«Встретишь ты свою судьбу в Бэйсин Сити и если хочешь прожить свою лучшую жизнь, то навеки ты здесь оставайся. Не испытывай судьбу, не покидай дом Бога, ведь твоя любовь здесь и могила твоя с ним тоже».
***
— Мы действительно очень рады видеть вас здесь! – рыжеволосая дама неугомонно порхала, словно на крыльях вокруг Кима, почти забывая делать паузы для вдохов. — Детки были так счастливы, когда узнали, что вы приедете. Вы настоящий пример для всех нас! И если вас заинтересовала моя идея о том, чтобы вы разукрасили одну из наших пустующих стен, то мы готовы обсудить все нюансы. Господин Ким, мы будем согласны на любую сумму, городское управление нам поможет. День сегодня солнечный и жаркий. Даже в тени чувствовался сильный зной, который предвещал неминуемый дождь. Территория приюта была действительно живописной с достаточным пространством для мероприятий и игр в саду, а дом был светлым и ухоженным, как Тэхён его и представлял. В их собственном саду были установлены солнечные батареи и места для выращивания собственного продовольствия. Здесь было спокойно и безопасно. После небольшого перерыва на обед была проведена небольшая фотосессия, а после воспитательница и Тэхён двинулись обратно в сад, где уже кружились и играли дети Бэйсина. Глядя на их счастливые лица, которые смогли вновь улыбаться после пережитого, у Тэхёна и у самого губы тянулись в улыбке, но сердце его почему-то было не на месте с самого приезда. Он размышлял над тем, что это возможная реакция на остановку приёма препаратов, но буквально отрезает эту мысль, чувствуя, что он попросту мог что-то важное упустить. А ведь думал, что сможет отвлечься и провести этот день без жжения в груди, но как был наивен. — Прошу меня простить, но я отменил все долгосрочные проекты. Я даже не уверен успею ли дописать работы к своей выставке, – отвечает он на вопрос, опираясь на спинку плетёного кресла. — Со вчерашнего дня я взял для себя перерыв на неопределённый срок. Не хочу обманывать вас и обещать детям то, что могу не осуществить. — У вас что-то случилось? – выпаливает резко, но затем прикрывает губы ладонями после осознания. — Ох, простите меня за чрезмерное любопытство. Надеюсь, что ничего серьёзного и вы чувствуете себя хорошо, господин Ким. — Всё в порядке. Я просто немного устал, – одёргивает он и без того свои длинные рукава пиджака ещё ниже. — Знайте, что здесь вам всегда рады. Он с благодарностью, но ощутимой ноткой грусти одаривает её своей тёплой улыбкой и сам покидает уютный уголок в тени. Говорит, что хочет выпить стакан воды, но чужую помощь не принимает, уверяя, что с лёгкостью найдёт кухню в доме благодаря маленьким помощникам. Не обращая внимания на скучных взрослых, которые только и прятались от палящего солнца, дети продолжали играть на газоне между стоящих мольбертов и этюдников с разрисованными холстами, которые покорно ожидали на своих мастеров после паузы. Кто-то из малышей разрисовывал на себе одежду кисточками с остатками краски, кто-то играл в догонялки, еле успевая миновать и не врезаться в высокую фигуру молчаливого темноволосого парня, который двигался к лестнице. А кто-то у самого дома сидел на сухом дереве, что утратило свои силы, казалось, очень давно и тихо глотал слёзы, растирая их своими ладонями по щекам и подбородку. Услышав одинокий всхлип недалеко от себя, Тэхён на этот звук оборачивается и видит в укромном уголке мальчика лет шести, которого почему-то не припоминает на своём уроке утром, как и не находит нянечек рядом с ним или воспитателей, которые могли бы помочь. Замечает лишь его необычайно светлые волосы, которые поверх как будто были разрисованы золотистыми красками, что мерцали на солнце, и струйку крови, что одиноко бежала из его колена и почти стекла до ботинка. Через секунду они с этим мальчиком встречаются взглядами, и Тэхён на месте замирает, чувствуя, как звуки куда-то исчезают, а воздух становится тяжёлым. Порыв ветра играет с его длинной рубашкой и вьющимися волосами, придавая еле ощутимое чувство падения. Когда-то в детстве у него был такой же комбинезон и такие же светлые волосы и от этого осознания сердце бьёт о грудную клетку и вызывая мурашки по телу. Когда-то у него были такие же широко раскрытые глаза навстречу миру, но всё это разбивает звук волн, которые ударяются о берег, а свозь этот шум звучит чей-то голос. Тэхёна кто-то зовёт? — Винсент! В этот момент мимо художника молнией пробегает тёмная макушка и обгоняет его, помогая лёгкому порыву нагретого воздуха прикоснуться к коже и мгновенно очнуться. Тэхён молча ведёт глазами за ими двумя и не может отделаться от мысли, что они ему кого-то очень сильно напоминают, эти два образа перед глазами тянут его в своё детство, заставляя окунуться с головой и вспомнить то, что когда-то было вырвано с корнями и спрятано под семью замками. То, что смыто церковным нектаром и самой божьей кровью. Солнце вновь выходит из облаков и пытается прикоснуться к ним, пробираясь сквозь листья этого высокого дерева, что возвышалось над ними, и ему это удаётся. Длинные яркие лучи играли на траве, щекотали их лица и переливались на волосах, придавая им необычайный вид. Эти двое были так близко, но казались нереальными, появившиеся из сказки или сошедшими из фантастической картины про волшебство и загадочный замок у леса. Может они являются тем самым золотым