grapefruit.

октябрь в этом году холодный. дожди рушатся на землю без перерывов и выходных, разводя пыль на асфальте и унося осыпавшуюся листву на сетки водостоков. холодный ветер скользит по закоулкам будто уже начавшего погружаться в спячку города. горящий в окнах свет, опущенные жалюзи, лужи на обочинах, грязные машины и облетевшие деревья. общая атмосфера слякоти и безнадежности, промозглости и прокрастинации. люди в одинаковых пальто и с одинаковыми зонтами стараются скрыться от навязчивых холодных крупных капель. ни на одном лице нет и намёка на удовольствие или радость. дженни, которая зашла в какой-то книжный магазин, чтобы спрятаться от ливня, улыбается. нежно, еле заметно, робко. очень романтично и тайно. и чтобы обязательно никто не узнал и не заметил. девушке вообще без повода улыбаться ранее было несвойственно. она могла выдавить вежливое приятное удивление от встречи, растянув губы, могла изобразить смешливую ухмылку на чьи-то шутки, могла сощурить глаза в общем веселье, но чтобы дженни ким сновала между стеллажами абсолютно одна и улыбалась своим мыслям? ни в этой вселенной. возможно, у неё, как у собаки павлова, выработался рефлекс, потому что каждый раз, когда она улыбалась, улыбалась и чеен. она делала это также удивительно, как и все остальные вещи. сначала поджимала губы, приподнимала верхнюю, уголки ползли в разные стороны, двигались брови, сужались глаза, обнажались зубы и наконец открывалась широкая улыбка. очень красивая улыбка. самая лучшая, что ким видела за всю свою жизнь. все внутри старшей трепетало, вспыхивало и мерцало. поэтому теперь собственная улыбка ассоциировалась с чем-то хорошим тоже. но, на самом деле, разглядывая различные издания и томики, дженни вспомнила о комиссионках, и о том, как по историям пак она зарабатывала в тулузе. конечно, это было не очень правомерно и честно, но то, как увлекательно розэ рассказывала, жестикулируя руками и вставляя свои острые шутки. этому принадлежало сердце ким. молодая чеен вместе с другими своими друзьями-маргиналами — как любила говорить старшая — приходила в комиссионные магазины и делала вид, что видит вещь, которую у неё недавно украли. во избежание разборок с полицией ей отдавали все, на что она укажет пальцем, а там и дело за малым: просто перепродать другому такому же скупщику и прогулять полученные деньги. дженни всегда исправно выплачивала налоги и никогда не была даже рядом с границей преступления закона, но рассказы чеен почему-то вызывали в ней приятный азарт, несмотря на аморальность их содержания. и все это было так весело и складно, и так красива была младшая, что занимала все мысли ким, даже не находясь рядом. ей не нужно делать буквально ничего, чтобы весь фокус внимания дженни был зациклен на ней. будто вся жизнь сходилась к одному ее имени. розэ когда-то упоминала, что ей нравятся детективы. дженни любит их тоже, но все ей прочитанные было в основном бульварными романами, доставшимися целыми ящиками от бабушки по отцовской линии, поэтому своему вкусу ким доверяется не очень, и даже находит в себе смелость обратиться к консультантке. женщина немного уставшим голосом рассказывает ей о новинках и бестселлерах. «найди меня, если сможешь» пак уже вроде читала. предлагают «безмолвного пациента», но дженни чувствует, что чеен не очень любит все, что связано с медициной и врачами. — я возьму, пожалуй, «отель», — описание книги на обратной стороне кажется довольно интересным, да и обложка выглядит презентабельной. — упакуем в подарочную обертку? — шелестит консультантка, проходя к кассовой стойке. — пожалуйста, — ким достаёт из сумки кошелёк. в окошке для фотографии чек, на котором чеен нарисовала косоглазого зайца. очень смешного. он заставляет улыбаться. дождь не сбавляет оборотов, когда дженни, звеня дверным колокольчиком, выходит на улицу. в лужах отражаются