Не положительный герой

Странно смотреть в черные глаза и чувствовать, как уже разжиревшая, въевшаяся, глубоко вгрызшаяся в сердце пустота вдруг вздрагивает и, словно испугавшись этого темного взгляда, торопливо поджимает свои щупальца, съеживается, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее… А израненное сердце будто выдыхает облегченно, не сдержавшись. И в груди легко-легко. Пусто. Только эта пустота не давит, засасывая в беспросветную мглу, а дает почувствовать, как много стало вдруг внутри места. Меня словно оглушило. А тот, кто сделал это… Так, походя, будто нет ничего проще, стоит рядом, на коленях, с осторожностью сжимает мои холодные руки и смотрит так, словно, кроме меня, ничего не видит. В груди вдруг болезненно сжимается сердце, а глаза печет сильно-сильно. И в ушах стоит яростное, бешенное, совсем зверское рычание. «Биджуу не любят Учих», — вспоминаю я с каким-то внезапным весельем. И теряю сознание, чувствуя, как меня подхватывают чужие руки.

***

Лис-переросток злился. Ходил, злобно мотая всеми хвостами, из стороны в сторону, непроизвольно изливая свою ядовитую чакру в лужи моей, взбешенно рычал и… Пытался порвать чужие нити гендзюцу-внушения-закладки, плотно облепившей тонкой пленкой все трещины моего подсознания и мягко обнимающей за плечи. Пытался. — Демоновы Учихи… Да чтоб они провалились!.. — рявкнул в очередной раз Лис, с силой впечатывая хвост в стену. А та стоит. И даже царапины не появляется. — Отрыжка Шинигами!.. Черт знает, что он тут наплел, паук недоделанный!.. Мои губы трогает слабая улыбка, и я продолжаю с интересом прислушиваться к самой себе и наблюдать за яростью Девятихвостого. — Ты же не хотел, чтобы я убилась. — Я не хотел, чтобы в сознание моего джинчуурики лезли своими грязными лапами всякие мерзкие Учихи!.. У меня вырывается неуверенный смешок. А потом еще один. И еще… И еще. До тех пор, пока не оборачивается истеричным хохотом. …Биджуу ошарашенно замирает на месте, уже подняв лапу для очередного удара. Поворачивает морду, находя меня взглядом, моргает, не сводя сузившихся зрачков, и нервно дергает ухом. А я почему-то не выдерживаю и скатываюсь по стене, продолжая смеяться и размазывая внезапно потекшие по щекам слезы. И внутри все так бурлит эмоциями, ошеломляя своей яркостью, подавляя, болезненно ударяя по оголенным нервам и заставляя вздрагивать от каждого удара. Резко успокоившийся Лис плюхается на задницу, поднимая волны, беспокойно мотает хвостами и хмурится, глядя на меня с настороженностью и опаской. — …Может, все не так уж и плохо, — неловко признает он после долгой тишины. И в каком-то странном, ломанном жесте утешения обвивает меня одним из своих хвостов. — И тебе теперь не хочется так сильно умереть… Ведь не хочется же? — Не хочется, — глухо соглашаюсь я, зарываясь лицом в мягкий мех и пытаясь обхватить его руками. Не получилось, конечно. Повисает тишина. — Но я ее все равно сниму, — обещает биджуу, обведя недобрым взглядом окружающие стены. — А ты… Ты не убьешься. Я тебе не дам. В горле вдруг запершило, и я, не говоря ни слова, только киваю, обнимая чужой хвост крепче.