ключиком? Нет, они — послание от Чонгука, которое Ким не прочтёт, а узрит прямо сейчас. — Эй, ты чего это нос повесил? – темноволосый, имя которого Тэхён так и не услышал, падает на коленки перед блондином и мягко говорит с ним, пока низом своей футболки легонько надавливает на разбитую коленку двумя ладошками, стараясь остановить кровь и заодно стереть её остатки. — Я наблюдал за тобой и видел, как ты быстро бежал и почти уделал его. Ты стал таким сильным, Винс! Ты самый крутой! Натянутая серая футболка позволила увидеть худое телосложение мальчика, что был повыше, и его выпирающий позвоночник, от болезненного вида которого Тэхёна пробирает дрожь, а в горле нарастает тяжёлый ком. Темноволосый был не здоров — это заметно невооружённым взглядом. На земле он по-прежнему стоял голыми коленками, позволяя увидеть уже затёртую до дыр подошву кроссовок зелёного цвета. Но глаза его всё ещё горели наивной любовью к жизни, которую он ещё толком не видел, а его голос звучал звонким и полным сил, чтобы никого не расстраивать и не позволять за него волноваться. С блеском в глазах он заглядывает снизу в вверх под заплаканные ресницы и искренне улыбается, пытаясь пробраться к солнечному золоту, что спрятано в тех глазах полных слёз. Винсент, услышав знакомый голос своего друга, наконец убирает руки от глаз и глубоко вздыхает, восстанавливая дыхание. — Прости, я… снова подвёл. Я снова расплакался и убежал, не доиграв… — Ты сегодня не забоялся играть со всеми, был со мной в команде самых сильных игроков и даже почти всех выиграл. Ты забыл всё это что ли? — Так получилось, потому что ты сказал, что без меня не пойдёшь играть и останешься сидеть со мной. Я не хотел, чтобы из-за меня ты скучал. — Послушай, Винс, ты должен понимать, что однажды меня не окажется за твоей спиной и я не буду больше за тобой приглядывать. Наступит момент, когда нас разлучат и тебе найдут новую семью, – светлые брови вмиг хмурятся, а глаза смотрят на мальчика перед собой раздражённо, как будто он впервые эту горькую правду слышит. — Ты должен знать, что нельзя бросать всё и уходить. Нельзя останавливаться на полпути, когда ты так много уже достиг! Сердце пропускает удар. Тэхён видит, что Винс по-прежнему не отвечает и сидит хмурым, а старший в это время медленно приподымается и осторожно убирает свои ладошки вместе с краешком футболки, которая успела пристать к чужой коленке из-за засохшей крови. — Пообещай, что даже если это случится, то ты найдёшь меня, – лёгкие замирают, не давая больше вдохнуть, а пение птиц и голоса людей вокруг стихают. — Пообещай, что мы никогда не попрощаемся навсегда. Они застревают взглядами друг перед другом и выглядят сейчас, как Инь и Ян, которые впервые встретились именно здесь, в зелёном саду в Фридхорне. Виснет пауза и, кажется, каждый из них сейчас пытается прочесть мысли друг друга или найти правильный ответ на заданный тяжёлый вопрос. И, похоже, яркое солнце побеждает, потому что темноволосый отзывается первым: — Я уже отдал тебе своё мороженное, не правда ли? – в ответ лишь уверенный кивок и долгожданная улыбка. — Пойдём умоемся и чего-нибудь попьём! Жарко так! Он тут же берёт розовощёкого Винсента за руку, который уже не плакал и не переживал из-за разбитой коленки, и они вместе разворачиваются и уходят, заметив их молчаливого зрителя, что стоял в нескольких метрах от них. Они видели художника, что внутри рассыпался на песчинки, поэтому поймав его потухший взгляд застопорились, но всё же поприветствовали его молчаливым кивком и поспешили убежать в дом, так и не разорвав друг с другом сжатые ладошки. А перед глазами Тэхёна всё ещё была та серая футболка мальчика, кровь на которой её владельцу не принадлежала. А ещё его глаза. Такие же тёмные и видевшие многое, которые одним взглядом могли испепелить и уничтожить за дорогое ему. Которые хотели жить, но у самой жизни были иные планы. Перед глазами художника явилось воспоминание о дне, когда он хотел обогнать ветер и вновь оказаться на земле Баптистов. Вспомнил, как упал на дороге из щебня, а вдалеке перед ним стоял темноволосый мальчик, его дорогой Инь*, к которому он так спешил. Чувство чего-то необратимого и страшного в тот самый момент впервые овладело тэхёновым сердцем. Липкий страх, что сковывал конечности и сжимал горло, поселился в его теле навсегда и теперь мог властвовать над ним, когда эмоции становились ему неподвластны. Тогда был первый раз, когда Тэхён больше хотел умереть, чем увидеть то, что могло произойти дальше. Добродушный и когда-то улыбчивый Гук с пистолетом в руках стоял спиной в нескольких метрах от Тэхёна и на его футболке была такая же яркая алая кровь, которая ему не принадлежала. Госпожа Чон, на коленках которой они с Гуком спали на молитвах, лежала на зелёной траве неподвижно, а рядом с ней её младший сын, что пытался разбудить свою маму, уснувшую навсегда. И именно тогда Тэхён понял, что опоздал, и Гук его здесь больше не ждал. Это был не он. Прежнего Гука больше нет. От увиденного руки и ноги стали тяжёлыми, а плечи ссутулились и всё сильнее тянули уставшее тело вниз. Тэхён присел на землю, когда солнце спряталось за облаками, а над головой пронеслись первые раскаты грома. Но дышать легче не стало. Кто-то гневался на небесах. Завеса пала. Перед глазами воспоминания об одном из первых дней в Баптистском поселении и по