Призрак из прошлого

Измотанная до предела всеми этими событиями, домой Гермиона попала лишь к утру, когда солнце только-только начинало окрашивать горизонт в нежно-розовый цвет. И хотя она обещала Люциусу вернуться в мэнор, но поразмыслив немного, пришла к выводу, что «сегодня» давно закончилось, незаметно превратившись в «завтра» и, значит, обещание можно отменить. Хотя бы потому, что единственное, чего она по-настоящему хотела, это сбросить одежду, принять душ, свернуться калачиком в собственной постели и наконец уснуть. Она валилась с ног от усталости и чувствовала себя абсолютно разбитой. А тут, как назло, еще и ключ от квартиры никак не находился. Простонав от досады, она потерла глаза, в сонном тумане перебирая огромную связку. Да куда же он мог запропаститься?.. Перебрав в руках звенящую груду ключей и так и не найдя нужного, Гермиона в сердцах выругалась, выхватила палочку и шарахнула по замку алохоморой. Дверь распахнулась и, облегченно вздохнув, она переступила порог. Но не успела сделать и шага, как в ноги ей бросился меховой, коричнево-полосатый комок и пулей вылетел из квартиры. Гермиона выругалась еще громче, наклонилась, раскинула руки, чтобы схватить беглеца, но тот проскочил мимо расставленной ею ловушки и был таков. Только пушистый хвост мелькнул и понесся в сторону ближайшего выхода. — Черт тебя побери, Леннон! Ну почему нельзя дать мне отдохнуть хотя бы один раз! — взвыла она, захлопнула дверь и погналась за котом, который явно направлялся к открытому окну в конце коридора. Бежать за шустрым зверем в модельных туфлях на каблуках дело заведомо обреченное и Гермиона его конечно же не догнала, в то время как кот, проскользнув через приоткрытую створку, удрал на просторы утреннего Лондона. Последняя соломинка сломала спину верблюду: Гермиона разочарованно простонала, и, пораженно повесив голову, поплелась было назад в квартиру, как вдруг, схватившись за сердце, подпрыгнула от неожиданности и выругалась, заслышав слева от себя чей-то короткий смешок. — Двен! — воскликнула она, приходя в себя. — Ты чего добиваешься? Чтобы меня инфаркт хватил? На пороге соседней квартиры стоял, посмеиваясь, ее давний сосед. Лучи утреннего солнца играли на его длинных черных волосах, и у Гермионы перехватило дыхание. Сил хватило лишь на слабую улыбку. Если Люциус светился неземной, скорее, эльфийской, чем человеческой, красотой, то Двен был его полной противоположностью — здоровенный, темноволосый, грубовато-мужественный. Крепкий подбородок, высокие скулы, греческий нос, глаза цвета темного шоколада в обрамлении длинных черных ресниц… Безо всяких на то усилий с его стороны голос звучал мягко и доверительно. И хотя он никогда открыто не флиртовал с ней, но те искры, которые возникают при взаимном интересе, сверкали между ними постоянно. — Поздновато для возвращения домой, Гермиона, не находишь? — поддразнил он и с деланно задумчивым видом склонил голову набок. — Или, может, лучше сказать, рано? Та лишь отмахнулась и зашагала к своей двери. — Ночь была очень долгой, — тихо пробормотала она, но Двен услышал. Усмехнулся и заинтересованно вскинул бровь. — Оно и видно, — многозначительно растягивая слова, заметил он. Гермиона закатила глаза и одарила его укоризненным взглядом. — Я была на работе, Двен, хоть ты и понятия не имеешь, что это такое, — парировала она с ноткой превосходства, но широченная улыбка Двена даже не дрогнула. — Так значит, дедуля все еще тебя динамит, кошечка? Ну-ну… Очень удобно держать возле себя на коротком поводке молодую и краси… — ДВЕН! — прищурившись, грозно прервала его Гермиона. Тот вскинул руки, шутливо сдаваясь: — Все-все! Беру свои слова обратно. Хотя погоди, один вопрос… Сколько уже лет он морочит тебе голову? Гермиона вздохнула и прижалась лбом к двери. Ну почему симпатичного соседа потянуло допрашивать ее о личной жизни именно сейчас? И сколько времени они с Люциусом кружат в этом странном танце? Три года? Четыре? — Просто задумайся, кошечка, — с неприкрытым весельем намекнул сосед и скрылся в своей квартире. «А ведь он прав», — подумала она, входя в свою просторную квартиру. Две комнаты, одна гостиная, ванная комната с удобствами и кухня — по сравнению с Малфой-мэнором более чем скромно, зато все свое и родное. Гермиона сбросила туфли, и ее накрыла волна облегчения, а коснувшись пальцам ног пушистого ковра, она и вовсе простонала от удовольствия. Снизу донеслось жалобное мяуканье, и Гермиона улыбнулась черному коту, который отирался о ее ноги. — Привет, Маккартни… И я по тебе соскучилась. Ну зачем ты все время прогоняешь своего братца? — поинтересовалась она. Кот невинно моргнул желто-зелеными глазами и пришлось погладить его по черным ушам. Кое-как она дошла до кровати и уже почти засыпая вдруг подумала: если Люциус никак не может решиться дать ей то, чего она хочет, тогда, может, хотя бы Двен сойдет?

