grapefruit.

будто сердце бокал. хрустальный. глянцевый из-за свинца. на длинной холодной ножке. если провести мокрым пальцем по краю, то он завоет свою тонкую песню. сердце дженни переполнено. сосуд, за все года покрывшийся лишь слоём пыли и получивший парочку сколов, теперь переполнен до краев. чем-то густым и тягучим, как кипящая кровь. увлекающим за собой, ядовитым, смертельно клейким. и хрусталь горит, звенит и поёт. по рёбрам девушки ползёт что-то скользкое, горячее, щекочущее. из краев. грудная клетка заполняется. плещется, играется. поёт. хочется обхватить себя руками, стиснуть, остановить неизбежное, а оно только рвётся наружу с удвоенной силой. скоро польётся изо рта и из глаз — так его много. и дженни не может сделать этого, будто не имеет права. одновременно что-то неправильное и единственно верное. она не может спать, работать, жить, как привыкла. жить равнодушно. жить нейтрально. тихо. размеренно. ей чего-то хочется. чего-то живого, яркого и тёплого. перелить куда-то кипящее море в своей груди. частично освободиться. разделить один бокал. или может даже чокнуться с кем-то, звеня стеклом. без тоста. без слов. рок в исполнении симфонического оркестра. ложка мятной зубной пасты с перцем чили. щекочущие перья и вонзающиеся иглы. дженни медленно и редко моргает, упираясь взглядом в одну точку. джису даже спросила не начала ли она медитировать, уж слишком блаженно ее лицо. несмотря на внешнюю заторможенность и отстранённость, внутри все кипит даже сильнее обычного, ощущается сильнее, но это будто не из-за внешних факторов, а внутри самой дженни. все генерируется само собой из-за всплеска гормонов, и ким даже страшно представить, чем он был вызван. она все и так понимает, но почему-то продолжает отрицать даже в собственной голове. озвучить это будет приравнено к полному поражению и капитуляции. а как сдаваться, если никто и не хотел победить, взять? преклониться перед незаинтересованным в покорении. волосы не собираются в гладкие прядки. сухие и ломкие. после льющейся словно шёлк сквозь пальцы своей шевелюры дженни странно перебирать сожженые волосы розэ. она пальцами распутывает небольшие колтуны. массажная расческа приятно касается кожи головы. пак расслабленно подаётся назад, позволяя поправить пробор. пальцы дженни мягкие, тёплые, аккуратные. она все постоянно поправляет и иногда дует, чтобы смахнуть лишнее. розэ безучастно рассматривает швейную машинку, пригороженную на заваленный всякой ерундой комод. корпус украшает множество разноцветных наклеек, а прямо под ним стопка каких-то журналов. от пак пахнет мылом. она старательно намывала руки, когда пришла. она иногда разгибает и сгибает пальцы, чтобы снять напряжение. очевидно от таких тщательных манипуляций у неё болят суставы. дженни ничего не говорит. это кажется абсолютно неуместным. блондинистые волосы тускло блестят в сумеречном свете из окна. ковёр под задницей розэ мягкий новый. девушка подтягивает ноги за пятки к себе, чтобы устроиться поудобнее у коленей ким, которая все никак не решит, что сообразить на голове младшей. на фоне глухо бормочет какое-то реалити-шоу. дженни включила его, чтобы заполнить неловкую тишину, но молчание между ними редко бывает напряженным. пак обычно думает довольно громко и будто очень обстоятельно. хочется не сильно мешать всему этому, а просто покорно присутствовать рядом. старшую коробит от этого слова, даже в ее голове оно звучать больше не будет. химический запах мыла. кончик носа, который видно, если смотреть сверху. спортивная сиреневая кофта на молнии. дженни аккуратно наклоняется вперёд и обнимает розэ за плечи. внезапно, но младшая даже не дёргается. проводит прохладными ладонями по предплечьям ким. растирает. обхватывает запястья. близость лиц, но щека к щеке. не напротив. создаётся впечатление, что так дженни лучше слышит мысли пак. горечь, катающаяся по языку. расческа, сползшая по покрывалу и звонко ударившаяся об пол. мыло и сигареты. сквозь тонкую кожу розэ толкается языком и старшая чувствует, как он касается ее щеки, а потом и зубов. и смеётся. они обе смеются. потому что это странно, но для них будто абсолютно допустимо. — может, хочешь поужинать где-то? — дженни массирует чужие тощие плечи сквозь слой тонкой ткани и такой же кожи. — я могу сходить в магазин, заварим лапшу, — пак пытается смотреть в глаза, но с такого близкого расстояния это сложно. короткие ресницы старшей щекочут ей висок. — я бы хотела, — ким заминается, подбирая подходящее