Старая Ива

Из маленького зала для приёмов слуги Верховного Заклинателя едва ли не за ручку привели Лань Чжаня в просторную и до неприличия роскошную комнату, после чего переодели в бело-алые одежды и, поинтересовавшись его самочувствием, оставили стоять посреди помещения в гордом одиночестве. Лобную ленту, к слову, ему возвращать никто и не собирался, из-за чего Лань Ванцзи чувствовал себя вдвойне не комфортно без привычного куска ткани на голове. Юноша смиренно стоял больше часа, ожидая свей дальнейшей участи, пока в уже привычной тишине с шумом не открылась тяжёлая дверь и в комнату не вошёл Вэнь Жохань. — Как я и думал, — самодовольно хмыкнул Вэнь Жохань, подходя к юноше. — Глупо было бы считать, что ты забьёшься в самый дальний угол и будешь там дрожать от страха неизвестности, точно маленький оторванный от родителей котёнок. Ну, как тебе эта комната? — В одной этой комнате больше роскоши, чем во всём Огненном Дворце. — Ты ведь понимаешь, что не ответил на вопрос? Хорошо. Я спрошу иначе. На твой вкус, эта комната хороша или нет? — глаза его немного прищурились, будто мужчина искал что-то в лице Лань Чжаня. — Нет. И роскоши, и простоты во всём должно быть в меру, а эта комната роскошна сверх всякой меры, — безэмоционально ответил юноша, и Вэнь Жохань отвернулся от него, после чего с «интересом» начал рассматривать потолок. — А как ты думаешь, человеку, выросшему в окружении подобной роскоши, обожающему её столь же сильно, сколь собственную свободу, понравится жизнь затворника в ордене Гусу Лань? — Думаю, что нет, — Лань Чжань не понимал, к чему ведёт глава Вэнь. — Ты прав, — вздохнул Вэнь Жохань и на миг, всего лишь на краткий миг, на его лице показалось что-то человеческое. Печаль, тоска, сожаление, боль. Всего миг, но Лань Ванцзи заметил это, прежде чем лицо Вэнь Жоханя исказила жестокая ухмылка. — А-Цзю умерла спустя четырнадцать лет такой пытки. Это не жизнь, — глаза Лань Ванцзи широко распахнулись, однако, Верховный Заклинатель будто бы не заметил этого. — И самое ужасное, что тварь, обрекшая её на столь мучительную смерть, до сих пор дышит и ходит по этой земле, — два алых глаза, полных боли и жажды мести, смотрели прямо на Лань Чжаня. — Ты, наверное, уже всё понял, да, котёнок? — вкрадчиво спросил мужчина, приближаясь, и Лань Ванцзи невольно сделал шаг назад. — Ну тише, тише, я тебя не трону. Я люблю твою мать, а не тебя. К сожалению, я не успел её спасти. Этот подонок угробил её раньше. — Вы говорите о моем отце? — голос предательски дрогнул в самом конце. — «Отце»? Это ничтожество ты ещё и отцом называешь? Боги… Скажи ещё, что любишь его и что жизнью ради него рискнёшь. Хотя, нет. Не говори. Твой взгляд куда красноречивее твоего рта. Ты очень напуган и зол. Только вот на правду, котёнок, не обижаются. — Мой отец — достойный и благородный человек… — начал было Лань Ванцзи, однако его тут же резко перебили. — Твой отец, — повысил голос Вэнь Жохань, глаза которого наливались яростью, — насильник и эгоистичная мразь, думающая и сожалеющая только о своих разбитых мечтах! Скажи мне, Лань Чжань, сколько тебе было, когда тебя забрали от матери? — мужчина упёрся в Ванцзи требовательным взглядом, но юноша, растерявшись, не нашёлся, что сказать. Он всегда мог лишь навещать маму вместе с дядей и братом, но такие подробности… — Ну? Не знаешь? Тебе не было и месяца, котёнок. Ты мог навещать её раз в месяц на четыре часа под строгим присмотром твоего дяди и в компании твоего брата. Вам не дозволялось что-либо есть из её рук, равно как и приносить какие-либо вещи для неё. А когда к ней приходил ваш так горячо любимый «отец», вас, даже будь то ваш день и ваше время встречи с матерью, забирали оттуда, или же вовсе не пускали несмотря на мольбы и слёзы. Откуда я это всё знаю? Помнишь девушку, что в детстве забирала тебя с занятий и следила за тем, чтобы ты правильно выполнял задания учителей? — Лань Чжань ошарашенно кивнул, в который раз не найдя слов. — Ван Мэй! — рявкнул Верховный Заклинатель, и спустя несколько секунд в дверях появилась хрупкого телосложения женщина в одеждах ордена Цишань Вэнь. — Ван Мэй приветствует Верховного Заклинателя и желает ему десять тысяч лет жизни, — склонилась в поклоне женщина, а Лань Ванцзи забыл, как дышать. Это определённо была его первая наставница… — Убедился? — вскинув голову спросил Вэнь Жохань. — Ну, давай, спроси её о чём-нибудь. Стесняешься? Ван Мэй, во что любил играть этот ребёнок вместе с Цуйцзю? — В прятки. Сичэнь в это время всегда играл разученные на флейте мелодии, желая порадовать госпожу Цуйцзю, пока Ванцзи бегал вместе с ней по дому. Он прятался за ширмой с цаплями, а госпожа его «искала», приговаривая: «Ну и ну, где же мой маленький А-Чжань? Куда даже он спрятался? Горе мне, горе, потеряла я своего сыночка, никак не могу найти… О Гуаньинь, милостивая и милосердная, помоги мне найти А-Чжаня». — Женщина не просто говорила. Она точно копировала интонацию, с которой мадам Лань произносила эти слова. Из распахнутых глаз Лань Ванцзи невольно потекли слёзы. — Ты плачешь? Конечно же, ты плачешь. Ты любил её. А знаешь, что сделал твой «отец», когда она покончила с собой? НИ-ЧЕ-ГО. Он не