— Эй, Питер, как там шко… О боже! Что с твоим лицом?
Крики Наташи привели остальных на кухню, где стояли Питер и Хэппи. Питер смотрел в пол и неловко постукивал кроссовкам по плитке. На лице Хэппи застыло мрачное выражение.
Пеппер резко выдохнула и бросилась вперёд, взяла лицо Питера в ладони и осторожно повернула его в сторону, чтобы лучше видеть синяк.
— О, Питер, — сказала она, — ты в порядке?
— Что произошло? — спросил Тони, глядя на Хэппи в ожидании ответа.
— На него набросилось несколько его одноклассников, — сказал Хэппи. — Они избивали его и его друга. И они много чего наговорили. Питер сказал, что это уже далеко не в первый раз.
— Кто-то издевается над тобой? — воскликнула Пеппер. Питер высвободился из её объятий, чувствуя себя странно и неловко.
— Да нет… Это не издевательство никакое… — сказал Питер, избегая вопросительных взглядов. — Они просто дурака валяют.
Питер знал, что в происходящем нет ничего такого, поэтому тот факт, что они так реагировали, заставлял его чувствовать себя очень некомфортно. Как будто он не мог сам о себе позаботиться.
— Сказать тебе, что твои биологические родители ненавидели тебя настолько, что вышвырнули, как мусор, значит — «валять дурака»? — резко спросил Хэппи.
Питер вздрогнул.
При этих словах Тони глубоко вздохнул. Он чувствовал себя так, словно кто-то ударил его в живот. Он посмотрел на Питера, который уставился в землю, его лицо выглядело виноватым. Сама мысль о том, что его сын — его сын — может даже подумать, что это может быть правдой, заставляла его сердце трепетать в груди.
— Что он сказал?
— Хэппи, не…
Но Хэппи всё равно заговорил, не обращая внимания на протесты Питера.
— Он нёс всякую чушь вроде: «Твои родители ненавидели тебя настолько, что избавились от тебя», — прорычал Хэппи. — Клянусь, если бы он не был просто ребёнком, я бы… — Хэппи так и не закончил свою угрозу, но Питер уловил суть. Раздражение пронзило его изнутри. Кто он такой, чтобы говорить им это?
Пеппер резко повернулась к нему.
— Ты ведь не веришь в это? — спросила она, широко раскрыв глаза от вины и печали.
— Конечно, нет! — быстро сказал Питер. — Уже нет!
— Уже нет, — повторил Тони. Уже нет. Потому что в какой-то момент Питер действительно верил, что они просто избавились от него! Тони стиснул зубы. Он секунду смотрел на Питера, потом снова повернулся к Хэппи. — Кто это был? Имена.
— Не знаю, босс, — ответил Хэппи. — Спроси Питера. По его словам, это происходит постоянно.
Питеру его тон не понравился. Почему они делают из этого такое большое дело? Тётя Мэй никогда бы не накричала на него и не потребовала, чтобы он все ей рассказал. Старки просто не имеют права! Ну и что с того, что они его биологические родители! Их не было рядом с ним, поэтому они не имели права диктовать ему какие-либо правила! И вообще, что с Хэппи не так? Что ему с того, что он расскажет Старкам обо всем случившемся? Он мог бы просто обойтись вполне правдоподобным предлогом, что Питер врезался в столб.
(До укуса паука с ним это не раз случалось.)
Он предпочел бы пережить смущение и насмешки из-за того, что не смотрит, куда идёт, чем иметь дело с тем, кто выглядел готовым убить подростка за лёгкое издевательство. А Питеру было уже пятнадцать лет, чёрт возьми! Он мог сам о себе позаботиться! Он практически сам себя вырастил после смерти дяди Бена, и тёте Мэй пришлось лезть из кожи вон, чтобы обеспечивать их двоих.
— Питер? — спросил Тони. — Кто это с тобой сделал?
— Разве это важно? — спросил Питер.
— Да! — рявкнул Тони.
— Почему?! — воскликнул Питер. — Почему это важно?
— Потому что они сделали тебе больно…
— Я прекрасно справляюсь с этим сам, спасибо, — рявкнул Питер. Тони вздрогнул от тона Питера, его глаза расширились от удивления. Питер впервые говорил с кем-то подобным образом. Питер вздохнул и, ущипнув себя за переносицу, тут же зашипел, вспомнив о синяке. — Смотри. Мне пятнадцать. Я могу сам справиться с такими вещами.
Пеппер грустно улыбнулась ему.
— Мы не сомневаемся в тебе, Питер, — тихо сказала она. — Мы просто хотим тебе помочь. Ты говоришь, что справишься с этим, но дело в том, что ты не должен.
— Это не важно, — повторил Питер. — Это правда. Он не избивает меня или что-то в этом роде…
— У тебя синяк под глазом! — воскликнул Тони. Питер сердито посмотрел на него.
— Я в порядке, — твёрдо сказал он. — Со мной не нужно нянчиться.
— Почему ты не позволяешь нам помочь тебе? — спросила Пеппер. — Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив. Почему ты не позволяешь нам помочь тебе?
Питер почувствовал, как его охватывает ярость. Да какое она имеет право? Какое право имеет кто-то из них? Они его не растили! Они не знали, каково это — быть им! Единственным человеком, который имел право что-то требовать от Питера, была тётя Мэй! Всё это время с ним была она, а не они!
