— brillante — блестяще
Как же страшно. Как же, чёрт возьми, страшно. Ацуши был настолько сосредоточен на своём страхе, что чуть не пропустил вступление. Буквально миллисекунда — из зала никто не заметил, а вот его напарник наверняка чётко ощутил то, в каком положении они находятся прямо сейчас. «Ты справишься» — промелькнуло в голове. «Представь, что мы снова в кафе…» На словах, конечно, всё намного проще. И в кафе действительно что-то получалось. А здесь, ощущая на себе внимательные взгляды жюри, с которыми ещё с утра так мило здоровался их наставник, взгляды редких зрителей, которые до их выступления и сами выступали, а теперь могли, наконец, расслабиться, взгляды двух единственных знакомых им людей — Чуя сразу сказал, что хочет прочувствовать их выступление по полной, а Дазай-сенсей сказал, что, действительно, звук лучше идёт именно в зал, что поможет ему лучше услышать все недочёты, чтобы в будущем, конечно же, их предотвратить… Ощущая их взгляды, дышать было трудно. Они начали с Шуберта, главная партия Ацуши. Рюноске начал не очень быстро, Ацуши подхватил его плавно, но, может быть, слишком тихо. Добавив звука, он продолжил играть, сосредоточившись на нотах, хотя, скорее, он играл больше по мышечной памяти. В какой-то момент мокрые пальцы, которые так и хотелось вытереть, чуть соскользнули, нажимая соседнюю ноту — прозвучала малая секунда, слух прорезала фальшь. Главное — не сдаваться. Главное — доиграть до конца. Главное — помнить, для чего всё это. Они продолжали играть, Ацуши был сосредоточен на своём промахе и играл партию уже на автомате, поэтому Рюноске только подстраивался. И это не то, что им нужно. Следующая часть произведения давалась легче только лишь потому что являлась повтором прошлой мелодии, поэтому можно было выдохнуть. Ацуши не мог не думать о том, что он уже всё испортил. Вот только это «уже» и исправило ситуацию. Уже были промахи, уже вся их гармоничная игра, которую они так долго и упорно репетировали и выстраивали по ноте, полетела к чёрту, поэтому, наверное, и терять больше нечего? Небольшое затухание мелодии, Ацуши выдохнул — действительно, пусть и остальное летит к чёрту. Мысль о том, что кто-то смотрит на них, ушла на дальний план, ведь теперь в голове только желание отыграть до конца. Не то чтобы отмучиться, игра никогда не была для него мучением. Отыграть… если он уже всё испортил, то почему бы не сыграть теперь так, как получается и так, как хочется? Как подсказывали сердце и чувства. И Ацуши сыграл. Рядом с ним сидел Рюноске, его руки тоже едва заметно подрагивали, однако это никак не сказывалось на его игре. Может быть, Ацуши показалось, но он переживал о нём больше, чем об этом выступлении вообще? Но ведь оно такое важное, нужное именно ему — чтобы заметили, чтобы признали не только в их городе. Ацуши верил — Рюноске ждёт блестящее будущее далеко за пределами их страны. Они закончили играть первое произведение, руки всё ещё подрагивали, а из головы будто мигом всё исчезло. Ацуши вовсе забыл, что прямо сейчас есть кто-то ещё, кроме их двоих. Они меняются местами, чтобы теперь Рюноске играл ведущую партию. Вообще, это немного странный приём, ведь для удобства можно было бы просто выбрать другое произведение, на котором им не нужно было бы пересаживаться, но Дазай-сенсей видел ситуацию иначе. И ребята, конечно, ему доверяли. Может быть, в этот самый момент они выглядели даже забавно: Чуя широко улыбнулся бы, а Дазай-сенсей лишь активно закивал, призывая не расслабляться. Может быть, такое далёкое жюри отметило где-то там у себя в бумагах о том, что из-за таких перемещений они теряют время, а потом сделало бы замечание их наставнику… Они сели каждый на своё — теперь другое — место и попытались сосредоточиться. Пианистам всегда нужно обдумать первую свою ноту, прежде чем занести пальцы над клавиатурой. «Давай» — прошептал Рюноске и Ацуши, кратко улыбнувшись, начал свою партию. А потом они снова утонули в музыке. Весь зал наполнился ею, в голове сразу же появились всевозможные цвета, такие яркие, живые, подвижные — это было именно то, что Ацуши чувствовал всегда, когда