Smoking cigarettes on the roof You look so pretty and I love this view We fell in love in October That's why, I love fall Looking at the stars Admiring from afar
Холодный воздух пахнет опавшей листвой, шуршащей под ногами, и приближением дождя. Небо с каждой минутой сереет все больше, заполняясь тучами, напоминающими летающие горы из тёмной ваты. Ветер запутывает волосы так яростно, что пришлось собрать их в косу, а студенты Хогвартса давно уже скрылись под крышей школы, явно не намереваясь морозить конечности в такой холод. Вот только Гермиону это совсем не волновало. Грейнджер стояла за деревом и смотрела вперёд, где в нескольких метрах от неё кружился дым от сигареты, зажатой в изящных тонких пальцах. Девушка знала, что подойди она немного ближе, обязательно почувствовала бы уже привычный запах ментола — именно им так часто пахло в их гостиной. И ведь ей хотелось подойти, что-нибудь сказать, но благоразумие настойчиво твердило оставаться на месте. Всю неделю после их так называемого чаепития за составлением расписания Гермиону не могло отпустить чувство того, что ей отчего-то жизненно необходимо смотреть на Паркинсон, чтобы чувствовать себя спокойно: по утрам в гостиной, украдкой в Большом зале, на уроках. А ещё глупее и страннее было то, что она подчинялась этому чувству, выискивая тёмные волосы в коридорах, отвлекаясь на занятиях, прислушиваясь к звукам за дверью своей комнаты, чтобы хоть ненадолго встретиться со слизеринкой. Ей становилось тревожно, если она долгое время не видела Пэнси, и хорошо, когда та часто появлялась в поле зрения. Часто образ девушки появлялся в мыслях и снах. Зелёные глаза, зелёный с серебряным галстук, зелёные камни-изумруды в сережках и зелёная упаковка от сигарет. Паркинсон, как и почти все другие слизеринцы, ассоциировалась именно с этим цветом. Однако Гермиона решила откинуть представление о цвете, как о символе факультета, и взглянула на него с другой стороны: цвет лесов, мяты, бергамота, минералов и её любимого ромашкового чая. Все эти ощущения были настолько запутаны и необъяснимы, что Грейнджер порой начинало казаться, будто в её жизни образовывается новый мир, маленький и ничем не приметный, никем не познанный, даже ей самой. Он до безобразия чуден и ужасно любопытен, но девушка не знает, с чего начать его исследование. И стоит ли вообще начинать, ведь ей неизвестно, почему все это началось? Вдруг эта заинтересованность Паркинсон всего лишь мимолетная игра её подсознания, которая скоро надоест, и все иллюзии рассеются? Классика — слишком много вопросов, и ни одного ответа. Однако кому, как не самой Гермионе Грейнджер, уметь эти ответы находить? — Гермиона! Мы тебя везде обыскались, — Рон подбежал неожиданно и быстро, и девушка подскочила, будто её застукали за чем-то запрещённым. — Что-то случилось? — она повернулась к рыжей макушке друга, что весьма гармонировала с цветом осенней листвы. Уизли почесал затылок и потупил взгляд. «Так, — подумала Гермиона, — кому-то надо списать домашнее задание.» — Э-э-э… Дашь нам конспект по зельям списать? — наконец сказал друг, умоляюще посмотрев прямо в её карие глаза. Что и требовалось доказать — учиться Гарри и Рона заставит разве что Империус (хотя метод «книгой по башке» тоже сгодится). — Вот взять бы этот конспект и хлопнуть разочек вас по головам, чтобы хотя бы имели совесть что-то записывать, — покачав головой, строго произнесла гриффиндорка, но через секунду смягчилась и улыбнулась: — пойдём тогда, там писать столько же много, сколько писала Скиттер в своих дурацких статейках. — Что бы мы без тебя делали, — счастливо произнёс Рон, подхватывая девушку под локоть. — О, померли бы ещё на первом курсе, — хмыкнула Грейнджер. И пока довольный Рон что-то трещал о завтрашней тренировке по квиддичу, Гермиона украдкой обернулась и тут же словила на себе прямой, никак не скрываемый взгляд слизеринки. По спине прошлись