Призрак из прошлого

Когда Грейнджер снова появилась у нее в палате, Нарцисса уже проснулась, и Гермиона, воспользовавшись случаем, помедлила на пороге, чтобы понаблюдать за ней более внимательно. Продолжательница рода Малфой славилась в волшебном обществе красотой и утонченной элегантностью, которую сумела сохранить несмотря на выпавшие на ее долю невзгоды и испытания. Высокая и стройная, она была почти одного роста с Люциусом, и ни пролетающие годы, ни рождение ребенка никак не отразились на ее фигуре: талия Нарциссы оставалась такой же тонкой, как и в юности. Как у ее мужа и сына, кожа ее была такой же светлой, но вот волосы отличались — не платиново-серебристые, а тепло-медовые. Несколько угловатые надменные черты смягчали яркие голубые глаза, и последним штрихом, дополняющим этот портрет совершенства, были полные, красиво очерченные губы. Однако, сейчас, под действием проклятия, внешность леди Малфой претерпела серьезные изменения — лицо осунулось, под глазами появились темные круги, а около рта — глубокие морщины, кожа пожелтела и пошла пигментными пятнами, щеки ввалились. Волосы сальными прядями падали на лицо и производили отталкивающее впечатление. На Гермиону накатила жалость к некогда блистательной и царственной особе, какой она когда-то знала Нарциссу, и она вздохнула. Решив, что пора приступать к делу, Грейнджер сделала несколько шагов. Взгляд Нарциссы, привлеченный движением, тут же устремился на гостью, и она не отрываясь наблюдала теперь, как Гермиона приближается к ее кровати. — Доброе утро, леди Малфой, — тихо поприветствовала ее Гермиона, присаживаясь на рядом стоящий стул. Ее подопечная сперва долго молчала, но потом чуть склонила голову в церемонном поклоне и все же произнесла: — Доброе утро, мисс Грейнджер. — Как вы сегодня себя чувствуете? Ответом ей послужила иронично приподнятая, некогда безупречно изогнутая бровь и не очень-то царственное хмыканье. Гермиона ощутила, как против воли расплывается в улыбке: — Простите, но спрашивать — моя работа. — Я очень больна, не так ли? — поинтересовалась Нарцисса, нервно перебирая пальцами покрывало на коленях. Улыбка сползла с губ Гермионы, и она ощутила, как тяжесть ситуации снова наваливается на ее плечи. Она кивнула. — Я делаю все, что могу, но пока еще так и не выяснила, что за проклятие на вас наложили. Если быть честной, я никогда раньше с ним не встречалась, — не желая скрывать факты, призналась она. Нарцисса кивнула и устало растянула губы в вежливой улыбке. — Что ж, очевидно, я должна поблагодарить судьбу за то, что за мое дело взялись именно вы. Драко всегда жаловался на то, что вы постоянно обгоняете его в учебе в школе, называл вас «невыносимой всезнайкой», хотя, могу поручиться, он вряд ли смог бы придумать нечто подобное. Скорее всего, это он услышал от своего крестного. Но сейчас, несмотря на абсурд ситуации и иронию судьбы, эти ваши качества будут нам очень полезны, — тихо сказала она. Гермиона пожала плечами и кивнула, не зная, как лучше ответить. Странный это был комплимент, она в общем-то привыкла получать такие, но до сих пор не знала, как к ним относиться. — Леди Малфой, я понимаю, что, возможно, мой вопрос вызовет у вас затруднения, но мне действительно очень важно знать, как вы себя чувствуете. Какие боли вас беспокоят, сильные или слабые, что вы ощущаете, когда рядом находятся родные вам люди, и что с вами происходит, когда возле вас посторонние, — все это мне просто необходимо узнать. Нарцисса вздохнула. — Вы правы, я действительно не уверена, что смогу полно и обстоятельно ответить на эти вопросы, — качнула она головой. — Хм… Если говорить