сделал ничего. Он убежал обратно, в уединение, будучи не в состоянии даже проводить её в последний путь. Её ведь не сожгли, котёнок. Знаешь, где захоронено её тело? НИГДЕ! Все эти благочестивые и праведные Лани погребли её на северном скалистом склоне, и — вот так неожиданность! — часть скалы с её прахом обвалилась! Думаешь, хоть кто-то перезахоронил её? — глава Вэнь навис над юношей, буравя его блестящие слезами глаза полным ярости взглядом, после чего жёстко и холодно произнёс единственное слово: — НЕТ. Лань Чжаня трясло. Нет. Отец, дядя, старейшины… они ведь не могут быть такими, Вэнь Жохань просто снова врёт, да ведь?! Да?.. Но Ван Мэй… почему она здесь? Ей угрожают, или её подкупили? Быть может, она, как и Вэнь Чжулю, полностью предана Вэнь Жоханю? А может быть, всё это и есть правда? Горькая, грязная правда… Он редко видел отца, тем паче никогда не говорил с ним по душам. Как и брата, Ванцзи воспитывал дядя, но даже с ним у юноши не было настолько доверительных отношений. В первую очередь, Лань Цижень был заместителем главы клана, во вторую — учителем, в третью — старшим родственником, воспитателем, возлагающим надежды на воспитанников, и лишь в четвёртую очередь он был другом. Так его воспитали. Ванцзи всегда считал это правильным, нерушимым устоем жизни, пока не увидел, что бывает иначе. И сейчас глава Вэнь давил на больное, безжалостно ставя Ванцзи перед жестокими фактами. «Хоть что-то досталось тебе от неё, а не от этого ничтожества, что даже на дебют своего сына в стрелковых соревнованиях не прибыл посмотреть.» — предательски всплыло в голове Лань Ванцзи. Даже слепой Цзян Ваньинь прибыл в Безночный Город, чтобы поддержать своего друга. Друга. Не брата, не кузена. Вэй Чанцзе тоже присутствовал, хвалил Вэй Усяня, трепал по волосам, журил, обнимал. Даже глава Цзинь, слывущий бабником, ужасным мужем и отцом, не без досады, но с любовью поздравлял с четвёртым местом Цзысюаня, а уж главы небольших орденов… Но Лань Ванцзи просто кивнули. Дядя просто снисходительно кивнул не вымолвив ни слова, не говоря о том, что Циньхэн-Цзюнь вообще не приехал. Не смотрел. Не поддержал. Неужели отец действительно никогда не любил их с братом… — Посмотри на меня, — почти мягко произнёс Вэнь Жохань, и Лань Чжань медленно поднял полные слёз глаза от пола. Алые глаза смотрели с сочувствием и болью, в них более не было ни искры бушевавшей ярости. — Человек, которого тебя научили называть «отцом» предал тебя ещё давным-давно, А-Чжань. Ему было на тебя плевать с самого начала, с тех пор, как тебя отняли у матери, — прохладные ладони нежно, почти невесомо, обхватили заплаканное лицо Лань Ванцзи. — Ты не просил его приводить тебя в этот мир. Это он так решил, он взял ответственность, с которой не смог справиться. Все косые взгляды, пересуды, одиночество — всё это его вина. Ты ни в чём не виноват, — он говорил очень тихо, едва ли не шёпотом, однако голос его заглушал все наставления, крики, нотации и учения, что Ванцзи знал чуть ли не с рождения. Тихий шёпот одного этого человека был в сотни раз громче тысяч вторящих стене правил голосов адептов Гусу Лань. И тут стена, которой Лань Ванцзи всю жизнь ограждал от людей свои эмоции, чувства, с оглушительным треском рухнула, подкашивая ноги начинающего плакать в так вовремя подхвативших руках главы Вэнь юноши. В руках человека, которому все эти годы было не плевать на него. — Поплачь, котёнок. Слёзы уменьшат боль, — ласково, почти как мама, поглаживал юношу по спине и волосам Вэнь Жохань, чью самодовольную ухмылку Лань Ванцзи так и не увидел. *** Занимался рассвет. Небо, мерно светлеющее над Цишанем, вот-вот обещало облачиться в золотые и персиковые шелка, предвещая тем самым новый восход солнца. Закончив следить за погрузкой всевозможных лекарств на свой корабль, Вэнь Цин, обернувшись, бросила короткий взгляд на стоящего поодаль Вэнь Чжулю. Плечо его, вероятно, по прежнему ныло, и любое неосторожное движение причиняло Сжигающему Ядра боль. Такое не заживёт за один день, а впрочем, какое дело до этого целительнице. Вэнь Цин сделала всё, что было в её силах, а остальное — проблемы цепного пса Вэнь Жоханя. Вспомнив о Верховном Заклинателе, девушка невольно повела плечами. Ещё до соревнований лучников Вэнь Жохань приказал их ветви клана изготовить особый яд, запечатывающий энергию Ци и с каждым часом всё более ослабляющий тело, будто высасывая из жертвы саму жизнь. Тогда Вэнь Цин не знала, зачем он был нужен, однако теперь догадывалась. В темнице тоже было подавляющее Ци поле. Не на всей площади, конечно, но большая часть камер как раз попадала под действие подавляющего поля. С помощью яда из измор-травы можно было сдержать главу Не и Лань Циженя. Хотя, судя по скупым ответам Вэнь Чжулю, почтенный учитель Лань лишился своего золотого ядра на допросе аудиенции у Вэнь Жоханя. О главе Цзян целительница тоже больше ничего не слышала, однако, если верить всё тому же Чжулю, Верховный заклинатель измывался над Ланями чуть больше часа, а два придурка, которых ночью прыгающими из башни видела Вэнь Цин, совершили эту глупость незадолго до прихода Сжигающего Ядра. По всему выходило, что и Не Минцзюэ, и Цзян Фэнмянь, и