— amabile — ласково
Он снова играл великолепно. Темп, акценты, ни разу не сбился. Он играл самые обыкновенные каверы на известные во всём мире песни, но то, как он это делал, не осталось незамеченным, наверное, ни одним присутствующим. В любом случае, каждый повернулся в его сторону — кто-то после этого поворачивался обратно к своему спутнику и говорил обратить внимание, кто-то едва заметно кивал головой в такт, кто-то с воодушевлением почти не отводил взгляда. Последним был Ацуши, лишь иногда посматривая на остальных, чтобы позже рассказать об этом Рюноске. Рюноске должен знать, насколько он хорошо справляется с тем, что делает. Ему действительно это важно, пусть он никогда в этом и не признается. Музыка плавно перетекала из одной мелодии в другую и, может быть, Ацуши показалось, но песни были именно в таком порядке, где тональности так или иначе были родственными, а потому Рюноске смог добиться мягкого перехода без секундной дисгармонии. Время шло, Ацуши пил вторую кружку уже остывшего чая, как вдруг услышал одну из своих любимых песен. Duncan Laurence — Arcade. Ему нравилась фортепианная партия в оригинале, но в руках Рюноске она звучала более обречённо? Левая рука звучала нежно, аккуратно, не перегруженной в звуке нижними нотами, а правая выделялась нерезко, но достаточно для того, чтобы слова песни всплывали в голове сами собой. На припеве самая высокая нота звучала так надрывно, что на миг показалось, будто это самый настоящий крик. Ацуши пробрало до мурашек. Рюноске играл по нотам, но так редко смотрел в них, что выглядело это так, будто он играет наизусть. Безусловно, подобные песни имели не слишком много нот и кардинальных выпадов, ибо многие моменты повторялись, да и в целом сами по себе песни уделяли внимания левой руке почти совсем немного, отдавая его преимущественно мелодии в правой, но под пальцами Рюноске вся песня превратилась в грёбаное искусство. Как, впрочем, всегда. Вспомнив примерные слова песни, Ацуши вздохнул. Если бы ему посвящали подобное, было бы… больно. Хотя даже просто слышать такое и думать о том, что чувствуешь, уже больно. — Ацуши? Он резко дёрнулся, понимая, насколько пропал в собственных мыслях, что даже не заметил, как Рюноске уже закончил играть. — Да? Он огляделся, понимая, что все посетители уже ушли. Чай в стакане был безнадёжно холодным и покрылся плёнкой. Рюноске смотрел на Ацуши с лёгкой, едва заметной улыбкой. — Идём, я тебя провожу. Ацуши кивнул, встал из-за столика и взял в руки свою сумку; Рюноске уже собрал все свои вещи, поэтому просто ждал. Они вышли на улицу, и Ацуши увидел, что вокруг слишком темно. Вспомнив, во сколько обычно Рюноске писал ему, возвращаясь домой, Ацуши понял, что сейчас должно быть около десяти или одиннадцати. Его транспорт ещё ходил, но с большими перерывами. Пешком идти не вариант — темно и пугающе. — О чём думаешь? — вдруг спросил Рюноске. — Прикидываю, во сколько окажусь дома. — Ты всегда можешь переночевать у меня. Ацуши выдохнул, понимая, что он был бы очень рад такому неловкому, но весьма приятному стечению обстоятельств, однако его уже ждут дома. — Всё в порядке. Нужно просто подождать. Они подошли к нужной остановке, на которой кроме них никого не было. Ацуши всё ещё находился под впечатлением от игры Рюноске — он играл так долго... И как только его пальцы не уставали? В то же время он ни разу не сбился, разве только замедлял темп на моментах, где нужно было перелистнуть страницы нот. — А разве тебе не нужно идти домой? — тихо спросил Ацуши, когда они стояли, по ощущениям, около пяти или семи минут. — Здесь идти совсем недалеко. Я хочу убедиться, что ты точно сядешь на нужный транспорт. Это звучало так странно, но… мило? Заботливо? От этого осознания Ацуши буквально растаял. Обычная дружеская забота, но для него это значило слишком многое. Он подумал, что если признается прямо сейчас, в тенях этого вечера, Рюноске не увидит его смущённого напуганного лица. И на следующий день его слова можно будет воспринять как чрезмерную