совместительству в новой школе за сотни километров от дома. Это был тот день, когда Тэхён впервые очутился так далеко от родного Тэгу. День, когда было безумно страшно и тяжёлая обида ела его душу за оставленный дом и своих друзей. За то, что Бог забрал у него отца и за свою прежнюю жизнь, которую уже не вернёт никогда. В самый тёплый августовский день Тэхён сидел рядом с упавшим сухим деревом, кора которого уже давно сползла, а само дерево почти на половину вросло в землю, таким образом «пришвартовавшись» на школьном дворе. За все эти дни к Тэхёну никто не подошёл. Его сторонились во время обеда и всё время пялились на его лицо и волосы, словно он был не от мира сего. Тэхён чувствовал кожей, что его боялись, но сам он не понимал почему, оставаясь совсем один со своими мыслями. Он с горькой улыбкой вспоминает ту одежду, которую ему выдали на первое время и обувь на дурацких шнурках, которая была похожа на школьную униформу других ребят. Но он раньше таких кроссовок никогда не носил и, конечно же, они постоянно расшнуровывались из-за большого размера и мешали ходить, поэтому шнурки он постоянно сворачивал, не завязывая, и прятал внутрь. Но надолго это не помогало. И когда в очередной одинаковый для Тэхёна день уроки подошли к концу, он с улыбкой на лице выбежал на улицу, радостно вспоминая, что ещё утром мать пообещала приготовить ему его любимые оладьи. С предвкушением и журчанием в желудке, Тэхён быстро присаживается спрятать шнурки, чтобы весь оставшийся путь пройти не останавливаясь, как вдруг что-то высокое заслоняет перед ним солнце. — Привет. Меня зовут Чонгук, – звучит над макушкой, заставляя вздрогнуть от неожиданности и быстро поднять глаза. — Это для тебя. Это был белый шоколад с миндалём и кусочками мармелада. Тэхён до сих пор помнит цвет и форму той протянутой ему коробочки, как и вкус шоколада, который мгновенно появляется на языке. Блондин переводит взгляд от коробочки на силуэт напротив, которого из-за прямых солнечных лучей было трудно разглядеть, но Тэхён его узнал сразу же. Разглядел по заметной повязке на руке и недавно зажившему, но ещё красноватому шраму на левой щеке. Перед ним стоял Чон Чонгук — лучший ученик класса. Его чёрные пряди завивались на концах из-за недавно пройдённого дождя и падали на глаза, которые почему-то были опущены в пол и боялись встретится с янтарными. Коробочка была немного смята, особенно левый краешек, но конфеты были целыми. Вероятно, их носили с собой целый день, но осмелились вручили лишь сейчас. — Почему? – тихо и еле слышно, держа в руках конфеты, как самое хрупкое на планете. — Не нужно тебе ходить домой в одиночку, – хмурит он брови и опускается на коленки напротив Тэхёна, завязывая ему бантик на левом кроссовке. — Ох, спасибо… — Хочешь дружить со мной…и ходить домой вместе? – становится тепло. Где-то глубоко внутри, возле сердца, стало тепло и спокойно. — Я сегодня слышал во дворе, что старшие что-то затевают, но ты не бойся. Я защищу тебя, если они осмелятся подойти. С того дня Тэхён чувствовал тоже самое каждый раз, когда видел Чонгука. Его ещё не погасшую, похожую на самое прекрасное произведение искусства улыбку. Нужно было тогда потратить все свои карманные деньги и купить тот старенький фотоаппарат из таверны и фотографировать его. Увековечить на фотоплёнке те горящие глаза и широко расправленные плечи, когда он так храбро каждый раз боролся с волнами на пляже, чтобы те не холодили Тэхёна. Особенно тот день, когда по дороге домой они упали в поле полевых цветов, которые окружили их двоих высокой стеной, потому что в тот день Тэхён полюбил цветы. Тэхён полюбил рисунок, когда на следующий день спонтанно нарисовал цветы в волосах Гука на задней странице тетрадки и осознал кое-что важное, но одновременно для его сердца пугающее. Его дом это не там, где бушуют волны, не там, где его друзья или родительское поместье. Дом Тэхёна там, где будут смотреть на него глаза тёмной ночи и где цветы будут плестись в тёмных прядях. И пусть даже судьба их разлучит однажды, отбросив друг от друга, но этим убить их не сможет. Любимец тьмы, чей волос был темнее сердца дьявола, выберет свой путь борьбы против небес и благодаря своему храброму сердцу станет причиной жить и бороться дальше для того, кто будет вести его к свету. А глаза цвета золотого заката будут искать с ним встречи всегда, даже если солнце для него никогда не взойдёт. Даже если Чон Чонгук погубит всех, кто был ему когда-либо дорог. Тэхён будет тянуться и искать своего тёмного ангела до конца своих дней.***
Внутри здания было очень громко. Из огромных сабвуферов била по вискам и грудной клетке идеальная музыка для злачных мест, подобных этому. В фиолетово-синем свете, пробираясь сквозь танцующих людей, чей разум и сознание уже давно были не здесь, Тэхён двигался к свету. Он пытался продвигаться к комнате на втором этаже, словно к небесным вратам, в которых уже ждало его спасение. Алкоголь, количество которого внутри себя Тэхён уже не помнил, помогал ему двигаться расслабленно в такт толпе и забирал лишние мысли вместе с сомнениями, от которых так усердно хотелось сейчас избавиться. Когда Тэхёна заперли в клетку Бэйсина и бросили в госпиталь впервые, он готов был вернуться домой любым способом. Будучи загнанной в угол жертвой, у которой забрали даже воспоминания, он без малейших сомнений шагнул с