— teneramente — нежно
После происшествия с подушками они оба чуть ли не моментально легли обратно на свои места, потому что в стену постучали соседи, намекая, что пора бы, в самом деле, настроиться на тишину. Парни смутились и легли, больше не произнося ни слова. А на утро чуть не опоздали к Дазай-сенсею на их общую пару. Тот лишь хитро улыбнулся, а потом попросил пошевелиться и сыграть уже, наконец, то, что они так долго и упорно играли всё это время. Конкурс становился всё ближе.***
Май ступал по Йокогаме быстрыми шагами, время летело точно самолёты, которые постоянно оставляли белые полосы особенно часто над северо-восточной частью города. Они почти каждый вечер ходили в кафе и Ацуши играл, играл, играл. Он пытался побороть свой страх, каждый раз начиная с жутко трясущимися руками и заканчивая слабой улыбкой от чуть заметного облегчения. Потому что с каждым днём действительно было легче. Он не только сыграл множество произведений, к которым в повседневной жизни и не подумал бы прикоснуться, но и прогнал всю программу университета настолько много, что Дазай-сенсей, заметив резкие улучшения, снова его расхвалил. Конечно, сразу после указывая на немногочисленные ошибки. Но всё же Ацуши стал лучше ориентироваться в том, чтобы играть сразу же, а не разбирать в максимально медленном темпе по паре часов. Это радовало. Рюноске, кажется, тоже был доволен. В эти вечера он выступал почти что вторым наставником, который контролировал Ацуши, который давал какие-то советы, ведь со стороны видно порой намного больше. Он в самом деле видел какие-то неровности, ошибки, он слышал всё это, поражая своим тонким слухом и внимательностью. Конечно, Ацуши иногда раздражался этому, но когда он ловил на себе и своих руках заинтересованный взгляд, а потом слышал мягкое «Всё в порядке», он таял и грозился умереть от той нежности, которую он испытывал в эти моменты. — У тебя тоже прекрасные руки, — прозвучало однажды вечером, после того, как они сыграли их совместную программу в кафе и уже собирались домой. — Ч-что? — изумлённо спросил Ацуши, чувствуя, что ещё чуть-чуть и он забудет как дышать. Оставалось только надеяться на то, что Рюноске ничего не заметил. — Однажды ты… сказал мне это, — смущённо ответил тот. — Я никогда не думал о таком. Но теперь часто замечаю, что твои движения становятся всё лучше. Более точные. Ацуши улыбнулся, отводя взгляд в сторону. Рюноске даже не в курсе, как это звучит со стороны. Впрочем, в тот раз, когда Ацуши и сам говорил такие вещи, он тоже особо об этом не задумывался. Он говорил правду. — Спасибо, я рад, что это так, — всё же скромно ответил Ацуши. Они вышли из кафе, привычно идя в сторону остановки. — И красивые тоже, — сказал Рюноске. Будто специально ждал, пока они выйдут в городскую темноту. От этого его слова звучали лишь более откровенно. Нет, Ацуши не должен думать о таком. Рюноске говорит это только лишь потому что хороший друг — Ацуши и сам не раз делал так. Он пролепетал смущённое «спасибо», а после, уже вернувшись домой, внимательно рассматривал свои руки, не видя в них ничего особенного и красивого. Обычные. Но если Рюноске думал иначе, то… со стороны виднее. Ацуши ему верил.***
Они продолжали играть. Рюноске не принуждал его — Ацуши сам стремился как можно быстрее побороться со страхом и хотя бы немного ослабить нагнетающую тревожность. Потому что он не хотел подводить ни Дазай-сенсея, ни Рюноске. Он не хотел подводить самого себя. Возможно, у него даже получилось?..***
— Ну что, мальчики, готовы? Ацуши сжимал лямку своего походного рюкзака, который был откопан его мамой где-то в недрах кладовки. Они ехали буквально на пару суток в Токио, но он взял, казалось, половину своей комнаты. Акутагава же держал всё тот же рюкзак, с которым обычно ходил в университет. Разве что его привычный вид, состоящий из чёрных брюк и рубашки, поменялся на чёрные джинсы и тёмно-серую футболку — всё-таки конец мая. Они стояли у входа в университет, договорившись встретиться здесь. Дазай-сенсей выглядел так же официально, в неизменно тёплых тонах, как и всегда, разве только с тем же несуразным рюкзаком за