Лань Цижень уже сидят в темнице. Значит, остался только Цзинь Гуаншань, а уж он-то выгоды никогда не упустит… Поднимаясь на корабль последней, девушка окинула взглядом причал, проверяя, не забыли ли слуги чего. Глаза Вэнь Цин встретились с печально-напуганными глазами Вэнь Нина, и сердце целительницы болезненно сжалось. «Не вини себя. Я обязательно вернусь, А-Нин. Обязательно.» — подумала девушка, прежде чем отвернуться от брата и стальным голосом крикнуть: — Отплываем! *** Город Сэньлин находился на границе земель трёх великих орденов, ныне считаясь нейтральной территорией между Циньхэ Не, Цишань Вэнь и Юньмэн Цзян, однако по факту являясь переходящим из рук в руки. Вэй Усянь, когда был совсем ребёнком, слышал, что этот город находился в юрисдикции Цишань Вэнь, а после нападения какого-то монстра из соседнего леса быстро и без лишнего шума перекочевал в стан Циньхэ Не. Также, обучаясь в Гусу Лань, первый ученик Юньмэн Цзян нашёл не мало интересного об этом старинном городе на границе трёх орденов. Сэньлин был столь же стар, как Безночный Город или Облачные Глубины, и имел не менее увлекательную историю, хоть ныне более не мог похвастать своей красотой и развитостью. Летя вместе с Цзян Чэном на мече, юноша пытался всячески отвлечь свою голову от дурных мыслей, и единственное, что приходило на ум — место их передышки. Как ни глянь, а в городе Сэньлин было можно скрыться от возможных преследователей, найти комнату, чтобы отдохнуть хотя бы несколько часов, прежде чем вновь пуститься в путь. В конце концов, кратчайший и в то же время наименее энергозатратный путь из Цишань Вэнь в Юньмэн Цзян — по воде, и занимает он около шести часов, а когда они с Цзян Чэном покидали Безночный город, корабли ещё стояли у причала, что значит, несколько часов юношам можно было немного передохнуть. — Вэй Ин, ты как? — обеспокоенно спросил Цзян Ваньинь. — Нормально, — ответил парень, чувствуя, как гудит голова. — Тебе следует отдохнуть. — Долетим до Сэньлина, там и отдохнём. Тут немного до него осталось. — Вэй Ин… — ладони Цзян Чэна плотнее сжали одежды юноши. Вэй Усянь прекрасно понимал — они оба не спали уже вторые сутки, да и его собственная духовная энергия грозила вот-вот иссякнуть. Цзян Чэн, очевидно, уже начинал проваливаться в сон от звука шуршащего в ушах ветра, однако, как обычно, предпочитал стоически оставаться в сознании и никого ни о чём не просить. Упрямый. — Цзян Чэн, а ты что-нибудь знаешь о городе Сэньлин? — спросил Вэй Усянь, придумав способ расшевелить юношу. — Разумеется, — то ли согласился, то ли нехотя фыркнул Ваньинь. — Город Сэньлин был построен четыреста лет назад основателем клана Лю. Спустя годы этот клан собрал вокруг себя талантливых воинов и основал сначала орден Сэньлин Лю, а позже, получив контроль над всей Хубэй и перенеся резиденцию в глубь провинции, стал именоваться орденом Юньмэн Лю, что длилось около тридцати лет, пока сто двадцать лет назад весь клан не был убит посреди ночи. Некоторые источники утверждают, что орден Лю, прибыв в Юньмэн, изгнал оттуда другой заклинательский орден, оставшиеся члены которого втёрлись главе Лю в доверие, а после, набрав силу и сплотив сторонников, убили всю семью Лю. В живых из потомков этого клана осталась лишь маленькая дочь старшей из дочерей главы Лю, некогда вышедшей замуж в небольшой вассальный орден, отделившийся от Юньмэн Лю и проживавший свои последние годы существования в городе Сэньлин. Согласно историкам, этот вассальный орден Фа уже через год постигла та же судьба, что и орден Лю. Имя и судьба выжившей же девочки и вовсе не известны. Спустя пятнадцать лет на месте разрушенного ордена Юньмэн Лю странствующий заклинатель Цзян Чи и его супруга основали орден Юньмэн Цзян, в кратчайшие сроки достигнув того могущества, которого клан Лю добивался столетиями, а город Сэньлин одним из первых вошёл в состав земель молодого ордена. Только после смерти Цзян Чи этот город стал «ничейной» территорией и постепенно, в особенности после инцидента с древним монстром из леса Линьсянь, пришёл в состояние разрухи и запустения. Вэй Ин, слушай, а ведь резиденция сначала клана Лю, а затем и клана Фа, располагалась в западной части города, а чудовище, десять лет назад напавшее на жителей города, разрушило лишь северо-восточную часть Сэньлина. — Думаешь, за столько лет после убийства клана Фа там не поселился другой орден? — скептично спросил Вэй Ин — Это не имеет значения, но нет. Там был орден Чжао, который, как ты помнишь, был перебит вылезшим из леса чудищем. — А ведь и правда! — взбодрился Вэй Усянь. — Мы можем перевести дух в заброшенной резиденции и не быть замеченными посторонними. Только вот… — он ненадолго задумался, после чего с некоторым беспокойством продолжил: — Цзян Чэн, единственное донесение, которое я читал по этому поводу, говорит лишь о количестве жертв и характере разрушений. — Думаешь, монстр ещё там? — Не хотелось бы мне в это верить, но и такого варианта исключать не следует. О! Цзян Чэн, солнце из-за горизонта показалось! Чувствуешь? — Ещё нет. Долго осталось лететь? — Совсем чуть-чуть. Я уже вижу крыши домов. *** С первыми лучами солнца, казалось, уходили и