крыши вниз. С того дня прошло достаточно много времени, много чего изменилось и сейчас у Тэхёна есть что терять. Но это не банковский счёт и далеко не творческое признание здесь. Воспоминания о Гуке — его самое ценное сокровище, которое у него осталось. Это единственное, что держит его здесь, оттого ему теперь так страшно. Здесь внизу было шумно, душно и липко. Тэхён огибает концертную площадку в центре зала и делает первый шаг на закруглённую лестницу, что вела на второй этаж, на которой было не протолкнуться. Здесь уже собралось достаточно народу, которые в полудрёме лёжали друг у друга на коленках или просто стояли, ожидая музыкального исполнителя, который Тэхёна сейчас абсолютно не интересовал. В момент подъёма недалеко от себя он вдруг слышит звук покатившихся с лестницы стеклянных бутылок и почти рядом затылком чувствует подступающие шаги. Похоже, что его всё-таки кто-то узнал и теперь следует за ним. Ожидаемо быстро Тэхёна вскоре настигает тёплое прикосновение к левой руке, но та напористость, которая перерастает в ощутимый и уверенный рывок, которым его грубо разворачивают и своими холодными губами впиваются в его, становится для него неожиданностью. Чувствуя чужие прикосновения и неприятные пальцы на своей щеке, буквально сразу же Тэхён грубо отстраняется, оттолкнув наглую фигуру от себя на расстояние вытянутой руки, но перед тем, как оказаться от неё на безопасном расстоянии, чужой язык проходится по его губам в последний раз, оставив на них терпкий вкус вишни и дешёвого алкоголя. — Эй, ты похоже спутала меня с кем-то! Слегка пошатнувшись, она пускает из губ короткий смешок, сохранив равновесие на лестнице. Яркий луч со сцены на мгновение освещает качающуюся толпу, позволяя лучше рассмотреть девушку перед собой. В широких зрачках горит лучик чего-то пугающего, а на лице играет наглая ухмылка. Рыжие длинные волосы после недлительного поцелуя хаотично разлеглись на её плечах, прибавляя небрежности её откровенному наряду. — Неа, именно тебя я и искала, красавчик. Хочешь в оранжевую комнату со мной? – ехидно спрашивая и медленно приближаясь, не сводя горящий взгляд. — Я воплощу все твои самые потайные желания. Тэхён мгновенно перемещает свой взгляд на ее правое запястье, на котором ожидаемо не горел чип, а затем смотрит за её спину. Его в упор уже прожигало две пары чужих глаз, что затаились позади девушки, из-за чего по спине прошёлся жуткий холодок. Вероятно, это её сообщники. — Извини, мои друзья наверху уже заждались меня. Без заинтересованности в дальнейшем разговоре Тэхён резко разворачивается и с безразличным взглядом полностью растворяется в толпе верхнего этажа, оставив зелёные глаза в душной толпе пожирать его удаляющуюся спину. В этот же момент музыкант выбегает на сцену, заглушая своей музыкой пьяные крики и скрежет жестяных банок под ногами. Одно из главных правил таких мест — никогда не говори, что ты пришёл один. Второе — не уходи из толпы в оранжевую комнату с людьми, чей чип не активен, ведь всё что происходит там, может происходить только в оранжевой комнате, никогда не выпуская события за её пределы. Если раньше использовалась старая технология вживления в шею коллета для контроля населения, то сейчас вся информация о тебе, как о гражданине, твоё местонахождение и активный статус хранится в крошечном чипе, который вживляется в руку, но от него больше не зависит твоя жизнь или положение в обществе, и он не имеет цвета. Носитель чипа даже может его отключить на время, если не желает делиться личной информацией, хочет скрыть количество алкоголя или более интересных веществ в крови от незнакомых глаз в клубе или, к примеру, не хочет, чтобы кто-либо знал о статусе разыскиваемой полицией уже как несколько лет за кражи и похищения людей. — Что, так понравился? — Ты не представляешь, как я хочу его себе. Дверь за дверью, извилистый коридор словно не хотел отпускать его, но всё же довёл до цели. Заблудший в логово тьмы и неизвестности, художник наконец находит дверь по памяти и, простучав несложный код по двери, без ответа по ту сторону входит внутрь. — Чудесно. Просто чудесно. Я рад видеть тебя снова. Ты пришёл за вдохновением? Тэхёна настигает приятная неожиданность, ведь он не верил, что встретиться с этим человеком ещё раз. Именно этот мужчина был тем, кто приютил Тэхёна, Хосока и тётю Лидию, как только они попали в город Фридхорн. Без информации о внешнем мире, дома и главное — надежды. Этот человек обладал душой невероятной глубины и острым умом, но в тоже время невероятной скрытностью и таинственностью. Тэхён не знал где он живёт, кем работает и даже его настоящего имени, но знал где его можно найти. Мужчина никогда не был многословен — слушал и говорил лишь тогда, когда точно знал, что может помочь. Единственный жизненный вопрос, в которой он никогда им не отказывал — лекарства любой специфики и обезболивающие, запахом которых всегда был окутан его пиджак с золотистой брошью. В этой комнате, как и пару лет назад, было полно густого, но не приторного дыма. Мебель, стол и книжные полки были на том же месте, усыпанные растительностью, которая свисала даже с потолка, прикрывая мониторы наблюдения за клубом на стенах и полупрозрачный компьютер на столе. — Мне нужен ваш эликсир, чтобы увидеть человека, которого я люблю, – мёртвая тишина упала на пол этого кабинета и даже музыка