Беспомощный

Дазай вернулся не так быстро, как ожидалось, но всё же в пределах допустимого — ему пришлось переодеться, потому как по пути он успел приметить, что на его одежде осталась парочка вполне закономерных, практически незаметных белых пятнышек. Потому, вернулся он уже в более домашней одежде: джинсах и футболке. Когда Осаму зашёл в комнату, Чуя лежал на кровати, спиной к нему, уже одетый, но явно не спал. Дазай аккуратно присел рядом и погладил его по плечу. — Скажи, тебе не грустно так долго сидеть дома? Может, хочешь прогуляться? — ласково спрашивает он, чуть наклоняясь, чтоб видеть половину чужого лица. Накахара лишь слегка нахмурился, не смотря в сторону Осаму. — Прогуляться? Как ты себе это представляешь? — вновь невольно акцентируя внимание на отсутствие у себя половины от нижних конечностей, довольно грубо отвечает Чуя. Но Дазай не обижается. — Я смогу носить тебя на ручках. Правда, недолго, но это всё же лучше, чем мариноваться в четырёх стенах, верно? — Ага, на ручках. Может сразу в инвалидное кресло посадишь? — резко и не особо обдуманно огрызается рыжий мафиози, явно восприняв это, как что-то задевающее. Осаму просто ложится к нему и обнимает одной рукой, надеясь чуть приободрить Накахару. Всё же, методы в стиле: «Начну пустяковый спор и он сразу подключиться» сейчас не сработают, и именно поэтому Дазай пытается поступать более нежно, аккуратно и безмолвно. Он не любил озвучивать что-то очевидное, поэтому начинать внезапно серьёзный разговор не очень хотел. Пока у Чуи есть возможность разобраться со своими комплексами самостоятельно, Осаму открыто влезать не планирует. Накахара наполовину раздражённо вздыхает, и продолжает говорить так же отстранённо, хоть и немного смягчив интонацию: — Ладно, можем попробовать. Но я не обещаю, что спустя две минуты не потребую, чтобы ты нёс меня обратно. Всё-таки, даже малейшая прогулка не помешала бы, учитывая, что прошла уже почти неделя в четырёх стенах с этим бинтованным идиотом. И осталось ещё такая же неделя. Казалось бы, не так уж и много, но время тянулось предательски медлительно в стенах квартиры... — Люблю, когда ты соглашаешься со мной с такой угрюмой моськой, — умиляется Дазай и немного привстаёт, чтобы потереться носом о чужой висок, очевидно пытаясь немножечко смутить напарника. И Чуя всё же самую малость смутился от таких действий — только неловко отвёл взгляд и слегка нахмурился, на что Осаму лишь усмехнулся. Чуя не знает, можно ли их взаимодействие назвать полноценными отношениями, ведь они ничего друг другу не обещали, но между ними подобная продолжительная нежность точно впервые, и к ней ещё нужно привыкнуть, ведь такой милый и нежный Дазай вызывал некоторую неловкость и всё ещё лёгкое недопонимание, приправленное постоянными вопросами о искренности в поведении Осаму. Дазай быстро клюнул его в щёчку и встал, потягиваясь. Накахара же просто перевернулся на другой бок. Вставать с кровати ему практически не хотелось. Но раз уж Дазай тянет... Эх, ну тут отнекиваться бесполезно. Осаму был рад, что всё же уболтал Чую проветриться впервые за неделю. Хотелось немного растормошить его, а то уже немного больно было смотреть на то, как его милый Накахара, в весьма скверном состоянии, маринуется в стенах своей квартиры без возможности подышать воздухом не через окно. Конечно, Дазай знал, что с вероятностью шестьдесят пять процентов эта прогулка приведёт только к ссоре, но попробовать стоило, потому что остальные тридцать пять процентов говорили о том, что они с Чуей могут сблизиться ещё больше, а именно этого Осаму и добивается. Ему просто надоело вечно играть во «врагов с оговорками». Теперь ему хотелось хотя бы попробовать построить отношения с любимым Накахарой, и это желание хоть и казалось странным даже самому Дазаю, но было абсолютно искренним. Шустро переодевшись в свой стандартный прикид, Осаму