good enough

Дверь мерзко скрипит, когда Ханбин входит в комнату, и он мысленно делает пометку отдать поручение дворецкому насчёт неё. Полоска золотого света от коридорной лампы разрезает полумрак, и взгляд выхватывает руку, сжимающую цепочку наручников. Ханбин уже задыхается. Он закрывает за собой дверь, сразу дважды поворачивая замок, и осознавая, в целом, что это действие не имеет смысла, ведь их не должны потревожить до утра. Глаза привыкают к темноте с каждой секундой, с каждым шагом к широкой кровати, на которой темнеет силуэт Чживона. Лунный свет, льющийся из панорамных окон, красиво переливается в фиолетовых волосах, и позволяет разглядеть черты любимого лица — гладкий лоб, густые брови, чёткий контур носа. Нижняя часть скрыта в густой тени, но Ханбин знает — Чживон слышал, как он вошёл, и прямо сейчас улыбается. Голова Чживона откинута назад, на изголовье кровати, глаза завязаны, а руки раскинуты в стороны. Он выглядит расслабленным, но в кажущейся абсолютной тишине комнаты Ханбин слышит дрожь напряжённых, словно струны, мышц — запястья Чживона наручниками прикованы к противоположным сторонам изголовья.  — Неужели Мино всё-таки согласился помочь привязать тебя? — Ханбин подходит ещё ближе, на ходу сбрасывая перчатки и пиджак, ослабляя пуговицы рубашки.  — Нет, — Чживон улыбается шире. — Я сам.  — Умница, — на выдохе произносит Ханбин, забираясь коленями на кровать, не в силах оторвать взгляда от лица Чживона. — Хороший мальчик. Чживон судорожно вздыхает, чувствуя вес и отдалённое тепло чужого тела прямо рядом с собой, между своих разведённых ног.  — Ты готов? — спрашивает Ханбин, скользя рукой по голому бедру.  — Да, — звучит в ответ тихо, на грани шёпота.  — Ох, не оставил мне ничего интересного, — произносит Ханбин с притворной грустью, и тут же убеждается в сказанном, когда два его пальца свободно входят в Чживона. Тот выгибается в спине, чувствуя долгожданное давление, и хотя его движения ограничены, Ханбин понимает, что этого недостаточно. Понимает, но не может отказать себе в удовольствии помучить Чживона, насладиться долгожданным доступом к желанному телу.  — Ты не собираешься раздеваться? — спрашивает Чживон, нетерпеливо ёрзая.  — Молчать, — мягко, очень мягко произносит Ханбин, наклоняясь к груди Чживона. Языком он обводит напряжённые соски, и резкий звук, с которым серёжки ударяются друг об друга, почти оглушает. Чживон втягивает воздух через нос, всё его тело покрывается мурашками, но губы остаются плотно сжатыми — он не может ослушаться приказа. Лицо Ханбина оказывается прижатым теперь уже к шее Чживона, и Чживон кожей чувствует его довольную улыбку. Обычно на Чживоне очень, очень много цепей. Какие-то он носит постоянно, какие-то иногда снимает, меняя на новые, более блестящие и массивные, тем самым более смертоносные, но цепь на шее — Ханбин знает точно — всегда одна и та же. Именно к ней губами тянется Ханбин, чувствуя нагретый о кожу металл. Он поддевает цепь языком — серёжка в нём вновь звякает, — оставляя под ней влажный прохладный след от слюны, и, сжимая зубами, тянет вверх. Руки Ханбина скользят по бокам Чживона, чтобы почувствовать движение мышц в сильном теле, ощутить, как от тяжёлого дыхания ходят ходуном рёбра. Чживон напрягается и тоже тянется вверх, чувствительная кожа трётся о грубую ткань выходного костюма. Ханбин выпускает цепь изо рта, она падает на чживонову грудь, а Чживон на дрожащих ногах опускается вниз, задыхаясь восторженно от действий Ханбина, но не в состоянии этот восторг выразить. Руки Ханбина двигаются по плечам и дальше в стороны, пока ладони не оказываются под пальцами Чживона, а губы — на его губах. Поцелуй медленный и жаркий, распаляющий больше желания, и Чживон слышит третий звук — стук сережки о зубы. Он не выдерживает и стонет Ханбину прямо в рот, глотка вибрирует, и Ханбин опускает одну ладонь Чживону на шею, чтобы почувствовать вибрацию, а потом почти сразу отстраняется. Изучающие пальцы обхватывают щиколотки Чживона и бегут вверх, по голеням и бёдрам, разводя ноги шире. Ладони Ханбина оказываются под ягодицами Чживона, сжимают их, и следующее, что чувствует Чживон — это входящий в него член. Чживона ослепляет яркая вспышка. Он не успел понять, когда Ханбин стянул вниз штаны с бельём, не услышал щелчка пряжки ремня, но теперь, когда Ханбин размеренными толчками вбивается всё глубже в него, это уже неважно. Чживон обхватывает Ханбина ногами, чтобы ему было удобнее, и скрещивает их на чужой пояснице. Ханбин перемещает левую руку под спину Чживона, чтобы освободить правую и сжать пальцы на его члене, проводя несколько раз снизу вверх. Чживону этого вполне хватает, он выгибается до хруста в позвоночнике, и, кажется, вывиха в правом плече, но боль от этого будто усиливает яркость оргазма. Тело Чживона больше не напряжено, и Ханбин несколькими толками в расслабленную теплоту догоняет его, утыкаясь лицом в горячую шею Чживона.