Не положительный герой

— Знаешь, это похоже на сталкинг, — говорит стоящий рядом АНБУ в маске ласки, не снимая ее. Он опирался плечом о дерево, задумчиво смотрел на детей за низкой оградой и не пытался поймать Шисуи, чем уже изрядно его радовал. Итачи только контролировал ситуацию: и джинчуурики, чтобы не убил своих одноклассников — или они его, и своего лучшего друга, чтобы тот не влез куда не надо и бездарно не свалился с дерева на головы сенсеев Академии. За это он, конечно, был ему благодарен. За его многозначительные, язвительные комментарии — нет, ни капли, Шисуи искренне его сейчас ненавидел и готов был свалиться с дерева от стыда. Все-таки в чем-то Итачи был несомненно прав, нехотя признавал Учиха где-то очень глубоко в душе и продолжал делать уверенный вид — просто, чтобы его окончательно не засыпали шутками и говорящими взглядами В такие моменты, как эти, он искренне задавался вопросом, как у сухого, безэмоционального Фугаку-сана и мягкой, доброй Микото-сан родилось это чудовище. И чудовище поменьше тоже вызывало мерзкое предчувствие где-то в области сжимающегося желудка — были у него дурные подозрения насчет того, что милашка-Саске своего старшего братца еще переплюнет. Конечно же, Шисуи мог вспомнить, задуматься и осознать, что раньше Итачи был примерным сыном и безумно вежливым, милым мальчиком. Раньше. Где-то до того, как он познакомился и стал близко общаться, собственно, с самим Шисуи. Но он, конечно же, не думал об этом, отказываясь размышлять об этом больше, чем несколько смутных подозрений в такие моменты. Это его в АНБУ научили, и плевать, что в АНБУ Итачи без малого полтора года. — Я не преследую его, — почти огрызается Шисуи, нервно поправляя волосы и не глядя на друга. — Только присматриваю и убеждаюсь, что с ним все в порядке. — Конечно-конечно, — покивал он невозмутимо и до тошнотворной сладости во рту добавил: — Все сталкеры так говорят — они беспокоятся, заботятся, переживают, но не следят, нет, ни в коем случае. Шисуи досадливо вздыхает и кидает на него раздраженный взгляд: — Я просто переживаю за него. — Ты же знаешь, что рот существует для того, чтобы говорить? — Итачи складывает руки на груди, и он почти физически чувствует его немигающий взгляд. — Спроси у него, как дела. Почему-то у Шисуи возникло дурное подозрение, что Итачи принимает его за идиота. Почему-то в глубине души Шисуи был уверен, что он и есть идиот. Гениальный, конечно, идиот. Что как бы, на минуточку, совсем не способствовало улучшению его дел и скорее, наоборот, усложняло. Потому что Шисуи еще думал. — Он не ответит. Или ответит, что все нормально, — он раздраженно вздыхает, мотнув головой и выкидывая из головы беспокойные, постоянно роящиеся внутри как муравьи мысли, не дающие ему покоя ни днем, ни ночью. — Не знаю, что хуже. У него никогда не бывает все нормально. Это как красный флаг, понимаешь? Если Наруто говорит, что все нормально — значит, все не нормально. АНБУ только пожал плечами, не выглядя хоть сколько-нибудь впечатленным. По правде говоря, Шисуи почти верил в то, что у Итачи уже сложилось определенное мнение насчет всего этого и чтобы он сейчас не сказал — это его не переубедит. Вот как с тем, что Шисуи все-таки немного идиот — Итачи даже почти его самого в этом убедил, а ведь он и слова не говорил об этом, только смотрел. Сквозь маску. — Он всего лишь ребенок, — ответил он спокойно. — Схитри, отвлеки и выведай у него подробности — ты же шиноби. — Тебе не нравится, когда я веду себя как шиноби! — неверяще уставился на друга Шисуи, едва удерживаясь от возмущенного всплескивания руками. — Мне не нравится, когда ты ведешь себя как сталкер, — парирует Итачи, тихо фырча. И наклоняет голову до ужаса птичьим жестом, тихо замечая: — Это нездорово, Шисуи. И то-сану это не понравится. Не ты. Не сейчас. И не с этим ребенком. — А ты ему не говори, — раздраженно ответил Шисуи. — Фугаку-сана это никак не касается. Итачи поднял голову и уставился на небо взглядом, который так и говорил, страдальчески вздыхая: «ну что за идиот». Он недовольно поморщился и, поджав губы, спрыгнул вниз, осознавая, что дальше им лучше не продолжать диалог. — Шисуи, — окликнул его Итачи. Шисуи