колотящие Лань Ванцзи изнутри боль и непонимание. Сидя на полу в объятьях человека, которого ещё несколько часов назад Лань Чжань готов был убить без раздумий, юноша чувствовал покой. Это было так странно… будто ураган прошёлся по его душе, оставив всё лежать в хаосе и смятении. — Боги, ты совсем ещё ребёнок… — тихо произнёс Вэнь Жохань, когда Лань Ванцзи уже устал плакать, и слова эти впервые были искренни. Верховный Заклинатель и сам не понимал, почему решил сейчас пооткровенничать. Всё, что ему нужно было от Лань Ванцзи — раздуть внутри юноши пожар сомнений, подлить в этот огонь недосказанности и одиночества ещё боли, а после сыграть роль добренькой мамочки и утешить, чтобы мальчишка привязался к нему больше, нежели к родному отцу, что, учитывая абсолютную безучастность Циньхэн-Цзюня, сделать было невероятно просто. Вэнь Жохань вновь вспомнил всё, что глава Лань ему задолжал: любимую женщину, поддержку клана, младшего сына. И Вэнь Сюэ вернёт ему сторицей боль от потери всего этого. Скоро. Очень скоро. А пока что он просто гладил по волосам недолюбленного, давным-давно забывшего о родительской ласке ребёнка, так напоминающему главе Вэнь… нет, не Цуйцзю. А-Чжао. Два покрасневших от слёз золотых глаза посмотрели на мужчину, и на миг Вэнь Жохань будто воочию увидел своего младшего сына. «Ну и что, что он старше?» — зазвучал на задворках памяти тонкий детский голосок, полный непонимания и обиды. «Почему именно ему всегда всё самое лучшее достаётся?». На Вэнь Жоханя смотрели два заплаканных чёрных золотых глаза Лань Ванцзи. Нельзя привязываться к фигуркам на игральной доске, однако… он порядком устал от этой игры в «дочки-матери», и сейчас действительно хотел немного побыть понимающим и любящим папой для ребёнка, проревевшего у него на груди больше часа. Отцом, которого у этого мальчишки никогда не было. — А ну-ка, пойдём. Он аккуратно, но быстро встал и помог подняться на ноги Лань Чжаню, после чего потянул юношу за собой. Для начала нужно было умыться. *** Хоть время и не пощадило заброшенную резиденцию, однако крыша над головой у юношей всё же была. В воздухе витал запах сырости и гнилого дерева, а пол скрипел и прогибался столь жалобно, что, казалось, проще было бы спать на улице. Вэй Ин и Цзян Чэн спали, обняв друг друга, чтобы не замёрзнуть. В тёплом Цишане погода была не в пример приятнее, чем на границе орденов, а плащ (чего уж говорить об одеяле или пледе), молодые люди прихватить не додумались. Они отдохнули всего несколько часов, не больше, прежде чем оба едва не подскочили на месте от звука приближающихся к заброшенному строению шагов. Шагов, идущих из внутреннего сада. Цзян Чэн почувствовал, как напрягся Вэй Ин, машинально садясь перед ним, будто загораживая от неведомой опасности. Шаги приближались, пол скрипел. Поступь быстрая, ритмичная, но лёгкая и почти беззвучная — мужчина, молодой, вероятно, заклинатель, полагающийся в бою не на грубую силу, а на навыки и ловкость. Сапоги мягкие, но одежды на незнакомце мало. Не из Гусу и не из Циньхэ. Пол скрипит прерывистее и громче — сложен мужчина крепче Вэй Усяня. — Как в этом месте оказались ученики ордена Юньмэн Цзян? — спокойно, но твёрдо спросил молодой человек. Судя по голосу — лет 20-25. Присутствуют командирские нотки. — То же могу спросить и у адепта Цишань Вэнь, — огрызнулся Вэй Усянь, точно собака, рычащая на угрозу для своего хозяина. — Там, за остатками сада, кладбище, — по-прежнему спокойно ответил молодой человек. — Я приходил навестить матушку и младшего брата. Ваш черёд объясниться. — Вэнь Сюй, я полагаю? — холодно спросил Цзян Чэн, прежде, чем Вэй Ин успел хоть что-то сказать. — А Вы, думается мне, молодой господин Цзян, Цзян Ваньинь, верно? — попытался сохранить спокойствие наследник Вэнь, однако в интонации проскочила тень удивления. — И рядом с Вами не кто иной, как первый ученик ордена Юньмэн Цзян, Вэй Усянь. — Вы хорошо осведомлены. Хотя глупо было бы ждать меньшего, — хмыкнул Цзян Чэн. — Отнюдь. Я слышал, что Вы крайне склочная личность, однако будь это правдой, разве сказали бы вы сейчас хоть слово? — Мы возвращались домой на мече и выдохлись из сил, — мирно ответил на самый первый вопрос Цзян Чэн. — Не желает ли молодой господин Вэнь немного отдохнуть с нами, прежде чем вернуться в Цишань? — При условии откровенности за откровенность. Вы ведь не просто покинули земли моего ордена, вы сбежали, да? — Да, — ответил Цзян Чэн и почувствовал, как Вэй Ин тихонько дёрнул его за мизинец. Это была одна из фраз «Постой», «Подумай ещё раз», «Помолчи». От чего-то Ваньинь думал, что друг хотел сказать их все разом. — Но какой же откровенностью взамен нам может отплатить молодой господин Вэнь? — вскинул бровь Цзян Чэн, слыша, где именно садится Вэнь Сюй. -Хм. Интересный вопрос. Как на счёт истории о гибели моих родных? Она странная и в некоторых местах даже грустная. — Их убило проснувшееся здесь десять лет назад чудовище. Несчастный случай, их просто не успели спасти. Единственный вопрос — зачем на самом деле сюда приезжал глава Вэнь? — Цзян Чэн прекрасно знал такой тип людей, как Вэнь Сюй, а потому был уверен, что ему ответят правду. Просто иначе наследнику Вэнь