мурашки — не от неловкости момента, а от притягивающей, гипнотизирующей глубины её глаз. Паркинсон затянулась ещё раз, а затем вдруг взяла и подмигнула. Не будь щеки Грейнджер и без того раскрасневшимися от холода, Пэнси непременно лицезрела бы все её смущение. Не придумав ничего лучше, Гермиона улыбнулась и помахала ей ладонью в знак приветствия и тут же поспешила отвернуться, чтобы не видеть реакции на свои действия. Пэнси смотрела им вслед. Хотя… Нет, Пэнси смотрела вслед только ей одной. *** — Мне не все равно на неё. Я точно не равнодушна к ней… Да, именно так. А ещё мне стало казаться, что у неё до невероятности красивые глаза. То есть, не только глаза. И я каждое утро, как самая настоящая идиотка, прислушиваюсь к шуму за стеной, чтобы встретиться с ней, а когда это происходит, мне становится тепло и легко на душе. Это, как минимум, странно. А как максимум… Как максимум, ужасно непонятно, что аж выводит меня из себя! Гермиона несколько минут подряд измеряла комнату шагами, кружа по ней с книгой о магических существах, но так и не прочитав ни единой строчки. Выяснилось, что помещение было двадцать шагов в длину и пятнадцать в ширину, а по диагонали почему-то всегда получалось разное количество шагов. И хотя основной проблемой девушки сейчас были мысли о Пэнси, её мозг все равно успевал загружать себя дополнительной информацией, будто защищая от того, о чем думать не стоит. — Так же я чувствую себя очень глупо, когда вижу ее, потому что ну какая нормальная гриффиндорка будет рада пересечься взглядами с заносчивыми слизеринцами? Правильно, никакая! — Грейнджер с шумом захлопнула книгу, поняв, что ничего полезного она сейчас все равно не вычитает. — Ну или эта гриффиндорка не совсем нормальная… Гермиона легла на кровать и стала рассматривать узоры на потолке, а затем закрыла глаза, и, не понимая, зачем это делает, попробовала детально представить образ Паркинсон. У Пэнси блестящие тёмные волосы, и когда светит солнце, его лучи красиво блестят на идеально уложенных прядках, аристократически бледная кожа, чистая и будто бы фарфоровая, а в глазах всегда заметно что-то загадочное и задевающее что-то внутри каждый раз, когда в них смотришь. У Пэнси чуть хриплый голос, наверное, от курения, ровный и спокойный, порой высокомерный, но все же приятный. У Пэнси брусничные губы, которые, несомненно, было бы восхитительно целовать и ощущать на своём теле, и которые после одного поцелуя захочется вспоминать снова и снова… Девушка почувствовала, как щеки начали гореть, как бы соревнуясь с теплотой в груди, и потянулась за изящным карманным зеркальцем, лежащим на тумбочке — скромным подарком от Флёр на день рождения. И действительно: на её лице алел румянец, а покусанные губы были тронуты улыбкой. Улыбались и глаза. Она отвела взгляд, будто смутившись собственных выводов, и тихо произнесла: — Все признаки налицо, дорогая Грейнджер, — но тут же поспешно добавила: — Хотя такого просто быть не может… Но ведь нет смысла бежать от самой себя? Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. То, что она сейчас осознала, показалось самой невозможной вещью в её жизни, самой неожиданной и шокирующей, хотя ей и довелось пережить немало приключений. Гермиона поняла, почему все последнее время её голова полна мыслями о слизеринке, почему она так трепетно ждёт их встречи ровно так же, как дети ждут подарков от Санты на Рождество, почему привычное равнодушие и холодность сменились смешанной волной ощущений и эмоций, что приходилось скрывать от других, почему образ Пэнси так сильно трогает её душу и волнует её сильнее, чем когда-либо. — Я влюблена в Пэнси Паркинсон.Smoking cigarettes on the roof You look so pretty and I love this view Don't bother looking down We're not going that way At least I know, I am here to stay We fell in love in October That's why, I love fall Looking at the stars Admiring from afar