В момент чистой ярости Питер закричал:
— Перестань вести себя как моя мама!
Пять секунд.
Питеру потребовалось ровно пять секунд, чтобы осознать, что он только что сказал и кому.
На кухне воцарилась мёртвая тишина. Пеппер смотрела на Питера широко раскрытыми глазами. Она выглядела так, словно её только что ударили по лицу. Питер почувствовал, что ярость покидает его так же быстро, как и пришла, и теперь всё, что осталось, — это чувство вины и стыда.
— Пеппер, я… Прости… Я не имел в виду… — пробормотал Питер.
К этому времени остальные Мстители неуклюже покинули комнату. Они понимали, что это семейное дело, и вели себя соответственно. Теперь остались только широко раскрытые глаза Тони и заплаканные Пеппер.
Тони шагнул вперед.
— Следи за своим тоном, Питер. — рявкнул он. — Мы просто пытаемся помочь!
И ярость тут же вернулась к нему.
— Ну и кто тебя об этом просил?! — прошипел Питер. — Это не твоя работа — заботиться обо мне!
— На случай, если ты что-то пропустил, малыш, — огрызнулся Тони, стиснув зубы, — мы — твои родители! И это делает это нашей работой!
— Да. Родители, — усмехнулся Питер. В голове у него звучали предостережения, призывающие просто прикусить язык, но он был для этого слишком зол. — Если вы мои родители, где вы были всю мою жизнь? А? Я всю жизнь жил в Нью-Йорке, но вы просто не удосужились приехать и забрать меня!
Тони и Пеппер отпрянули, словно их ударили. Питер тяжело дышал, его лицо исказилось от ярости. При этих словах Тони резко втянул воздух, его глаза расширились. Хуже всего было то, что это было правдой. Питер был так близко. Так близко. Все эти годы. Если бы они только поискали немного усерднее…
Пеппер сглотнула.
— Это… Это несправедливо, — прошептала она.
— Нет! Что несправедливо, так это то, что вы ждете, что я просто смирюсь со всем этим дерьмом! — крикнул Питер. Он никогда так не кричал и никогда не ругался на взрослых. — Вы ждёте, что я просто смирюсь с тем, что вы мои родители, и буду играть с вами в счастливую семью! Но я не могу этого сделать! Понятно? У меня… у меня есть семья!
Питер взглянул на них, и его охватила печаль. (А если бы все было по-другому? Что, если бы он вырос вместе с ними? Изменило бы это что-нибудь?) Он глубоко вздохнул, прежде чем произнести последний удар.
— И вы — не она.
***
Было холодно.
Питеру было холодно, и это ему не нравилось. В камере было холодно, он к этому привык. Но это был другой вид холода. В камере было холодно и сухо. Этот холод был холодным и влажным. Питер смотрел на белую местность, его покрасневшие пальцы лениво касались влажной земли.
— Давай, паук, — сказал он. Питер повернулся, чтобы посмотреть на него, но он был слишком высок, и резкий солнечный свет отражался от снега, скрывая его лицо. — Твоя новая семья ждёт тебя.
Питер быстро последовал за ним, его короткие ноги ковыляли по глубокому снегу. «Странно», — решил Питер. Питер мог пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз его выпускали на улицу. Злой доктор никогда не отпускал его, а когда отпускал, это всегда было больно и страшно.
При одной мысли об этом у Питера болела спина.
Питер следовал за ним так быстро, как только мог, иногда спотыкаясь о глубокий снег. Тот просто смеялся и поднимал его, а его обычно суровое лицо расплывалось в улыбке.
— Зачем мне новая семья? Ты моя семья, Волк, — сказал Питер, глядя на своего спутника. Он остановился, и Питеру потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он больше не идёт с ним.
— Тебе с ними будет безопаснее, — безапелляционно сказал он. Питер только вздохнул и кивнул, зная, что лучше не спорить.
Питер последовал за ним, пока не добрался до здания, которого никогда раньше не видел. Там горел яркий свет, и от этого Питеру захотелось плакать и спрятаться в длинных ногах своего спутника. Тот только рассмеялся и осторожно вытащил его.
— Это он? — спросила женщина. Питер поднял глаза и увидел симпатичную женщину с каштановыми волосами, которая смотрела на него сверху вниз.
— Да.
— Он такой маленький, — тихо сказала женщина, глядя на Питера со смесью грусти и нежности. — Сколько ему лет?
— Пять. Вроде, — сказал он. Женщина кивнула ему и наклонилась, чтобы посмотреть на Питера. Тот вздрогнул от близости женщины, но она лишь мягко улыбнулась ему.
— Привет, Питер. Я Мэри. Я теперь буду твоей мамой. Согласен? — спросила она. Глаза Питера расширились.
Он глубоко вздохнул, его рука дрожала. Ему ещё никогда не позволяли принимать собственные решения. В последний раз, когда он попытался, его отправили под душ. Питер не любил душ. Или те искры, что после него появляются. Из-за них его тело дёргалось ещё несколько часов после того, как его отправили обратно в камеру.
Питер глубоко вздохнул. Она казалась милой.
— Привет, Мэри, — сказал он. Она выглядела потрясённой его английским. Они оба. Питер решил, что Волк опять забыл, что он говорит по-английски. — Я был бы очень рад.
Она улыбнулась.
— Я очень рада.
***
Питер спокойно проснулся.
Он не знал, где находится.
