится, от слова совсем. Пахнет мерзко и неприятно, музыка долбит в уши, мигающий свет вызывает раздражение. Сяо впервые решается посмотреть на танцпол – люди танцуют, радуются и веселятся. Двигают руками и ногами в такт, что-то выкрикивают, живут эмоциями. Он смотрит на всю эту толпу, что в эту ночь потеряла себя – все они слились в нечто целое. Нечто стихийное, массовое и непредсказуемое. Сяо тоже потерял себя – но это отдаёт горечью на языке, словно бы он жует семена тмина или листья базилика. Во рту становится вязко и неприятно. Возвращается Чжун Ли. – Вот держи, – на столике возникает два коктейля красивой наружности и Сяо отпивает даже не задумываясь, – по правде, я не хотел вести тебя сюда. Но тебе надо забыться, чтобы не думать о нём. Сяо чуть кивает, рассеяно осматривая друга. Он не опьянеет от одного бокала, но сейчас его эмоциональный фон оставлял желать лучшего. Это всё равно, что в море случилась огромная взбучка среди пиратов, где после бойни остались кровь, обломки и грязь. В голове у Сяо тоже обломки и грязь. Не хочется даже думать о призрачной фигуре своего бывшего парня, потому что там есть только повод расстроиться. Парень допивает коктейль, чуть морщится, ощущая его крепость, смотрит на друга. – Я знаю, что ты прав. Ты оказался прав и сейчас, когда вытянул меня из-под его гнёта, – он отмечает беспокойство Чжун Ли, ведь тогда он всегда теребит кончик своего хвоста, – не думай об этом…Это…Это пройдет, честно. Сяо нелепым образом отмахивается и продолжает пялиться на людей. Нет, он не может танцевать. Даже если бы пошёл через силу – упал бы на пол, не имея силы встать. Ему хочется просто понаблюдать. Быть бесцельными ничего не значащими глазами. Персоной, которой здесь почти нет. Он наблюдает около минут двадцати, как примечает одну яркую фигуру. Взгляд сам скатывается в его сторону, Сяо с удивительным для себя любопытством пялится на незнакомца. Конечно, из желания изучить, конечно, из желания понаблюдать. Незнакомец хорош собой и высок, его движения слажены и точны, правда, на редкость грубы и резки, словно бы через этот танец он пытается выразить свою злость. Его лицо кажется отстранённым и непроницаемым, глаза и вовсе закрыты. Танцуя словно бы на автомате, он явно обозначает себя как соло. Он тут один. Танцует не для толпы, парней или девушек, не ради восхищения или зависти. Ради своих чувств. Его буйные красные волосы перевязаны лентой, образуют очень высокий хвост. И всё же, он смешно и по-лисьи болтается, словно бы им машут из стороны в сторону. Красноволосый незнакомец игнорирует вообще всех, и поначалу это смешно – несколько девушек пытаются заинтересовать его похожим стилем танца – имитируют его, но не поспевая, уходят. Затем несколько парней пытаются «притереться» к нему, но мужчина словно бы не видит! Продолжает стоять на своём, но реагирует резко, когда его за руку резко хватает такой же синеволосый незнакомец. Раздается ругань, кажется, перебранка и красноволосый в ярости распахивает свои алые глаза. Кажется, они словно светятся в этой темени, Сяо даже замирает, понимая, что это очень необычный человек. – Кэйя! Ты!... Невыносим. Уйди же, пошёл прочь, – до него доносятся куски ссоры и ему остаётся лишь заметить, как красная фигура мельтешит, а синяя пытается его поймать. В общей суматохе этого почти и не понять, клуб битком забит людьми. И всем есть дело только до себя. Красноволосый незнакомец проносится мимо его с Чжун Ли столиком и среди этой какофонии запахов проносится один тонкий и приятный. Сяо облизывается, пытаясь разобраться в том, что же это за запах. Тонкий, нежный и сладкий. Кажется, так пахнут именно волосы незнакомца. Должно быть, это причудливый мусс или шампунь. Сяо ёрзает и ему неймётся узнать, что же напоминает этот запах, а через пять минут в голове проносится «миндаль». Да, его любимый миндаль. Он чувствует себя уязвлённым, стоит лишь добраться до его пристрастий и предпочтений: прикрывает глаза, пытаясь собраться с силами. Время пролетает незаметно