— dolce — нежно
Уже в понедельник Ацуши попытался исправить положение со своей индивидуальной программой, потому что Дазай-сенсей с улыбкой угрожал техническим зачётом, а Рюноске не пошёл с ним гулять в воскресенье, поворчав на его лень. Конечно, он потом смягчился, уточнив, что всё это ради его же блага, но гулять всё равно отказался. Поэтому пришлось весь вечер играть. На занятиях Ацуши действительно пытался учиться, но всё же иногда мысли уплывали в сторону соседнего стула, где сидел такой прекрасный Рюноске и внимательным взглядом следил за лекторами. Рюноске тоже, на самом деле, редко, но позволял себе отвлечься на Ацуши — его ладонь мягко дотрагивалась до колена и поглаживала большим пальцем или же он мягко улыбался, сразу пряча взгляд, когда Ацуши смотрел на него. И в такие моменты Ацуши чувствовал себя самым влюблённым на свете, не понимая, как же ему могло так повезти. Следующие дни проходили спокойно и легко — на учёбе не было ничего сложного, по крайней мере, доклады на парах Мори-сенсея были интересными, Дост-сенсей опять приводил какие-то странные примеры для запоминания слов, задания у Куникиды-сенсея предполагали нетрудный анализ услышанного, на дирижировании Ацуши опять любовался Рюноске. Вот только на гармонии Дазай-сенсей задал конспект какой-то огромной книги. И зачем пианисту рукописный конспект какого-то учебника? Иногда Ацуши совсем не понимал Дазай-сенсея. В одно время он был улыбчивым и вполне дружелюбным, стоило только вспомнить то, как он держался в поездке на конкурс. Ацуши даже почти не чувствовал неловкость, потому что преподаватель часто шутил, давал советы или просто рассказывал интересные вещи, иногда подкалывая Чую. А в другое время он всё с той же приятной улыбкой требовал от студентов больше остальных, давая нереальные объёмы информации за раз, давая кучу письменных заданий на одну пару, давая эти дурацкие письменные никому не нужные конспекты, ведь он будет смотреть только на их наличие. — Рюноске, это просто невозможно, — выдохнул Ацуши, собирая свои вещи с парты. К своему сожалению, он не мог сейчас задержаться, чтобы поговорить с Рюноске подольше, ведь прямо сейчас того ждало индивидуальное занятие, да и дома нужно было взяться за конспект, чтобы не страдать от него потом во время рабочей недели. Единственное во всём этом радовало — Дазай-сенсей завтра куда-то уезжает на весь день и поэтому никаких групповых занятий быть не должно. А это значило, что у них с Рюноске теперь не два, а три выходных дня. Конечно, потом эти пары придётся отработать, но Ацуши это пока не волновало. — Чем быстрее сделаешь, тем быстрее освободишься, — спокойно ответил Рюноске, быстро складывая учебник по гармонии и тетради с ручкой в свою сумку. Так же быстро он достал папку с нотами и посмотрел на Ацуши. До конца перерыва ещё оставалось немного времени. — Верно, — кивнул Ацуши тоскливо. — Но мы же проведём время вместе? — Давай так, — начал Рюноске тише. Многие уже ушли из аудитории, но ещё оставалось несколько человек, поэтому он подвинулся ближе, чтобы только Ацуши смог его услышать. — Ты сейчас придёшь домой, отдохнёшь, затем немного порепетируешь свою программу, а потом соберёшь вещи и ближе к вечеру придёшь ко мне? Я взял сегодня выходной. Мы вместе сделаем конспект, а потом посмотрим какой-нибудь фильм? Хочешь? — Рюноске, ты чудо, — засиял Ацуши. — Конечно, хочу! Он резко встал из-за стола и уже хотел его обнять, но вовремя одумался и не сделал этого. Не хотелось слухов или чего пожёстче, в любом случае, он мог сделать это уже сегодня вечером. — Ладно, я пойду, — сказал он. — До встречи! — До встречи, — тихо ответил Рюноске и подошёл к инструменту. Ацуши совершенно точно был счастлив. И хотел делать счастливым одного конкретного человека.***