слово, — вывести тебя куда-то. в хорошее место. я получила зарплату. — в бар? — младшая даже удивленно приподнимает брови, дженни это больше чувствует, чем видит. — получше, — и коротко смеётся. горячие источники в груди продолжают бушевать, грозя проломить хрупкие рёбра. учитывая субтильность тела ким, они по прочности близки к пластмассе, — в ресторан. — мне нечего надеть, — розэ становится серьезнее. старшая не может перестать трепетать от этого ощущения. от того, что пак к ней так близко, от того, что она у неё дома, от того, что они в принципе стали не такими далёкими, как были. они знают о жизнях друг друга чуть больше, они часто видятся, даже обменялись номерами телефонов. у дженни чуткий сон, поэтому примерно на рассвете она всегда просыпается от короткого пожелания спокойной ночи от младшей. — я дам, — когда единственной причиной для отказа становится такая мелочь, старшая приободряется. она подскакивает с места и подлетает к шкафу, — я знаю-знаю, — пока ким мельтешит у полок и вешалок, розэ облокачивается на подножие кровати, собирая крупицы тепла, оставленные там дженни. у старшей очень женские ноги. в плане не такие, как на рекламных билбордах и в клипах. они бледные с сетью просвечивающихся сквозь тонкую кожу голубых вен, с мелкими синячками тут и там из-за слабых сосудов, не с обтекаемыми бёдрами, а с ямочками по бокам на уровне ягодиц, расстояние между внутренними сторонами то появляется, то исчезает. когда дженни приподнимается на носках, чтобы порыться на верхней полке, мелькают ее розовые пятки. и все ее тело кажется каким-то донельзя мягким и податливым. она чешет быстро под коленкой и снова передвигает вешалки на штанге. розэ немного страшно, весь гардероб дженни это какие-то разноцветные экстравагантные наряды. ким переодически вытаскивает что-то чтобы рассмотреть на расстоянии вытянутой руки, но тут ее будто осеняет. она вспоминает о том, что хотела дать младшей, присаживается на корточки и копается в шуршащих пакетах. потом снова подрывается, семенит за утюгом и разворачивает гладильную доску. в ее маленькой комнате почти негде развернуться из-за этого. — штанины были мне длинноваты, а я ещё со сроками сдачи почему-то прощёлкала, — дженни извлекает из упаковки сложённую бежевую ткань. та немного помята и ещё неясно, что это конкретно, — на тебе должно выглядеть замечательно. щёлкает нагревшийся утюг, шипит пар. розэ с пола пытается разглядеть, что же там лежит на доске. быстро становятся узнаваемыми очертания брюк, а затем и пиджак. и правда красивый костюм. цвет ещё такой приятный — серо-бежевый. дженни заправляет выбившиеся из низкого пучка волоски у висков за уши и приступает к глажке с особым усердием. каждая стрелка, уголок, манжет. все максимально тщательно и аккуратно. долго заломленная ткань с трудом поддаётся, поэтому приходится добавить больше пара. за окном становится все темнее. программу по телевизору сменяет повтор вечернего выпуска новостей. ким наконец вручает отглаженный костюм младшей и даже выходит, чтобы дать той переодеться. не сказать, что розэ из робкого десятка и чье-то присутствие смутило бы ее, но тут имеет место быть элемент сюрпризного перевоплощения. тёплая чуть влажная ткань обволакивает обнаженное тело, белая хлопковая рубашка, так же оставленная старшей, контрастирует своей холодностью. девушка молча открывает дверь, приглашая дженни обратно, а сама подходит к зеркалу, оглядывая себя с головы до ног. брюки и правда будто по ее худосочной фигуре. ткань мягко скользит и подчеркивает, визуально делает ещё выше, чем пак есть. непривычно видеть себя в подобном амплуа, но не то чтобы как-то неловко. довольно симпатично ведь. — как твоё полное имя? — дженни внимательно, но с какой-то нежной робостью, наблюдает за младшей в отражении, — розанна? — в тулузе, да, — проведя кончиками пальцев, по шву на вороте пиджака произносит розэ, — но мое имя при рождении чеен. пак чеен, — она сама не знает, почему произносит это. ее коробит, когда кто-то из очень давнего прошлого обращается к ней настоящим именем. потому что это детство, это неприкасаемое, это папа и мама вместе, это часы и фонтаны, это принцесса ариэль и конструктор. — тогда… — ким немного замолкает, потому что ей хотелось в какой-то шутливо-неловко-романтичной форме пригласить младшую в ресторан, но звенящая в данный момент нота слишком серьёзна, — вы составите мне компанию сегодня вечером, пак чеен-ши? — да, конечно, — спустя несколько секунд отвечает розэ. и