действительно отдавал себя музыке. Он вложил в свою игру все свои чувства, даже если сейчас его роль была лишь вспомогательной. «Для фортепианного дуэта важно слышать партнёра, чувствовать его. Поддерживать, если он ошибается. Ни в коем случае не выставлять свою игру выше или важнее. Здесь всё должно быть гармонично и поровну, поэтому нужна взаимная поддержка». Эти слова промелькнули в голове так быстро, но чрезвычаяно ярко, что Ацуши совершенно забыл о волнении. Его главной задачей прямо сейчас была поддержка Рюноске и если он не справится с этим хотя бы сейчас, то будет проклинать себя ещё очень долгое время. Ацуши начал это произведение почти что торжественно, а Рюноске смог подхватить, твёрдо нажимая на клавиши. Снова момент, где их руки находятся совсем близко, почти касаясь, и Ацуши снова и снова испытывает от этого восторг. Ведь его руки тёплые, подвижные, красивые, а пальцы, играющие прямо сейчас мелодию, такие филигранно точные, Ацуши всегда поражался тому, как искусно мог играть его друг такие пассажи. Они и сами не заметили, как всё закончилось. Финальные аккорды, синхронное поднятие рук с клавиатуры и почти одновременное их опускание на колени — чтобы спокойно выдохнуть и прийти в себя. Они переглянулись и улыбнулись лишь шире, а когда Рюноске встал со своего места, Ацуши даже не сразу сообразил сделать то же самое, но почти сразу же последовал за ним, встал рядом и посмотрел в зал. Точно. Они здесь совсем не одни. Бурная смесь восторга от завершения, от эйфории и от самой игры и вместе с тем от осознания своих собственных ошибок и вновь появившегося страха мгновенно отражаются на его лице. Они поклонились — Ацуши с запозданием — и ушли за кулисы. Сердце снова бьётся очень быстро. О боже. Что же он натворил. — Вальс хорошо получился, — выдохнул Рюноске, говоря про второе произведение. — Ты как? — А фантазия? — судорожно спросил Ацуши, игнорируя вопрос. Хотя Рюноске и не нужно было отвечать. Получилось отвратительно. — Начало скомканное, — кивнул Рюноске. — Но в целом твоя партия была выразительной. — Правда? — уставился на него Ацуши. Рюноске снова кивнул, смотря на сцену, где уже стояли другие конкурсанты, а потом жестом пригласил его уйти отсюда, в коридор. «Пошли» — прошептал он, а потом они быстрым шагом пошли в сторону главного зала. Они договорились встретиться с наставником и Чуей именно там. — Нам снизят за несколько промахов, но их можно оправдать — волнение всегда сопровождает первые ноты. Ацуши уставился на него, поражаясь тому, насколько взросло Рюноске анализировал ситуацию. Конечно, он и раньше делал это, когда Ацуши играл в кафе, но почему-то именно сейчас его слова прозвучали настолько точно и правильно, что это было именно тем, в чём Ацуши нуждался. — Вот вы где! — с широкой улыбкой встретил их наставник. Парни только вышли в главный зал, сразу же увидев, что с левой стороны, от выхода из зрительного зала шли две хорошо знакомые фигуры. — Молодцы, ребята. Достойно для первого раза, — довольно улыбнулся Чуя, а затем приблизился и сгрёб их в охапку, обнимая. Ацуши чуть расслабился, ведь чужое тепло и слова были действительно согревающими, а Рюноске, кажется, впал в настоящий ступор. Вдруг послышались поспешные приближающиеся шаги и, попросив их всех отойти немного в сторону, мимо пробежала девушка маленького роста с волосами цвета сумеречного заката. Чуя, наконец, отцепился, продолжая довольно улыбаться, а Дазай-сенсей сделал серьёзное лицо и предложил им подняться в аудиторию, чтобы обсудить выступление. Когда они уже сидели там, Чуя привычно засел в телефон, а Рюноске внимательно смотрел на наставника и ждал, когда он начнёт. Ацуши боялся того, что тот скажет, но, с другой стороны, он был наконец-то свободен, ему не нужно было больше выступать, его сердце больше не билось в бешеных темпах, поэтому он мог выдохнуть спокойно. — Итак, — бодро начал Дазай-сенсей, встав перед ними и сложив руки за спиной, но почти сразу же сдвинулся с места и начал ходить из стороны в сторону. — Для начала я бы хотел узнать, что вы сами думаете о своём выступлении. — Это было ужасно, — быстро ответил