Не положительный герой

Нормальная жизнь… Меня вышвыривают в нее с разбегу, будто ненужного котенка в бурную реку, и без следа исчезают, напоминая о себе лишь талонами на рамэн, тонкой стопкой мелких купюр, выдаваемых раз в месяц, и серыми, дрожащими, будто миражи, силуэтами на грани видимости, что растворяются в бесконечных толпах и тенях так быстро, что поймать их прямым взглядом невозможно. А потом исчезают и они, словно убедившись в том, что глупостей больше не будет. Глупости сидят внутри меня так цепко, что и не вырвать, давным-давно смешавшись с моей личностью, и в ребра остро впиваются припрятанные лезвия, но я не прыгаю с высоты, не пытаюсь удавиться, отравиться, пустить себе кровь… Только взгляд, словно зачарованный, смотрит на сверкающие сталью ножи и темнеет при виде с высоты, а хрупкие, слабые пальцы сжимаются слишком крепко на толстой рукояти почти топора, мелко разрезая яблоко. В не-моем доме много окон, запахнутых деревянными ставнями и покрывалами, грязный, немытый вечность пол, замызганная кухня-спальня-зал и туалет, в канализации которого, кажется, сдохла крыса — настолько ужасно там воняет. Что-то внутри меня — остатки девочки-цветочка, примерного ребенка, надежды и гордости своих родителей, не иначе, — морщится брезгливо до тошноты и желчи в горле и хочет… Требует сжечь тут все со спиртом. Или вымыть. Раз десять. Я легко игнорирую это желание, будто оно и не мое вовсе — какая разница, где жить, если жить не хочешь? — и прикрываю глаза, вытягиваясь на измусоленой, потемневшей от времени постели, складывая руки на груди и прислушиваясь к редким звукам на вечерней улице. Где-то противно и так заунывно мяучит кошка, отсчитывая мгновения новой реальности, и я смотрю пустым взглядом в потолок, наблюдая за тем, как постепенно сгущаются на нем тени и в самой комнате беспросветно темнеет, а воздух наполняется ночной прохладой, пробирающей тело до дрожи. Я не просила этого, мелькает отчаянно в голове. А потом я закрываю глаза, позволяя провалиться себе в беспокойную дрему… И в новую жизнь тоже.