ощущение сейчас такое, что то, что происходит между ними прямо сейчас — такое неуловимое, сильное, важное — оно решительно меняет всю их жизнь и каждую по отдельности. что-то происходит, но если дженни спросят, что именно, она не сможет объяснить никакими словами. можно только ощутить эту горячую звенящую волну, бегущую с ног до головы, окатывающую дрожью и мурашками все тело и звенящую в сердце словно в колокол. они идут до места практически в тишине, потому что ресторан располагается не так далеко, но уже через пять минут ходьбы ким думает, что неплохо было бы доехать на такси. чеен ничего не говорит. оранжевый свет фонарей ласкает ее беспристрастное лицо без грамма косметики, в котором опять читаются решительные размышления. легкое платье дженни подхватывает ночной прохладный ветер, и оборки на подоле сильно треплются. в этот момент и происходит жавемю. все меняется. у дженни в голове звенит: «я вижу ее в первый раз, кто она?». и пак для неё сейчас загадочная молчаливая незнакомка, вызывающая странное предчувствие. расслаивается представление о ее личности обычно и в данный момент. другая. будто в пятно вышла вторая личность. лицо, знакомое до мельчайших деталей, кажется новым, и старшая с жадностью изучает его. шумят проезжающие мимо машины, в мелком городишке даже ночью видны некоторые звёзды на ночном небе, пахнет свежестью и немного бензином. когда они уже почти подходят, чеен берет ее за руку, но не переплетает пальцы, а в прямом смысле этого слова держит ладонь ким. обхватывает всю своей рукой, сжимает, прячет. ее стоптанные кеды выглядят довольно странно с костюмом. она так ни разу и не взглянула на дженни за всю дорогу. стиль ресторана довольно странный. смесь винтажа и стимпанка. полумрак между столиками и кожаные кресла на деревянных ящиках. запах еды и алкоголя. практически пустой зал. в такое время неудивительно, тем более, будний день. девушки присаживаются за столик в середине зала. у окон сидеть нет никакого смысла, потому что за ними темно. дженни разглаживает юбку на своих коленях. чеен сидит прямо напротив неё. они ждут официанта. из-за того, что они с самого начала не решили, кто где будет сидеть, сумка ким лежит рядом с младшей. играет еле слышная музыка, никак не выписывающаяся в общий антураж. какая-то около эльфийская флейта. по ощущениям дженни. наконец к ним подходит девушка-подросток, чтобы принять заказ. она очень молодо выглядит, поэтому законность ее работы здесь встаёт под вопрос. меню небольшое, но винная карта внушительна. дженни хочется какой-то сладкий коктейль, а чеен пива. они берут блюда от шефа по рекомендации, ещё сырную тарелку, хотя вина не заказали. после того, как заказ приняли, из сумки старшей раздаётся вибрация звонка на беззвучном режиме. — дай, пожалуйста, — розэ немного копается в сумке с небольшим количеством вещей, и наконец подаёт телефон ким. ей пальцы цепляются за что-то знакомое, и она вытаскивает небольшую коробку, подняв вопросительный взгляд на старшую, — это чахи, она иногда играет в курилке. пока дженни приглушенно разговаривает со своей мамой, стараясь максимально не выдать своё местоположение, чеен вертит в руках коробку карт. обычные дешевые. углы потрёпанные, картинка на обложке практически стерлась. наконец девушка открывает упаковку. потасканные карты, но приятно скользящие в руках. пак немного тасует колоду, с замиранием сердца наблюдая за сменяющимися знакомыми картинками. сколько она не держала карт в руках? скучала. приятное ощущение. девушка бросает короткий взгляд на разговаривающую по телефону старшую, та вроде увлечена тем, что ковыряет уголок кожаной обложки меню, пока слушает очередные причитания своей матери, ведь на рынок она ее так и не свозила. за соседним столиком завязывается конфликт, потому что их разговоры становятся громче и грубее. с их заказом не торопятся. спустя несколько минут дженни прощается с матерью и вешает трубку, не выглядя при этом очень довольной. — хочешь фокус? — внезапно спрашивает чеен. — ты умеешь? — удивленно спрашивает ким, очаровательно склонив голову в бок. она часто так делает. это для младшей почему-то довольно трогательно. на вопрос пак лишь как-то странно хмыкает, улыбается и начинает тасовать колоду. — скажешь «стоп», — зажав карты между указательным пальцем мизинцем, она проводит по самому краю, будто листая, дженни долго молчит, а потом внезапно даже как-то слишком громко произносит: — стоп ! — младшая смотрит ей в глаза, аккуратно разъединяя