***

Сон начался по тому же сценарию, что и обычно: кто-то кричал в темноте. Голоса были ей знакомы, но вот кому они принадлежали, на этот вопрос она не смогла бы ответить даже под угрозой Круциатуса. Торжествующе, перебивая друг друга, и всегда одно и то же: — Поттер у нас! Мы поймали Гарри Поттера! Приглушенный шорох одежды. Снова голоса, сливающиеся в дикую какофонию, они становятся все громче и громче. — Тащите их сюда! — Да, да, это Грейнджер! — Бросьте пленников в подвал, пусть посидят там, пока я не придумаю, что с ними сделать. — Уведите их… Всех, кроме грязнокровки. Постепенно стали проявляться детали комнаты — той самой гостиной, где она волей судьбы оказалась десять лет назад. Темно-синие стены, увешанные бесценными картинами и семейными портретами. Освещая помещение, в камине бодро потрескивает огонь, равнодушный и к обитателям дома, и к их забавам. Темные стулья с высокими спинками. Классический роскошный диван со львиными лапами-ножками. И Люциус… Люциус, который стоял неподалеку и смотрел на нее с тем же непонятным выражением лица, что и тогда — не то сожаление, не то сострадание. — Люциус! — выкрикнула она. — Помоги мне! Пожалуйста! Но он лишь молча стоял поодаль и горько улыбался. Адская боль заставила ее задохнуться, скрутила тело раскаленной колючей проволокой, и из груди Гермионы вырвался душераздирающий крик. Но даже этот дикий вопль не смог освободить ее ни из рук истязателей, ни из кошмарного сна. Рядом с Малфоем появилась Беллатриса Лестрейндж. В ее безумных, полуприкрытых тяжелыми веками, глазах сверкало маниакальное желание заставить свою жертву страдать. Она снова подняла палочку и, нацелив ее на девушку, прошептала: — Круцио… — Люциус! — извиваясь от нестерпимой боли, вопила Гермиона. — Прекрати это! Пожалуйста, останови ее! — Мисс Грейнджер, — тихо отозвался тот, наблюдая издали и не делая ни единой попытки приблизиться. Слезы жгли ей глаза, но собрав остатки сил и воли, она с мольбой протянула к нему дрожащую руку: — Пожалуйста… — Мисс Грейнджер, — слова слышались так глухо, так далеко, будто он находился за миллионы миль отсюда. Ее снова пронзила нечеловеческая боль, и Гермиона закричала в агонии… — Гермиона! В отличие от мира сна, этот голос прозвучал настолько реально, что пробился к ней сквозь толщу жутких видений, и Гермиона подскочила на кровати. По всему телу струился пот, на губах еще было живо эхо замершего крика. Ее била крупная дрожь, но в голове понемногу стало проясняться. Чтобы прогнать остатки сна, она часто заморгала, и когда наконец окончательно пришла в себя, ахнула, увидев, кто сидит рядом с ней на кровати. — Люциус? — ничего не понимая спросила она. Ее нервный срыв стоил того, чтобы увидеть, с каким неподдельным беспокойством смотрел он на нее сейчас. Малфой мягко отодвинул прядь волос с ее лица и нежно погладил по щеке. — Ты не вернулась вчера вечером, и я решил зайти и проверить, как ты, — объяснил он. Гермиона залилась краской и прильнула к его ладони. — А когда зашел в квартиру, услышал твой крик. Она неловко кашлянула и подтянуло одеяло повыше. — Я… — голос сорвался. — Дурной сон приснился. — Ты звала меня по имени, — тихо сказал он. Гермиона накрыла рукой его ладонь и сжала покрепче. Ее еще