***

Чем-то мое существование напоминает призрака: никто меня не замечает, никто меня не беспокоит и живу я в грязной старой квартире-доме в полном одиночестве. Если не считать Лиса, конечно. Но даже его голос постепенно затихает, придавленный моим осознанием новых реалий и полусонным, ослабленным сознанием. Обычная жизнь шиноби — дом, школа, экзамены, задания… И война, в которой я должна принять самое активное участие. На моих губах появляется слабая усмешка, и я упираюсь подбородком в свое колено, глядя пустым взглядом в стену и игнорируя полузадушенное урчание голодного желудка. Кто угодно, но не я. Я не буду шиноби. Скорее убьюсь по случайности из-за ослабленного тела и недостатка навыков-скорости-реакции… Достаточно просто есть раз в пару дней, если не неделю, и не тренироваться достаточно усердно. Звучит так просто, не так ли? Просто не есть. Просто не учиться. Просто… умереть. Не увернуться. Споткнуться. Проглядеть. На первой же серьезной миссии. Забуза, да? Ребенком меньше, ребенком больше… Его не будет гложить совесть и вина: я буду лишь одной из многих в его жизни, которым он снес с разбегу голову. И это даже кажется выполнимым… Пустые, серые будни ничегонеделания, редкие походы в магазин за пачками лапши, завариваемой раз в несколько дней обычным кипятком — без овощей, кусочков мяса, специй и попыток в бульон, еще более редкие походы в Академию и игнорирование громких шепотков и всюду следующих за мной взглядов. Сенсеи игнорировали как мои прогулы, так и мое присутствие, но ученики… Всего лишь глупые дети, которым слишком любопытно и боязно. Всего-то потерпеть… Сколько? Три-четыре года? Я умела ждать, я умела усыплять бдительность и притворяться относительно нормальной — не выбивающейся из толпы, так уж точно. Это не так сложно, как кажется. Даже сейчас — еще пара недель, и начну появляться в Академии почаще, а затем и делать безнадежные попытки в социум. Как там было-то?.. Сакура-а-а-ча-а-ан и Саске-бака?.. Что-то внутри передергивается, стоит вспомнить глупых детей-одноклассников, щенячьи зеленые глаза и равнодушную мину почти-гения. Всего три-четыре года, тоскливо прикрываю глаза, напоминая себе. Я добилась своей смерти в том мире, так что мне мешает немного подождать и добиться ее здесь? Чистая случайность, чистое стечение обстоятельств… и Наруто больше нет. Несмотря ни на какие закладки. Никто и не расстроится толком… Кроме разве что Лиса, что был уверен в том, что я смирилась. И его. Моего личного кошмара номер один. Учиха Шисуи вновь появляется в моей жизни так же внезапно, как и в прошлый раз, и приносит с собой очередные проблемы, ломающие мои и без того шаткие планы со звонким хрустом пополам. Чертовы Учихи. Блядский шаринган. Ненормальный Шисуи… Кажется, я начинала как никогда остро понимать ненависть Лиса и то, почему вырезали Учих. С ними невозможно взаимодействовать без острого желания воткнуть им вилку в их дурацкие глаза. — Тебе помочь? — раздается сзади дружелюбный голос, и я, смерив того изучающим взглядом, пожимаю плечами, молча передавая ему часть пакетов. Учиха сияюще улыбается, ловя мой взгляд и вызывая тихое сдвоенное рычание внутри, но я лишь дергаю плечом, отвожу глаза и иду в сторону своего-не-своего дома, не обращая больше внимания на нежданного спутника. Если Учихе так нравится следить и помогать, то мне не жалко, пусть развлекается, пока не лезет ко мне в душу. И, будто видя эти не проведенные вслух границы, он никогда не затрагивает наше знакомство, мои мотивы и дальнейшие намерения, удовлетворяясь своим присутствием в моей жизни и теми мелочами, что ему дозволялись… Вроде таких, как эти. «Бесит», — не выдерживает Лис вскоре и спустя минуту продолжает на той же рычаще-раздраженной ноте: — «Бесит. Бесит. Бесит… Бесит! Давай я его убью, а?». Я беззвучно усмехаюсь, отстраненно наблюдая за носящимся туда-сюда парнем, что предложил приготовить ужин и теперь, собственно, с любопытством шарился по шкафчикам, выбирая, что готовить. «Ты, кажется, говорил, что не горишь желанием вылезать наружу». «Это было до того, как к нам приклеился демонов Учиха! Который, если ты не запамятовала, пытался использовать свои проклятые глаза, а сейчас ходит хвостом и строит щенячьи глазки! БЕСИТ! БЕСИТ-БЕСИТ-БЕСИТ!», — биджуу рыкнул так зверски, что у меня почти заложило уши. «Ты такой непостоянный», — чуть морщусь и мысленно качаю головой, переставая слушать чужое ворчание, но все еще ощущая пристальное внимание Лиса к происходящему, хотя до этого он сладко дрых в подсознании и не спешил обращать взгляд на реальность. — Как ты относишься к рамэну? — с явным сомнением оборачивается слегка растерянный Шисуи, оставляя за спиной распахнутую дверцу и вид на пустые полки с парой пачек заварной лапши и переворошенные пакеты полные той же самой лапши. Я молчаливо пожимаю плечами. Мне было все равно: я питалась им постоянно. Дешево, сытно и ни капли не полезно. Учиха читает все по моему лицу и окидывает полки еще более сомневающимся взглядом, а после тяжело вздыхает и безапелляционно ставит перед фактом: — Схожу в магазин, — уловив мимолетное удивление, то ли хмыкает, то ли фыркает и с неясной эмоцией совсем тихо повторяет: — Десять минут, и я вернусь. «Не возвращайся, никто не расстроится», — ядовито фырчит Девятихвостый, похоже собираясь комментировать каждую фразу и действие Учихи. Приподнимаю бровь на такое ребяческое поведение Лиса, но решаю ничего не говорить и просто наблюдать за тем, до какой степени дойдет вся абсурдность этой ситуации.