за дверями стихла. — Я прошу это в последний раз. У него всё те же глубокие морщины в уголках глаз, которые накрывали густые седые брови. Но взгляд стал более обеспокоенным, чем прежде. Тэхён прочитал его мгновенно и вспомнил озвученную ему однажды фразу о том, чтобы Фридхорн может стать родным домом. Но может максимально быстро убить тебя, если ты останешься в нём один. "Ты будешь скитаться в нём бесконечно, пока однажды не найдёшь то, что убьёт тебя и отправит на небеса". — Что ж, я верю тебе, поэтому у меня есть прощальный подарок для тебя, Тэхён. Я думаю, ты готов взойти на высшую, совершенно отличительную ступень. — Что это значит? Мужчина молча достаёт что-то из ящика в своём столе и медленно подходит к качающемуся из стороны в сторону Тэхёну. Разжав его ладонь, кладёт в неё прозрачный пузырёк с синей жидкостью и так же спокойно возвращается к себе, разгоняя плечами струящийся дым. — Влей его в свой напиток и наслаждайся величайшим сотворением человека. После того, как твой бокал будет пуст, отключи свой чип, оглянись и задай себе вопрос, кого ты так жаждешь увидеть. Вспомни того, с кем бы ты хотел провести свой последний день, своё самое прекрасное воспоминание, ведь оно повториться вновь. Ты не только увидишь свою любовь, но и получишь ответ на вопрос, который съедает тебя изнутри. А когда грянет рассвет, взгляни обязательно в небо — к тебе снизойдёт то, что ты так долго искал. Да развеются твои страдания с восходом солнца и сердце твоё обретёт долгожданный покой. — Вы придёте на мою последнюю выставку? – спрашивает перед уходом, сжимая полученное сокровище в ладони. — Тэхён, я ведь ни единой не пропустил. — Но… почему тогда я никогда вас не видел? — Я всегда наблюдаю издалека, – опирается он о свой стол, скрещивая руки на груди. — Иногда нужно найти способ, чтобы разглядеть то, что обычному глазу неподвластно. В этот момент Тэхён фиксирует глазами его блестящую брошь и этот блеск на волосах в струящейся дымке. Кончики его пальцев машинально вздрагивают, но его краски и кисти сейчас слишком далеко. Деревянная дверь закрывается и Тэхён вновь оказывается в шумном коридоре с выпрыгивающим наружу сердцем. На кончиках волос всё ещё оставался горький запах тлеющих трав, которые, казалось, не выветрятся до самого следующего дня и неизменный запах медикаментов. На ватных ногах он приближается к бару, не разжимая ладонь с пузырьком, в которой как будто что-то пульсировало. Стакан с очередным заказанным напитком оказывается перед Тэхёном меньше, чем через минуту. Металлическая крышечка падает на пол и исчезает навсегда, а синяя жидкость смешивается с тёмной в стакане. Ладошки начинают потеть, а дыхание сбиваться, но Тэхён всё же делает первый глоток и уходит от бара в толпу. Ещё один глоток, но теперь уже смелее. Тэхён запрокидывает голову назад от дурманящего напитка, легко покачиваясь в такт песне и зачёсывая волосы назад. Ему уже всё равно на толпу людей вокруг себя, плевать на то, что кто-то может смотреть на него и тот факт, что музыка здесь ему совсем не нравится. Тэхён закрывает глаза и сосредотачивается на ощущениях, ожидая с лёгким головокружением действия эликсира и остановку боли. Он хочет поскорее увидеть Чонгука перед собой и попросить прощения. Представляет, как вот-вот обнимет его, а потом, когда все слова и слёзы закончатся, со всех ног наперегонки побежит с ним на пляж, пока это видение не закончится. Но проблема в том, что здесь, во Фридхорне, пляжей нет. Поэтому Тэхён решил, что пойдёт к мосту. Последнее, что запомнилось — это номер машины такси, которое он вызвал минуту назад. Остальное кануло как будто в непроглядную бесконечность и растворилось в воздухе, ведь когда Тэхён в очередной раз открыл глаза, то не видел перед собой ничего. Вокруг была лишь глухая и тёмная комната, в середине которой оставалось лишь блуждать в надежде найти хоть малейший лучик света. После очередной попытки моргнуть, Тэхён, прищурив глаза, с облегчением узнаёт перед собой всё те же стены клуба и прыгающую сквозь белую пелену толпу. Ким не знал сколько прошло времени, но ощущения были иными. Его не окутывало ожидаемое освобождения от боли и дурные мысли его не покинули. Тэхён почему-то не помнит, как оказался у самой стены, опираясь на неё спиной, и в какой момент к нему подошёл этот странный высокий мужчина в пиджаке, который отчаянно пытался с ним заговорить, держа крепко за руку. Долгожданное облегчение не наступает, как и притупление боли — свой пульс он чувствует в висках, а сердце со всей силы бьёт о грудную клетку. Тэхён прекрасно отдаёт себе отчёт о том, что он один и никакие друзья ему не помогут, оттого ему страшно и становится всё труднее дышать. Хочется убежать от этой давящей толпы и от этой нависающей фигуры, которая пытается его куда-то грубо увести, но тело его больше не слушается. Через секунду Тэхён полностью теряет слух, а вскоре и собственные ноги его подводят, позволяя прочувствовать неконтролируемое и, казалось, длящееся вечность чувство полёта. Тэхён стоит под кронами деревьев, которые не дают упасть лучам жаркого солнца на его мягкую бронзовую кожу. Под его ногами высокая трава, как в детстве, которая приятно обволакивала кожу, поэтому он плавно водит по ней ладонями, пропуская сквозь пальцы, и не замечает, как постепенно выходит из тени. Пространство вмиг заполняется приятным жизнерадостным смехом, высокая трава и деревья падают в бездну, а Тэхён открывает глаза в самом сердце городской ярмарки, которую сразу же узнаёт, как и людей вокруг. Воздух заполнен обрывками фраз известного Тэхёну языка, сладким запахом фруктов и старины. Продавцы смотрят на него радостно и даже машут ему сверху вниз, узнавая, поэтому Тэхён принимает решение остаться здесь подольше. Блондин с лёгкостью пробирается сквозь высокую толпу к ограждению, которое отделяет торговую улочку и видовую площадку на пирс, и пытается взобраться на возвышение и увидеть океан, а заодно и хоть одно знакомое ему лицо. И Тэхён его видит. Тэхён чувствует себя наконец-то дома.***
