Ревнивая пустота

      Сны Хавьера превратились в сериал лишь о двух героях. Довольно скучный, отчего более реалистичный. Особенно тревожило то, что обстановка ни разу не менялась. Вынужденное общение разворачивалось только в спальне, а за окном всегда стояла ночь. Намеренно покинуть комнату не удавалось — дверь словно срасталась с косяком. Оконная створка точно так же прирастала к раме, а стекло обладало невиданной прочностью. Размозжить его в осколки не выходило ни кулаком, обмотанным футболкой, ни ногой, ни стулом.       Несмотря на спокойные сюжеты, о том, чтобы проснуться отдохнувшим и выспавшимся речи не шло. Раздражение усиливалось с каждой ночью. Однообразия хватало и в жизни. Хавьер все чаще задумывался, как избавиться от осточертевшего сценария. Закрывая вечерами глаза, он надеялся увидеть хоть что-нибудь кроме жуткого азиата и вечной темноты.       Бодрствующий мозг развинчивал на детальки мысли, успешно скрытые от самого себя; вытягивал наружу нелепые страхи из детства. Но не мог отыскать то, что объяснило бы, почему каждую ночь Хавьер вынужден проводить в компании уже изрядно подбешивающего парня, играя с ним в настольные игры.       Настольные игры — нудятина, но спорить с Юдзуру бесполезно. Тот почти избавился от детских повадок, и лишь изредка дул губы, когда что-то не нравилось. После чего быстро переключался на взрослые методы манипулирования, основным из которых являлся шантаж.       Рядом с Юдзуру не по себе, даже когда он веселый. Хавьеру совсем не хотелось проверять, что будет, если тот всерьез разозлится.              Единственное, что прояснила неделя самоанализа — психолог из Хавьера так себе. Поэтому он полез в интернет в поисках специалиста, который смыслил в этом деле явно больше. Главным критерием в выборе служило местоположение. Чем ближе к дому — тем лучше. Вариантов насчитывалось не много, и Хавьер записался в частную клинику, добраться до которой пешком можно за двадцать минут.       Первое впечатление о встретившей его молодой женщине сложилось весьма приятное. Особенно внешнее. Психолог улыбалась так по-теплому, разом уничтожая все нервное напряжение. Черные локоны, окультуренные в высокий конский хвост, спадали на острые плечи. Каблук выгодно удлинял невысокую фигуру, а строгое платье добавляло образу хрупкости. Отмечая отсутствие обручального кольца, Хавьер подумал, что пригласит женщину поужинать или хотя бы на кофе для начала. Это он удачно пришел.       Рабочий кабинет был обставлен минимально, без раздражающих и отвлекающих деталей. Единственное за что цеплялся глаз — майское солнце, умиротворенно покоившееся на светлых стенах.       Женщина внимательно слушала то, что рассказывал Хавьер. На первом сеансе он намеривался остановиться лишь на снах, изящно лавируя между остальными деталями, тревожащими его посильнее. Однако хоть на вид психолог казалась весьма кроткой, она без труда вытянула из Хавьера все то, что он планировал оставить при себе.       — Скажите, Хавьер, это ощущение, что за Вами кто-то наблюдает, Вы испытываете только оставаясь в одиночестве?       — Нет, — Хавьер ответил не сразу, с грустью понимая, что после подобных историй, ни на какой ужин его психолог не согласится.       — А сейчас? Сейчас Вы тоже это чувствуете?       Хавьер опустил взгляд на собственные колени, уверенно разведенные в стороны, а после посмотрел на свободное место рядом с собой. То есть это место таковым казалось, но Хавьер знал наверняка, нечто, наблюдающее за ним, сидит сейчас рядом. Еще немного помолчав, он кивнул.       — Вы уверены, что тот мальчик Вам именно приснился? Это точно был сон?       — Не понял, — Хавьер прищурился, заставляя себя перестать вглядываться в воздух сбоку, и повернулся к женщине.       — Просто ответьте на вопрос.       Уверенность — слишком громкое слово. Но то, что это существующий человек отметалось уже за счет способности вымахать из маленького мальчика во взрослого парня за секунды. Если это не сон, то что тогда? Призрак? «Ну да, конечно» — саркастично отозвалось в кудрявой голове. Иных вариантов, кроме как «сон» на горизонте не маячило, поэтому Хавьер снова кивнул.       