Ацуши — быстрее, чем сообразил не говорить этого вслух. — Даже так? — улыбнулся наставник. — Я бы хотел больше конкретики. — Я налажал, — ответил он. — Я так переволновался, я был на грани того, чтобы всё бросить и просто… — Спокойно, — ответил Дазай-сенсей. — Это был твой первый конкурс. — Вот именно, — откликнулся вдруг Чуя. — Я на своём первом вообще чуть смычок не уронил. — А я вдруг забыл, что играть дальше, поэтому сыграл повтор в два лишних такта, прежде чем вспомнил и продолжил, — добавил Дазай-сенсей с широкой улыбкой. — Всё в порядке. Обычное волнение. — Правда? — удивлённо спросил Ацуши. Ему казалось, что такие уверенные в себе Чуя и Дазай-сенсей вообще никогда не боялись выступлений. Что ж, возможно, всё впервые — самое волнительное. — О да, он потом ещё гордился тем, что многие не заметили этого, — ответил Чуя, смеясь, но потом вытянулся под чужим прищуренным взглядом. — Ну, это так, к слову. — А что насчёт тебя, Рюноске? — проигнорировав своего друга, обратился наставник к другому студенту. — Это не первое твоё выступление. — В паре — первое, — тихо ответил он. — Я думаю, мы хорошо справились. Он посмотрел на Ацуши, будто ожидая поддержки или же своими словами пытаясь передать поддержку ему, в то время как сам Ацуши впал в ступор. Рюноске никогда не говорил о своей игре что-либо положительное. Но здесь будто изменил собственному мнению. Он правда так считал? Думал, что вместе с Ацуши у них действительно что-то получилось? — Действительно хорошо, — ответил наставник. И пусть Рюноске ничего конкретного, как их просили сделать, не сказал, Дазай-сенсей, видимо, решил больше не томить ребят своими наблюдениями. — Что ж, — начал он, набрав побольше воздуха в лёгкие. — Начнём с Шуберта. Рюноске, ты выбрал более медленный темп, чем было нужно. Ацуши, в начале тебя вообще не было слышно. Я думал, что ты вообще не играешь. Оба кивнули, понимая и принимая свои ошибки. Вот только Ацуши насторожился — Рюноске действительно играл чуть медленнее, чем обычно. Было ли это связано с его волнением и его словами перед выступлением? В любом случае, это совсем немного, но помогло ему. Наверное, стоило сказать ему за это спасибо. — Безусловно, второе произведение получилось намного лучше, чем первое. В первом вы оба ещё зажались, только пытались раскрыться. А вот во втором уже было слышно, что втянулись. И темп, и общий тон, — он остановился, развернувшись на пятках туфлей, а потом возобновил ненавязчивые передвижения по аудитории. — Штрихи хорошие получились, Рюноске, твоя партия выделялась на фоне остальных. Я думаю, вас заметили. В положительном смысле, конечно. Ацуши мигом посмотрел на Рюноске, непроизвольно улыбаясь. В этот раз критики было не так много, как на самих репетициях. А последние слова зажгли в сердце какой-то необъяснимый трепет. Может быть, всё действительно было не так ужасно. Может быть, они поедут на подобный конкурс когда-нибудь ещё. Почему-то Ацуши вдруг понял, что был бы совершенно не против, несмотря на бесконечное волнение и подрагивающие руки. Желание окончательно посмотреть в глаза своему страху и добить его стало особенно ярким.***
— Может… перекусим? После ещё некоторого времени разборов их выступления Дазай-сенсей и Чуя ушли из аудитории, чтобы посмотреть других конкурсантов, а Ацуши и Рюноске остались здесь. Просто так. — Я не против, — кивнул Рюноске, встал со своего места и пошёл к рюкзаку за деньгами. — Отлично! Ацуши посмотрел на парня, с улыбкой выдыхая, а потом проверил наличие карты в своём нагрудном кармане. Они спустились в главный зал и купили по небольшой порции суши, а потом устроились за столиком в дальнем углу. — Потом пойдём смотреть других? — Можно, — ответил Рюноске, беря палочки в руки. Ацуши принялся за еду, всё ещё мысленно радуясь тому, что слова наставника не были настолько плохими, как он предполагал. Неужели он недооценил себя? — Слушай, а ты не пробовал поступить сюда? — спросил он спустя время, смотря на Рюноске. Тот ел неспеша, наверняка растягивая удовольствие от еды, ведь она действительно была вкусной. И иногда прикрывал ладонью нижнюю часть рта. Ацуши давно