о том, как я чувствую себя сейчас, то понятие «нормально» было бы преувеличением. Я ощущаю себя уставшей, у меня ломит все тело, как если бы я была простужена. У меня совершенно нет аппетита и я всегда заставляю себя проглотить хотя бы ложку пищи просто потому, что люди должны есть. Я знаю, где нахожусь, приблизительно знаю, какой сегодня день, и кто моя семья. Но когда Драко и Люциус заходят в комнату… Такое ощущение, будто мир тускнеет, и мои мысли заволакивает густой туман. Настолько, что я не могу определить кто есть кто и что к чему. Я теряюсь и все путаю. — А в другое время такое происходит? — спросила Гермиона, делая отметку в блокноте. — Скорее нет, чем да, — неуверенно проговорила Нарцисса. — Только когда они рядом со мной, — ответила она, и Гермиона задумчиво кивнула. — Можете ли вы вспомнить, когда, при каких обстоятельствах — хотя бы примерно — на вас могли наложить проклятие? Нарцисса скользнула по ней очередным безжизненным взглядом. — Несмотря на то, что во время последней войны муж утратил длившееся годами расположение лорда Волдеморта, мы все же были частыми гостями на застольях, устроенных его соратниками, Пожирателями смерти. Все они без исключения были настолько искусны, что виртуозно владели невербальными заклинаниями и беспалочковой магией. Поэтому кто угодно из их числа мог проклясть меня в любое время и любым удобным ему способом. Причем настолько мастерски, что мы не только не заметили бы этого, но и никогда об этом не узнали. Смущенная тем, что ее простой вопрос был задан женщине, которая в своей жизни видела гораздо больше ужасов, чем полагается человеку, Гермиона порозовела. Окинула взглядом изможденную фигуру Нарциссы и снова вздохнула. — Еще один вопрос, пожалуйста, и я оставлю вас на сегодня. Знаете ли вы кого-нибудь из Пожирателей, кто мог бы исполнять обязанности палача? Миссис Малфой задумалась на какое-то время, но после, перебрав в уме всех своих знакомых, отрицательно качнула головой. — Думаю, на этот вопрос лучше меня смог бы ответить Люциус. Мы с Драко фактически никогда не были Пожирателями, хотя многие именно так и считали. А, впрочем, постойте, я кое-что припоминаю… Точно… Как же их звали?.. Вроде бы «Сыны Сифа». И еще имена — Аф и Какабель. Просто я… Её взгляд вдруг затуманился, она начала бормотать что-то невнятное себе под нос, а затем недобро уставилась на Гермиону. — Могу я узнать, мисс Грейнджер, что вы делаете в моей комнате? Полагаю, Драко достаточно настрадался от вас и ваших отвратительных друзей в школе, чтобы вы докучали ему еще и здесь, — резко обрушилась на нее Нарцисса настолько пронзительным голосом, что Гермиона даже вздрогнула. Поэтому, сочтя за лучшее удалиться, она коротко кивнула и встала. — Хорошего дня, леди Малфой, надеюсь, вы будете чувствовать себя лучше, — пробормотала она и немедленно покинула палату. Выйдя в коридор, Гермиона тяжело привалилась спиной к двери и с силой потерла ладонями лицо, обдумывая услышанное. Она ничуть не продвинулась к разгадке и боялась, что так и не сумеет раскрыть эту тайну. Единственное, что ей оставалось — попросить у Люциуса Малфоя разрешение воспользоваться его библиотекой и молиться, чтобы волной его громового хохота ее не забросило прямиком в Хогвартс. Гермиона представила себе эту картинку и невесело усмехнулась. Она со вздохом отлепилась от деревянной створки и уже собралась возвращаться в лабораторию, как внезапно взгляд ее уперся в широкую, мужскую грудь, облаченную в черное. — Мистер Малфой! — пискнула она, узнав его по пуговицам с рельефными змейками, и только потом, набравшись смелости, подняла голову. Встретившись с