Женщина напротив вздохнула с едва заметным сожалением.       — Хавьер, послушайте меня внимательно, — вкрадчиво начала она, — Думаю, Вы обратились не совсем по адресу.       — Это еще что значит?       — Я дам Вам контакты очень хорошего специалиста, — она потянулась рукой к объемной кожаной сумке, — он сможет Вам помочь лучше меня, — женщина вручила Хавьеру визитку знакомого врача.       Хавьер читал ее, едва не подпрыгивая от возмущения.       — Психиатр?! Какой еще психиатр? Я что, по-вашему, какой-то шизик? — он покрутил возле головы рукой, словно вкручивал лампочку, — Я всего лишь вижу сны, которые меня бесят. Да такое с каждым первым случается. Вот у Вас тоже наверняка было, — он указал на психолога сжимаемой визиткой.       — Хавьер, послушайте…— попыталась та.       — Нет, это Вы послушайте! Я пришел к Вам, чтобы понять, откуда идет этот чертов страх, который какого-то хрена облачился в образ нудного азиата. А Вы вместо помощи отсылаете меня в психушку?! Из-за парочки кошмаров?!       — Успокойтесь, пожалуйста. Ваш тон совершенно не приемлем, — строго, но без раздражения заметила женщина.       — Качество оказанных Вами услуг — вот что неприемлемо, — огрызнулся Хавьер.       — Я лишь хочу Вам помочь. Именно потому, что я не вполне компетентна в области психиатрии, я могу ошибиться с выводами. Но Вы этого не узнаете, если не решитесь.       Хавьер еще раз взглянул на крепко стискиваемую в руке визитку.       — Не нужен мне никакой психиатр, — он отшвырнул ламинированную картонку подальше, отчего та ударилась о противоположную стену, — Всего хорошего, — кабинет он покинул чуть хлопнув дверью.       По дороге домой Хавьер раздосадовано пинал остатки прошлогодней листвы. Каким же нужно быть дураком, надеясь, что посещение новоиспеченного психолога ему поможет. Еще бы к экстрасенсу записался. Что от тех, что от тех никакого толка — шарлатаны.       Уже на крыльце, Хавьер передумал заходить в дом. Весенний воздух тянул провести на улице еще немного времени. Да и дом давно перестал быть любимым местом. Хавьер спрятал ключи, с болтающимся на брелоке катальщиком, обратно в карман, и быстрым шагом пошел прочь.              Хавьер вернулся, когда уже смеркалось. Копошась в мыслях, он не сразу заметил, что на крыльце его поджидают друзья. Давненько они не виделись. За всей этой неразберихой и нервами он совсем не заметил, что их общение практически сошло на нет, за исключением группового чата.       — О, ребята! — искренне обрадовался Хавьер, крепко обнимая каждого и легонько похлопывая по спине.       — Наконец-то. Объявился, — Хосе принял его объятия не особо дружелюбно, — В чем дело, Хавьер?       — Ты о чем? — не понял тот, продолжая широко улыбаться от приятной встречи.       — О том, что тебя дома невозможно застать. А телефоны для лохов, видимо. Зачем на них отвечать, да? Мы уж думали, ты помер…       — Хосе, — шепотом одернула его Мария.       —Вы чего? Мы же вчера списывались. Вечером, — нахмурившись, Хавьер открыл входную дверь, приглашая всех в дом.       — Ох, если бы, друг. Ох, если бы, — не согласился с его утверждением Фернандо.       Проверяя чат, Хавьер все больше хмурился. Он действительно не нашел от себя ни одного сообщения за последние три дня.       — Как же так? — он продолжал смотреть на переписку, — Я же писал. Вчера — вот прям точно помню, — он озадаченно хмыкнул, — Еще подумал, чей-то вы меня игнорируете…и про это тоже написал. Наверное глюк какой-то, вот и не отправилось. Надо обновить может? — Хавьер растерянно пожал плечами и убрал смартфон в карман.       Хосе хмыкнул, подозревая, что друг что-то умалчивает, но вслух свои предположения не высказал. Остальные поддержали его молчанием и легким киванием, закрывая эту тему. Пока что.       — Пофиг. К черту все это, — махнул рукой Хосе, — Сегодня ты от нас не отвяжешься. Я надеюсь, у тебя есть пиво? Потому что если нет, в магазин пойдешь сам. Мы все-таки гости. Ты должен за нами ухаживать.       — Насчет пива не знаю, но что-нибудь точно есть, — Хавьер скрылся на кухне.       Пива не оказалось. Идти ни куда не хотелось, поэтому для начала на столе появился недопитый коньяк. Ребята немного захмелели, и Мария попыталась аккуратно вытащить из Хавьера правду, но тот лишь отшучивался и заверял, что с ним все в порядке.       Уже привычное ощущение, что рядом есть кто-то незримый, то пропадало, то возвращалось. Но если раньше оно было лишь неприятным, пугающим своей неизвестностью, то сейчас от озлобленного взгляда холодели внутренности. Даже наличие поблизости других людей не спасало. Наблюдатель гневался, горел яростью. А потом напряжение резко исчезало, и появлялась легкость. Будто Хавьер тащил тяжеленные тюки, периодически останавливаясь, и сбрасывая их на землю. А отдохнув, снова взваливал ношу на себя.       Счет выпитых стопок быстро сбился. Хавьер рьяно затуманивал разум спиртным, полагая, что это поможет заснуть, когда друзья разойдутся по домам, и он останется один. Но за счет чрезмерных усилий, уснул он не дождавшись окончания посиделок. Пьяное тело плавно сползло со спинки дивана к подлокотнику.       — Хави? Ты как? — Мария потрепала его за плечо, получая в ответ бессвязное бормотание.       — Хавьер, Хавьер, — сильнее тряхнул Хосе, — Заяц, я его не потащу, — предупредил он, не добившись результата.       — Ну, разумеется, дорогой, я потащу. Какой от вас толк?       Ребята недовольно выдохнули.       — Да берите давайте. Вы друзья или мимо проходили? — подвыпившая Мария всегда становилась чуть агрессивной, — Нельзя его так оставлять. Ему уже не семнадцать. Завтра не разогнется.       — Да блин, — подчинившись, Фернандо накинул руку Хавьера себе на плечо, — Он хер на нас забил, а мы теперь его еще и тащи. Говнюк.       — Вот именно, — согласился Хосе.       — Да хорош гундеть. Взяли и понесли, — ее любовь к командованию проявлялась под алкоголем с новой силой.       — Эх, — синхронно выдохнули ребята, поднимаясь с дивана.       Хавьер немного пришел в себя, от осуществляемых над его телом действий, значительно упрощая работу друзьям. Перемещать человека, который, хоть как-то опирается на собственные ноги все же легче, нежели тащить на себе совершенно обмякшее тело.       Мария шагала впереди. В спальне она быстрым движением расстелила постель, чтобы в дальнейшем Хавьера можно было уложить спать как порядочного человека. На кровать того опрокинули без особой нежности.       — И куда в него столько влезло? — недоумевал Хосе.       — Вот именно. Вы разве не видите? — Мария заботливо укрывала одеялом вновь отрубившегося друга.       — И что мы должны видеть?       — Да все просто, — заверил Фернандо, с видом знатока, — Он нам изменяет.       — Че ты несешь? — без особого интереса спросил Хосе. Он тоже плохо соображал, но все же был довольно далек от кондиции Хавьера.       — Че-че… Говорю, бухал вчера с кем-то небось. Вот его на старые дрожжи так и расхерачило.       — Да что ты городишь? — Мария легонько подтолкнула каждого из парней к выходу, — Я не об этом говорила. Я весь вечер наблюдала. Он сам не свой сидел. Весь нервный какой-то. Проблемы у него…       — А у кого их нет? — философским тоном вопросил Фернандо, разводя руки в стороны.              Хавьера ждал кошмар, разительно отличающийся от предыдущих.       Во время вечернего проветривания мозгов он уверил себя, что является создателем образа Юдзуру, а значит, и его хозяином. Выдуманная сонным рассудком личность не сможет навредить своему создателю. И все же имелось в этих снах что-то тревожащее. Хавьер стремился скрыть отголоски нервного состояния, и держался рядом с «другом» максимально расслабленно.       