немного трясло от пережитого страха. — Ничего особенного, Люциус, один из старых снов, который я вижу время от времени. Осколок прошлого, не больше, так что не волнуйся, — она постаралась, чтобы слова прозвучали как можно безразличнее, но, глядя на его встревоженное лицо, поняла, что он явно ей не поверил, поэтому Гермиона поспешила сменить тему. — Извини, что не вернулась вчера. Застряла в больнице до глубокой ночи… точнее, до раннего утра и просто хотела отдохнуть дома. Он окинул ее пытливым взглядом и кивнул, позволяя ей сменить тему. — Я так и подумал. Однако, после событий прошлой ночи мне нужно было убедиться, что у тебя все в порядке. От заботы в его взгляде ее сердце пропустило удар и промелькнула мысль — а догадывается ли он, что она чувствует в его присутствии? Но даже если нет, Гермиона была благодарна ему за это чувство. Грейнджер нарочито бодро улыбнулась. — Я в порядке, просто вымоталась и ужасно устала. Люциус погладил ее по руке, легонько сжал, будто хотел удостовериться, что она и впрямь здесь, жива и здорова. А потом стал наклоняться вперед, к ней. Гермиона замерла. Чуть запрокинула голову вверх, подаваясь навстречу. Закрыла глаза… Люциус осторожно коснулся губами ее лба. Гермиона мысленно простонала от разочарования. Ну сколько еще он будет дразнить ее? Никакого терпения не хватит. Она почувствовала, как он отстранился, и нехотя подняла ресницы. — Когда я снова тебя увижу? — Малфой, и близкий и недосягаемый одновременно, снова сидел на краю кровати и пристально смотрел на нее. Гермиона криво усмехнулась и пожала плечами. — Не знаю, какой сумасшедший поворот примет это дело, но я постараюсь хотя бы сегодня вечером зайти к тебе, — пообещала она. — Как обычно, через камин. Люциус кивнул и встал, не отрывая взгляда от ее лица. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, наверняка важное, но помедлил и передумал. — Будьте осторожны, мисс Грейнджер, — только и сказал он, после чего с оглушительным треском исчез в вихре аппарации. Гермиона вздохнула и откинула одеяло подальше. После увиденного кошмара ей уже ни за что не заснуть, а уж после того, как на ее кровати только сидел наяву главный герой этого сна, тем более. Она рассеянно потерла правую лодыжку и смирилась — пора вставать и начинать новый день. Схватив полотенце, она направилась в ванную, чтобы смыть остатки жутких видений. Раздеваясь, краем глаза в зеркале Гермиона заметила что-то блестящее. Нагнулась над раковиной поближе к отражению и ахнула: все защитные татуировки-руны, что она нанесла после окончания войны, активизировались и сверкали серебристым светом, резко выделяясь на бледной коже. Грейнджер задумчиво провела по ним пальцами. Кошмары, настолько же яркие, как сегодняшний, снились ей и раньше, но ни разу еще они не запускали защиту рун. Что же могло их активировать? Гермиона принялась осматривать свое тело — шею, плечи, талию, ягодицы, бедра. Ничего особенного. Она нахмурилась. И тут у нее снова зачесалась правая лодыжка. Гермиона опустила взгляд и едва успела прикусить язык, чтоб не ахнуть снова. К горлу едкой горечью подступила желчь, и ее чуть не стошнило — на коже ноги была выцарапана та же треугольная руна, которую она видела вчера на теле мертвой маглы.