«Скоро буду», — написал Ацуши смс, а потом пошёл в сторону магазина, располагавшегося в двух домах от дома Рюноске. Хотелось набрать какой-нибудь гадости, типа чипсов и шоколадок. Последнее, кстати, было хорошей идеей, потому что Рюноске любил сладости, впрочем, как и Ацуши. Но, уже стоя в магазине, Ацуши взял и каких-то питательных полуфабрикатов, потому что вспоминать обычное количество еды дома у своего парня было страшно. Постучавшись в дверь, Ацуши уже улыбался, потому что был очень рад, что сможет провести с Рюноске времени больше, чем обычно удавалось это сделать. Открыв дверь, Рюноске сразу пропустил Ацуши внутрь. И сразу же, как закрылась дверь, Ацуши крепко обнял его, потому что ему очень хотелось сделать это. — Я соскучился, — прошептал Ацуши, сжимая парня в объятиях. — Ты просто не представляешь. — Представляю, — тихо усмехнулся Рюноске, а затем Ацуши ощутил на своём виске лёгкий поцелуй. — Давай разувайся и пойдём. Когда Ацуши сделал всё необходимое, он зашёл в комнату, скидывая свой рюкзак куда-то на пол. Всё купленное уже лежало в кухонном уголке. Вспомнив, что Ацуши пришёл сюда в первую очередь делать дела, он вздохнул, снова взял рюкзак в руки и достал оттуда тетрадь с учебником, который задал Дазай-сенсей. На самом деле, конспектировать было нужно не всё, а только определённые главы, но ощущение тяжёлой студенческой ноши всё равно было неприятным. Рюноске тем временем подготавливал место, чтобы обоим было удобно писать — убрал все вещи на подоконник, оставляя только нужный учебник, тетрадь, карандаш и ручку. Ацуши с несчастным видом подошёл к столу и выложил свои вещи, а затем сел рядом с парнем и выдохнул. Ладно, возможно, делать конспекты с кем-то не так скучно, как одному. Горела настольная лампа, освещая поверхность стола и лежащие на нём вещи, из окна светило уже вечернее солнце и дул июньский ветерок, освежающий и приятный, а сидящий рядом Рюноске был сосредоточенным и особенно красивым. Внимательно вчитываясь в текст и отмечая нужные строки лёгким нажатием карандаша, он прочитывал одну страницу за другой. В какой-то момент он заметил чужое внимание и, отложив книгу, с беспокойством посмотрел на Ацуши. — Что-то не так? — спросил он. — Ты очень красивый, — прошептал Ацуши, продолжая смотреть. Его профиль, его скулы, его губы. Его тонкие-тонкие пальцы и линии голубых вен на запястьях. Его запах, такой домашний, уже привычный и почти что родной. Его имя, такое красивое и подходящее именно ему. С каждым днём Ацуши влюблялся лишь больше. Рюноске смущённо отвернулся, сразу же беря книгу и делая вид, что снова увлечён конспектом. Но его глаза больше не двигались по строчкам, выискивая наиболее подходящую информацию, а остановились на какой-то одной точке. — И что ты во мне такого нашёл? — тихо спросил он. — Тебя, Рюноске. Ацуши грустно улыбнулся, снова смотря в книгу. Мысль о том, что его Рюноске не мог поверить в то, что он может кому-то нравиться, или что он действительно хорошо играет, осела в голове острым камнем уже давно. Думать, что дорогой сердцу человек не воспринимает себя ни в каком положительном ключе, было даже больно. Но нельзя сдаваться, угнетая себя этой мыслью. Нужно верить, что всё будет в порядке, и пытаться как-то исправить положение. В конце концов, они же теперь вместе? Хотя, чего