Юдзуру не любил много говорить. Хавьер тоже не особо желал с ним чем-либо делиться, поэтому парни лишь изредка перекидывались нейтральными фразами. Когда Юдзуру становилось слишком скучно — он пропадал без объяснений.       — Подросток, — презрительно фыркал вслед Хавьер, подозревая, что тот все еще не дорос до своей внешней оболочки и находится как раз в запоздалом пубертате. После чего сон превращался в непроглядную темноту. В этот раз темнота наступила задолго до прихода Юдзуру.       Хавьер опасливо ступает по осклизлой поверхности, вглядываясь в глубокую черноту. Его руки в холостую рассекают воздух, в поисках препятствий.       Пустота.       Каждый шаг сопровождается характерным хлюпаньем. Потяжелевшие ноги вынужденно пинают неизвестную жидкость. Чем дальше Хавьер идет, тем сильнее сдвигаются тиски тревоги. Чернота наполняется тошнотворным запахом. Сердце мечется по грудной клетке. Хавьер скитается в поисках света, но не находит ни единого проблеска.       Резко хочется бежать. Но куда бежать? От кого? Хавьер не понимает. А инстинкты истошно звенят: «Беги! Беги же! Сейчас!». И Хавьер бежит. Ноги тяжелеют, и, кажется, что периодически кто-то сдавливает щиколотки и тянет назад. Тогда Хавьер спотыкается и плюхается всем телом в жижу, устилающую землю. Он быстро поднимается и вскоре снова падает. Вокруг ничего не меняется — все та же чернота. Откуда он прибежал? И куда? И бежал ли он вообще или перебирал ногами на месте, не продвигаясь и на метр? Хавьер не уверен. В очередной раз распластавшись в непонятной луже, он не встает. Сил почти не осталось.       Стерильную тишину обезображивает частое дыхание вперемешку с именами, которые кричит Хавьер, надрывая горло. Не получая ответа, отчаянно зовет Юдзуру. По коже скользит знакомый взгляд. Сердитый взгляд. Впереди сквозь темноту пробивается свет. Обрадовавшись, Хавьер подскакивает на полегчавшие ноги и снова пускается в бег. Сейчас он был бы даже счастлив найти в манящем свете ненавистного Юдзуру, лишь бы не оставаться здесь в одиночестве. Он надеялся его там найти.       Убеждаясь, что пятно рассеянного света ему не мерещиться, Хавьер замедляется и переходит на шаг. Источник не ясен, вокруг просто становится светлее. Но видимое пространство совсем небольшое. Хавьер неуверенно приближается к самому ярко освещенному участку. Обессиленный взгляд таращится на нечто, подозрительно напоминающее несколько сваленных в кучу тел.       — Нет, — шепчет он пересохшими губами.       Хавьер с трудом передвигает ноги в сторону потенциальных трупов, с ужасом узнавая в тех своих друзей.       — Нет… — повторяет он, едва сдерживая истерику, — Мари?! Хосе?! Фернандо?! — с бессмысленной надеждой зовет, срываясь на крик.       Друзья Хавьера лежат друг на друге крест на крест. Так дети рисуют снежинки. Самая целая часть — головы. Неестественно раскинутые конечности изломаны в суставах, абсолютно в каждом, даже фаланги пальцев походят на зигзаги. Через края распоротых животов вываливаются сочные внутренности, которыми лакомятся мухи. Насекомые ползают по глазам, почти покинувшим глазницы. Скрываются в приоткрытых ртах, а выползают через разодранный пищевод. И наоборот.       Хавьер чувствует, как к горлу поднимаются остатки грибной пиццы. Он сглатывает их обратно в желудок. Припечатав ко рту тыльную сторону ладони, с рыком прокусывает на ней кожу. Глядя на занывшую руку, Хавьер замечает не только свежую кровь из продырявленной зубами вены, но и чуть подсохшую. Вторая рука тоже запачкана, и вся одежда. То, на чем он поскальзывался; то, во что он падал — именно это растекается из-под горы изуродованных тел.       Хавьера все-таки рвет. Рыдая, он падает на карачки, упираясь руками в кровавый пол. Вылетающие наружу остатки непереваренной пищи, перемешиваются с бесконечным количеством крови, способствуя новым и новым позывам. Одновременно со рвотными массами из горла рвется отчаянный вопль.       Хочется исчезнуть. Хавьер желает вовсе не смерти. Он хочет не существовать изначально. Никогда. Не видеть этого. Не знать, что так бывает.       