сентиментальность, которую успешно можно позабыть, чтобы спокойно продолжить дружеское общение дальше. Его руки начало слегка потрясывать от волнения. — Ты видел, как на тебя смотрели, пока ты играл? — вдруг спросил Ацуши, понимая, что ещё чуть-чуть и его сердце точно пробьёт грудную клетку. Только бы не слишком громко. — Нет, я смотрел в ноты. Ацуши улыбнулся. Конечно, в ноты. Вот только на его лице, на которое иногда посматривал Рюноске, чтобы, наверное, понять его реакцию, не было никаких нот. — Абсолютно все были в восторге. Повисла тишина, разбавляемая отдалённым звуком сверчков и транспорта. Подъехал автобус, но не тот, который нужен. — Я говорю тебе правду. Всем очень понравилось. Ты замечательно играешь, Рюноске. Он замялся, думая, что бы ещё сказать, но Рюноске, наконец, прервал вновь установившееся неловкое молчание. — Спасибо, Ацуши. Недоверчиво. Ну конечно, он же не верит в себя. Ацуши, твои слова прозвучали как лесть. Неприкрытая и до отвратительного приторная. Но ведь он играет лучше всех в их группе. Или в его голове есть недостижимый идеал? — Ты не веришь мне, — с сожалением сказал Ацуши то, что крутилось в его голове. — Я бы очень хотел, — тихо ответил Рюноске, всматриваясь куда-то вдаль — туда, где погасло солнце. Ацуши поджал губы. Если ему и было больно от этого, то только из-за того, что Рюноске не понимает собственных способностей. Наверняка ведь трудно корить себя за то, что не оправдываешь собственных ожиданий. Момент для признания был упущен. Ацуши молчал, позволяя Рюноске ещё раз подумать над его словами и, может быть, хотя бы чуть-чуть принять тот факт, что людям действительно нравится. Когда нужный автобус приехал, Ацуши неловко попрощался, потому что снова погрузился в мысли и даже не сразу обратил внимания, что водитель терпеливо ждёт. Рюноске до последнего стоял на остановке, провожая транспорт взглядом. Ацуши скромно помахал ему рукой, а потом уткнулся в экран телефона, раздумывая над тем, что он очень хочет сказать, но пока всё никак не может.***
Его день рождения выпал на грёбаную среду. Опять. Ацуши казалось, что она проклята, а потому заранее настроился на то, что сегодня снова пойдёт что-нибудь не так. В конце концов, любые ожидания касательно этого праздника обычно всегда проваливались, поэтому он вообще ничего не ожидал. Это самый обыкновенный день. Ничего особенного. С утра его поздравили родители, он задул свечи на торте с йогуртовой начинкой и загадал желание. Времени на его выдумку было совсем чуть-чуть, ведь он совсем забыл про эту традицию, а потому попросил лишь, чтобы всё было хорошо. Это всё, чего он только хотел. В университет он приехал пораньше, устроившись в аудитории пока что совсем в одиночестве. Издалека можно было услышать игру Рюноске, это снова был Бах. Размышляя над вчерашним, он так и не пришёл к какому-либо результату. В любом случае, импровизацию никто не отменял. Вот только признаваться в своих чувствах в свой собственный день рождения было бы попросту глупо. Поэтому точно не сегодня. — Привет, — раздалось совсем тихое, чуть хриплое рядом. Ацуши перевёл взгляд на источник звука и улыбнулся. — Привет. Рюноске сел рядом, достал нужные для занятия вещи, но сумку со своих колен не убрал. — Могу я поздравить тебя с днём рождения? — спросил он, выжидающе смотря на Ацуши. Ацуши удивлённо уставился на друга. Он совершенно точно был уверен, что никто не поздравит его — он не сказал о сегодняшнем дне никому ни слова. — Откуда?.. — расплываясь в улыбке, спросил он в ответ, сразу же вспоминая их посиделки в библиотеке и то, как он безуспешно пытался узнать его, Рюноске, собственный день рождения. — Твоя страница в интернете. Ах, точно. Какая банальность. Рюноске достал из сумки непонятное что-то, пока закрывая ладонями, а потом, глубоко вздохнув, начал говорить: — Я не очень красноречив, поэтому прошу простить заранее. Ацуши, ты очень хороший друг и мне с тобой хорошо. Я рад, что смог познакомиться с тобой, и рад, что у нас всё получается. Я бы хотел, чтобы у нас и дальше