В комнате пахло пылью и мебелью из дерева. На потолке старинная лепнина лозами переплеталась между собой и сейчас лишь на долю былого напоминала о своей чарующей красоте, которая скрылась за пылью и с каждым годом умирала, кусочками падая и разбиваясь о деревянный пол. Тоже самое случилось и с отжившим своё зеркалом на стене и диваном, на котором прямо сейчас видел свой последний сон ангел, бережно укрытый махровым пледом. На другом конце той же комнаты горел камин, тенью от языков пламени играя по его умиротворённому лицу, перепрыгивая на плед и пожелтевшие обои на стенах. Просыпаться ему не хотелось — не видел он сны очень давно, да ещё и помещение было наполнено теплом, знакомым ароматом и запахом дров, сквозь сон направляя в уже прожитые воспоминания. На деревянном стуле у входа стоял старый магнитофон, который негромко проигрывал кассету, заполняя пространство этой комнаты приятными мелодиями. Магнитофон играл не только для мирно спящего Тэхёна, но и для тёмной фигуры, что сидела на меховой шкуре какого-то зверя напротив камина. Чёрная футболка свисала с широких плеч до кожаного ремня, а руки что-то усердно печатали на ноутбуке, что стоял перед ним. Похоже, человек был так сосредоточен на полученном электронном письме, что и не услышал движения позади. Запах горящего дерева ударяет в нос, а сквозь сон к разуму доносится до боли знакомая песня, что играла еле слышно, но различимо. Сделав глубокий вдох после пробуждения, Ким раскрывает веки и на секунду замирает от страха из-за увиденного незнакомого пространства перед собой и слабоосвещённой комнаты. Заглянув под плед, он немного успокаивается — на нём всё ещё была одежда, которую он надевал на себя утром. Взъерошенная чёлка падает на ресницы, когда Тэхён тихо приподнимается на локтях и оборачивается к играющему магнитофону перед собой. Он всё ещё не видит человека у камина, не понимает где находится и не может поверить своим ушам. Не может до конца осознать, что слышит именно эту песню сейчас наяву. Забыть её не мог — это действительно была его любимая песня. В комнате играла «the scientist». — Как хорошо, что ты очнулся. Меж рёбер Тэхёна вдруг что-то пронзает, словно иглой. Голова машинально поворачивается на голос. Его реальный голос. Жив. Его ангел жив, и он прямо здесь. — Какие-то люди хотели увести тебя из «Опиума» вчера ночью, но я вовремя заметил твоё состояние и вмешался. Не переживай, я не тронул тебя и пальцем, лишь накрыл одеялом, чтобы ты не замёрз и дал тебе время прийти в себя. Ты был без сознания целые сутки, похоже, из-за подмешанного вещества в твой напиток, – фигура у камина поворачивается, а из лёгких улетучивается кислород. — Извини, если напугал, просто ты напомнил мне кое-кого. Я не смог пройти мимо, – добавляет он, а его тёмные очи вновь поднимают свой взгляд на парня, что изо всех сил сейчас пытался подняться с дивана и явно испытывал из-за этого ощутимую боль. Позади тёмной фигуры горит пламя, а в груди Тэхёна собственное сердце догорает. Его непроницаемые глаза прямо здесь, смотрят на него на расстоянии пару метров, тёмные вьющиеся волосы, что достают до подбородка — это же его кислород, самое тёплое воспоминание, это лекарство, благодаря которому он наконец сможет вздохнуть полной грудью без разрывающей сердце боли. Его мечта осуществилась, эликсир подействовал, поэтому нужно лишь найти способ, использовать все оставшиеся силы в руках и ногах, чтобы подобраться ближе, прикоснуться к нему, пока этот до боли реальный мираж не испарился. Жизненно необходимо раствориться в его объятиях, стать одним целым и просочится под кожу. И пускай этот момент продлится вечность. — Сейчас мне нужно уходить, но ты сможешь уйти через заднюю дверь позже. И да, красть здесь особо нечего, – говорит спокойно, как будто незнакомцу, ведь его мысли уже давно не в этом доме. Спустя несколько лет скитаний и попыток пробраться во Фридхорн, Чонгуку наконец удаётся закрепиться здесь и скрыться в одном из самых криминальных районов города. Так как сюда никогда не заезжает полиция, у Чона вскоре удаётся разыскать своего брата, с которым у него уже была назначена встреча. Сегодня определился его долгожданный верный путь, и он его не упустит, ведь полностью уверен и окрылён мыслью о том, что его одинокие скитания подходят к концу. У Чона остаётся не так много времени, поэтому он буквально одурманен мыслью о том, что через считанные минуты он сможет увидеться со своим родным человеком. И своим милым художником, ведь брат ему сказал, что Тэхён жив. И что он обязательно придёт с ним в указанный в электронном письме бар. Хосок сдержал обещание сберечь Тэхёна, ведь по-другому быть не может. Сам