заметил эту его привычку, неужели он всё ещё стесняется его? Или же он делает так всегда… — Нет. — А почему? — отложив палочки, Ацуши вытер руки о салфетку, хотя они не были грязными, а потом снова внимательно посмотрел на парня. — Я даже не думал об этом. Ацуши удивился. Рюноске был настолько способным, что наверняка без проблем прошёл бы сюда. Конечно, здесь огромный конкурс, но и мест намного больше. К тому же, он имеет потрясающие память, технику… упорство! Идёт к своей цели напролом, несмотря ни на что. Это действительно восхищало. — А ты… никогда не жалел о том, что поступил? — осторожно спросил Ацуши. Рюноске уже закончил есть и, сложив всю посуду и салфетки на поднос, ответил: — Лишь раз.***
— Идём, — тихо сказал Рюноске, проходя вперёд. Ацуши чуть не подпрыгнул. Уже? Они прошли в зал во время того, как прошлые конкурсанты уже уходили со сцены. Ацуши думал, что они сядут с краю, чтобы никому не мешать своими похождениями, но Рюноске, который шёл впереди, намеревался дойти до самой середины ряда. Хорошо хоть, что самого последнего — они никому не мешали. — Здесь слышно лучше всего, — тихо ответил он, хотя Ацуши даже не спрашивал об этом. Он лишь кивнул с улыбкой, думая о том, что вот они сидят вместе, вдвоём, на самом последнем ряду. Если бы это было кино, было бы наверняка романтичнее, или нет? Неловко взять за руку, сжимая её всякий раз на страшных или трогательных моментах. Как бы он хотел хотя бы иметь такую возможность… Ведущий огласил фамилии конкурсантов, которые уже стояли на сцене. Те кивнули, улыбаясь, а потом прошли к инструменту. Началась игра. Ацуши слушал каждый дуэт внимательно, пытался определить их чувства, то, что они вкладывали в инструмент. Пытался подмечать детали — так же, как делал это Рюноске. Сначала несмело — фальшь? С кем не бывает? Но, втянувшись, он отмечал и переходы, и замедления. Чужая игра предстала перед ним не просто музыкой, но целой картой, ноты будто пролетали перед глазами, и все разных оттенков, разных интонаций. Он настолько увлёкся, что когда объявили, что выступления закончены, а жюри удаляется для обсуждения, Ацуши лишь ошарашенно повернулся к Рюноске с немым вопросом в глазах. Правда, всё? Тот лишь улыбнулся ему, встав с места. Они вышли из зала, идя за немногочисленными студентами и их наставниками, которые так же, как и они, наблюдали за другими, а потом поднялись в аудиторию. Чуть позже к ним присоединились Дазай-сенсей и Чуя, и они начали ждать.***
Когда время подошло, они спустились в главный зал. Там уже висели списки тех, кто выступает на сегодняшнем отчётном концерте, а также отдельные листы с количеством баллов. Тот ажиотаж, который творился у этих списков, впечатлял, поэтому, чтобы не создавать ещё большую толпу, Чуя вызвался пойти и посмотреть, а потом рассказать им. — Ну что? — спросил Дазай-сенсей с улыбкой. — А как ты думаешь? — с некой обречённостью спросил Чуя. Ацуши и Рюноске переглянулись. Те что-то не договаривают? Поспорили? Что? — Всё так, как ты и сказал, — с выдохом ответил Чуя, а потом довольно улыбнулся. — Что это значит? — нетерпеливо спросил Ацуши. — То, что мы задержимся с вами ещё немного. Вы получили 45 баллов. — Это же… — неверяще прошептал Рюноске, смотря на Чую. — Это… — Второе место, да. — Второе?! — не выдержал Ацуши. — Серьёзно? — Тише-тише, — засмеялся Чуя. — Что-то ты в себя совсем не веришь. — Жюри отметили ваш огонь в глазах, — просиял Дазай-сенсей. — Сказали, что получилось очень чувственно. Один даже подходил спросить, где я вас таких хорошеньких нашёл. Ацуши почти запищал. Он пытался успокоить быстро забившееся сердце. Серьёзно? У них получилось? Это так… непередаваемо. Они смогли. Он всё ещё не верил.***