будет слишком скучно. У таких, как он, всегда есть план и далеко не один, однако, как часто бывает, простые люди быстро начинают им надоедать. Вэнь Сюю хочется решать загадки, играть в логические игры и, в конечном счёте, ему хочется проиграть. Выложиться на полную, до последней капли, и проиграть. Ведь жизнь для него — игра с единственной возможной ставкой. Цзян Чэн понимал, отчасти уважал, но крайне недолюбливал таких людей. Они были действительно страшны, когда речь шла о достижении цели. На данный момент лучше всего восстановить ещё сил, просто разговаривая с Вэнь Сюем. Когда он уйдёт, у них с Вэй Ином будет меньше часа, чтобы сбежать как можно дальше, а потому стоит подзапастись терпением и аккуратно вести этот диалог, будто бы плетя корзину. — Скажем так, он приезжал придать земле частичку своего сердца. Мадам Лань, то бишь. — При чём здесь покойная супруга Циньхэн-Цзюня? — Тут же непонимающе спросил Вэй Усянь, наверняка хмуря брови. — А что натворил мой отец в Цишане? — задал встречный вопрос Вэнь Сюй. — Взял в заложники всех прибывших на соревнования лучников, — недовольно хмыкнул Цзян Чэн. — Про моего отца и мадам Лань — это давняя история, известная мне лишь по дошедшим слухам, — беззаботно начал рассказ Вэнь Сюй. — Эта женщина была незаконнорождённой дочерью прошлого главы Ланьлин Цзинь и сестры главы Молин Су. Говорят, несмотря на двух сыновей от законной жены, глава Цзинь из трёх своих детей более всех любил Су Цуйцзю. Хоть она и носила фамилию Су, однако Цзинь Ванбай никогда не отказывался от неё, часто баловал и настаивал на том, чтобы дочь жила вместе с ним, в Благоуханном Дворце. Слышал, с моим отцом она познакомилась на одной из первых своих ночных охот, когда он был ещё не Верховным Заклинателем, не главой ордена, и даже ещё не наследником Вэнь. Он был просто четвёртым сыном четвёртого сына главы Вэнь, тринадцатым молодым господином, которому даже мечтать о троне не стоило. Слышал, они с Су Цуйцзю влюбились без памяти и поклялись друг другу в вечной любви. Когда им стукнуло по девятнадцать лет, оба отправились на обучение в Гусу, где и состоялось знакомство этой женщины и Циньхэн-Цзюня. — В те годы главы великих орденов женили своих детей на представителях своих вассальных орденов, чтобы заручиться их поддержкой и не допустить расколов внутри уже сформировавшихся коалиций, — задумчиво произнёс Цзян Чэн. — Намекаете, глава Су с попустительства главы Цзинь договорились о её браке с нынешним главой Лань? — Почти. Как рассказывала мне свидетельница тех событий, Циньхэн-Цзюнь очень быстро влюбился в Су Цуйцзю, что не укрылось от глаз моего отца. Девушка же не проявляла к нынешнему главе Лань никакого интереса, наоборот, ей было в тягость его внимание. Тогда, отец вызвал Циньхэн-Цзюня на дуэль, разумеется, за стенами ордена и в час, когда посторонние им не помешают. — То бишь в лес посреди ночи. — Именно. Туда же не весть зачем притащили нынешнего главу Цзян, и Цансе Саньжень, как наименее заинтересованное в исходе боя лицо. Но конфликт так и не разрешился — посреди боя вмешался Лань Цижень и, не разобравшись в ситуации, ранил сначала отца, а затем Цзян Фэнмяня. — Кажется, мама рассказывала что-то такое, — задумчиво произнёс Вэй Ин. — Она потом почтенному учителю ещё бородку срезала. — О! Так вы уже наслышаны. Прекрасно. Так вот, где-то через полгода после этого инцидента скончались прежние глава Лань и Цзинь, сражаясь бок о бок с каким-то монстром, а через год после их смерти Циньхэн-Цзюнь прибыл в орден Молин Су и сделал предложение Су Цуйцзю. Глава Су на это согласился, однако Су Цуйцзю наотрез отказывалась и умоляла дядю не выдавать её замуж в Гусу Лань. И тогда Су Цайдань поставил ей условие: если она сможет выкрасть несколько трактатов с музыкальными техниками Ланей, он позволит ей выйти замуж за того, кого она сама выберет. — И у неё получилось… — несколько ошарашенно пробормотал Вэй Ин, вспоминая, как пытался выяснить причину конфликта двух орденов у Лань Чжаня и Су Шэ. — Однако, сбегая, она была замечена старейшинами ордена, которые погнались за воровкой. Неведомым образом ей удалось убить всех пятерых и надолго скрыться, прежде чем её схватили и доставили в Гусу на суд. — Она не одна их убила, — очевидно, покачал головой Вэнь Сюй. — Су Цуйцзю прекрасно понимала, что вряд ли выйдет сухой из воды, но Вэнь Жохань её поддержал. Они с отцом планировали отдать трактаты главе Су, а потом сбежать и затеряться на несколько лет в Юньмэне, пока всё не уляжется. Но всё снова пошло наперекосяк, когда о произошедшем стало известно главе Цзян. Он быстро нашёл в своих землях беглецов и отправил Су Цуйцзю под конвоем в орден Гусу Лань, что же до Вэнь Жоханя… тут отец любил выражаться следующим образом: «Меня, как нашкодившего кота, за шиворот притащили в Огненный Дворец и швырнули в ноги разъярённому деду, который, стоило дверям захлопнуться за главой Цзян, тут же схватился за дисциплинарный кнут!». Су Цуйцзю вышла замуж за Циньхэн-Цзюня, а отца женили на единственной дочери клана Чжао. — Говорят, ваша мать была изящной и искушенной в науках женщиной. Соболезную Вашей утрате, — спокойно ответил Цзян Чэн, прикрыв