Над ухом раздается звук, словно щелчок выключателя и все вокруг снова заполоняет чернота. Всхлипывая, Хавьер поднимается на ноги. Сплюнув неприятную горечь несколько раз, он вертит головой, вспоминая в какой стороне лежат его друзья.       Чужой взгляд вновь впивается в него, и Хавьер бежит туда, куда повернут лицом. Он прогадал. Споткнувшись, падает на искалеченные тела. Его левая рука упирается во что-то склизкое и все еще немного теплое. Внутренности. В лицо бросается рой разозленных мух, наполняя былую тишину омерзительным жужжанием.       Вопя, что есть сил, Хавьер отдергивает руку и откидывается назад. Он больше не встает и не бежит. Лишь чуть отползает на локтях и продолжает кричать, отмахиваясь от настырных насекомых. Те при каждой возможности стремятся залететь в кричащий рот, заползти в уши. Самые ленивые обживают голову, путаются в волосах. Хавьер плюется жужжащими тварями и с силой колотит себя по голове, в надежде их раздавить.       Щелчок.       Взмокший Хавьер проснулся в своей кровати. Напротив стоял Юдзуру, скрестив руки на груди. Его глаза горели ненавистью.       — Не приводи их больше, — твердо заявил он.       — Ч-что? — заикнулся Хавьер, не до конца придя в себя. Он неуверенно озирался по сторонам, чтобы убедиться — он в своем доме; не в той черноте; здесь нет его друзей, и нет гребанных мух.       Дрожащей рукой он стер пот со лба. Облизал пересохшие губы. Во рту чувствовался отчетливый вкус блевотины. Хавьер поморщился.       — Эти люди… Если ты их снова приведешь, то, что ты видел, станет реальностью.       — Иди к черту! Уберись с глаз моих, сучёныш! —Хавьер завелся неожиданно даже для самого себя, — Это мои друзья! Они будут тут тогда, когда захотят! — он бесстрашно смотрел в сверкающие ядом глаза, но дрожащий подбородок выдавал его состояние.       — Нет, — отрезал Юдзуру, — Я — друг. Только я. Я предупредил тебя, Хави.       Юдзуру исчез. Хавьер продолжил было возмущаться в пустоту, но ему невыносимо захотелось спать.       — Не надо… — с трудом произнес он, прежде чем все вокруг снова заволокла чернота.              Пробуждение было прегадкое. Хавьер уже забыл, какого это — просыпаться после такого количества выпитого алкоголя. Поочередно разлепляя веки, он посмотрел время на наручном браслете — начало седьмого.       «Вот же ж блять, — разочарованно пронеслось в голове, — Только не это»       Хавьер прекрасно знал, что значит проснуться с похмелья в такую рань. Чертов рассинхрон. Организм еще спит, а упрямый мозг пытается функционировать, и отказывается засыпать обратно. В итоге ты валяешься овощем с тупой головной болью и ярким ощущением, что подыхаешь. Хавьер ненавидел это состояние. Повезло, что сегодня хотя бы выходной. И чем он только думал, заливая глотку?       Хавьер старался вспомнить, как оказался на кровати, но память наотрез отказывалась демонстрировать ему полнометражную картину вечерних посиделок. В голове проскакивали лишь мимолетные обрывки. Он плаксиво простонал, злясь на себя.       Организм молил о воде, хотя бы о глоточке. Шершавый сухой язык противно коснулся такого же пересохшего неба. Да, пить хотелось — не то слово. Хавьер сглотнул. В туалет хотелось не меньше, но сил встать не было совсем.       За спиной раздался презренный вздох, а после короткий, но звонкий стук. Хавьеру уже было нестрашно. И если кто бы то ни был пришел по его душу — он бы не отказался сдохнуть. И желательно побыстрее.       Нехотя Хавьер перевернулся на другой бок, лицом к двери. На паркетном полу рядом с кроватью он заметил высокий стакан воды. Не существовало момента, когда он был бы счастливее, чем сейчас. В теле даже энергии прибавилось. Приподнявшись на локте, другой рукой он схватил стакан и стал жадно вливать в себя до безумия вкусную воду, посылая сигналы благодарности предусмотрительным друзьям. Выпив все до дна, он откинулся на спину и тяжело вздохнул. Все-таки нужно встать в туалет. Этот день будет долгим. Долгим и бесполезным.