Беспомощный

— Вот ключи. Если что-то случится, мой номер ты знаешь. — напоследок сказал Мори, отдав бывшему воспитаннику связку, собственно, ключей от квартиры. Потом коротко посмотрел на Накахару. — Удачи, Чуя-кун. Увидимся завтра. И, пожалуйста, постарайтесь не особо ругаться. Вам здесь вместе находится как минимум неделю. — в последний раз дав наставления, он поторопился на выход, чтобы успеть разгрести часть завала на работе, а потом, скинув все оставшиеся заботы на Коё, пойти договариваться с Фукудзавой. И вот, соукоку остались одни. Закрыв дверь за бывшим боссом, Дазай вернулся в комнату Чуи. Но просто встал в дверном проёме, пытаясь внятно сформулировать вопрос, чтобы он не звучал недовольно, и в то же время не слишком жалостливо. Накахара вопросительно, с хорошо читаемым раздражением, уставился на Осаму. Тот, со вздохом, всё же выдавил из себя: — Чего-нибудь хочешь? — Нет. — чуть более спокойно ответил рыжий и откинулся на спинку кровати. Неполноценный уже развернулся, дабы пойти в другую комнату, разобрать свои привезённые вещи, но Чуя передумал. — Хотя... — Дазай снова на него взглянул. — Бокал вина. — Алкоголь нельзя мешать с антибиотиками. Разве Мори-сан не сказал это дважды, до своего ухода? Накахара слабо хлопнул себя по лбу, цыкая. — Ну извините, я прослушал! — ругнулся он, но тут же успокоился. — Давай тогда кофе. С молоком и ложкой сахара. А потом свали быстрее, раздражаешь. — Во-первых, кофе на ночь я тебе не дам, а во-вторых, молоко тебе тоже нельзя. — пояснил Осаму, в первой половине предложения перескочив на наигранный тон строгого заботливого опекуна. — Ну хоть сигаретку можно?.. — откровенно проныл рыжий исполнитель, уже и не надеясь расслабиться. — Вот про это Мори-сан ничего не сказал. А раз ничего не сказал — значит можно. — усмехнулся Неполноценный, разведя руками. — Где лежат? — В кармане пальто. Там, в коридоре, на вешалке. — было видно, что Чуе неудобно просить. Он привык всё делать самостоятельно, а тут... Даже с кровати не подняться. Да, сигареты оказались именно там. Почти новая упаковка красных «Мальборо». Они у Чуи любимые. У Дазая они тоже таковыми когда-то являлись. Именно он когда-то предложил шестнадцатилетнему Накахаре попробовать их, застукав напарника за курением какой-то дешёвки, стрельнутой непонятно у кого. М-да, Осаму определённо умеет учить плохому. — Держи. — суицидник встал у тумбочки, подвинул пепельницу на ней в сторону кровати и протянул рыжему сигарету. Тот подсел ближе и взял её. Неполноценный достал из заднего кармана зажигалку, давая тому прикурить табачное изделие. Чуя втянул дым, и томно его выдохнул. Накахара курит только когда нервничает, чтобы расслабиться, кому, как не Дазаю, это знать? Он всегда читал людей, как открытые книги, за крайне редким исключением. Но рыжий исполнитель такии исключением не являлся. Отвлёкшись от своих мыслей, Осаму тоже взял сигарету, проделывая с ней всё то же самое и снова опуская аккуратный взгляд на Чую, что уже прикуривал второе табачное изделие. Удивительно, как тот, вопреки настолько сложной ситуации, всё ещё сохраняет внешнее спокойствие. Под наверняка убойной дозой обезболивающего, он не особо сильно изменился. Стал чуть меньше ругаться и в целом вёл себя спокойнее обычного, хоть в глазах, временами, и мелькала нервозность. А на слегка веснушчатом лице отчётливо виднелась сонливость. Надо будет уложить Чибико пораньше… Как ни как, режим сна способствует хорошему самочувствию и ещё чему-то там. Накахара устало хлопает глазками, уставившись в пол и не глядя потянувшись за очередной сигаретой. Но его руку мягко перехватывают. — Это уже четвёртая. На сегодня тебе явно хватит. — Неполноценный всё так же аккуратно проводит пальцами по чужой ладони, заставляя бывшего напарника вздрогнуть. У Чуи всегда были чувствительные руки, к тому же, сейчас на них не было перчаток. — Кстати, не расскажешь, чего так взволнован? — мельком глянув на количество окурков в пепельнице, поинтересовался Дазай, так и не отпустив подрагивающую ладонь. — Чего? — Накахара недоуменно покосился на него. — Ты так много куришь, только когда очень нервничаешь. Не хочешь поделиться со мной причиной? — манерно-ласковый, как сейчас, голосок Осаму был чем-то таким редким и совсем непривычным, что уж очень сочеталось с мягким обхватыванием чувствительной ладони, вызывая и холодок по спине, и приятную дрожь. — Да с чего ты вообще взял, что я нервничаю?! — давай, Чиби-Чу, выскажись. — Хотя даже если бы это было так, тебе я никогда бы не рассказал, из-за чего! — забавно, когда рыжий исполнитель ругается на Дазая, а вырывать свою конечность из его невесомой хватки не торопится. Самоубийца лишь усмехнулся и последний раз провёл пальцем по чужой руке, наконец-то её выпустив. — Пойду сделаю чай. — сказал Осаму, и направился на выход из комнаты. Оставшись один, Чуя откинулся на спинку кровати с тяжёлым, рваным вздохом. Когда он прокричался на этого ублюдка, действительно стало немного легче. Чёртов манипулятор Дазай... Часто ведь использовал такой приём.