глаза. — Однако не думайте, что Вам под силу обелить главу Вэнь столь жалостливой предысторией. — И в мыслях не было. Отец всегда любил рассказывать, как он перебил всех своих дядь, кузенов и даже братьев с отцом. Одного за другим. Это случилось после того, как старого главу Вэнь парализовало и некогда всеми забытый тринадцатый молодой господин, спустя несколько месяцев, вдруг стал почти что главой ордена Цишань Вэнь и единственным наследником. Что ж, мой черёд спрашивать. Как вы двое сбежали? — Вырубили двух стражей у входа в башню, прицепили их за одежду к факельным подставкам, а потом перелезли через стену рядом с башней, в которой поселили Цзиней. Надеюсь, не нужно пояснять, каким именно образом? — обыденным тоном сказал Цзян Чэн. — Интересный ход. Там висели подавляющие ци талисманы, да? — Именно. Откуда они у ордена Цишань Вэнь? — Хах. Плохо же вы знаете свои корни, молодой господин Цзян. Советую начать с них, ибо ни одно дерево не живёт без корней. Чувствую, заболтался я с вами, а потому, не сочтите за грубость, я уйду первым. — Передайте Главе Цзинь мою признательность, как встретите его, — внезапно произнёс Цзян Чэн с ухмылкой, когда шаги Вэнь Сюя отдалились к самому входу. Наследник Вэнь на миг остановился, чтобы, вероятно, обернувшись, бросить многообещающее «Непременно». — Цзян Чэн, что это только что было? При чём тут Гуаншань? — растерянно спросил Вэй Усянь шёпотом, когда Вэнь Сюй скрылся из виду. — При том, что я ему не доверяю, — нахмурился Ваньинь, вспоминая, как в прошлой жизни на совете в Гусу Лань глава Цзинь до последнего оттягивал вступление ордена Ланьлин Цзинь в союзную армию. Не хватало, чтобы на сей раз Цзини под шумок переметнулись на сторону Вэнь Жоханя. — Нам следует поспешить домой, если ты, конечно, не хочешь, чтобы нас повязал тут отряд из Цишань Вэнь. — Думаешь, Вэнь Сюй вернётся за нами? — Вряд ли лично, однако чем чёрт не шутит. Ты отдохнул, ничего не болит? — Я в порядке, А-Чэн, — сказал Вэй Усянь, а слепой юноша замер. «А-Чэн». Впервые Ваньинь слышал, чтобы кто-то помимо матери и сестры ТАК произносил его имя. И это было… приятно? Мгновенно отогнав непрошенные мысли, Цзян Чэн, скрестив руки на груди, в привычной манере произнёс: — Знаю я твоё «в порядке». Вернёмся в Пристань Лотоса, я тебя от лекарки Мэй ближайший месяц не выпущу. — Она сама меня вышвырнет — кости-то все целы, ни ссадин, ни порезов к тому же, — улыбнулся Вэй Ин, поднимаясь с пола. — Кости-то целы, я о башке беспокоюсь, раз тебе самоубийственные авантюры в неё вечно лезут, — напускно хмурился Цзян Чэн, напоминая, что выходку с падением он ещё не забыл. — Как скажешь, — коронная улыбка, и вот уже холодные пальцы Ваньиня обхватила тёплая ладонь, потянув за собой. *** Лань Чжань умело перебирал Струны Ванцзи, пытаясь привести в порядок мысли, пока глава Вэнь заканчивал расчёсывать гребнем его волосы и готовился приступить непосредственно к причёске Второго Нефрита. Юноша упорно пытался найти подвох, выгоду, однако, с какой стороны ни глянь, Вэнь Жоханю не выгодно иметь в союзниках Лань Ванцзи. Он был ценен как заложник, к чьему горлу приставлен нож, однако если Ванцзи открыто будет поддерживать Верховного Заклинателя, то клан не простит такого предательства и с радостью посмотрит на гибель предателя. Юноша не знает никаких секретов своего ордена, помимо техники смертельных струн, однако Вэнь Жохань вообще не проявлял к этому никакого интереса, ибо даже свой гуцинь Лань Чжань сам попросил принести. Ещё интереснее вопрос: зачем было главе Вэнь следить за его жизнью едва ли не с рождения? На столике неподалёку стояли блюда с миндальным печеньем. Любимое угощение Ванцзи, которое когда-то давно, в почти забытом детстве, пекла мама и украдкой совала несколько штучек, обернутых в белую ткань, за пояс сыновьям, чтобы никто не отнял и не выкинул с любовью приготовленные сладости. Юноша прекрасно помнил их вкус, абсолютно такой же, как у тех, что сейчас стоят на столике. И это отношение… так обращались с ним только брат и мама, даже дядя был куда более сдержан в проявлениях любви к племянникам. Тонкие пальцы Вэнь Жоханя ловко заплетали что-то на голове юноши, на удивление, совсем не царапая кожу длинными ногтями. Теперь в длинных распущенных волосах Лань Ванцзи струились тонкие косички, а передние пряди были аккуратно собраны сзади и закреплены какой-то заколкой. Мелодия «Нефритовой Слезы» подходила к своему завершению. «Дяде выжгли золотое ядро и бросили его в темницу» — осознавал головой Лань Чжань, но тут же понимал причину этих действий и вновь чувствовал свою вину. «Нужно было сказать главе Вэнь то, что он хотел услышать от меня, и не злить его. Ведь изначально желай он искалечить дядю, то не стал бы дожидаться ни моего прихода, ни, тем более, попытки дяди высвободиться. У Вэнь Жоханя была причина, чтобы так поступить. Он ведь просто забрал мою ленту, быть может, он и вовсе не знает о её значении. В конце концов, он не адепт Гусу Лань и вряд ли так глубоко погружался в традиции этого ордена…». Тут юноша с замиранием сердца поймал себя на мысли: он подумал «этого ордена», а не «моего ордена» или, в крайнем случае «нашего ордена». Впервые. «Что