таить, они и раньше были вместе. Ацуши дорожил этой дружбой. А возможность целовать и обнимать ближе, чем дружески, была наиприятнейшим дополнением. Они провели за конспектом несколько часов, периодически отвлекаясь на какие-то пустяки — «а что у тебя там за книга на полке?», «а ты уже выбрал фильм?», «а может доделаем завтра?» и «нет, Ацуши, нам осталось совсем немного». А после, облегчённо выдохнув, отбросили ручки на стол и встряхнули кистями рук. При напряжении пианисты всегда делали какие-то элементарные упражнения для рук, чтобы расслабить пальцы и запястья, потому что во время игры они всегда были напряжены. — Ну что, теперь чай? — спросил Ацуши. — Сейчас заварю, — кивнул Рюноске, а затем вышел из комнаты. Ацуши не спеша встал из-за стола, потягиваясь, потому что несколько часов в почти что одном положении — это тяжело. А затем его снова привлекла книжная полка. На ней было так много книг и все такие разные и яркие, хотелось их разглядывать, отмечая каждую деталь. Ощущение чужих рук, которые обхватывают за талию и останавливаются на животе, складывая ладони в замок, ощущение прижавшегося тела позади — Ацуши вздрогнул от неожиданности, но данный жест был настолько приятным, что буквально сразу же заставил чувствовать себя так, будто на Ацуши обрушилась волна. Трепет, счастье, адреналин — всё смешалось, скручиваясь под самым сердцем. Ацуши улыбнулся, прикрывая глаза, чтобы лучше сосредоточиться на моменте. Хотелось запомнить его и вспоминать потом в моменты одиночества, ведь было тепло. — Так хорошо, — озвучил свои мысли Ацуши, слегка откидывая голову на чужое плечо. — Но обнимать тебя мне тоже нравится. Он отстранился, чтобы повернуться и обнять самому, а в процессе заметил, что Рюноске снова слегка засмущался. Появилось желание засмущать его ещё больше — совершенно неприличное, но очень забавляющее. Ацуши ненавязчиво надавил на его плечи, вынуждая идти спиной вперёд, пока он не упёрся ногами в кровать. Ацуши с коварной улыбкой усадил его, немного растерянного, но абсолютно не сопротивляющегося, а потом сел к нему на колени. — Ты не против? — спросил он, ухмыляясь. — Продолжай, — выдохнул Рюноске, смотря ему в глаза. Слегка покрасневшие щёки, выражение некоторого то ли непонимания, то ли замешательства, но, даже несмотря на это, он сразу же положил свои руки к Ацуши на бёдра. Конечно же, чтобы поддержать и чтобы Ацуши ни в коем случае не упал. Рюноске выглядел очаровательно. Ацуши нежно улыбнулся ему, положив руки на его шею, а затем, внимательно рассмотрев его лицо так близко, перевёл взгляд на губы и снова поцеловал, прижимаясь к его телу. В этот момент такое действие казалось абсолютно правильным и нужным. Хотелось быть ближе, ближе, ближе. Поцелуи стали глубже, Ацуши почувствовал возбуждение, оно приятной волной разлилось по телу, сосредотачиваясь внизу живота. В какой-то момент он понял, что чувствует и возбуждение Рюноске под своими бёдрами. Мысль о том, что его хотели, распаляла лишь больше, заставляя ёрзать в нетерпении. Спустя несколько минут Ацуши отстранился, завершая поцелуй, и уткнулся Рюноске в шею, потому что ему было необходимо отдышаться. Идея о чем-то большем не давала покоя. Это жутко смущало, но, ещё дома, проанализировав все свои мысли за последнее время, Ацуши убедился лишь в том, что ему это нужно и он хотел бы попробовать быть ближе. — Рано или поздно нам всё равно придется обсудить это, — осторожно сказал он, не поднимая головы. — Что именно? — хрипло спросил Рюноске. — Секс. Ацуши ощутил, как тело под ним