Ромашковый пепел

Рассвет был безумно красив. Ночная свежесть перетекала в утреннюю и ласкала своей невесомой прохладой кожу. Туманная дымка окружала темно-зелёные кроны Запретного леса, делая вид его ещё более таинственным, чем он казался прежде. Неподвижным и тихим было озеро неподалёку, туман коснулся и его водной глади с пустынными берегами. Обворожительно и чарующе выглядели эти пейзажи под покровом розовеющего неба, сквозь облака которого ровными, абсолютно идеальными полосками проливался солнечный свет, словно через невидимую призму. «Божественный свет, » — подсказало подсознание название для сего явления. Пэнси не спалось, и она сидела на подоконнике с полностью открытым окном, бросая взгляды то на спящую в кровати Гермиону, то на затихшую улицу. Нередко губы ее скрашивала внезапно появляющаяся улыбка, вызываемая эмоциями, приобретёнными сегодняшней ночью, и девушка даже не могла подобрать никакого подходящего описания или романтичного клише для описания всего, что творилось в ее душе и сердце в эти сладостные минуты. Накануне произошла завершающая игра в квиддич в этом году. Для тех, кто покидал стены школы меньше чем через месяц, она была последней и запоминающейся, но не только благодаря осознанию того, что больше у них никогда не будет таких школьных чемпионатов. После неё каждый студент Хогвартса не мог не выказать своего искреннего поражения и недоумения, и замок кишел разговорами, восклицаниями и бурными обсуждениями до самой поздней поры. Гриффиндор выиграл у Слизерина, но на этом матч не закончился. После оглушительной победы львиного факультета ловцы двух команд взмыли выше всех в воздух и поцеловали друг друга, пока золотой снитч, выпущенный Гарри, кружил, сияя, вокруг них. В этот же день новости, несомненно, распространились по всему магическому миру и ввергли в шок ещё большее количество волшебников. Наверное, думала Паркинсон, это стало финальной чертой, разделившей жизнь Драко и Гарри на до и после. Но несмотря на все трудности и всеобщий ажиотаж, произошедшее было настоящим, не показным, как часто бывает у знаменитых чистокровных семей, и эта реальность чувств и светлость намерений неумолимо восхищали девушку. И теперь она с неподдельной радостью желала парням истинного счастья. Счастья, которое она сама обрела в гордой и смелой девушке, пахнущей ромашковым чаем, имбирным печеньем и цитрусом — ее амортенцией. Гермиона вернулась из гостиной Гриффиндора поздно и выглядела разгоряченно. Сверкая глазами и блистая румянцем, она вошла в комнату Пэнси, застав ту за рисованием. — Везде такой гвалт и шум, — сказала она, подойдя к Паркинсон сзади и положив ей руки на плечи. — Все решили напиться, и произошло еще несколько каминг-аутов, представляешь! Наши мальчики дали на удивление хороший пример того, что любовь — это любовь, и к парню, и к девушке. Слизеринка откладывает альбом, нежась в руках Гермионы, которая вдруг тянется за поцелуем и делает это дольше, чем бывало раньше. Этот вкус виски и сладости на губах путает все мысли Паркинсон. Она встаёт со стула и просит продолжения поцелуя. — Знаешь, — Грейнджер останавливается и прижимается своей щекой к щеке Пэнси, — мы ведь можем больше, нежели просто поцелуи, — ее тёплое дыхание распаляет кожу. Пэнси замирает и почти не дышит. Она знала, что когда-нибудь они к этому придут и была готова, ожидая лишь согласия самой Гермионы, чья готовность и решимость сейчас прорывались наружу через осторожно скользившие под рубашкой пальцы и томительное ожидание. — Можем, — наконец говорит девушка и ведёт Грейнджер к кровати, ощущая, как становится жарко и по-приятному горячо внизу живота. Гермиона снимает блузу и расстегивает джинсы. Ее щеки пылают ещё больше, а язычок скользит по мягким губам. Такая трогательная, беззащитная и бесконечно красивая. Пэнси