плечами. Он держал в своих руках телефон и сосредоточенно нажимал на дисплей. — Такси уже в пути, — бодро сказал он, не отрывая взгляда от устройства. Когда машина подъехала, они залезли туда, но Дазай-сенсей так и не сказал таксисту путь назначения. Парни переглянулись. Они сидели вместе на заднем сидении и не понимали, почему они всё ещё стояли. Потому что поезд отправлялся буквально через полчаса, а им ещё нужно было пройти контроль и проверку билетов. — Мы кого-то ждём? — учтиво поинтересовался Рюноске. — А? Да, ждём. Сейчас уже поедем, не переживайте, — он снова посмотрел на телефон, который так и не убирал в карман, а потом в окно, почти сразу же улыбаясь. — Ну наконец-то! Дверь открылась и к ним на задние сидения сел Чуя. Рюноске, казалось, не удивился совсем. А Ацуши округлил глаза, не понимая, что происходит. — О, парни, приветик, — с широкой улыбкой сказал Чуя, садясь рядом так, что Ацуши пришлось двигаться и теперь он прикасался к Рюноске. Слишком близко. — Привет? — сказал Ацуши. — А ты… — Я просто за компанию. Конкурс пианистов всё-таки, — ответил он, устраиваясь поудобнее и застёгивая ремень. — Скрипач для поддержки! Дазай-сенсей что-то буркнул на переднем сидении, и машина плавно выехала из двора их университета, выезжая на проспект. Ладно, это можно понять. Они с Дазай-сенсеем близкие друзья. Близкие настолько, чтобы ездить вместе на такие, казалось бы, скучные мероприятия вместе. Было интересно узнать об их прошлом и почему Чуя всего на первом курсе, но Ацуши бы ни за что не пошёл на это. Слишком неловко. — Ну что, ну как? — заинтересованно спросил Чуя. — Вы настроены на победу? Рюноске молчал. Дазай-сенсей вряд ли слышал их, перекидываясь какими-то фразами с таксистом. Ацуши нервно улыбнулся и кивнул. — Главное — участие. — Вот это правильно, — довольно ответил Чуя, активно кивая головой. — Хороший настрой — залог успеха. Ацуши выдохнул, а затем обратил внимание на вид перед ним — он сидел посередине и мог теперь смотреть в лобовое окно. Чистое, почти летнее небо радовало своим светом, впереди уже виднелось море, центральная улица, они не очень быстро спускались с холма, на котором находилось здание, в сторону вокзала. Странная поездка. Присутствие Чуи не смущало, а, скорее, разряжало обстановку, но всё же некоторые вопросы к нему оставались без ответа. Когда они вышли из такси, забрав все свои вещи, прошли пропускной пункт, предъявили билеты и уже сели в поезд, Ацуши немного успокоился. Он боялся, что они опоздают, или что-то пойдёт не так — он ещё никогда не ездил на поездах. И никогда не бывал в Токио. Устроившись поудобнее на своём месте, он откинул голову назад и прикрыл глаза. Рюноске сидел рядом, он выглядел напряжённо. Дазай-сенсей и Чуя сидели впереди, о чём-то увлечённо беседуя, правда, иногда можно было услышать повышенный голос Чуи, который на что-то бурно реагировал и восклицал «да не может этого быть!» или ехидное Дазай-сенсея «просто представь, Чуя». — Ацуши? — Да? — он лениво поднял голову и открыл глаза. Мерное покачивание поезда действовало на него как-то успокаивающе, заставляя веки закрываться. — Ты боишься? — Я… нет, — задумчиво проговорил Ацуши. — Сейчас всё в порядке. — Ладно, — кивнул Рюноске. Ацуши показалось, или это не то, что его друг хотел ему сказать? Впрочем, желание заснуть было таким сильным, что он снова откинул голову и закрыл глаза, не в силах раздумывать об этом. — Разбуди меня, когда подъедем, — прошептал он. — Конечно, — послышался такой же шёпот прямо над ухом. Последнее, что Ацуши успел запомнить перед тем, как окончательно погрузиться в сон, было покалывание чужих волос на его шее.***
