Сбылось

Вэй Усянь поднял взгляд от свитка, который дал ему Цзян Фэньмянь. Сам Глава Цзян отбыл после обеда. Расставания особого не было, да и с Цзян Чэном он попрощался сухо, наставляя его. Вэй Усянь не слышал разговора, но хмурое лицо Цзян Чэна ему не нравилось. После, когда Вэй Усянь позвал его выпить, Цзян Чэн отказался. Вино не лезло в горло и грустно стояло на столике за ширмой от места, где работал Вэй Усянь, даже мысли о вине не заставляли его повернуть голову в сторону и предвкушать сладкий фруктовый вкус. А до этого был Лань Чжань, который решил, что он пытается увести Третью мэймэй от её мужа, что Вэй Ин снова не смог насладиться вкусом напитка. Две омеги вывели его из равновесия за пару больших часов . — Вэнь Нин, — позвал он помощника. Мертвец сидел напротив него за столом и читал свитки. — Пошли кого-нибудь сказать Вэнь Цин осмотреть Третью мэймэй. — Господин? Вэй Усянь подпер голову рукой, смотря на удивленного мертвеца. Ребенок был зачат на Луанцзан: темная ци, недоедание и страх могли повлиять на рост и развитие ребенка, так же как и резкий скачок белка и витаминов, когда они вышли в свет. В общей эйфории, он был уверен, она забывала про осмотры. Она много трудилась на кухне, где жарко и полно тяжелой работы. Даже на Луанцзан, когда они старались не давать ей носить тяжелые ведра с водой или тазы с постиранной мокрой одеждой, она успевала спорить с ними. Тем более её запах стал иным. Или действительно кажется, что он чрезмерно лезет в дела чужой семьи. — Хорошо, — не дождавшись объяснений, сказал Вэнь Нин. — Что-нибудь случилось важное? — спросил он, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей. Эмоции Цзян Чэна всегда были на ладони, видимо последние слова Цзян Фэньмяня ему были не по душе, а вот о чем думал Лань Чжань, Вэй Усянь не мог понять. Разве Вэй Усянь не общался с ней как со своим другом? Разве он не был вежливым и учтивым? Он не флиртовал, тем более не посмел бы флиртовать с замужней женщиной. — Нет, но прибывший с Вторым господином Лань адепт вызывает подозрения. Он очень любопытен. Много спрашивает и разглядывает. — А остальные? — Нет, — застывшее лицо Вэнь Нина попыталось вытянуться в намеке на улыбку. — Они облюбовали винную лавку. Вэй Усянь засмеялся. Это было вполне ожидаемо. Вырвавшись из строгого надзора учителей, они первым делом направятся пить вино. — Адептам Лань запрещен алкоголь, — сказал Вэй Усянь. — Вполне обосновано, что он не присоединился к товарищам. Вэнь Нин кивнул, соглашаясь. Вэй Усянь вновь посмотрел на письмо, лежащее перед ним. Когда Лань Сичэнь в своей изящной манере только намекал на замужество, Цзян Фэньмянь красиво расписывал, как пойдет подготовка к свадьбе после того, как они закончат с расследованием и вернут Не Хуайсана и Цзинь Цзысюна. Если Лань Сичэнь руководствовался теплыми чувствами между братом и Вэй Усянем, то Цзян Фэньмянь интересовался экономическими и политическими аспектами, он без приукрас говорил, что никакого смысла возрождать Орден Вэй нет, и не лучше бы оставить чахлый Илин мелким кланам и перейти в Юньмэн Цзян. Климат лучше, земля плодороднее. Луанцзан не беспокоит. Он — решение их проблем? Вэй Усянь отбросил письмо Цзян Фэньмяня к письму от Лань Сичэня и взялся за прошения. Уж лучше он прочитает, хотя и льстивые, но временами искренние, письма от Глав деревень. Деревня у подножья Луанцзан благодарила его за помощь и приписывала: «Вас теперь величают Старейшиной Илин, Глава Вэй.» — Старейшина Илин, — повторил он. Внутри сжалось. Старейшина. Этот титул глубоко резал его, заставляя вспоминать, что Илин Вэй мертв и он единственный выживший. Призрачная Долина находится в запущении. И несмотря на то, что он пытается воссоздать Орден, приняв учеников и адептов, это место не похоже на орден. Слишком… слишком чужой? Из мыслей его вырвал