подсветки вывесок. практически ручьи несутся по обочинам тротуара, иногда выходя из краев бордюра. прикрыв голову сумкой, в которой лежит тщательно упакованный подарок, девушка перебегает дорогу на зелёный свет светофора. ее не раздражает дождь, не злят монотонно барабанящие капли, не выводит из себя даже то, что ее штанину немного окатывает водой проезжающий мимо автомобиль. ничто не портит ее чудесного расположения духа. автобус полупустой. жёлтая бледная лампочка под потолком. чуть запотевшие стёкла. ледяные ладони, которые ким пытается согреть, засунув в подмышки. даже зубы немного стучат, но она не перестаёт улыбаться. понравится ли чеен? что они будут делать сегодня? ловит глупый взгляд какого-то парня. у него наверное и в голове не укладывается, как можно улыбаться в такой ситуации, потому что ещё и водитель ведёт автобус очень неаккуратно, собирая все кочки. дженни не удостаивает его своим вниманием. она заходит в какаоток, чтобы возможно предупредить младшую о своём приезде. та была онлайн ещё вчера вечером. сообщение с пожеланием доброй ночи от ким висит непрочитанным. совсем заработалась. дженни хорошо знает расписание чеен: вчера она ездила по городу собирать мебель, наверняка опять прищемила все пальцы и натерла мозоли — надо будет зацеловать ей руки, а сегодня была в дневную смену на заправке. это получается до шести вечера, плюс сорок минут на дорогу, значит, она уже полчаса как должна быть дома. отлично. отмылась от машинного запаха, заварила лапшу и покурила. лежит, небось, на диване и втыкает в потолок. а тут дженни осчастливит ее своим визитом. улыбка становится чуть шире. как же дженни в неё влюблена. буквально души не чает. буквально все бы отдала младшей. из чувств к чеен вытекает много хороших вещей. жить заинтересованно в происходящем вокруг оказывается гораздо красочнее, чем просто создавать видимость существования. ким даже, поверить может быть трудно, хочет работать. хочет получить премию, зарабатывать больше, ведь теперь деньги это не просто бумажки. теперь за деньги можно получить улыбку чеен, если купить или подарить ей что-то. и это лучшее чувство из всех возможных. у младшей очень много своих проблем и шрамов. несмотря на столь юный возраст она пережила многое и видела по-настоящему страшные вещи. ее хочется осчастливить. забрать часть ее боли. взвалить на себя ответственность, а затем и оправдать оказанное доверие. ким чувствует, как ее переполняет это желание, что все ее сюжеты и фантазии теперь сложились в их с чеен реальную историю. и это просто невероятно. их общая история, которая, она надеется, никогда не закончится. будет плохое, но хорошего должно быть в тысячу раз больше. дженни уж постарается. приложит все усилия. когда-нибудь между ними не останется тайн и недомолвок, и пак станет полностью ее. шипят автоматические двери автобуса. на улице очень темно, но хотя бы дождь стал тише. капли мелкие и холодные, но промокнуть насквозь уже сложнее. дженни кутается в тренч. думает о том, чтобы заскочить в магазин, но они могут и вместе сходить. сейчас ким мечтает только о губах чеен и ее тёплых ладонях, гладящих по спине во время объятий. знакомый маршрут с остановки. дженни идёт, как к себе домой, ей не нужно предупреждать и спрашивать разрешения. ее ведь всегда там ждут. пустой двор. капли блестящие в тусклом свете фонаря, словно стекольная пыль. они звенят о ледяную землю. становится все холоднее или это последствия промокших волос. прерывистая трель домофона. несколько проигрышей, и наконец дверь без вопроса открывают. точно ждут. ким улыбается, врывается в относительное тепло подъезда. неприятные запахи, какой-то картон под ногами непонятного назначения. два пролёта. слышно, как поворачивается замок. у девушки в груди все трепещет. буквально секунда, и она в руках чеен, в ее запахе, горечи, хриплом смехе. она встретит