— Ладно, я думал, будет хуже, — сказал Чуя, осматривая блок в общежитии, которое было предоставлено для всех приезжих. Две двухместные комнаты, совсем небольшие, вмещающие лишь кровати, шкафы и рабочие уголки, были соединены одним общим коридором, из которого можно было пройти в туалет и душ, а также выйти в секцию, где были ещё три точно таких же блока и кухня. — Мы занимаем эту, — сказал Дазай-сенсей, и открыл дверь ближайшей комнаты, а после зашёл туда, утаскивая за собой Чую. Тот лишь засмеялся, слабо откидывая от себя чужие руки, а после кинул свой рюкзак на пол комнаты и лёг на ещё незаправленную кровать, блаженно улыбаясь и прикрывая глаза. Дверь они так и не закрыли. Ацуши замялся, проходя дальше по коридору, а потом открыл вторую дверь. Комната была самой обыкновенной, такой же, как и у его наставника и Чуи, зато восьмой этаж открывал потрясающий вид на Токио. Они приехали в столицу спустя всего час — Ацуши думал, что всё это продлится намного дольше — и поэтому у них было ещё очень много времени на спокойный отдых и развлечения. Он повернулся к Рюноске, который уже положил свой рюкзак на стул и, подойдя к кровати, начал заправлять постельное бельё. Тот выглядел задумчиво, даже чересчур. Настолько переживал из-за предстоящего конкурса или же думал о чём-то другом? А ведь Ацуши прямо сейчас не испытывал никакой тревоги. То, что должно будет произойти уже завтра, было где-то на задворках сознания и не билось красной кнопкой прямо перед глазами. Может быть, это было что-то типа защитного механизма, ведь он полностью переключился на «здесь и сейчас», а, может быть, он действительно перестал волноваться. В конце концов, он столько трудился над этим, почти каждый вечер, что вполне мог совладать с собственным страхом. Он очень на это надеялся. — Чем займёмся? Может, погулять сходим? — Не хочу, — меланхолично ответил Рюноске, переключаясь с уже заправленной кровати на разбор своих вещей. — Да, конечно, — ответил Ацуши, даже не расстроившись. Ему главное — с Рюноске. А формат не важен. — Ты можешь идти один. Или с ними, — кивнув на стену, которая разделяла их комнаты, сказал Рюноске. — И оставлю тебя одного? Ну уж нет, — Ацуши ухмыльнулся, а потом стушевался. — Или ты хотел остаться один? Тогда я… — Нет, — едва улыбнувшись, ответил тот. — Не уходи. Ацуши сразу оживился. Трепет в его теле снова стал ощутимым лишь от этой простой фразы. «Не уходи» — казалось бы, что ещё нужно? А ведь сразу после конкурса он признается ему во всём этом и… всё поменяется? Всё разрушится? Ничего не изменится? Было необходимо усмирить поток нескончаемых вопросов, поэтому Ацуши решил переключиться на что-то другое. — У меня есть с собой карты. Рюноске заинтересованно посмотрел на Ацуши, отвлекаясь от разбирания своих вещей из рюкзака, и кивнул. — На правду или действие? — уточнил Ацуши. — Давай. Послышался смех из другой комнаты. Всех ждал тёплый вечер в ожидании следующего дня. О том, что должно будет произойти что-то волнующее, пока никто не думал.***
— О боже, — произнёс Ацуши. — Это так… — Завораживает? — спросил Рюноске, заинтересованно оглядываясь по сторонам. — Соглашусь. Ацуши активно закивал, внутренне поражаясь тому, как точно Рюноске подобрал слово — именно то, какое он хотел сказать. Неужели он настолько хорошо его знает? Или же Ацуши настолько предсказуем… Утро следующего дня было тёплым, солнечным и, можно сказать, счастливым. Они подошли к консерватории, в которой уже сегодня должен был состояться конкурс. Огромное белое здание в привычном стиле функционализма, только его невозможно было сравнивать с собственным университетом — оно выглядело настолько величественно и сильно, что захватывало дух. Огромное множество окон, значит, огромное множество аудиторий, центральная часть представляла собой цилиндр, наверняка там зал, но для гостей. А перед входом несколько полукруглых арок, будто играешь в видео-игру, где должен пролететь через горящие кольца — только здесь они были белоснежными, тяжёлыми и приземлёнными. Впереди их ждали такие формальности, как регистрация участников, распределение по аудиториям для ожидания, ознакомление с залом и программой, а также примерный сценарий вечернего отчётного концерта, на котором юные музыканты представляли свои лучшие номера. — Не отставать! — обернувшись, улыбнулся Дазай-сенсей, а после открыл дверь, пропуская всех внутрь помещения. Внутри было просторно — высокие потолки с огромными окнами, светлые стены цвета мрамора, просторная гардеробная, пафосные плакаты про обучение, программы и вступительные экзамены и красиво украшенные стойки регистрации с