же Тэхён собственными глазами видит, как Чон перед ним осторожно поднимается на ноги и двигается в сторону выхода из комнаты. В этот момент у него внутри всё переворачивается, лёгкие сжимаются, не позволяя произнести ни единого звука. Кажется, что в следующую же секунду, после того как Гук покинет комнату и исчезнет из поля зрения, у Тэхёна остановится сердце. И Гук действительно уходит. Не узнал. Снова. Абсолютно не ожидая того, что подняться всё-таки получится, не обращая внимания на ужасную головную боль, Ким подрывается с места и босыми ногами за считанные секунды пересекает комнату и догоняет, припадая к широкой спине, крепко-крепко обнимая руками за талию. Из окон единственной тёплой комнаты в доме почти виден рассвет. Слышны лишь тихие всхлипы в спину, из-за которых чёрная футболка постепенно прилипала к телу. Чон помнит множество моментов, когда она была полностью пропитана не слезами, а кровью, и так же неприятно приставала к телу, но это было так давно, что теперь кажется неправдой. Ощущается неприятное, щекочущее тело чувство дежавю. Вся кровь на руках и на теле, люди рядом, улыбки и громкие выстрелы кажутся ужасным сном, фантомом из прошлой жизни, который Чонгук желал бы никогда не проживать снова. Но есть в тех воспоминаниях тот, кого Чонгуку не забыть никогда и, кажется, больше не сыскать никого похожего. Знал бы он, что, однажды отпустив художника, он их обоих чуть не погубил. — Гук, пожалуйста, не уходи. Не бросай меня, – у Кима вся жизнь перед глазами пролетает, когда он понимает, что его руки пытаются расцепить. В голове мелькают все те драгоценные дни с этим человеком, делая ему ещё больнее. — Почему ты не узнаёшь меня? Это же я! Тэхён! Чонгук мгновенно меняется в лице, не ожидав услышать подобное. Развернувшись к заплаканному ангелу, он молча присаживается напротив и вглядывается в него своим не моргающим взглядом. Его снова пытаются обмануть, но Чонгук этого не позволит. Больше никогда. — Твой волос неестественно темнее даже моего, а у Тэхёна волосы цвета морской волны. Они у него светлее и мягче, чем самый драгоценный шёлк. Глаза твои не его — у моего Тэхёна цвет глаз яркого янтаря, а у тебя они цвета потухшего солнца. Как будто неживые. «Меня зовут Чонгук. Это для тебя». «Ты ощутимый нереальным, Тэхён». «Ты ведь и сам как самая прекрасная мелодия. Ты как джаз — также красив». «А если не в этой, то в следующей жизни я непременно найду тебя». Тонкие кисти рук опускаются на пол, а внутренности скручиваются в узел, заставляя измученное тело нагнуться к полу. Тэхён умирал на глазах, но Чонгук, словно каменная стена, солдат, которому отдали приказ, отказывается в это верить, видя перед собой лишь адрес и номер дома, что был указан в письме. Слишком долгим оказался его путь во Фридхорн, слишком многое пережил и видел, попавшись в ловушку собственного подсознания. Навсегда он запечатал в себе те светлые волосы, которые Тэхён давно уже утратил, яркое солнце в глазах, что после бессонных длинных ночей бесповоротно погасло, и те пунцовые щёки, что стали бледными, как и когда-то его медовая кожа. — Прошу, взгляни же на меня. Я… не понимаю, почему ты мне не веришь? Какие тебе нужны доказательства? – Тэхён поднимает взгляд с пола и пытается упорядочить свои хаотичные мысли. — Ты помнишь наш с тобой последний разговор, когда я ещё был на границе в убежище? Я готов повторить своё каждое слово. — Откуда ты знаешь про убежище? В глазах Тэхёна загорается лучик надежды. Каменная стена дала трещину и в его интонации что-то изменилось, а глаза стали теплее. Тэхён не мог описать это словами, но чувствовал, что нужно продолжать говорить. И Гук к нему вернётся. Обязательно вернётся. — Тогда был последний раз, когда я слышал твой голос. Ты спросил меня о песне, которая возвращала меня домой и дарила чувство покоя. Именно её я сейчас и услышал сквозь сон. Из того старенького магнитофона играла «the scientist». Моя любимая песня. А потом я увидел тебя и… Брови Чонгука расслабляются, а губы приоткрываются, собираясь вымолвить слово, но замирают, когда он своей ладонью легонько прикасается к щеке напротив, а затем тянется к шее. Тэхён без слов понимает, какое именно доказательство он хочет увидеть. — Если ты не помнишь, как по твоим собственным рукам тогда текла моя кровь, то я бы хотел, чтобы эти минуты стали моими последними. Мне не нужна жизнь, в которой я для тебя не существую. Ким снимает с себя футболку, открывая вид на свои ключицы. Взгляд Чона моментально магнитится к тому, что отпечаталось в его навечно, как только он увидел это впервые. Он машинально ведёт по уже зажившему шраму кончиками пальцев, вызывая дрожь у его носителя. Тогда Чон думал, что сделает всё, чтобы подобной боли этот ангел больше никогда не испытывал, но отпустив его из Бэйсина, обрёк на боль невыносимей физической. Тэхён хлопает ресницами и тяжело дышит, чувствуя, как внутри него что-то меняется. Сердце колотится, как сумасшедшее, но ему больше не больно. Боль остановилась, когда Чонгук к нему прикоснулся. Дрожь отпустила его тело, когда тёмные омуты вглядываются в него и больше не видят в нём чужака. Когда Гук берёт его лицо в свои ладони и большими пальцами гладит его щёки, шепча ему в губы приятные слова. Тэхён чувствует жажду жить снова. Небеса простили его и сегодня вернули то, что ему предназначалось. Вечная ночь