— Мы выступаем предпоследними. — Они специально так сделали? Рюноске и Ацуши стояли за кулисами, смотря на список выступающих. Помимо них, здесь было довольно много студентов, в основном так же стояли по парам, но были и целые компании. Кто-то, как и они, был в официальной одежде, а кто-то, похоже, выбирал одежду под общее настроение номеров. Все шептались, обсуждая предстоящее событие — всё равно за массивной шторой, пока что скрывающей сцену от глаз зрителей, ничего не было слышно. — Да. В самом конце победители. — А кстати, кто они? — спросил Ацуши, смотря на Рюноске. Тот стоял, сложив руки друг на друга, у самой стены, и смотрел на сцену. — Девушку с хвостиком помнишь? Такой необычный цвет… — Малиновый? — уточнил Ацуши, вспоминая. — Да. С ней был довольно высокий парень с длинными тёмными волосами. — Точно! Я помню их выступление. Хорошо, что мы успели посмотреть на них. Оно действительно было одним из лучших. Ацуши улыбнулся, вспоминая это, а потом вспоминая их с Рюноске игру. Удивительно — они были почти наравне с теми, от чьей игры он просто утопал в чувствах. Девушка играла так живо и бодро, будто смеялась, а у парня были необычайно лёгкие руки — тоже очень быстрые и сложные пассажи. Может быть, они были уже на старших курсах. Такая техника действительно стоит очень многого. А ведь эта девушка… Кажется, они сталкивались в главном зале, да? — Ацуши. — Да? Задумавшись, Ацуши тоже начал смотреть на сцену — на одинокий рояль, такой величественный и красивый, на блики софитов, разноцветных и ярких, на… — Ты боишься? — Да. Но в этот раз немного легче. — Нас уже оценили, и теперь можем играть в своё удовольствие, верно? — улыбнулся Рюноске, чуть приблизившись. — Верно, — выдохнул Ацуши, изумлённо смотря в серые глаза. Он говорил об этом так нежно и заботливо, что ещё чуть-чуть, и, Ацуши был уверен, он бы напал на него с объятиями. Но время шло. Массивная штора поднялась, ведущий вышел на сцену под аплодисменты. Начался концерт. Один за другим дуэты мелькали перед глазами. В этот раз с каждого требовалось лишь по одному произведению. У них это был, конечно, вальс. Ацуши понимал, почему. Не столько из-за того, что в целом он прозвучал лучше фантазии, сколько из-за партии Рюноске. Это была его главная партия. Их очередь подходила всё ближе, и Ацуши начал волноваться лишь больше. Легче было думать о выступлении, когда оно не было так близко. — Спокойно, — прошептал Рюноске прямо на ухо. Он стоял немного позади Ацуши. Тот дёрнулся, не ожидав обжигающего ощущения совсем рядом, ведь кончики волос Рюноске слегка прошлись по его шее, а голос пробрал до самой глубины. — Я в порядке, — прошептал Ацуши, сглотнув. — Хорошо, — Рюноске отстранился, а потом поравнялся с ним. — Тогда пошли. — Уже?.. Очередные конкурсанты ушли со сцены, проходя мимо, и снова зазвучал голос ведущего, называя уже их фамилии. Они вышли на сцену, поклонились, а потом сели вместе за инструмент. Руки Ацуши всё ещё дрожали. Но ведь нужно играть в своё удовольствие, верно?***
— Молодцы, ребятки. Я знал, что вы справитесь. Они сидели в кафе, заказав сладости и чай. — Соглашусь, вы потрясные, — просиял Чуя, смотря на них с гордостью. Ацуши и Рюноске, слегка покрасневшие, сидели за столом, смотря куда угодно, только не на наставника и Чую. — Да ладно вам, — с улыбкой добавил он. — Давайте уже приступим к еде, что ли. — Спасибо вам, — ответил Ацуши, тоже улыбаясь. — Спасибо, — тихо ответил Рюноске. Дазай-сенсей взял ложечку и почерпнул десерт. Все остальные тоже приступили к праздничному чаепитию. Их выступление встретили оживлённо — уже после того, как они сыграли и поклонились, разразилась буря оваций. Ацуши, конечно, был на грани того, чтобы где-то промахнуться, но стойкая убеждённость в том, что он играет не для кого-то, а для себя и ради себя, заглушила волнение. Руки, конечно, подрагивали, возможно, ещё чуть-чуть и соскользнули бы, но они справились. Намного лучше, чем на самом конкурсе. Впрочем, как пояснил Чуя, бывает только так и никак иначе. Уже после награждения, когда они получили свои дипломы, они собрались, но пошли не в общежитие, где должны были собираться для завтрашнего выезда, а сюда, в кафе. Было, конечно, неловко, ведь за всё платил наставник. Да и эта похвала, её было так много… Конечно, они уже выслушали свою порцию критики, но Ацуши всё ещё не мог поверить, что они добрались до второго места и остались на концерт. Но, видя действительно довольное лицо наставника, сомнения уходили прочь. У них получилось. Они действительно молодцы.