напряглось. Он был согласен с этим — разговор смущающий. Возможно, даже больше, чем то, в каком положении они находились прямо сейчас. — У меня это будет впервые. Спустя время послышалось приглушённое от Рюноске «тоже». — В теории я знаю, как это происходит, но всё равно страшно, наверное. Из-за неизвестности. Рюноске продолжал молчать. Ацуши понимал, что всё это из-за бесконечного смущения, поэтому не воспринимал его молчание как что-то неприятное. — Но, я думаю, мы могли бы начать с чего-то… лёгкого. Хочешь? Ацуши поднял голову, чтобы посмотреть на него — покрасневшие щёки выдавали в Рюноске абсолютно всё. Ацуши и сам, скорее всего, был таким же. Переступать через себя сложно, говорить на неловкие, ни разу вслух необсуждаемые темы — ещё сложнее. Рюноске шумно вобрал воздух в лёгкие, а затем кивнул. — Снимешь? — спросил Ацуши, слегка приподнимая края своей футболки. Было что-то интимное раздеваться не самому. Пусть всё летит к чёрту? Рюноске опустил взгляд, смотря на его руки, а затем дотронулся до них своими, убирая их к себе на плечи. Будто зачарованно, он слегка приподнял футболку, забираясь под неё пальцами и оглаживая впалый живот. Прикосновения к обнажённой коже воспринимались совершенно по-другому, Ацуши покрылся мурашками, слегка вздрогнув. Прямо сейчас он доверял ему самого себя ещё больше, открываясь с иной стороны. Можно ли назвать это переходом их отношений на другую ступень? Ацуши потянулся к Рюноске за поцелуем, сразу же получая ответ — ярче, чем до этого. В это же время Рюноске несмело поднялся ладонями от низа живота до груди, футболка приподнялась, а Ацуши резко выдохнул — прикосновения именно здесь ощущались иначе. Отстранившись, Рюноске несмело снял его футболку, а затем снова поцеловал Ацуши — ему же оставалось только успевать за действиями партнёра. — Я так хочу тебя, — прошептал Ацуши в нетерпении. Рюноске отстранился от его губ, но только для того, чтобы приникнуть к шее, проводя кончиком носа. Но когда он коснулся кожи губами, Ацуши шумно выдохнул, почти простонав. Это было настолько приятно и чувственно, что хотелось ещё и ещё. И Рюноске давал ему это, мягко целуя в шею. Пробуя, всё ещё несмело и аккуратно, будто не понимая, всё ли он делает правильно. Когда он слегка отдалился, Ацуши сразу же перенял инициативу, приблизившись к его ключицам и целуя там, постепенно следуя выше. Ему хотелось подарить Рюноске те же прекрасные ощущения, которые получил он сам. И, слыша и чувствуя, как Рюноске действительно нравится, Ацуши был счастлив. Он снова отстранился, смотря на весь этот беспорядок — покрасневшие губы, блестящие глаза — а затем взял за края чужой футболки. Рюноске смотрел так доверительно, он сразу же приподнял свои руки, чтобы Ацуши было удобнее, а затем улыбнулся ощущениям и слегка дёрнулся, потому что было щёкотно. Ацуши и сам слегка засмеялся, потому что он не хотел никого щекотать и это вышло случайно, но такая реакция была в каком-то смысле даже милой. — Прости, — сказал он, ни капли не сожалея, и кинул футболку куда-то в сторону стула. — Всё нормально, — улыбаясь, ответил Рюноске. Он внимательно рассматривал Ацуши перед собой, снова положив свои руки к нему на бёдра. Провёл взглядом от взъерошенных волос и слегка покрасневшей шеи по чуть подтянутой груди и впалому животу до лёгкой полоски светлых волос, которая от самого пупка уходила под домашние шорты. И взгляд его был самым нежным, но из Ацуши всё равно вырвался вопрос: — Что-то не так? — Ты прекрасный, Ацуши, — искренне прошептал Рюноске. И он впервые