в футболке или любимой рубашке. в квартире наверняка пахнет сигаретами и лапшой. может быть, она варит кофе, ведь приход дженни, хоть и должен быть сюрпризным, но достаточно предсказуемый. секунда. — хватило совести? — дженни столбенеет. все процессы в ее организме будто прерываются. все прекращает ход. даже сердцебиение, не говоря о сбитом дыхании, — ты знаешь, где эта прошмандовка сейчас? — это хозяйка квартиры чеен. дженни знает ее, когда-то пересекались на лестничной клетке. женщина весьма сварливая и дотошная. одета она сейчас не так, будто заскочила просто поверить. халат как для домашних обязанностей и шлёпки. — пак розэ? — собственный голос кажется глухим и раздающимся будто не из рта ким. — она самая. ты к ней? она приторговывала тут чем-то? — женщина явно не собирается открывать дверь шире, чем на десять сантиметров, а только сверкает раздражёнными глазами из-под опустившегося возрастом века. это придаёт ее взгляду ещё большую тяжесть и презрительность. — где она? — дженни теряется, сбивается, путается. в горле собирается невместимый колкий комок. хочется выпустить его с криком. — это я у тебя спрашиваю, пигалица, — видимо хозяйка понимает, что взять с девушки нечего. настолько нелепо она сейчас выглядит, — куда подевалась эта сучка, не продлив контракт, хотя это было оговорено, и оставив под кроватью гандонов? — я… не знаю, — у дженни дрожит нижняя губа, а сердце разрывается. что произошло с чеен? куда она подевалась? почему не предупредила? — ещё и коммуналку не оплатила, найдёшь ее, скажи, что я заявление писать буду, — продолжает женщина. — сколько там? — тихо спрашивает дженни, роясь в сумке. все нормально, у пак наверное просто проблемы с деньгами, телефон сломался. скоро старшая найдёт ее, и все будет в порядке. поселит к себе. они со всеми расплатятся, и проблем никаких не будет. — сто шестьдесят тысяч, — любому понятно, что старуха загнула, но дженни без каких-либо возражений вытаскивает из кошелька половину полученной недавно зарплаты. неважно. все это неважно, побочно и поправимо. все потом. — всего доброго, — стараясь держать эмоции под контролем, прощается дженни. вниз по порожкам. в темноту. в громкий печальный вздох. с чего начать? куда ломануться в первую очередь. если чеен нужны деньги, то она возможно взяла вторую смену на заправке. дженни вызывает такси. нужно оставаться холоднокровной и рассудительной. действовать на трезвую голову. пак не берет трубку. ради приличия старшая набирает снова и снова, но все безрезультатно. ладно, с телефоном, видимо, действительно что-то произошло. вроде начавший утихать дождь усилился. капли стучат по козырьку подъезда. подъезжает старенькая отечественная машина с расхлябанными дверьми. дженни все равно. она запрыгивает на заднее сиденье и обьясняет, на какую именно заправку ей нужно. таксист не выглядит слишком заинтересованным или удивленным. просто молча довозит до места назначения. внутри дженни все начинает как-то странно трястись. она сжимает сильно вспотевшими ладонями свои колени под тканью брюк. все органы будто колотятся. туда-сюда. быстрые рванные вибрации. перед глазами мелькают желтые пятна. все хорошо, все будет нормально. если чеен не будет на заправке, можно будет съездить на мебельный, если она вышла в смену, то можно будет даже получить адрес, по которому она сейчас работает, но время ведь явно не для выездов. может быть она на разгрузке сегодня. ещё остаются два любимых бара. стоит попробовать позвонить в магазин, где она раньше подрабатывала. на заправке пусто. водитель с громким звуком скользящих шин трогается с места, мелькая фарами. мокрое насквозь пальто и тремор в каждом движении. дженни двигается в сторону станции. в горло сразу забивается отвратительный липкий запах бензина. он прибавляется к так и не распустившемуся комку, который хочется выплакать, но для слез