всё получалось. С днём рождения. Он робко улыбнулся и, наконец, протянул ему аккуратно завёрнутый свёрток лилового цвета, перевязанный тонкими бумажными золотыми шнурками. Ацуши уставился на протянутое, всё ещё не придя в себя. Рюноске правда подарил ему подарок? Подумал об этом, потратил своё время и деньги? Это так… — Вау… — выдохнул Ацуши, протягивая руки, чтобы забрать, наконец, свой подарок. Он осмотрел аккуратную перевязку, а потом кинулся на Рюноске, чтобы обнять. Тот сначала опешил, но потом приобнял его и Ацуши в этот самый момент понял, что сегодняшний день уже удался. Хотя бы по этой причине. Рюноске снова тёплый, Ацуши буквально стискивает его, пытаясь выжать из этих неловких секунд самый максимум, но потом, понимая, что они в университете и, вообще-то, не стоит забываться, он отстранился и опять посмотрел на свёрток. — Можешь открыть сейчас, если хочешь, — будто прочитал его мысли Рюноске. Ацуши услышал, как в аудиторию кто-то зашёл, поэтому, прошелестев одними губами «позже», убрал подарок к себе в сумку и снова посмотрел на Рюноске. — Спасибо, это так мило, так трогательно, Рюноске, я… — Хочешь… — разбавил секундное молчание друга, который всё ещё не мог поверить в произошедшее. — После занятий куда-нибудь сходить? Или у тебя уже есть планы? Ацуши округлил глаза, понимая, что ещё чуть-чуть и он точно упадёт в обморок. Подумать только! — Давай сходим, — активно кивая, ответил он. — Абсолютно никаких планов. О боже. Он впервые приглашает его куда-то сам. Чувствуется будто новый уровень их отношений. Сразу вспомнилась их самая первая совместная прогулка, когда Рюноске чуть ли не заносчиво заявлял, что не хочет проводить с ним время, а сейчас всё поменялось настолько сильно. Конечно, они ведь теперь друзья, причём близкие. Только… — А ты разве не работаешь в это время? — продолжил Ацуши. — Нет. Занятия заканчиваются слишком поздно, поэтому это считается моим выходным. Ацуши просиял. — Замечательно! А куда… Уже шумная из-за наплыва студентов аудитория вдруг затихла. Услышав это, Ацуши замолк, понимая, что пришёл Мори-сенсей. Их совместные планы пришлось отложить на время занятий. И пусть впереди их ждал трудный день, Ацуши уже умирал от предвкушения того, что будет после.***
— Так куда пойдём? — нетерпеливо спросил Ацуши, как только они вышли из университета. Тёплый май солнечными лучами играл на листьях деревьев, которых было около их университета огромное множество. Небо было чистым, ясным. Этот день не был похож на любые другие его дни рождения ещё с самого начала. Даже несмотря на своё дружелюбие и лёгкость на взаимоотношения с другими, обычно Ацуши проводил пятое мая в компании своих родителей. Традиционный торт, свечи, а вечером — праздничный ужин с его любимыми блюдами и распаковка подарков. Конечно, его поздравляли друзья, но почему-то ни разу не приглашали провести этот день как-то иначе. Может быть, Ацуши сам должен был приглашать их… А теперь он стоит рядом с Рюноске и ждёт его ответа. Наверное, Ацуши и сейчас должен быть тем, кто выбирает место, ведь это его день, но почему-то угодить хотелось куда больше, чем наслаждаться тем, что интересно. — Помнишь, мы поднимались на крышу? Ацуши, конечно, вспомнил. Не самое лучшее, что можно вспоминать. Особенно сейчас. Он слегка нахмурился, внимательно смотря на Рюноске, и утвердительно кивнул. — В тот день ты так пристально смотрел на центральную часть нашего города, что я решил предложить тебе сходить на колесо обозрения. Ацуши расплылся в улыбке. Рюноске такой внимательный? Это буквально то, что он хотел. — Я сам думал предложить тебе это, представляешь? — поспешно ответил он. — Идём! Ты же не боишься высоты? Они быстрым шагом отправились к ближайшей остановке, чтобы сесть на транспорт. К счастью, в ту часть города ходили почти все автобусы. — Разве что чуть-чуть. Ацуши удивлённо уставился на Рюноске, почти сразу же одёргивая сам себя. Страх — не повод удивляться. Но почему-то именно его друг выглядел таким бесстрашным, отважным, сильным. — Мы можем