и часы показывают «3:32». Людей становится чуть меньше, но обороты не сбавляются. У бара столпились люди, и вначале Сяо даже не придаёт этому значение – он болтает с милой Шарли, с которой пересекся у уборной. Та любезно решила составить ему компанию не столько из-за интереса, а сколько из-за одиночества. Шарли не сказать, что уродка, но видно, боялась слишком настойчивых кавалеров. Чжун Ли увлёк её беседой о чае, а Сяо пошёл за ещё одним бокалом, намереваясь сегодня упиться вдрызг. У бара действительно столь большое столпотворение, что вначале даже тяжело дышать – он протискивается во внутреннее кольцо, что образовалось у одного места. И центр этой заварушки – красноволосый незнакомец. Он выглядел не совсем в порядке – был разгорячённым и рассеянным. Верхние пуговицы белой рубашки расстёгнуты, словно бы намерено. Несколько мужчин подсовывали ему разные напитки, желания, чтобы «господин попробовал их». – Дилюк, ну же, ещё один бокал, всего-то! – прикрикнул кто-то сзади и Сяо покосился на бармена. Как-то это походило на спаивание. Тот самый Дилюк уже толком и не отвечал, склонив голову над стойкой. Что-то неразборчиво шептал про предательство и деньги. Сяо пронзили нотки тревожности, стоило красноволосому мужчине принять очередной подозрительный бокал. И он хотел уйти, как только получил свой напиток, но что-то заставило его остановится. Что-то… Да. Именно что-то. Возможно, ему было бы жаль, если такой приятно пахнущий человек попал в западню. Да. Всего-то. Сяо тяжело выдохнул. Подошёл к Дилюку, кажется, его так звали, и кое-что прошептал. – Извините, вам нужна помощь? – Сяо убрал красные пряди с лица и обнаружил пылающий лоб, глаза, что не могли сфокусироваться на чём-то и сухие разомкнутые губы. Незнакомцу явно плохо. – О-о! Его тошнит! – как можно громче сказал Сяо, беря мужчину под руки, – ему нужно в туалет. – Эй-эй, а ты кто такой, а? Сяо вдохнул приятный аромат миндаля, источаемый яркой шевелюрой. – Его друг. Спросите у него сами, – несмотря на всё, он даже нашёл в себе силы улыбнуться и как можно правдоподобнее дотащить мужчину до выхода. Чжун Ли подорвался, как только увидел его фигуру, стремящуюся к выходу. – Вызови нам такси, – попросил Сяо, выходя на свежий воздух. Вопреки всему Дилюк не блевал. Лишь стоял, шатаясь у стеночки, удерживая руку у рта. Первое слово, что вырвалось с его уст было, – мерзость. Голос у него был низкий и хриплый, возможно, из-за алкоголя. Но Сяо очень даже понравилось. – Раз не любишь, то зачем пьёшь, – он пожал плечами, смотря в сторону главной дороги. Нужно будет этому самому Дилюку уехать, да поскорее. А затем и он поедет домой. – Ты… Не понимаешь. Меня бросили, – с ненавистью произнёс красноволосый, выпрямившись в полный рост. Ветер дует ему в спину и Сяо вновь утопает в любви к миндалю. – Как шавку бродячую. – Ах, да. Не понимаю, – иронично и медленно произнёс он, не обращая внимание на всё это. Дилюк, по всей видимости, действительно не умел пить. И это показалось ему смешным. Ведь они оба делали то, что им не нравится. То, что, видимо, им ненавистно. Сяо – резался, Дилюк – пил. Когда жизнь кажется отвратным куском дерьма, то ты начинаешь делать то, что тебе отвратно – и это и есть та самая пресловутая «мерзость» Дилюка. Сяо это понял лишь сейчас. – В любом случае, скоро приедет такси. Тебе лучше уехать. Сам понимаешь, надеюсь, – ему не хотелось на пальцах объяснять, что такого внешне похожего альфа самца Дилюка могут выебать. Попросту – изнасиловать. – Погоди, – Дилюк разгорячился, резко подскочил к Сяо, ухватывая его за плечо – неуверенно и слабо, словно сомневался. – А? Что такое? – он бы хотел отпрянуть, будь вместо Дилюка кто-то другой. И остался, будучи очарованным этим сладким головокружительным запахом. – Я сам не доберусь. Голова болит, и я…Я всё ещё, – красноволосый даже держится не уверенно, не то что говорит. Бросать бедолагу совсем не хочется. Что ж, видимо, есть жизнь и похуже, чем у Сяо. – Ладно, так и быть. Запрыгивай в такси, оно подъехало.