ней взглядом, Люциус довольно усмехнулся: ему явно понравилось ее смятение. Гермиона внутренне поморщилась — и когда только она научится сохранять спокойствие в его присутствии? — Мисс Грейнджер. Пришли навестить мою жену? — спросил он на удивление бодрым голосом. Гермиона только молча кивнула в ответ и пробормотала: — Да… То есть… Да, конечно. Я лишь хотела выяснить, сможет ли она описать свои ощущения или, возможно, припомнит, в каких обстоятельствах и кто мог ее проклясть, — в ответ Люциус фыркнул точно так же, как Нарцисса минутой раньше в палате. Гермиона закатила глаза и сухо призналась: — Ну вот, точно так же мне ответила и она. — Ну, хорошо, а что с вашими поисками? Удалось ли вам узнать хоть что-нибудь? — Увы, — сокрушенно вздохнула Гермиона. — У меня, к сожалению, нет настолько серьезных книг, в которых рассказывалось бы о проклятиях такой силы, — призналась она, изо всех сил желая, чтобы в ее голосе не прозвучало оттенка обвинения. Люциус изогнул бровь и понимающе покачал головой. — Разумеется. — Ах да, сэр, я вчера говорила с Драко, и он предположил, что у вас может быть… Я имею в виду, что я могла бы… Ну, то есть… — запинаясь, зачастила Гермиона, не зная, как лучше попросить у него разрешения воспользоваться его библиотекой. И удивленно вздрогнула, когда услышала легкий смешок. Она никак не ожидала такой реакции от стоявшего перед ней человека. Мало того, если бы кто-нибудь сказал ей, что у него присутствует чувство юмора, она бы ни в жизнь не поверила. — Судя по вашему заиканию, вы хотите попасть в мою библиотеку, — подытожил Малфой. Гермиона лишь кротко улыбнулась. — Да, сэр. Я думаю, что книги, находящиеся там, окажутся куда более полезными, чем вся та ересь, которая в последнее время проходила через мои руки. Люциус задумчиво кивнул. — Что ж, очень хорошо. Я добавлю вас в список разрешенных гостей, чтобы охранные заклинания пропустили вас внутрь. Однако попрошу перемещаться только с помощью камина. Гермиона быстро кивнула. — Я поняла, мистер Малфой. И… спасибо вам. Ей не показалось — веко его чуть дрогнуло, и обычная маска спокойного безразличия, знакомая всему магическому миру, на миг соскользнула, обнажив тщательно скрываемое доселе лицо живого человека: — Ради своей жены, мисс Грейнджер, я сделаю все что угодно. Лишь бы только это помогло ей.

***

Гарри стянул очки и с силой потер глаза. Гермиона заметила, как лоб ее друга прочертила вертикальная морщина и покачала головой. — А, впрочем, нет. Не похоже на то, что кто-то хочет завербовать в свою печально известную организацию новых участников. Тут что-то другое. Я больше склонна верить, что это дело рук тех Пожирателей смерти, которые в свое время остались непойманными, и которых ничему не научило поражение их хозяина. Они все еще свято верят, что должны продолжать дело Волдеморта. И уж разумеется, все те, кто после войны отринули его идеи, в их глазах будут казаться самым ужасным сортом предателей. — Погоди, погоди, Гермиона, не торопись, — проговорил Гарри, напряженно глядя на нее. — На сегодняшний день мы пока что имеем лишь одну мертвую маглу и одного мертвого Пожирателя, чей трагический уход вряд ли кого-то расстроил. Гермиона нетерпеливо фыркнула и погрозила ему пальцем. — Это далеко не все, и ты сам это прекрасно знаешь. Не вздумай включать аврора, когда говоришь со мной, Гарри. Прибереги его лучше для журналистов. Еще неизвестно, как долго бы ты продержался во время войны, если б меня не было рядом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить паззлы в целую картину. Как ты там всегда говоришь? Если это похоже на утку и крякает как утка… — …То