просто погулять по торговому кварталу или сходить на аттракционы, — с мягкой улыбкой сказал Ацуши, заметив, наконец, нужный автобус. Они сели, оплатив билеты. Рюноске молчал. — Ну правда, — продолжил Ацуши. — В этом нет ничего такого. — Нет, я сам хочу там побывать, — наконец, вздохнув, ответил Рюноске. — Я пригласил и отказываться не собираюсь. Он выглядел настолько серьёзно, будто действительно идёт на какой-то подвиг, что Ацуши беззвучно усмехнулся, а когда услышал возмущённое «эй», рассмеялся. Когда они вышли на нужной остановке и прошли в парк, Ацуши почувствовал себя маленьким ребёнком — его переполняли восторг и счастье. Купив билеты на колесо, они прошли к нему и встали в очередь. Чёртово колесо с земли выглядело огромным, а кабинки, находящиеся на самом верху, казались настолько маленькими, что Ацуши уже предвкушал вид на весь город оттуда. Он ещё никогда не поднимался на такую высоту. После некоторого времени очередь дошла и до них, сопровождающий посадил их в кабинку, закрыв дверь, и весь мир слегка пошатнулся — кабинка оторвалась от подмостка и медленно поплыла вверх. Ацуши сидел напротив Рюноске и смотрел на него, пытаясь уловить его чувства, потому что тот, всё же, боялся, а это серьёзно. Его друг сидел немного напряжённо, крепко взявшись руками за специальную перекладину. Ацуши же чувствовал себя расслабленно, спокойно озираясь по сторонам, отмечая, как земля становится всё дальше и дальше, а они — выше и выше. — Всё нормально? — обеспокоенно спросил Ацуши. — Я могу пересесть к тебе. — Нет, — пожалуй, слишком резко ответил Рюноске. — Иначе ты сместишь центр тяжести и кабинка наклонится. Сиди на месте и не дёргайся. Ацуши глубоко вздохнул, уже немного жалея, что согласился на это. Думать, что он приносит дискомфорт другому человеку, было не очень. Но тут Рюноске сдержанно улыбнулся. — Ацуши, не думай обо мне. Он дёрнулся, восприняв эти слова сначала неправильно, а когда до него дошёл истинный смысл, отвернулся к окну. Вообще, в основном вся кабинка была из прочного прозрачного пластика, поэтому даже сквозь стены можно было увидеть город (что, наверное, пугало Рюноске ещё больше), но всё-таки в окнах без каких-либо барьеров вид был куда лучше. Вид, действительно, был просто потрясающим. Все эти крутые высотные дома, находящиеся в самом центре Йокогамы, становились всё ниже, торговый квартал из разных-разных палаток превратился в одно сплошное разноцветное пятно, а деревья теперь казались лишь цветущими кляксами, изредко разбавляющими бетонные джунгли. О нет, это было совсем не так, как на крыше их университета. Пейзаж был подвижным и всё время удалялся от него, из разрозненных пазлов превращаясь в единую картинку, которую он мог видеть разве только в интернете, когда ради интереса искал информацию про свой город. А когда вдалеке Ацуши без проблем смог увидеть линию горизонта, не прерываемую городскими нагромождениями, его сердце будто замерло. Прямо сейчас мир вокруг был буквально бесконечным. — Рюноске, это так круто… — восхищённо сказал он. — Я рад, что тебе нравится. — А тебе? Ацуши перевёл на Рюноске свой взгляд и понял, что всё это время тот смотрел только на него. — Немного страшновато, но терпимо. — Я могу тебе чем-то помочь? — спросил Ацуши. Рюноске аккуратно мотнул головой в отрицательном жесте. Ацуши, задумавшись, сделал буквально первое, что пришло ему в голову — накрыл его руки своими, как бы давая понять, что вот он, рядом. — А так легче? — спросил он, удивляясь тому, насколько чужие ладони холодные. — Да, — сдержанно ответил Рюноске, отводя от него взгляд куда-то в сторону. О боже. Только не говорите, что он смутился. Но ведь это самое настоящее смущение? Да? Оставалось лишь гадать, от чего именно — от своей показанной слабости, которой не помогло никакое упрямство, или действительно от его прикосновений. Как бы Ацуши хотел, чтобы именно от последнего. Потому что в таком случае он бы мог, наверное, на что-то рассчитывать. Ацуши нервно улыбнулся, понимая, что он сделал, и сам отвёл