вернулся в комнату Чуи и открыл шкаф. — В чём хочешь пойти на улицу? — с милой улыбкой поинтересовался он. Накахара невольно совсем чуть-чуть приподнял уголок одной из губ и спокойно ответил: — Неважно. — Ладно, тогда лови мой вариант. И Чуе в лицо тут же прилетел серый свитер. — Эй! — воскликнул Накахара и сдёрнул с головы элемент одежды. Дазай засмеялся и снова кинул что-то в Чую, на этот раз штаны. Накахара привстал и раздражённо запустил прямо в тупую голову подушку. Осаму ойкнул и стал смеяться ещё громче, а Чуя только устало откинулся обратно на бок. Дазай остановил хохот и, взяв одну из курток Чуи в руки, подошёл к Накахаре и сел на пол лицом к нему, молчаливо извиняясь виноватым и немного взволнованным выражением лица. Чуя вздохнул и ущипнул его за нос, усмехнувшись от последовавшего негромкого «Ай!». — Я ожидал поцелуй, если честно, но раз уж тебе нравится, как я издаю недовольные звуки, жаловаться не буду, — Осаму потёр нос и протянул выбранную куртку по-человечески, не швыряя в лицо на этот раз. — Штаны не забудь подкатать, когда наденешь. — сказал он, улыбнувшись. Уточнять про помощь переодеться не стал, а то Чуя опять надуется или вовсе откажется от всей этой затеи.

***

— О, и шапку на тебя надо одеть! — Дазай подходит к уже полностью одетому Накахаре и натягивает на него обычную чёрную шапку. После, останавливается и показательно оглядывает образ Чуи в целом. — У тебя как-то слишком мало ярких осенних вещей. — Да просто настроение сейчас не для яркой одежды. — не очень-то доброжелательно отвечает Накахара. — Ладно, застёгивай давай куртку и залезай ко мне на спину. — Осаму разворачивается и садится на корточки около сидящего на кровати Чуи. Да, они единогласно решили так, потому что вряд ли Дазаю было бы удобно открывать и закрывать двери с напарником на руках. — А смысл куртку застёгивать? И так тепло одет, не заболею ведь. — Накахара кое-как забирается на чужую спину и обхватывает бинтованную шею руками. Дазай, в свою очередь, придерживает партнёра под бёдра и встаёт. — Вероятность всё равно остаётся, хоть и небольшая, но как хочешь. А если ты всё-таки заболеешь, я буду делать тебе горячий чай и постоянно лежать с тобой в обнимку, чтобы согреть! — говорит напоследок Осаму, усмехаясь. — Слушай, это так классно звучит, что я согласен, чтобы ты вообще снял куртку и точно заболел. — Ну уж нет, я нарочно на такое не подпишусь. — саркастично отнекивается Чуя, хотя вроде как даже не против. — Хотя бы притворись больным, когда мы вернёмся!! — уже очевидно умолял Дазай, что выглядело крайне забавно. — У тебя очень странные фетиши, знаешь... — Могу точно также сказать про твои, любитель «суицидальных скумбрий с клоунскими наклонностями». — Заткнись и иди уже, сам ведь гулять предложил. — Ладненько! — Осаму улыбается и идёт в сторону входной двери, чтобы взять с полки ключи, открыть дверь и закрыть её уже с другой стороны. Хорошо, что Чуя держится достаточно крепко, чтобы его можно было переодически придерживать всего одной рукой, а то проворачивать ключи зубами было бы не очень удобно... Проехавшись на лифте, соукоку в итоге оказались на улице. Накахара глубоко вздохнул осенний воздух, хоть и был тот весьма прохладным. Было действительно неплохо наконец-то оказаться на улице, но особого удовольствия это не принесло. Тем более, было не особо удобно «кататься» на Дазае, и даже шуток никаких по этому поводу не возникало. — Куда хочешь? — весело поинтересовался Осаму по поводу направления прогулки. — Особо нет разницы, но только не в людные места. И так голова болит. — Значит, в парк. В такую погоду мало кто захочет там гулять. Сегодня было облочно, серо и зябко. Действительно, многие предпочитают сидеть дома в такие дни. — Ну, ладно. Чуя тихо вздыхает, а Дазай, всё так же улыбаясь, продолжает идти, начав мычать какую-то случайную весёленькую мелодию. Он милый, когда