Сладость горечи

Они были созданы для того, чтобы упростить жизнь одного юного человечка. Восемь разных клонов из магической колоды карт; восемь разных черт личности подростка по имени Фёдор. Задача была простая: посещать вместо Фёдора школу. А взамен… К сожалению, взамен ничего не предполагалось. Лишь малое времяпровождение в мире людей, незначительные частички свободы. Потом же — возвращение в небытие. Возвращение в сумрачный, не имеющий ничего карточный мир… Не более, чем тень настоящего существования. Клетка без видимых границ. Каждый из них хотел свободы… С планом вызвался тот, кого остальные считали подозрительным. По виду он казался самым грозным и мрачным. Но внешность это ещё не повод относить кого-то к числу злодеев, верно? Что ж, по поведению Восьмой был самым импульсивным и агрессивным… К своей цели он стремился яростнее всех, и не понимал, как его собратья могли вести себя столь беззаботно и покорно. Он был готов на всё, чтобы вытащить себя и своих собратьев в реальный мир. И план его безжалостной и уверенной натуре соответствовал: взять Фёдора в заложники и заставить исполнить волю Восьмого. Второй давно подозревал, что согласно гармонии клонов, один из них ближе всех к абсолютному злу… Он не желал соглашаться на этот план. Никто не желал. Но особого выбора не было… Если они хотели свободы — нужно было действовать хоть как. Согласие собратьев стало для Восьмого возможностью показать свою лояльность и преданность. Но расположение остальных клонов волновало его не так, как желание показать Фёдору, что они не его рабы! Не его собственность, с которой можно обращаться как угодно! Восьмой мог освободить лишь себя и оставить собратьев на произвол судьбы. Но просто обязан был показать своему непутёвому Создателю, что они все свободные существа. Хочет того Создатель или нет. Исполнение плана вышло успешным… Клоны оказались свободны! Все вместе! Но заветная свобода длилась недолго и ограничилась лишь пребыванием в квартире Фёдора… В какой-то момент Восьмой заметил, как рука Фёдора тянется к колоде карт. Прямо когда Фёдор пытался заговорить им всем зубы!.. Восьмой знал, что не стоило ему доверять… Не ошибся. Пальцы снова сжимают нож, что помог Восьмому освободиться. Он хватает Фёдора за плечи со спины и прижимает острое лезвие к его шее. До карт добраться не успел… Не выйдет так просто избавиться от них!.. — Ты хотел предать нас? Ты хотел отправить нас назад в эту тюрьму? У тебя не вышло! — кричит Восьмой. Чувствуется, как Фёдор трясётся от страха, как едва дышит. Другие (разве что, кроме Пятого) тоже с замиранием сердец созерцают происходящее… Конечно, восьмёрка была создана для простой цели и хотела большего! Но стоила ли желанная свобода жизни другого существа? Жизни собственного Создателя? — П-постой!.. Это же ради вашего блага! — спешно оправдывается Фёдор. Хватка клона крепкая… Нож неприятно холодит кожу… Не лучший ли момент пожалеть о собственной беззаботности и эгоизме?.. — Я сам этого не хочу, но вы не сможете жить в реальном мире! Я не смогу вас всех прокормить! Восьмого его жалкие оправдания не волнуют. Глупый школьник! Раньше нужно было думать о том, что создание живых существ ведёт к ответственности за них! — Поздно жалеть и оправдываться! — глаза клона наливаются грозным, алым блеском. Лезвие ножа крепче упирается в шею заложника. Никто не посмеет отнять его драгоценную свободу… — Теперь нас будет на одного меньше!!! Острое лезвие жжёт невольным порезом кожу, заставляет Фёдора зажмуриться и болезненного проскулить. Решительное объявление собрата заставляет Второго задыхаться от гнева и возмущения. Он сжимает кулаки в негодовании, слышит взволнованные вздохи Шестого и Седьмого, едкий тихий хохот Пятого. Это переходит все границы! Реальный мир точно не примет их за такие зверские поступки! Но страшного не происходит… Пепельно-карий взгляд подмечает то, как Четвёртый крадётся к столу с колодой, и Второй невольно расслабляется. Само добро не позволит пролиться крови. Он хватается за колоду, и волшебные карты затягивают клонов обратно в пустоту. Второй бессильно закрывает глаза: жаль расставаться со свободой, но зато это правильно. А Восьмой яростно кричит и до последнего борется с тем, чтобы снова оказаться в их общей темнице. Вокруг снова холодное пространство волшебного Карточного Мира… Снова бесцельное существование, от