кончилась и солнце взошло над небосводом. Чонгуку вернули его жизнь, его прежнее сердце и душу, что были спрятаны в другом человеке много лет назад, чтобы не обмыть её грехами и кровью. Его целый мир, личное святилище. — Мой Тэхён, это же ты передо мной? – с расцветающей улыбкой на губах, на которую заворожённый художник положительно машет головой и смотрит на неё снизу-вверх всё с тем же трепетом и обожанием в глазах. Вживую она красивее любой написанной о нём картины, красивее, чем он пытался воссоздать в своих воспоминаниях. Гук тянет Тэхёна за руку на себя и сажает на своё ноги, укладывая ладонь на шею и впиваясь в губы, по которым соскучился до безумия и которые утром по велению судьбы не целовал. Как не целовал вчера. И сотни дней до этого желанного момента. С крепкого тела, усеянное шрамами борьбы и долгой дороги к вратам рая, срывается футболка и отправляется непонятно куда. Губами Чон припадает к подбородку своего ангела, словив его скользящий взгляд по своему телу и вновь прячет свои тёмные глаза в его шее. Янтарные очи смотрят на высокий потолок с узорами, а пальцы рук судорожно хватаются за широкие плечи. Он чувствует, как его опускают на меховой ковёр, попутно ощущая, как собственные внутренности сворачиваются. Время вокруг них замирает, и только один из них дрожать от переполненных в груди эмоций начинает, отчаянно отвечая на такой требовательный и мокрый поцелуй. Чонгук прижимает Тэхёна всё ближе и ближе, словно приклеить к своему телу жаждет. Целует, как одурманенный, обжигая гладкую кожу своими касаниями. Чонгук опускается уже к ключицам на бронзовой коже, около шрама боли оставляет собственные следы, руками водит по талии и фиксирует пальцы на резинке шорт, чувствуя, как к нему просятся с жаждой. Он от сладкого тела на мгновение отрывается и обводит взглядом человека перед собой ещё раз, запечатывая перед собой самую прекрасную картину на свете. Окунается в удивление увиденным, настоящим чудом, тая от восторга. Ким же думает, что во сне находится — в сладком и лучшем. Ему было так необходимо это, что в данный момент сложно верить в происходящее и осознать, что это не влияние эликсира. Не хочет, чтобы это заканчивалось — искрящими глазами молит, готов и на коленях сделать это. Облизывает собственные губы и глядит на чужие, которые всё его тело в следах покрыли. — Поцелуй, – приподымается и тихо-тихо, у самых губ Гука просит. — Пожалуйста, поцелуй меня, если ты всё ещё любишь меня. Губы у него дрожат, а сердце вновь тянется вперёд, к нему. На обоих лицах играют тенью языки догорающего пламени, когда Гук целует Тэхёна. Сначала в уголок губ, как велит Священное Писание целовать любимых. Затем долго и протяжно прикасается губами ко лбу и зажмуривается, чтобы дать обещание небесам быть рядом до самой смерти. После сливается губами с его, вкладывая в последний, третий поцелуй все свои чувства, чтобы обнажить свою душу и отдать ему лишь одному. Спустя мгновение Тэхёна лишают всей одежды. Окружение смазывается, когда у них обоих по щекам стекают блестящие капельки слёз, сливаясь трением воедино. Чон их языком слизывает с тэхёновых щёк, горячими ладонями по ним проводит, гладит и с затруднением дышит через рот. Из-под тяжелых век наблюдает набухшие соски, выделяющиеся ребра и тазовые кости. И когда глаза опускаются на аккуратный и прижимающийся к животу половой орган, Чонгук скрипит зубами и понимает, как сильно Тэхён просит его. Ким закрывает от смущения лицо в изгибе руки и выгибается, ощутив пальцы на чувствительной головке. Спустя лишь пару секунд Чон проводит по всей длине и силой вырывает протяжный стон. От этого звука мышцы на торсе Гука выделяются. Он аккуратно поглаживает большим пальцем венку, притягивает свободной рукой за талию хрупкое тело ближе к себе и удобнее у него устраивается. — Чон, я… — Прости меня, – тон его голоса был заметно ниже, чем обычно. — Я люблю тебя. Ким судорожно хватает ртом воздух и перекидывает напуганный взгляд на тёмную макушку. У него все внутренности пламенем горят, в пепел превращаясь. И когда искусанные губы готовы были дать такой же ответ, их ловят, не позволяя произнести то, что теплится в сердце так давно. Гук уже знает это, убедился его изгибами тела, его руками, что постоянно просят его к себе и не отпускают. Он знает ответ и поглощает его своими губами, прижимает Тэхёна к себе ближе и быстрее водит ладонью по члену, посасывая кожу на шее и оставляя ярко выраженные свежие следы. Каждое прикосновение уносит Тэхёна за пределы вселенной. Не выдерживает, издаёт громкий низкий стон, растворяющийся в тёплой комнате, и изливается в чужую ладонь, чувствуя, как приятная судорога проходит по его телу. Хрупкий ангел помнил, как провалился в сон его груди, будучи крепко обнятым тёплыми руками. Чувствовал, как его обтирали мокрым полотенцем и помнил недолго длящийся холод вокруг себя. Помнил, как сильные руки подняли его с пола и перенесли на мягкую кровать, где он провёл следующий день, а может несколько — это было для него абсолютно неважным, ведь любимые глаза и руки его не покидали. Он пах Чонгуком, видел его глаза напротив, целовал его, когда просыпался и долго смотрел на него, разговаривая с ним взглядом. Говорил так, что хотел бы остановить время и лежать так напротив него, пока его сердце не остановится. Пока небеса не заберут к себе их обоих.