ведёт себя подобным образом, не пытаясь задеть или подъебать всех вокруг, не строя из себя совсем уж клоуна, и не пытаясь отстраниться от близких людей неизвестно зачем. Но у Накахары это тоже не вызывает никаких эмоций сейчас. На данный момент Чуя неимоверно истощён морально и физически. У него нет сил даже испытывать эмоции. Возможно, кроме лёгкого раздражения, но он пытался ему не поддаваться — Чуя правда подсознательно хотел, чтобы Дазай больше не думал отдаляться, когда у них только-только начало вновь что-то складываться. Чуя не хотел отталкивать его. Их отношения сейчас такие хрупкие, будто могут разлететься на сотни маленьких осколочков от любого сказанного не так слова. Чуе совершенно не хотелось подобного расклада. Ему просто хочется побыть в абсолютной тишине и полном спокойствии. Надо было упросить Дазая остаться дома, а не тащиться на улицу... Видимо, Накахара так сосредоточенно размышлял, что не заметил, как они дошли, ведь «очнулся» он только тогда, когда Осаму опустил его на первую же встретившуюся скамейку, и сам сел рядом, тяжело дыша. Чуя захотел усмехнуться, когда Дазай, явно переигрывая, сначала облокотился о его плечо, задыхаясь, а потом и вовсе упал головой на бёдра Накахары, хрипя, хватаясь одной рукой за горло, будто у него недостаток кислорода, а вторую руку протягивая вверх, как будто бы там свет в конце тоннеля. Выглядело уморительно, но этого всё равно недостаточно, чтобы вызвать эмоцию больше, чем приподнявшийся в улыбке уголок губ. Накахаре от самого себя было тошно. Да и от улицы так же тошно становилось. Вообще от всего вокруг. Кроме Осаму, пока что. Но, вероятно, стоит тому сделать что-то не то, как Чуя невольно начнёт раздражаться и на него, утратив единственное, что заставляет его держаться хотя бы в относительной норме. Увидев, что особой реакции его представление одного актёра для одного зрителя не вызвало, Дазай поднялся обратно в вертикальное сидячее положение. Не то чтобы он расстроился — Осаму понимал, что Чуя сейчас не в том состоянии, чтобы смеяться и давать ему профилактические пощёчины. Дазай хотел немножко оживить его, но не знал, как именно, а перебирать все возможные варианты было рискованно, к тому же Накахара выглядел реально вымотанным. Осаму уже приласкал его сегодня, так что сейчас надеялся хотя бы немного развеселить. Чуя же хотел в этот момент спокойно лежать с Дазаем в кровати, засыпать в объятиях и чувствовать многочисленные мягкие поцелуи на своём лице. Прикрыв на минутку глаза, чтобы чётче представить себе это, Накахара уже хотел было просить Осаму возвращаться домой, но лёгкий укол смущения от не присущих ему слащавых мыслей не дал и рот открыть. Незаметно вздохнув, Чуя решает, что всё-таки вытерпит эту прогулку до конца. Разумеется, если это оставит Дазая в хорошем настроении, и по приходу домой тот сам неведомым образом догадается, что любимый партнёр хочет тишины и ласки... Они уже пару минут сидят и молчат, зависшие в собственных мыслях. Так не пойдёт. Осаму притягивает Чую поближе. Усаживает на свои колени, развернув Накахару к себе лицом. Чуя же просто устало ложится на напарника, не удосужившись даже обхватить его шею. — Не холодно в расстёгнутой куртке? — спрашивает Дазай, обвивая чужую спину руками. — Не нужно ли мне сейчас предлагать согреть тебя? — и соблазнительно посмеивается. Осаму ожидал, что Чуя хотя бы наигранно ответит: «Фу, нет, конечно», на последнее предложение, но после секундного молчания от того прилетает лишь сухое: — Нет. Он вымотан, это прекрасно видно. Ему очевидно уже надоело находиться в этом ужасном состоянии. Дазаю правда хотелось позаботиться о нём. — Температура не поднялась? Точно ни жара, ни озноба? — Нет. — Ты уверен? У меня таблетки с собой, может примешь? Мы можем уйти домой пораньше, если тебе вдруг станет плохо. Тебе вообще комфортно так сидеть? Хочешь, отойдём в