смотрел на него вот так — не пытаясь скрыть своё смущение, не отворачиваясь сразу после, не поднося руку к лицу. Просто восхищённо смотрел и не мог отвести взгляда. Что ж, теперь смутился Ацуши, опуская взгляд вниз, невольно натыкаясь на натянутую ткань домашних брюк Рюноске. Он его тоже очень хотел, хоть и не говорил об этом вслух. Впрочем, Рюноске часто молчал о многих вещах, предпочитая им поступки. И прямо сейчас он снова потянулся к шее Ацуши, чтобы снова и снова доказывать то, как он его хочет. Но потянулся он не для того, чтобы поцеловать, а для того, чтобы прижать его ближе к себе и, резко поднявшись на ноги и держа его, перевернуть и положить на кровать спиной, нависая сверху, а затем ложась рядом, сбоку. Ацуши удивлённо округлил глаза, явно не ожидая этого, а Рюноске смотрел так внимательно, будто пытаясь считать каждую негативную эмоцию и в случае чего прекратить. Он снова приблизился к губам и снова поцеловал, ещё и ещё, медленно, наслаждаясь каждым движением. Ацуши отвечал ему, проводя свободной рукой по его груди, поглаживая кожу сантиметр за сантиметром. Трепет в нём разгорался до пожара, отдаваясь покалыванием на кончиках пальцев. Ладонь пошла дальше, оглаживая низ живота, а затем несмело спустилась на кромку брюк. Второй же рукой Ацуши обнял Рюноске за шею, прижимая ближе к себе. Желание становилось всё больше, поэтому, преодолев всю робость, Ацуши спустился ладонью ещё немного, поглаживая чужое возбуждение. Рюноске тихо простонал прямо в поцелуй, наверняка немного не ожидая такого, но сразу же прижался ближе, проходясь рукой вниз по телу Ацуши так же, как делал он сам, и останавливаясь так же на его члене, слегка сжимая. О боже. Это так приятно и желанно, что Ацуши больше не задумывался о чувстве неловкости или стеснения, потому что ради такого можно было отбросить всё это куда подальше. Он слабо простонал и понял, что дрожит. Ему было так хорошо, что невольно он поддался бёдрами навстречу руке парня, а тот только продолжал поглаживать его, заставляя возбуждаться ещё больше. Ацуши подрагивающей рукой начал развязывать шнурок на домашних брюках Рюноске, а затем проник под одежду, касаясь голого тела — твёрдого и горячего. Рюноске шумно выдохнул, слегка отстраняясь, а затем снова поцеловал одним прикосновением губ, после чего посмотрел в глаза. Его глаза блестели от возбуждения, были слегка прикрыты, а ресницы подрагивали. Он посмотрел вниз, туда, где находилась его рука, а затем приподнялся. Ацуши пришлось достать руку. Рюноске улыбнулся ему, а затем, приблизившись, начал покрывать поцелуями шею, затем ключицы и грудь. Спускаясь всё ниже и ниже, выцеловывая целые дорожки, он добрался до низа живота. Его губы блестели от слюны, оставленной поцелуями, застывающей невесомыми следами. Он взял край домашних шорт и медленно потянул вниз, прихватывая и бельё, Ацуши приподнял бёдра, чтобы облегчить задачу. Он снова чувствовал неловкость, теперь будучи полностью обнажённым. Рюноске скинул его вещи на самый край кровати, а затем снова приблизился и поцеловал, поглаживая его. — Рю… Рюноске, это нечестно, — судорожно выдохнул Ацуши. — Что такое? — прервался парень. — А вот, — с этими словами Ацуши немного отстранился, чтобы подняться и нависнуть над Рюноске. Он чувствовал, как горит его лицо, и по-прежнему ощущал чужие поцелуи на своём теле. Ацуши ухмыльнулся и, подмяв Рюноске под себя, просто повторил за ним — поцелуй за поцелуем, по всему телу до самого низа живота, а затем также аккуратно снял чужую одежду. Рюноске отвёл взгляд, явно