совсем не время. нужно просто найти чеен, и плакать не придётся. вариантов уйма, времени тоже, все с ней в порядке, она взрослая девочка. от холода хочется в туалет. почему-то ощущается бесконечное бессилие. ну чего пак стоило просто сообщить о переезде? о проблемах с деньгами? да даже просить ничего не нужно было, унижая своё достоинство, а просто предупредить. у неё проблемы с телефоном. дженни старается успокоить себя. может, пришлось его продать. в любом случае, за чеен переживать в этом плане не стоит. она выживала в условиях и похуже, чем те, в которых ее кошмарит разозлённая старушка. розэ змея-приспособленка. проскользнула уже наверное в какую-то щёлку и пережидает. если она поступила так, значит, так было нужно. то, что ким в план пока не посвящена, это не так важно. главное поскорее найти младшую, и все встанет на свои места. — девушка, вам чем-то помочь? — мужчина с прокуренным голосом, тащащий какой-то шланг из подсобного помещения к пистолетам, окликает дженни. — да, — старается говорить громче ким, — пак розэ. она же здесь работает? мне нужна она. — ее смена уже закончена, — значит, на работе она сегодня была, что уже хорошо. жива-здорова. из-за дождя слышно плохо, да и ветер пробирает до костей, — давайте зайдём в помещение, — у работника густая борода и лицо усыпанно родинками и пигментными пятнами, а ещё машинными маслом от рабочего комбинезона разит на километр, — так, значит, блондинка роза? — розэ, — поправляет дженни, растирая окоченевшие ладони. в минимаркете, в котором находятся кассы для оплаты заправки, немногим теплее, чем на улице. — ючон-ши… — из-за стеллажа с кроссвордами и журналами выныривает невысокая коренастая женщина, — добрый вечер, — здоровается она уже с посетительницей. да уж, посетительницей заправки без машины. — ей нужна пак, — поясняет мужчина. брови продавщицы чуть вздымаются вверх, и она манит его за стойку с кассами. короткое перешёптывание, и ючон уходит продолжать работу, а женщина делает вид, что дженни и нет вовсе. — извините, — спустя полминуты молчания все же пытается напомнить о своём существовании ким. — чем могу вам помочь? — не поднимая глаз от каких-то бумаг на столе, задает вопрос работница бензозаправки. — мне нужно как-то связаться с пак чеен или узнать, когда она будет снова здесь работать, — повторяет девушка. — вы спрашивали пак розэ, — флегматично уточняет женщина. — хоть про одну ответьте, — у дженни стремительно заканчиваются силы, а желание расплакаться пропорционально растёт. — вы знаете ее документное имя, но я не уверена, что сейчас правильно поступаю, — продавщица глубоко вздыхает, окидывая взглядом жалкую девушку напротив, что всю, непонятно от холода или насчастности, берет крупная дрожь, — обычно ее спрашивали, как розэ, но сегодня она особенно просила, что если ее будут искать делать вид, что она тут не работает. ючон уже спалил всю контору, поэтому, девушка, ступайте с миром, розэ явно не хочет вас видеть. номер у неё все тот же, и по рабочим вопросам она отвечает. дженни молча разворачивается и уходит. тревога оказалась оправданной, только не так, как она предполагала. с чеен все в порядке. она прячется не от хозяйки, а от самой ким. и это такое странное, инородное чувство. то, чего быть априори не могло, но вопреки всем законам вселенной произошло. что и когда пошло не так? что дженни сделала неправильно? заправка находится в пригороде, чтобы добраться до ближайшей автобусной станции, нужно идти вдоль трассы. девушке на это сейчас все равно. и на мокрую одежду, и на ветер, и на кровоточащую рану в груди. мимо проносятся на большой скорости автомобили, утихает дождь, шелестят деревья вдоль проезжей части. и дженни. дженни ким опять не знает, куда ей идти. сначала она молчит минут десять. зачем-то перебирает варианты, где можно найти пак. потом кашляет от холода. потом скулит. и