стук в дверь. — Входите, — сказал Вэнь Нин. Вэй Усянь поднял взгляд на вошедшего. Цзян Чэн. Усянь улыбнулся и встал, чтобы поприветствовать омегу. Цзян Чэн был смущён. — Ты здесь, — сказал Цзян Чэн. Вэй Усянь указал рукой на свободный стол, приглашая Цзян Чэна присесть. Цзян Чэн присел на стульчик и опустил взгляд на столешницу. Вэй Усянь засуетился, обычно с Цзян Чэном было легко начинать беседу и проводить время, но сейчас атмосфера была неловкой. Он налил свежий чай, который служанка оставила на грелке, чтобы, «когда господин захочет пить, у него был горячий чай». Тут же стояли сладости. Вэй Усянь не имел привычки есть их, но опять же служанка подсовывала их, несмотря на его отказы. Она вот флиртовала с ним. — Выпей чаю, Цзян Чэн, — Вэй Усянь сел напротив. — Твоя рана, — сказал Цзян Чэн и посмотрел на живот Усяня. Вэй Ин инстинктивно положил руку поверх раны, чтобы проверить не намокла ли ткань. — А, она почти зажила. Не беспокойся, — Вэй Усянь не обратил внимание на состояние ранения, когда менял повязку, которая после купания пришла в негодность. Он был уверен, что с его Золотым Ядром времени было достаточно. Хотя она немного побаливала. — Помажь её этим, — Цзян Чэн достал из рукава пузырек с мазью. Вэй Усянь несколько секунд пялился на голубую склянку с клановым узором Цзян. Ваньинь погодя несколько секунд добавил, — Я помогу тебе. Раздевайся. Вэй Усянь из-за ширмы услышал, как Вэнь Нин едва не опрокинул чернильницу, но несколько свитков все же упали с глухим шумом. До этого было невозможно понять находится ли там кто-то или нет, так как Вэнь Нин не дышал, сидя в одном положении, не издавал ни единого звука. Цзян Чэн взглянул в сторону ширмы и снова на Усяня. — Тогда, мне нужно лечь. Он встал из-за стола и лег на диван, который в последнее время использовал в качестве кровати. Он медленно расстегнул пояс и уронил на пол. Поясное украшение упало с громким стуком, рубашка распахнулась, открывая грудь и перевязанный живот. Послышался звук столкновения подошвы обуви и подоконника, а после плитки снаружи. Вэнь Нин ушел через окно. Цзян Чэн улыбнулся, когда подошёл к нему и стащил ханьфу и нижнюю рубашку с его плеч, чтобы развязать бинты. Он поддел их небольшим ножиком, который достал из рукава. Вэй Усянь не знал, что он носил скрытое оружие. Его кожа покрылась мурашками. Движения Цзян Чэна были уверенными. Вэй Усянь послушно сидел и смотрел, как лицо хмурится Цзян Чэна. Рана не выглядела плохо, насколько мог судить Усянь. Цзян Чэн наоборот прикусил губу и пошарил в рукаве и вытащил небольшую шкатулку, напоминающую те, в которых хранили лекарства. Они были герметичны и предотвращали попадания солнечных лучей, влаги и воздуха. Цзян Чэн достал флакончик с мазью и бинты. Вэй Усянь прикусил губу, когда смоченный в жидкости кусок бинта коснулся раны. После Цзян Чэн уже намазал принесённой мазью и наложил повязку. — Где ты научился этому? — спросил Усянь, сглатывая слюну. Он был глубоко поражен едва ли не профессиональными движениями омеги. Цзян Чэн закончил и сложил все обратно в шкатулку. — После освобождения Пристани Лотоса не хватало лекарей и даже тех, кто мог помочь раненным, поэтому я предложил помощь. В те дни Вэй Усянь был занят поисками трусливого генерала, напавшего на Илин Вэй, поэтому не был свидетелем лекарских дел Цзян Чэна, а когда вернулся, Пристань Лотоса была полна адептов и лекарей Мэйшань Юй, а Цзян Чэн занимался организационной работой, помогая отцу. Вэй Ин слышал, как солдаты восхваляли Цзян Чэна и дарили ему благодарственные подарки, но не потрудился узнать причину, просто рычал от ревности на, как он думал, потенциальных женихов. — Спасибо. Цзян Чэн кивнул. Вэй Усянь коснулся легким поцелуем его тонких пальцев рук, пропахших целебной мазью. Щеки Цзян Чэна стремительно окрасились в красный цвет.