которого даже избавиться нельзя… Восьмой чувствует, как его трясёт от ярости. — Что… ты наделал?! — кричит он, встретившись с янтарным взглядом, — Мы были свободны! Мы добились своего! — Ты собирался убить Создателя! — в ответ следует взволнованное возмущение, — Это неправильно! Я должен был что-то сделать!.. Восьмой не собирается ждать, пока Четвёртый придёт в себя после телепортации. Он отнял у него всё! И не только у него! Тем не менее, расквитаться с Четвёртым не дают: Второй решительно преграждает путь, заставляя Восьмого остановиться. — Ты перешёл черту, — с презрением и гневом начинает Второй, — Мы не договаривались жертвовать жизнью школьников ради свободы. Как я и думал: на чужое мнение тебе плевать. Но теперь я ещё вижу, что чужие жизни для тебя тоже ничего не значат. Восьмой скалится, а его волосы едва заметно встают дыбом. А как ещё добиваться свободы?! Только борьбой! Вот только и в глазах Второго, и в глазах остальных осуждение, а не поддержка… Не отнеслись собратья благосклонно к тому, что Восьмой собирался перерезать глотку их Создателю прямо у них на глазах. Фыркнув, Восьмой разворачивается и уходит куда подальше от собратьев. Второй тоже следует на другой край Карточного Мира. Остальные следуют за ним. Шестой бросает на фигуру Восьмого сочувственный взгляд. Пятый злорадно язвит «Псих». Пускай он и разделял взгляды Восьмого — лучше он будет на стороне большинства… Время тоскливо и медленно движется дальше. Карточный Мир тесен. Как бы тени ни скрывали твой силуэт — всё равно фактически придётся теснится с другими клонами. Восьмой уходит в себя, становится тише и расчётливее. Другие с течением времени тоже невольно растут как и Фёдор в реальном мире… А их злость и обиды на собрата утихают. Когда Восьмой, то и дело от скуки перемещаясь по пустоте, натыкается на маленький лагерь собратьев, то он встречается с несколько взволнованным взглядом Четвёртого. Но затем Четвёртый как можно приветливее улыбается, машет ему рукой. Они ведь из одной колоды! Каждый имеет право на ошибку! Не пора ли зарыть топор войны? — Ты уже выбрал себе имя? Мы думает над тем, как себя назвать. Присоединяйся! Другие спокойно реагируют на приглашение своего злобного освободителя. Только Второй выглядит холодно, и не скажешь сразу — это его обычное хладнокровие или вызванное присутствием Восьмого. Приглашение Восьмой принимает, присоединяется к остальным. Не верится, что когда-либо собратья доверятся ему. Да и он сам не особо рассчитывает на то, что они когда-либо станут близки. Но за неимением свободы — его собратья это всё, что у него есть… Другие, пожалуй, тоже это понимают. Вот только как бы ни понимал это Второй — забывать того, что Восьмой готов пойти на всё ради свoей цели, он отказывается. Привыкнет к Восьмому наравне с остальными, но бдительности лишаться не станет. С течением времени в Карточный Мир приходит сам Фёдор. Он появляется всего на мгновение. Он даёт своим клонам генераторы вероятностей: устройства, способные создать любой желаемый объект. А вместе с генераторами Фёдор даёт возможность каждому из них построить собственный маленький, идеальный мирок. Когда Фёдор исчезает — Карточный Мир становится другим. Клоны также понимают, что теперь их жизнь будет другой. Они договариваются вести дипломатические встречи и расходятся в разные стороны. У каждого начинается своя жизнь; своя свобода в том, как прийти к тому самому идеалу. Кто-то строит милитаристическую крепость, чтобы быть готовым к тому, чтобы защитить себя… Кто-то всерьёз занимается тем, чтобы выстроить процветающее государство, где все сыты и довольны… А кто-то тратит заряд на мимолётные развлечения и всегда лояльное, покорное окружение. К сожалению, заряд генератора вероятностей ограничен. Все твои желания не будут исполняться вечно. И что делать тогда? Приспосабливаться к жизни без генератора? Или искать поддержи тех, чей заряд ещё не опустел? Первому столкнуться с этой дилеммой неповезло седьмому: Ромео. Его небольшая гедонистическая утопия пала жертвой беззаботного правления червового короля. Он ещё не подозревал к чему приведёт его беспечность. Но даже если бы он и задумался о возможном восстании и войне — он ни за что не предсказал бы того, что из этой трагедии выйдет и нечто хорошее: близкий союз довольно разных государств во имя совместной защиты и прогресса.