наконец плачет. горячие слёзы скользят по замёрзшим щекам. своей температурой они будто режут кожу. больно-больно. очень больно. ногти впиваются в ладони. внутри в груди все стынет, мёрзнет, трещит. лёд увеличивается, поэтому рёбра, вот-вот проломятся. ошмётки внутренностей дженни разлетятся по пустынной обочине. красная ледяная пыль орошит землю, заблестит в свете фар и фонарей — и главный ледяной ломоть это конечно же замерзшее сердце. окостеневший промозглый булыжник. им можно будет и голову кому-то проломить. дженни обнимает себя, чтобы хоть как-то согреться. дойдя до частного сектора она вызывает такси у ближайшего адреса. зубы стучат так сильно, что в пору забеспокоиться не раскрошат ли они друг друга. вид ее сейчас наверняка далеко не приличный, но макияж смазался ещё раньше — от дождя. в этот раз таксист оказывается разговорчивее. болтает столько, что даже не замечает плачущую на заднем сиденье девушку. у дженни в голове лишь одно: «почему?». за что чеен поступила с ней так? неужели за все это время ким не заслужила хотя бы жалкой прощальной смски? к чему был весь этот детский сад? и даже сейчас, когда стоило бы разозлиться на младшую, дженни все ещё хочет увидеть ее, спросить, что она сделала не так. просто снова почувствовать ее ауру. просто хоть раз коснуться чеен. ким переодевается. дождь полностью заканчивается. ещё с чуть влажными волосами девушка снова выходит на улицу. заходит в те бары, пробует дозвониться до мебельного, но горячая линия откроется только утром. просто ходит по улицам и заглядывает в редкие лица. в такое время девушке наверняка опасно вот так разгуливать, но дженни нет до этого дела, она сильнее натягивает шапку на уши, несколько раз все же звонит чеен и бродит по району. куда она могла пойти? кто бы принял ее? ни о каких друзьях в корее розэ никогда и не упоминала. с людьми здесь она, кажется, только конфликтовала. где она сейчас? дженни чувствует себя отвратительной, когда ищет ту, кто старательно прячется от неё. она обходит магазин, в котором они когда-то закупались вместе, а потом выходит на его крыльцо. кто-то привязал собаку к перилам. та послушно ждёт, потому что знает, что ее заберут. за дженни не придут. она садится рядом с ней на холодный бетон. в голове почему-то зацикливаются слова чеен, сказанные тогда без контекста: «следи за своей дамой». хотя, кто знает. *** полуденное солнце стоит высоко. подсвечивает витающую в воздухе пыль. механизм часов медленно подводит часовую стрелку к отметке в двенадцать. на столе разложены важные заверенные нотариусом бумаги. рядом с ними наверняка не стоит оставлять недопитую чашку кофе, но хозяйке очевидно все равно, потому что на тумбочке горит в солнечном свету зелёное стекло трёх пустых бутылок. забыто приоткрытое на проветривание в окно, поэтому в спальне холоднее, чем должно быть. вдоль стены скудная груда коробок, зато в соседней комнате бесчисленное множество запылившихся ящиков. в затхлое и мертвое помещение спустя года наконец-то ворвался клочок жизни, но не то чтобы он был каким-то ярким и динамичным. он — еле тёплый пепел в стеклянном блюдце, мокрый пол в ванной из-за отсутствия шторки и не вынесенный мусор со всякими упаковками от еды быстрого приготовления. очень блеклый и рванный клочок. наконец в практически оглушающей тишине раздаётся поворот ключа в замке и звон связки. шуршат пакеты, стучат подошвы ботинок о пошарпанный линолеум. девушка в коридоре стягивает капюшон с головы, старается не замочить носки в своих же мокрых следах и распределяет, какой пакет в какую комнату. ее шаги раздаются сначала в ванной, пока она моет руки, потом быстро заглядывает на кухню, а затем входит в свою спальню. все ровно так, как было оставлено. телефон со стуком приземляется на поверхность рабочего стола. девушка расстегивает молнию на джинсах, выпутывается из штанин и ёжится