расправляется со своей одеждой и целует ее в ключицу, позже переходя на грудь и живот, снимает белье и нежно поглаживает бедра. Гермиона выгибается, словно идя навстречу, приближая соприкосновение. Сердце гулко клокочет и просит не прекращать. — Боже, Пэнси… — выдыхает она и открывается ещё больше, отпуская все страхи и сомнения, оставляя одно лишь желание. Каждое касание, каждый вздох вызывает ощущение, что обе девушки переполнены пламенем, и скоро оно охватит их целиком. Найдя то самое нужное положение, они подстраиваются друг под друга. Пэнси замечает, что делает Гермионе достаточно хорошо, и меняет язык на пальцы, вводя сперва один, а потом второй. Грейнджер перестаёт сдерживаться, отзываясь на ускоряющиеся толчки, изгибаясь, и звуки ее стона находят отклик в теле самой Пэнси, будто проникают прямо внутрь и согревают его своими огненными всполохами. Ритм движений становится все стремительнее, и в один момент затихает, прервавшись криком Гермионы. Они откидываются на подушки. Глаза Гермионы закрыты. Она расслабляется, но ее дыхание все ещё не обрело ровность, пока остатки удовольствия разливаются внутри неё. — Ты прекрасна, — наконец произносит Грейнджер, улыбнувшись. — Как и ты, — Пэнси убрала локон со лба гриффиндорки и оставила на его коже легкий поцелуй. Внезапно Гермиона вновь прижалась к ней, не давая угаснуть царившей между ними страсти. — Направь меня, — шепчет она, — я хочу сделать тебе приятно в ответ. Пэнси пьянеет от такой невозможной близости. Дыхание вновь учащается, когда она берет ладонь девушки в свою и кладёт на вздымающуюся грудь. Все ее собственные поцелуи возвратились к Пэнси с особым оттенком нежности и сильного чувства, что могла явить одна только Грейнджер. — Введи сначала один, — хрипло говорит Паркинсон и тут же прерывается на судорожный вздох — Гермиона коснулась ее именно так, как сильно хотелось. — Да… Она целует Пэнси и уже более уверенно управляет своей рукой. Первые стоны слетают с брусничных губ. — Теперь второй… Гермиона проникает глубже, и все вокруг теряет смысл и значение. Все, кроме ее движений, заставляющих дыхание прерываться и замирать. Пэнси жмётся к ней и ищет большего. Последнее касание электрическим током пробегает от ее пальцев, принуждая все тело плавиться и извиваться от наслаждения. Ее милая прелестница засыпает через несколько минут все с той же довольной улыбкой, прикрыв обнаженное тело одеялом. Пэнси ложится рядом, но заснуть не может. Она никогда не забудет эту ночь и будет хранить воспоминание о каждом ее моменте. *** Слизеринке все же удалось уснуть после встречи рассвета, и проснулись обе волшебницы после обеда, когда солнце уже постепенно начало отклоняться от зенита. Гермиона ушла в ванную, оставив Паркинсон наедине со своими мыслями. У нее был подарок для Грейнджер. Пэнси долго думала, стоит ли преподносить его сейчас или лучше подождать, но минувшая ночь со всеми ее удовольствиями и взрывами эмоций отмела дальнейшие рассуждения по этому поводу. И когда гриффиндорка вновь появилась в комнате, Паркинсон сказала: — У меня есть кое-что для тебя. — И что же? — спросила та. — Закрой глаза. Слизеринка раскрыла дверцы шкафа и извлекла из него платье цвета слоновой кости с лёгкими воздушными рукавами и тонкой бирюзовой лентой на талии. То самое, что так понравилось ее любимой, когда она показывала свои рисунки. — Можно открывать? — в голосе девушки зазвучало нетерпение. — Да. Веки Гермионы распахнулись, и она издала восхищенный вздох, а затем перевела удивленный и восторженный взор на Пэнси. — У нас все ещё впереди, но подарить это платье я хочу именно сейчас, потому что надеюсь, что ты сможешь надеть его в будущем, которое я буду счастлива провести с тобой, — произнесла она в волнении и переполняющей ее невероятной любви. — Помнится, ты хотела такое на свадьбу…