со мной происходит?» — мученически подумал Лань Ванцзи, и невольный тихий вздох вырвался из его груди. Вэнь Жохань будто хотел что-то сказать, однако в тот же миг в дверь постучали и слуга вошёл в комнату. — Докладываю Верховному Заклинателю: по Вашему приказу пришёл глава Ланьлин Цзинь, Цзинь Гуаншань. — Пусть войдёт, — спокойно ответил мужчина и в тот же миг тих прошептал на ухо Ванцзи: — Не тревожься и не вини себя ни в чём. Я просто не хочу напрасных жертв. Лань Чжань удивлённо обернулся к нему, когда со стороны входа послышались шаги Цзинь Гуаншаня, не мало удивлённого открывшейся его взору картиной. Привычно прикрыв рот веером, глава Цзинь бросил обыденное приветствие и, покорный подзывающему жесту, направился в сторону Вэнь Жоханя. — Присаживайся, нас ждёт увлекательный разговор. А-Чжань, — тут мужчина повернулся к юноше, и взгляд его был по-родительски мягким, — хочешь ещё что-нибудь сыграть? — Да, — кивнул Лань Ванцзи, чьи уголки губ невольно дёрнулись вверх. Не «Сыграешь для нас?», а «Хочешь ещё что-нибудь сыграть?». Он сказал, что не хочет напрасных жертв, и ведь действительно, Лань Ванцзи ни разу не видел, чтобы этот человек был безосновательно жесток. На словах можно обвинить кого угодно, а дурная репутация сделает своё дело. Быть может, глава Вэнь вовсе не монстр, каким его все рисуют? Верно. Вэнь Жохань так заботился о нём, чужом, по сути, мальчишке, знал его лучше, чем родной отец или даже дядя, а ведь мог бы ненавидеть. Он даже не проявлял агрессии к ученикам Гусу Лань или к дяде, он не выглядел как мучитель, скорее как уставший от лжи человек. Он явно не хочет причинить боль Лань Чжаню, вся его ненависть и презрение направлены лишь на одного человека — главу Лань. Цзинь Гуаншань же встал точно вкопанный и всем своим самоуважением старался удержать на месте тяготеющую к полу челюсть. Нефрит, конечно, получил своё прозвище за воспитание и красоту, но был в этом прозвище ещё один важный критерий — одно и то же выражение лица. Старший — милая улыбка, младший — без эмоций. Более того, ещё вчера всё было именно так. Сейчас же, перед Цзинь Гуаншанем сидел будто бы совершенно другой человек. Аккуратные, но богатые одежды клана Вэнь, отсутствие ленты, улыбка, тёплый взгляд, Боги, да даже причёска другая! Ещё и это «А-Чжань»… Беседа не шла. На вопросы Вэнь Жоханя глава Цзинь отвечал кратко, не всегда по делу, совершенно не улавливая, к чему ведёт Верховный Заклинатель. Слишком напрягал этот мальчишка, играющий конец Влюблённых-Бабочек, где останавливается свадебная процессия и Чжу Интай плачет над могилой возлюбленного, умоляя её открыться. Всем известно, что случилось дальше. Это угроза? Или благородный Лань пытается его о чём-то предупредить? Но Вэнь Жохань знает эту легенду и музыку, что играют во время её исполнения даже лучше, чем Сутру Сердца, паршивка Цуйцзю ведь её до ужаса любила… «Какого гуя тут происходит?!» — мысленно вопрошал Цзинь Гуаншань, задействуя все ресурсы своей несчастной головы. Вэнь Жохань, держа на лице маску миролюбия, в душе искренне веселился и со злорадством хохотал. Надо же было этому ребёнку из бессчётного количества песен выбрать именно Влюблённых-Бабочек! Глава Вэнь прекрасно видел, какой хаос наступил в голове Гуаншаня, отчётливо понимая, что такая встреча ему и в кошмарном сне присниться не могла! Нужно будет после как следует побаловать мальчишку, ведь пока Гуаншань в таком состоянии, добиться вассалитета Ланьлин Цзинь будет в тысячи раз проще! Внезапно вновь раздался стук в дверь и всё тот же слуга склонился в поклоне: — Докладываю Верховному Заклинателю: Молодой господин Вэнь, Вэнь Сюй, просит аудиенции Верховного Заклинателя, главы великого ордена Цишань Вэнь, Вэнь Жоханя. — Пусть войдёт, — довольно разрешил Вэнь Жохань. Лань Ванцзи, похоже, уже привязался к нему, орден Цзинь почти присоединился, единственный сын наконец-то вернулся из своих странствий по югу Поднебесной, что может сделать этот день ещё лучше? — Сын приветствует отца и желает ему десять тысяч лет жизни, — уважительно поклонился Вэнь Сюй, подойдя к столу. — Рад видеть тебя, А-Сюй. — Глава Цзинь, приветствую, — кивнул молодой человек .- Не ожидал, что встречу Вас так скоро. Надеюсь, Вы прибываете в добром здравии? — Благодарю за беспокойство, молодой господин Вэнь. — Кстати говоря, по дороге к отцу я встретил молодого господина Цзян, Цзян Ваньиня, — ещё более приторно улыбнулся наследник Вэнь, и Гуаншань понял, что запахло жареным. Чёрт, а ведь он даже не успел договориться с Вэнь Жоханем о сотрудничестве, а Вэнь Сюй уже готовится его в чём-то обвинить. Только вот причём тут сын Цзян Фэнмяня? — Он просил передать вам его глубочайшую признательность. Что за чертовщина? Какая к гуям «глубочайшая признательность»?! Да они даже не разговаривали после того, как два ордена встретились на причале и члены главных семей обменялись приветствиями! — О? Вот как? — с хищным, звериным оскалом прищурился Вэнь Жохань, и Цзинь Гуаншань понял, что попал в крупные неприятности… *** — Иди ко мне, мой маленький пирожочек! — умилённо улыбалась пожилая женщина маленькому ребёнку в фиолетовых одеждах, широко разведя руки. — Пла-пла! — полные