стопку и выуживая оттуда загаданную карту. она держит ее рубашкой к себе двумя пальцами и показывает ким, — дама крести, — дженни правда словно ребёнок следит за фокусом и хочет найти подвох. — не надо было говорить мне, — розэ по-доброму улыбается и возвращает карту на место, начиная тасовать. подают напитки и, несмотря на странный взгляд, вызванный игрой в карты прямо в ресторане, ничего не говорят, кроме пожелания приятного вечера, — следи за своей дамой, — томным голосом проговаривает чеен, а старшая почему-то чувствует, как бегут мурашки по плечам. после недолгих манипуляций и попыток дженни уловить фальш, младшая вытаскивает карту, — твоя? — нет, это пиковая дама, — ким даже немного расстроена, что фокус не удался. — ах, да, — розэ как-то стучит по глянцевой поверхности ногтем, и из-за неё выезжает вторая изначально загаданная карта, — они пришли на свидание, — и в этот момент дженни чувствует прилив такого невероятного детского восторга, у неё почему-то даже спирает дыхание. простой карточный фокус, но какая же чеен удивительная, какая волшебная и замечательная. как она смогла. лицо старшей начинает сиять, она улыбается и чуть ли не хлопает в ладоши. пак сдаётся и улыбается ей в ответ. — где ты научилась? — дженни складывает руки запястье к запястью и вытягивает чуть вперёд, будто подсознательно хочет быть ближе к розэ. она так и не притронулась к своему мохито. — лу учил меня, — глаза младшей еле заметно тускнеют, — у него была красивая коллекционная колода. мы сожгли ее. потому что отопления не было, и мы жгли все подряд. — вы общаетесь сейчас? — дженни не нравится эта перемена в настроении пак. — на сеансах спиритизма не бывала, — и как-то грустно улыбается, пытаясь свести к шутке. — мне очень жаль, — ким поджимает губы, не зная, что ещё сказать. она в деликатных ситуациях, как и во многих других, не сильна. — он все деньги сливал в нос, постоянно брал вес в долг, — у пак загорелое лунообразное лицо. глаза бегают по всяким странным дизайнерским элементам на стенах, — но я чувствовала, что мы с ним повязаны. я бы за ним полезла даже в кетаминовую яму, только бы вытащить его оттуда. мы все в этих бараках жили как братья-сёстры. тогда я поняла, что моя жизнь с разошедшимися родителями не такая уж и плохая. а ещё поняла, что хочу жить. когда все начали умирать. конец был предсказуемым, — такая юная и так исключительно измученная жизнью. ее голос задрожал, — я вернулась в корею, когда он умер. так, что у тебя ещё там в сумочке? — шмыгнув носом, говорит чеен. повисает небольшая пауза. наконец подают блюда. дженни бы убила за неё. сейчас она смотрит на младшую и понимает это так детально. безвольная бесхребетная дженни. она бы убила за чеен. — приятного аппетита, — говорит официантка, которая наверное сегодня была уничтожена атмосферой этого столика. младшая делает глоток пива, но не начинает есть, а продолжает копаться в сумке ким. — когда покатаешь-то, jrj? — прочитав роспись в правах спрашивает пак, — что значат эти инициалы? — дженни руби джейн. меня так зовут, — старшая все-таки пробует мясо, но не чувствует вкуса. — неправильно. это значит jennie rose’s jane*, — тон голоса чеен все ещё чувствуется расстроенным. — да, именно это и значит, — кивает дженни. эта странная музыка продолжает раздаваться из динамиков. еда оказывается вполне сносной, возможно потому что старшая практически ничего сегодня не ела. температура в помещении довольно комфортная, но рукам как-то холодно, и хочется постоянно съёжиться. подобрать под себя руки и ноги. закутаться во что-то. чеен очень идёт этот костюм. он красиво сочетается с волосами и тоном кожи. нужно подарить его ей насовсем. и ещё что-то подарить. дженни бы отдала ей все, что имеет, и ещё бы отняла у кого-нибудь, чтобы все розэ. все ей одной. мохито холодный и свежий. льда конечно многовато, но эти барменские уловки кажется нельзя вытравить ни из одного заведения. розэ продолжает перебирать вещи в сумке. ее наверное это успокаивает. она снова открылась и это приятно. это заставляет чувствовать себя особенно, но говорить о себе пак очевидно сложно. ей нужно время. им обеим. оно есть. — я украду у тебя жевачку, — произносит младшая. — бери все, что захочешь, — ким продолжает размеренно жевать, наблюдая за розэ. — в вашем ридикюле и не разгуляешься, — чеен постоянно использует слова французского происхождения. ей наверное так комфортнее. — ты хамка, — дженни опускает глаза в тарелку, а младшая наконец-то снова улыбается.