улыбчивыми волонтёрами. Лучшая консерватория в Японии — было видно сразу. Пока Ацуши и Рюноске осматривались, Дазай-сенсей уже успел с кем-то поздороваться, а Чуя стоял рядом и с улыбкой кивал головой. Так, будто бывал здесь не раз. Впрочем, если они с Дазай-сенсеем такие друзья, то всё возможно. Спустя все необходимые действия, они оказались в аудитории, где могли оставить свои вещи и подготовиться. Чуя сразу же занял место у окна, развалившись на стуле и положив одну ногу на другую, и засел в своём мобильном. Дазай-сенсей быстро закинул свой рюкзак на чей-то стол и вышел, оставляя их втроём. Через час начинался сам конкурс, поэтому времени было предостаточно. Ацуши и Рюноске, уже одетые в официальную одежду, пошли по коридорам консерватории, чтобы осмотреть её. — Такое ощущение, будто ты уже был здесь, — восхищённо сказал Ацуши, смотря то на картины, развешанные в коридорах, то на проходящих мимо студентов. — В детстве, да, — ответил Рюноске. — Правда? — спросил Ацуши, немного замедляя шаг. — Это круто. Рюноске ничего не ответил, они вышли в главный зал, где стоял огромный белый рояль и множество растений, а также буфет для всех желающих. У буфета они заметили знакомую фигуру, которая позже, уже оплатив свой заказ, повернулась в сторону небольших столиков. — О, ребятки, будете смотреть на других? Дазай-сенсей держал в одной своей руке упакованный сэндвич с яйцом и маленькую упаковку сока, а в другой карту, которой он расплачивался, и телефон со светящимся дисплеем. — А можно? — удивлённо спросил Ацуши. — Ну, если вы не боитесь расстроиться или типа того. Ацуши нахмурился. — Нет, мы тихо посидим в аудитории, — ответил Рюноске. — Господи, как я хочу есть, — раздалось где-то рядом, а затем они увидели Чую, который только спустился с лестницы. — О, этот сэндвич для меня? — спросил он хитро у Дазай-сенсея. — Спасибо, ты такой внимательный. Дазай-сенсей улыбнулся и отдал свой сэндвич, а Рюноске дёрнул Ацуши за рукав рубашки, ведя его в сторону лестницы. Они вернулись в аудиторию, сели за рояль и повторили ещё раз свою программу, а уже после стали просто ждать своего выхода. Посмотреть на других участников очень хотелось, но было решено сделать это уже после своего выступления. Посмотрев на время, Ацуши понял, что у них оставалось всего полчаса до выхода на сцену. От этого он испытал неприятный трепет, скорее, тревогу, от которой хотелось спрятаться. Сердце начало биться ощутимее. Конечно, он волнуется, это его первый серьёзный конкурс. Тем более, от его выступления зависит другой человек. Волнение было вполне естественным и его страх здесь вообще не причём. — Рюноске? — Ацуши решил переключиться и не думать о чём-то волнительном как можно дольше. — Да? — Ты должен мне действие или правду. Рюноске хмыкнул, а затем внимательно посмотрел на него. — Давай. Ацуши задумался, смотря куда-то в потолок, а потом спросил первое, что пришло в его голову. — У тебя когда-нибудь была девушка? Рюноске удивлённо округлил глаза, а потом посмотрел куда-то вниз. Смутился. Он выглядел в этот момент так мило, но всё же его молчание немного пугало Ацуши. Может, он и сейчас с кем-то встречается? Ох, чёрт. — Нет, — ответил Рюноске, встав со стула и подходя к зеркалу, чтобы поправить галстук — он у него ослабился и немного болтался. — А что насчёт тебя? Ацуши вздрогнул. Это не было предусмотрено их своеобразной игрой, но ответные вопросы не запрещались. Если он и хотел смутить его, то теперь справедливо расплачивался. — Нет. — А как же Кёка? Ацуши непонимающе посмотрел на Рюноске, ожидая пояснений. С чего он вообще взял это? Они в последнее время даже почти не общались — лишь перекидывались любезностями перед парами русского языка и здоровались, когда видели друг друга перед началом учебного дня. — Мы не встречаемся. — Она тебе нравится? — Нет! — возмущённо ответил Ацуши. Вроде бы это не было допросом, но он почувствовал себя немного некомфортно. — Но вы же… — А… Кажется, Ацуши понял. Они ведь именно с Кёкой были в кафе, где он работает. — Нет, мы просто друзья. — Ладно. Рюноске бросил тщетные попытки что-то исправить, нервно пригладил волосы и