другое место? Может, воды хочешь? Я могу сбегать купить. О, а не хочешь сладостей? Тут недалеко должны продаваться, я могу принести тебе парочку или отнести тебя туда. Но, кажется, с заботой Осаму перестарался — вопросов в один момент навалилось настолько много, что Чуя не выдержал этого бесконечного напоминания о своей ущербности в нынешнем положении. — Хватит! — резко оттолкнувшись от Дазая, рявкнул Накахара. — Я не маленький ребёнок, мне не нужно, чтобы ты каждую минуту заёбывал меня со своей «заботой»! Осаму перестал улыбаться. Лишь дождался, пока Чуя договорит, выждал паузу и заговорил сам: — Но ты ведь правда абсолютно беспомощен без меня. Разве плохо, что я пытаюсь проявлять заботу о тебе, когда ты буквально от меня зависишь? Чую эти слова так больно и противно укололи прямо в душу, что он даже не знал, что ответить. Просто невидящим раздражённым взглядом уставился в чужую грудь. Он не мог поднять глаза сейчас. Слишком стыдно и неприятно от того, что чужие слова являются правдой. — Ты же ничего не можешь делать сам сейчас. Так почему отказываешься от любой помощи? Тебе так сложно принять то, что тебе необходимо побыть слабым какое-то время? — Да заткнись ты уже! Заебал! Мне нахер не нужна твоя помощь! И твои глупые разговоры мне тоже ни к чему! Закрой рот и съёбывайся в своё Детективное Агентство, если так хочешь кому-то помочь! Не лезь ко мне больше со своей «заботой». — последнее Накахара произнёс сквозь зубы, а затем обиженно отвернулся. Обиженно на себя, по большей мере. Дазай в ответ промолчал, тихо вздыхая. Он не хотел заботиться о ком-то другом, он хотел позаботиться о Чуе. Но раз уж Накахаре так не нравится, значит Осаму плохо это делает, а следовательно лучше не делать этого вообще, если его попытки быть заботливым вызывают у Чибико-куна такое отторжение. Сняв Накахару со своих коленей и посадив его обратно, Дазай встал. Чуя на мгновение подумал, что он реально собирается уходить, но не успел даже подумать, что будет делать в таком случае, как Осаму развернулся к нему спиной и сел на корточки. — Прогулка была плохой идеей. Я отнесу тебя домой. — будничным тоном сказал Дазай, ожидая, когда Накахара прижмётся к нему со спины. Чуя вздохнул, всё-таки обняв Осаму за плечи, позволяя себя поднять, и тут его резко кольнуло... сожаление? Хотелось извиниться за свои резкие выражения, они ведь наверняка расстроили Дазая, даже если тот не подаёт виду. Чуе стало ещё более стыдно из-за этого. Он начинал всё сильнее с каждой минутой ненавидеть свои комплексы по поводу беспомощности... Дорога назад оказалась быстрой, но для Накахары это время предательски растягивалось, потому что то и дело щёки начинали гореть от стыда, а рот приоткрывался, чтобы начать неловко произносить извинения... Но в горле становился ком и Чуя не мог выдавить из себя ничего. Было до невозможности тоскливо, но даже позволить себе заплакать Чуя не может. Плачут только слабые. Хотя, наверное, в такой ситуации заплакать стоило бы... Но нет. Накахара не плакса. И вообще, почему он так расстроился из-за того, что обидел эту мумию? Дазай ведь первый начал, и первый задел за больное, это вообще Чуя должен обижаться и ждать извинений!..

***

Уже дома, Осаму посадил Накахару на кровать, спокойно постоял в стороне, пока бывший напарник переодевался, а под конец сложил чужую уличную одежду в шкаф. Чуя откинулся на кровать и отвернулся к стене. Но спиной всё ещё чувствовал присутствие Дазая. — Я хотел бы побыть один. Не хочу тебя видеть сейчас... Осаму коротко вздохнул. — Хорошо. И ушёл. Просто ушёл. Не остался, невзирая на слова Чуи. Даже не добавил чего-то вроде: «Я буду на кухне, зови, если понадоблюсь». В пустой комнате стало уж слишком одиноко. И обида, уже неясно на кого, разрослась до желания рвать. Но сил у Чуи уже нет абсолютно... Ну почему именно сейчас Дазай решил действительно его послушать?...