взгляд, снова смотря в окно. Ещё чуть-чуть и они поднимутся на самую высшую точку, а потом будут опускаться вниз. Он продолжил разглядывать линию горизонта теперь с той стороны, где был порт — там небо уже становилось темнее. Он почувствовал, как под его собственными ладонями чужие стали чуть более расслабленными, а когда он аккуратно повернулся в сторону Рюноске, то увидел, как тот, наконец, тоже смотрит в окно и рассматривает представшую перед ними картину. При этом ни разу не перевёл взгляд куда-то пониже, в общем-то, по понятным причинам. Ацуши настолько засмотрелся на его заинтересованное лицо, что тот, конечно, почувствовал это и повернулся, вопросительно посмотрев в ответ. — Как тебе? — стараясь выглядеть предельно спокойно и ни разу не волнующимся, спросил Ацуши. — Красиво, — ответил Рюноске, снова переводя взгляд. Он так и не убрал свои ладони из-под рук Ацуши. До самого конца поездки.***
Когда всё закончилось, было решено заесть пережитый стресс чем-то вкусным. Они купили блинов с какими-то сладкими посыпками и мороженым, а потом устроились в самом ближайшем парке. Конечно, людей здесь было довольно много — уже вечер, когда у большинства закончились занятия или работа, а на улице в это время было по-настоящему тёпло. Тем не менее, они нашли вполне подходящий свободный уголок и расположились там. — Я открою свой подарок сейчас? — вдруг спросил Ацуши, буквально только что вспомнив о том, что в его сумке всё ещё лежит сюрприз. — Конечно, — Рюноске кивнул, но чуть позже, наблюдая за тем, как Ацуши аккуратно расправляется с красивой упаковкой, добавил. — Надеюсь, тебе понравится. Ацуши был таким нетерпеливым, в детском восторге желая открыть подарок как можно раньше, а потому его руки слегка подрагивали. Но когда он, наконец, справился с тем, чтобы открыть его, он широко улыбнулся. В свёртке была большая кружка лилового цвета, а на ней нарисованы изящные ноты на волнистом нотном стане, возглавляемые величественным скрипичным ключом. Помимо этого, в самой кружке находился бумажный пакетик. Достав его, Ацуши прочёл этикетку, на которой был написан состав его любимого чая. Как-то раз они обсуждали свои любимые вкусы на перерыве между парами и, боже, Рюноске запомнил и купил именно тот, который Ацуши обожает. Сам пакетик был обёрнут теми же бумажными золотистыми шнурками, а на одном кончике была прикреплена маленькая открытка, на которой было такое банальное, но не менее прекрасное «С днём рождения, Ацуши!». Было видно, что Рюноске оборачивал всё сам. Даже шнурки были чуть-чуть неаккуратными, что говорило о том, что и это Рюноске сделал своими руками. От осознания того, что в подаренное буквально вложили душу, Ацуши был готов расплакаться от счастья. Но, отложив свою сентиментальность, он начал восхищённо лепетать «Спасибо, спасибо, спасибо», снова набрасываясь на друга с объятиями. Что ж, он действительно был очень тактильным. А то, что его снова аккуратно приобнимали в ответ, говорило лишь о том, что человек напротив этому только рад. Ацуши отстранился, убирая всё аккуратно обратно к себе в сумку, а потом к нему в голову пришла одна очень забавная мысль, которую он решил сразу же озвучить, даже не думая о том, как это звучит со стороны. — Походит на какое-то свидание, — смеясь, сказал он, а потом посмотрел на Рюноске. Тот смотрел в одну точку, будто о чём-то глубоко задумавшись. До Ацуши, наконец, дошло, как это звучало, а потому он поспешил сразу же исправить неловкую ситуацию: — Шучу, конечно. — И правда похоже, — ответил Рюноске тихо. Ацуши запаниковал, отведя взгляд в сторону и быстро думая, что бы добавить ещё. Он ведь буквально недавно чуть ли не открытым текстом признался в том, что ему, похоже, нравятся парни. Он даже не знает, как Рюноске относится к такому, а теперь шутит об этом так открыто. Вдруг тот прямо сейчас попросту уйдёт? — Существуют же дружеские свидания? По-моему, неплохо, — продолжил Рюноске. А Ацуши облегчённо выдохнул. Похоже, всё в порядке. Вот только… это звучало не очень обнадёживающе.