повернулся к Ацуши. — Ты умеешь завязывать галстуки? — А ты не умеешь что ли? — расплылся в улыбке, но исключительно в умилительной. — Ладно, не надо, — ответил Рюноске, снова отворачиваясь. — Да брось, давай помогу. Ацуши встал со стула и уже хотел подойти и исправить ситуацию, как дверь аудитории открылась и в неё зашли Дазай-сенсей и Чуя. — Ну что, ребятки, скоро ваш выход, — просиял наставник. Чуя снова развалился на стуле, который занимал раньше, и снова уткнулся в телефон, а Дазай-сенсей, заметив недовольное лицо Рюноске и его проблему с галстуком, лишь улыбнулся и подошёл ближе к нему. Ацуши удивлённо уставился на это. Его наставник настолько бережно и аккуратно перевязывал Рюноске галстук, будто испытывал к нему братскую нежность. Самую настоящую и родственную. Он ещё никогда не видел Дазай-сенсея таким заботливым. Рюноске прошептал смущённое «спасибо», а после посмотрел на Ацуши, почти сразу же отводя свой взгляд куда-то ещё. Ацуши улыбнулся, испытывая за него радость. Если у его друга действительно был настолько близкий и родной человек рядом, то он был рад за него.***
За кулисами было много пространства. Отсюда сцена казалась совершенно другой — и её освещение, и её размеры, ведь теперь она была на расстоянии руки, такой досягамой и вместе с тем чертовски страшной. Сразу после регистрации они уже заходили в зал, чтобы посмотреть на него и чтобы Дазай-сенсей смог поздороваться с членами жюри, и в тот момент сцена была не такой пугающей. Да, она была величественной, высокой, но теперь от неё шли лишь холод и дрожь в руках. Ацуши понял, что теперь он никак не сможет отвлечься на разговор или обстановку, на действие или людей. Всё внимание присутствующих будет целиком и полностью на них, на нём, они будут оценивать его, замечая любую неровность, они, конечно, заметят его дрожь, невыносимый страх, они наверняка услышат его беспокойное биение сердца, которое ещё чуть-чуть — и разобьётся. — Рюноске… — Да? — Похоже, я не рассчитал свои силы. Опять. Он развернулся, внимательно смотря на Ацуши. Тот стоял, глубоко дыша, ведь, вроде бы, дыхательная гимнастика помогает с этим, помогает успокоиться, но сердце билось по-прежнему быстро, а воздуха в лёгких не хватало, потому что его заменяли липкий страх и волнение, неприятно покалывающее всю грудь. — Ты работал над этим. — Я просто привык к кафе, а здесь… я… всё по-другому… Он осознал это только сейчас. Как бы упорно он не пытался игнорировать любое волнение часом ранее, сейчас это было попросту невозможно. Времени было катастрофически мало, он слышал финальную часть произведения очередного фортепианного дуэта, их музыка била так громко, будто они играют прямо над его головой, прямо над его сердцем, выбивая остатки воздуха. — Ты справишься. — Нет. Нет-нет-нет… Рюноске приблизился и порывисто обнял его, прижимая ближе к себе. — Справишься. Я же рядом. Я поддержу тебя. Ацуши обнял его в ответ, понимая, что в объятиях тепло, спокойно. А мягкий голос у него над ухом вселял надежду. Его по-прежнему трясло, всё его тело тряслось, прямо сейчас он представлял из себя непрекращающийся беспокойный ритм, холодный, быстрый, тяжёлый. — Представь, что мы снова в кафе. А вокруг посетители просто наслаждаются тем, как мы играем. Мы играем хорошо. Мы справимся. Это «мы» так согрело, что теперь Ацуши мог думать только об этом. Мы. Вместе. Рука об руку. Создавая нечто прекрасное — вдвоём. Из зала донеслись слабые аплодисменты, оповещающие о том, что конкурсанты закончили свою игру и уже поклонились. А это значило, что сейчас настала их очередь. Рюноске отпрянул, внимательно посмотрел на Ацуши, ободряюще, насколько это было возможно, улыбнулся ему, а после пошёл на сцену. Ацуши на слабо дрожащих ногах пошёл за ним, улыбаясь своим мыслям. Из мониторов послышался голос ведущего, называющий их имена, префектуру, город и университет, а после повисла тишина. Они встали на передней части сцены и синхронно поклонились зрителям и жюри, а позже сели за рояль, устраиваясь удобнее. Вдох. Выдох. Всё в порядке. Руки Ацуши неконтролируемо дрожали. Руки Рюноске застыли над клавиатурой. Началась игра.