***

В такси было приятно и комфортно. Звуки клубной музыки и шумных людей затихали, освобождая место для тишины. Сяо чувствовал, как успокаивается, как напряжённые мышцы шеи и спины расслабляются, вызывая покалывание и слабую боль. Дилюк притих, и после того, как назвал адрес своего дома и вовсе не проронил ни слова, уткнулся в плечо Сяо, сгорбившись. Это почему-то было так нелепо и одновременно смешно. Статный и высокий широкоплечий мужчина прильнул к нему, забывая про гордость, алкоголь и недавнюю обиду. Он тяжёлый, но тяжесть головы, что ощущается на собственном плече – не тяготит. Дарует какое-то странное спокойствие внутри. Или же это магия алкоголя? Того самого, что проникает в каждую клеточку тела и пускает свои корни, даёт лёгкость в душе и теле. Но Сяо как-то не думает об этом, зная, что его устроит любой вариант – будь это последствие выпивки или очаровательная аура Дилюка. Машинально вновь протягивает руку к этому бледному лицу. Отмечает пушистые ресницы, ровный нос, маленькие розовые губы, с которых иногда слетает волнующий ухо вздох. Пальцы Сяо отодвигают широкие красные пряди, чтобы коснуться лба: он всё ещё очень горяч и закрадывается вполне странная мысль, что, возможно, Дилюк заболел. Волнение странным образом прошибает его, как если бы они были давно знакомы, потому что об этом большом пьяном мужчине хочется заботиться, как если бы он был маленьким мальчиком, которому нужна помощь взрослого. Пальцы спускаются ниже, к щеке. Легко оглаживают кожу, которая так же горяча и ресницы Дилюка чуть подрагивают, а затем он открывает глаза и поднимает свой нерешительный взгляд, вопрошая, – что? Сяо не понимает, почему не встречает сопротивления, грубых слов или болезненных тумаков. Лишь рассеянный взгляд и чуть печальное лицо. Отстраняться не хочется. Ведёт ладонью ниже, добираясь до скулы, а затем до линии челюсти, чтобы заставить голову Дилюка полностью опереться о собственное плечо. – Не страшно пускать незнакомца в дом? – хочется усмехнуться – немного злостно и коварно, как если бы Сяо был плохим человеком, а появляется слабая тень улыбки, когда красноволосый прижимается ближе, утыкаясь носом в его шею. «Так он везде такой горячий» – и эта мысль, не предполагающая пошлости, почему-то заставляет его рдеть от стыда. – Если это ты – то нет, – легкомысленно отвечает мужчина, и язык у него немножечко заплетается. – Если это я?... – задаётся тяжелым вопросом Сяо, но не решается продолжить. Что-то внутри него очень надеется, что, всё же, он хотя бы немного симпатичен Дилюку. За окнами машины картинка меняется очень быстро, и в один миг такси чудесным образом оказывается на краю города. Их окружают высокие частные дома, красивые заборы и чудные коттеджи, расположенные в один ряд. Он расплачивается несколькими мятыми купюрами, понимая, что это были последние деньги, которые он успел прихватить с собой. Сяо нервно кусает губы, когда понимает, что все его сбережения остались на съёмной квартире. Вернуться сейчас не может, есть шанс нарваться на бывшего, что истерично будет караулить подъезд его дома, и парень с сожалением косится на асфальт, не зная, что делать дальше. Доброта снова привела его к жалкому исходу. Хочется разозлиться, на крайний случай – расплакаться. Но Сяо не может выдать сейчас ни одну грёбаную эмоцию. Что-нибудь, что угодно. Внутри растекается странное чувство потерянности и скованности, как будто бы он не имеет права на слёзы. Не имеет права расстраиваться, грустить и переживать. Не заслужил. Недостаточно пострадал. Лицо его бледнеет и против воли он ахает, когда не в силах унять дрожь, возникающую столь неожиданно. Дилюк замирает на пороге своего дома, раскрытая дверь словно бы приглашает. – И как долго ты будешь там стоять? – вопрошает он, запуская руку в растрепавшийся и съехавший в бок хвост. – А? – заторможено отвечает Сяо, поворачивая голову. Это ему? – Я тут подумал… И решил, – красные глаза, что всё ещё вызывают неподдельное восхищение, исследуют землю, – почему бы тебе не остаться у меня? Сяо внемлет каждому слову и с осторожностью ловит чужой взволнованный вздох, когда медленными шагами бредёт в сторону двери. Рука, протянутая Дилюком, выглядит как то, что ему сейчас нужно. Жизненно необходимо. Сяо впервые не задумается о том, что хорошо, а что плохо, не думает о последствиях и действиях, не думает о будущем, нервно кусая свои губы и заламывая руки. Ему просто хочется оказаться там – в широких и горячих объятиях, ещё раз почувствовать запах миндаля, ещё раз прикоснуться к коже, и может быть, волосам. Они оба пьяные и потерянные. Брошенные и оставленные. Возможно, проходя через эту дверь, Сяо оставляет своё прошлое, открывая место новому будущему. – Но для начала – скажи мне своё имя, – деловито спрашивает Дилюк, нежно обхватывая ладонями плечи парня. – Сяо, – он припадает головой к руке, что гладит и греет. За окном светало.