скорее всего, это утка, — проговорил он с легкой улыбкой. — Черт бы побрал тебя и твою невероятную способность использовать мои же слова против меня самого. — Но ведь я права, — подначила она в ответ. Гарри повернулся и снова накрыл тело женщины простыней, подоткнув ее вокруг ног погибшей таким образом, чтобы ткань не съехала на пол. — Ну хорошо, пускай это Пожиратель смерти. Или даже не один Пожиратель, а несколько Пожирателей. Кого, по твоей идее, мы должны искать? — настаивал он. Гермиона вздохнула и потёрла лоб. — Ну, давай рассуждать логически. Смотри, замешаны в этой пляске смерти было большинство чистокровных семей, кто прямо, кто косвенно, но на сегодняшний день в живых из этой гвардии осталось не так уж и много. Одни погибли, другие сгинули в Азкабане, поэтому возможных подозреваемых можно пересчитать по пальцам. Удивлённый ее осведомленностью, Гарри резко вскинул на нее подозрительный взгляд, но смотрела она на него столь честно и спокойно, что он сдался, не подозревая, что не поддалась на его провокацию Гермиона только потому, что ей не хотелось превращать разговор в ссору. — Так кого же мы все-таки ищем конкретно? Крэбба? Гойла? Нотта? — поинтересовался он задумчиво. Гермиона сдавленно хрюкнула. — Да что ты! Вспомни, какими были их отпрыски-обалдуи в школе. Наглядный пример того, что яблочко далеко от яблони не падает. Гарри хохотнул и тоже стал вспоминать о известных ему судьбах бывших Пожирателей. — Вообще-то, большинство из них погибли в битве при Хогвартсе. Оба Кэрроу были приговорены к поцелую дементора еще пару лет назад. Эйвери, по слухам, все еще в Азкабане. Насколько я знаю, там же Мальсибер, Джагсон и Уилкс. Пожирателей из нескольких других хорошо известных семей отпустили, когда появились доказательства, что они не причастны к пыткам и не участвовали в сражениях. — Так кто же у нас тогда остается? Розье? — Этот был заключен в Азкабан, умер там пару лет назад от последствий неизлечимого проклятия. Остаются только те, чье местоположение нам до сих пор неизвестно, и это Долохов, Макнейр и Сэлвин. — А что насчет братьев Лестрейндж? — спросила Гермиона, безуспешно пытаясь вспомнить их имена. Гарри пожал плечами. — Наша разведка донесла, что оба они погибли в стычке с аврорами при попытке покинуть Британию после войны. Как и некоторые другие. Гермиона задумчиво поправила прядь волос. — Итак, остаются Долохов, Макнейр и Сэлвин, — вспомнив о трех оставшихся Пожирателях, перечислила она. — Нужно спросить Люциуса. Должно быть, он что-нибудь знает о них или, на худой конец, подскажет, где они могут находиться… Гарри немедленно напрягся. — Гермиона, — внезапно посерьезнев, деловито начал он. — Гермиона, я полагаю, мне не нужно напоминать тебе, что это дело нельзя обсуждать ни с кем из посторонних? Пока придержим его. Не предавая широкой огласке. — Прекрасно, Гарри, — рассердилась Грейнджер. — Теперь наш черед скрывать правду, да? А разве не из-за этого несколько лет назад мы от всей души ненавидели министерство? — припечатала она, с вызовом вскидывая бровь. Гарри закатил глаза. — Ты не единственная, кто умеет сопоставлять факты. Как только разнесётся слух о погибшей магле — не просто погибшей, а зверски убитой, с головы до ног покрытой рунами… Мне даже страшно представить, какой вой поднимется в прессе, не говоря о волне паники. Гермиона вздохнула, понимая и признавая, его правоту. — Что ж, доля правды в этом есть. Однако, если мы не ошибаемся, этот труп далеко не последний… — предупредила она. — Да, — мрачно подтвердил Гарри и опустил голову. — И как бы мне ни была неприятна эта мысль, но, боюсь, что ты права.