радости глаза малыша заблестели, и он, ещё неуклюже топая ножками, побежал прямиком в объятья, весело смеясь по дороге. — Почтенная госпожа, — кротко поклонилась пришедшая с ребёнком женщина с добродушной улыбкой на лице. — Рада видеть тебя, невестка. — Пла-пла, смотли, сто Мянь-Мянь насол тебе! — ребёнок гордо показывал найденную на берегу речную ракушку. — Батюшки! Какая красота! — громко и радостно «восхищалась» женщина. — Но мой маленький аппетитный пирожочек всё равно лучше! — пожилая дама начала быстро и аккуратно щекотать хохочущего ребёнка, которого почти сразу подхватила на руки… Цзян Фэнмянь проснулся, сидя на полу тюремной камеры Огненного Дворца. Не самое приятное пробуждение после такого светлого сна. Прапрабабушка… все знали её как первую мадам Цзян, немногие помнили, что когда-то она звалась Хаолань-саньжэнь, и лишь Цзян Фэнмянь с Вэнь Жоханем помнили имя, вырезанное на её могиле. Лю Хаолань. Сидящий напротив Вэй Чанцзе бросил короткий взгляд на друга, после чего вернулся к своему занятию — запечатыванию разорванных духовных меридианов Лань Циженя, лежащего у него на коленях. Голова главы Цзян снова болезненно заныла… Чёртова железка! Ненасытное проклятье сгинувшей семьи! А ведь он всегда считал этот меч глупой детской сказкой, хотя пра-пра сотни раз его предупреждала, что эта штуковина действительно опасна! Как же там было… Давным-давно жил на белом свете мастер. Ковал он славным воинам мечи и щиты, сабли и копья, ковал прекрасным дамам кольца и заколки, серьги и булавки. Во всей деревне славен был его талант. Много ли, мало ли времени прошло, да только напала как-то раз на деревню ту беда горькая, что мёртвых из курганов да могил поднимать стала. Кинули люди клич по свету, помощи да защиты попросили, однако год пошёл, другой, а помощь так и не пришла. Поклонились тогда жители мастеру в ноги и взмолились: «Выкуй ты, мастер, такую вещицу, чтобы мёртвые деревню нашу более не тревожили! Мы в замен всё что хочешь тебе отдадим! Перед Богами тебе в том клянёмся!». Задумался мастер, в кузне ночевать стал, да только никак не мог придумать, как справиться с напастью. Крикнул он в отчаянье: «С демонов владыкой проще сладить, чем придумать то-не-знаю-что!» Прогремел тотчас над домом мастера гром, разверзлась земная твердь, и явился перед мастером сам владыка демонов. Грозно сказал он: «Помогу я беде твоей, но сделай мне взамен, мастер, такое древо, что без воды да солнца не зачахнет, да на грешников печаль нагонять будет!» Без раздумий ответил человек: «Сделаю я тебе такое чудо!» Четыре года трудился мастер над деревом, каждую веточку, каждый листик непохожим на другие делал. Получилась ива железная красоты невиданной. Через четыре года крикнул мастер: «Сделана работа! Забирай, владыка ада, да смотри, про оплату не забудь!» Грянул гром, разверзлась земная твердь, провалилась ива под землю да и исчезла. Явился перед мастером владыка демонов с одним железным ивовым листом в руках. «Вот оплата твоя! Лови!» — молвил демон, и закружился на ладони его лист, точно ветром подхваченный, полетел к человеку, а в руки мастера уже мечом острым упал. — «Меч сей — ада отражение. Чем сильнее дух твой, тем больше мёртвые этот меч слушают.» Принял мастер проклятый меч, одолел напасть на деревню налетевшую, да услыхал от путников, что беда не только к ним пришла. Пустился мастер в странствия далёкие, немало земель и народов обошёл, только вот звало его сердце назад, в родной дом. Вернулся мастер в родной край, да деревня-то городом красоты невиданной стала! До рассвета бродил он по новым улочкам, и вот, встретил деву с улыбкою доброй да светлой. Влюбился мастер, влюбилась и дева. Пришли они вместе на совет городской, да молвил мастер: «Я избавил вас от живых мертвецов напасти да сразу странствовать пустился по белу свету, теперь же, воротившись, пришёл за наградою своей. Полюбили мы с этой девой друг друга — пусть же она мою наградой станет!». Рассердились горожане, не захотели первую красавицу отдавать мастеру в жёны. Крикнули: «Ишь, чего захотел! Не помним мы, чтобы ты нас спасал!», да выкинули мастера прочь, за ворота города. Осерчал мастер, достал из ножен меч, да крикнул, пронзая собственное сердце: «Вам, тем, что за честность неблагодарностью отплатили, я сторицей верну всё, от чего вас избавил!» Прогремел на ясном небе гром, пошёл снег в летний день, поднялись из могил мёртвые и растерзали всех неблагодарных, что мастеру добром на добро не отплатили. Выжила там лишь одна дева — мастера невеста. Похоронила она возлюбленного в глубокой пещере под лесом у гор, а сама ушла вдаль, за тридевять земель, пока не дошла до перекрёстка всех рек. Села она на берег, зарыдала горючими слезами, да обратилась девица в иву плакучую, над судьбой-разлучницей горюющую… Тяжёлые двери темницы снова противно загудели, вырывая Цзян Фэнмяня из сказки, которую рассказывала им с Вэнь Жоханем когда-то Лю Хаолань. Решетка ненадолго отворилась, и двое шустрых стражников зашвырнули в камеру вихрь золотых одежд. — О! Глава Цзинь! — весело улыбнулся Вэй Чанцзе, искренне недолюбливающий новоприбывшую личность. — Вы к нам на чай или всё же решили переехать?