остановился, не оборачиваясь, чувствуя на своей спине его изучающий, немигающий взгляд, в котором сидело беспокойство, неодобрение и уже такое привычное: «какой же ты идиот». С этим он был даже готов согласиться, но это не значит, что это его не раздражало. — Шисуи, — повторил он, оставаясь на дереве и зная, что Шисуи отчетливо услышит каждое слово. — Ты одержим. Он стиснул челюсти, впиваясь ногтями в собственные ладони. — Я не натворю глупостей, — и, повернув голову, встречается с его глазами. — Я контролирую себя. Итачи издал неопределенный звук, который походил как на одобрение, так и на недоверие. — Я надеюсь на это, — и спустя паузу тихо предупредил: — Бешеных псов убивают свои же хозяева. Помни об этом, ладно? Шисуи развернулся и ничего ему не ответил. *** Итачи, конечно, был прав. Шисуи рисковал и рисковал всем — собственной жизнью, репутацией клана, безопасностью деревни. Все-таки Наруто был не просто травмированным мальчиком-сиротой, нет, он был сыном Четвёртого, он был джинчуурики. За ним всегда наблюдали АНБУ, пусть издалека, пусть не встревая в его жизнь, пусть не помогая… они были рядом. И в случае, если бы что-то пошло не так, вмешались. Шисуи очень повезло, что Итачи считал его своим другом и достаточно верил в его разум, чтобы при отчетах Хокаге опускать тот маленький факт, что дежурил он чаще всего в компании самого быстрого шиноби деревни, чтобы игнорировать маленькую деталь, в которой этот самый гениальный шиноби практически жил с его подопечным. Разумеется, Шисуи не был настолько глуп или беспечен, чтобы не следить за обстановкой и допустить, чтобы об этом узнал кто-то помимо Итачи. И все-таки… — Ты же понимаешь, что я все помню? — спрашивает Наруто спустя несколько дней молчания, глядя на него такими же выцветшими, равнодушными глазами. Что-то в груди Шисуи сжимается тоскливо-тоскливо. Еще бы он не понимал, ведь сам отказался от предложения Хокаге — заблокировать ему воспоминания. Сам не использовал на нем Котоамацуками. Шисуи все-таки идиот. Благородный идиот, который поклялся — и себе, и этому мальчику с пустыми глазами не делать ничего против его воли, никогда не причинять ему боли. И техники его Мангеке входили в это обещание — даже, если бы так было лучше для него самого. Хокаге хотел прекратить попытки суицида? Что ж, Наруто больше не мог причинить себе вреда. Но его личность осталась той же — Шисуи не хотел насильно менять его, Шисуи не хотел менять его. — Да. Во взгляде выцветших глаз ничего не изменилось. Наруто смотрел на него также равнодушно, также пусто, как и всегда. Будто Шисуи не существовало. — Однажды твое гендзюцу закончится. — Я знаю. Шисуи не вздрагивает и не прячет глаза, смотрит спокойно и только в груди тоскливо что-то скребется. О, он действительно знал. — Если бы я мог… — тихо сказал мальчик, не отводя равнодушно-мертвого взгляда. — Если бы я мог… я бы убил тебя за это, знаешь? Вырвал бы твои проклятые глаза и убил. Шисуи улыбается. Криво так, совсем не радостно, совсем невесело — болезненно и горько. Прикрывает черные глаза, за которые их, кажется, ненавидел весь мир и еще больше ненавидели себя сами Учиха. — Знаю, — его пальцы не дрожат, когда он мягко касается его щеки и бледных, тонких шрамов. — Я знаю, Наруто. Молчание. — Надеюсь, ты не вернешься, — говорит он и отворачивается, уходя от его касания. Шисуи усмехается, совсем не удивленный тем, что Наруто догадался о его миссии. — Наруто, — тихо зовет он, но мальчик не оборачивается. Что-то внутри скребется. Мучительно, безумно, горячо. — Я буду возвращаться, пока ты меня не убьешь. Я не позволю себя убить никому, кроме тебя. Я не позволю никому убить тебя — никому, кроме тебя. В черных глазах на мгновение вспыхивает кроваво-алое, всепожирающее пламя, готовое уничтожить и перевернуть все вокруг — от Хокаге и старейшин до главы своего клана и то-сана Итачи. Шисуи ведь, в конце концов, не просто так солгал о применении Котоамацуками. Не просто так дал им всем возможность выдохнуть, не бояться его, считать его безопасным — они боялись Итачи, главу, других Учиха, но не его и его глаз. Шисуи никогда не был безопасным — ни для кого, кроме Наруто. Шисуи готов был на все. Теперь — на все.