от холода. носки все-таки снимать не стоит. постель холодная и очень мятая. нужно разобрать немного вещи, но сначала нужно решить, что сделать с теми, что висят в шкафу сейчас. в комнате снова воцаряется тишина, пока ее новая хозяйка в тысячный раз наверное заглядывает во все коробки и ругает себя, что не подписала их. и сейчас не подпишет. ругает, заводится просто, чтобы попсиховать. монотонный шум нарушает вибрация. аккомпанемент жизни чеен последние сутки. она знает, кто звонит, но подходит к телефону только через двадцать секунд. у неё в руках сложённая футболка. на экране сначала мелькает оборванный вызов, а потом к пропущенным от абонента jrj прибавляется ещё один. пятьдесят четвёртый. на экране блокировки фотография. пак смахивает уведомления, чтобы видеть ее целиком. мягкая округлая форма лица. румянец ярко-розовыми пятнами на щеках. блестящие кошачьи глаза. горящие алым губы. улыбающаяся дженни. розэ достаёт сначала сигарету из пачки, а потом и кое-что из пакета с покупками. прикуривает прямо в комнате. смотрит в окно на знакомый до боли вид, потом быстро в маленькое зеркало, которое сейчас стоит на полу. несмотря на то, как в комнате холодно, раздевается догола, это сложно из-за горящей сигареты. очень холодно. мурашки бегут по тонкому болящему телу. грудь у чеен маленькая. поджимается ещё больше от холода. мурашки очень крупные. она не носила лифчик наверное ещё со времен старшей школы. этот простой чёрный. она долго не может понять, как надеть его правильно, и наконец просто натягивает через голову. этикетка колет в спину. идти за ножницами сейчас вообще не хочется. как и ничего в принципе. даже того, что она собирается сделать. ковёр очень пыльный и грубый. весь стоптанный, но хотя бы не такой ледяной, как пол. лифчик очень похож. ну, он простого фасона и абсолютно чёрный. в остальном схожести ноль. чеен разводит ноги. смотрит на себя. перекладывает сигарету в правую руку. пак левша. все, что она делает отвратительно. вся она отвратительна. впервые мастурбация кажется чем-то мерзким. она дрочила прежде на кого-то, но сейчас это совсем другое. она из себя делает этого человека, а не просто смотрит на фото или представляет перед глазами. становится теплее, только физические. собственные холодные пальцы добавляют ощущений. чеен сжимает сигарету между зубов. гладит себя правой рукой по телу. смотрит, не сводя глаз, хотя веки и дёргаются. голова болит от похмелья. сквозняки царапают голое тело. смотрит и смотрит. становится даже больно от силы нажатия. отпустить. тление подходит к фильтру. потушить об ковёр, хотя хотелось бы об себя. получается коротко и безвкусно. ноги сводит судорогой даже непонятно от оргазма или от холода. первым делом снять лифчик. вторая сигарета. задница чешется от жёсткого ворса. все как-то сводит. чеен обходит комнату, словно специально наказывая себя холодом. наконец одевается. убирает лифчик в тумбочку. долго смотрит на выдвинутый ящик, закрывает, пнув коленом. снова приходит уведомление. смотрит. от мобильного оператора. заставка раздражает. пак тушит об неё сигарету. на защитном стекле образовывается уродливая обугленная дыра. ее края почти касаются уха дженни, но в основном она остается на скомканной подушке. неприкасаемое. чеен идёт на кухню. варит кашу. греет ладони у газа. смотрит пусто в столешницу. все очень грязное. нужно будет отмывать. постоянно хочется мыть руки. она даже не ждёт, когда каша остынет. ест кипяток. обжигает язык. почти не жуёт. идёт чистить зубы. паста невкусная, но должна укреплять десны. пак сплёвывает. смотрит на розовую пену, а потом на своё отражение. улыбается. зубы все в крови. это почему-то веселит. нужно ли бросать курить? пусть она вся опустошится. мыть руки до болящих суставов. сменить пластыри на пальцах. принять таблетки. выкурить еще одну сигарету по пути на смену. не скучать.