смущённый этим, а Ацуши прикоснулся к нему, вырывая судорожный вздох. Всё это было так сладко, Ацуши чувствовал, как плавится. Он снова провёл рукой по всей длине, слыша тихий-тихий стон, а потом, заворожённый видом, провёл ещё. — И после этого ты говоришь о честности? — прошептал Рюноске, немного встав, чтобы утянуть Ацуши в поцелуй. Притянув к себе, он снова уложил его на кровать, чтобы у них обоих была возможность касаться друг друга. Рюноске несмело провёл по члену Ацуши, вырывая из него едва слышный стон, а затем уже смелее, набирая темп. Ацуши повторил за ним, пытаясь подстроиться под темп — в голове сразу же появилась аналогия с игрой на фортепиано и это было так забавно, что он улыбнулся прямо в поцелуй, а затем уткнулся носом ему в шею, потому что ощущения были нереальными, до безумия приятными, любящими и нежными. Рюноске шумно дышал и его дыхание, иногда прерывающееся на хриплые тихие стоны, распаляло лишь больше, а осознание того, что они делают прямо сейчас, отдавалось в самом низу живота. Прямо сейчас они были так близки и открыты друг другу, передавая через каждое прикосновение все чувства и желания, что сердце билось быстрее, а в голове была лишь одна мысль — «люблю». Люблю то, как касаешься, как заставляешь испытывать счастье, как даришь улыбку и трепет. Люблю, когда слышу, как играешь на фортепиано, как веришь в меня, как доверяешь и даёшь доверять. Люблю, как называешь по имени, как целуешь и смущаешься. Люблю твои серые глаза, любознательные, блестящие любовью к музыке и, кажется, ко мне. Ацуши чувствовал себя так хорошо, на каждое прикосновение отзываясь движением тела, двигая бёдрами навстречу, двигая своей рукой, чтобы сделать хорошо и своему Рюноске. Этого всего было так много, что в какой-то момент он почувствовал, что на грани, шепча не останавливаться. Он и сам увеличил темп, они двигались в унисон, их дыхание, кажется, тоже сошлось в одно единое. Ацуши кончил, чувствуя то, что он ещё никогда не чувствовал — смесь из восторга, эйфории, нежности, любви и приятного опустошения. Рюноске кончил спустя несколько движений, пачкая и так мокрый низ его живота. Он сразу же уткнулся Ацуши в шею, видимо, снова смущаясь, потому что разум становился чистым, а возбуждение сошло на нет. Ацуши пытался отдышаться — в горле пересохло, а его рука немного устала. Он слегка рассмеялся, в глазах застыли слезинки от переполнявших его эмоций, а на душе было легко. Уже после душа они привели себя в порядок и сели смотреть фильм. Чай безнадёжно остыл, впрочем, Рюноске заварил его заново. Ацуши погрел купленную пиццу, вспоминая прошлые похожие посиделки, а затем они окончательно расслабились и целый вечер просто отдыхали. Засыпая вместе рядом, на одноместной кровати, Ацуши чувствовал себя самым счастливым человеком. И, чувствуя невесомый поцелуй на виске перед тем, как закрыть глаза, он понимал, что Рюноске счастлив не меньше. — Я люблю тебя, — прошептал Ацуши в темноту.***
Утром Ацуши проснулся от грохота. Он резко встал на кровати, понимая, что пригретое место рядом прямо сейчас начало остывать. Взгляд опустился вниз и он увидел, что Рюноске лежал на полу, с недовольным видом смотря прямо в потолок. — Без комментариев, — строго проговорил Рюноске, но Ацуши всё равно успел рассмеяться. — Прости, — сказал он, — Просто ты такой… милый. — Не самое милое пробуждение, я бы сказал, — пробурчал Рюноске, вставая с пола и садясь на край кровати. — Тогда в следующий раз будем спать на полу, если хочешь, — ответил Ацуши, нежно улыбаясь. Сонный Рюноске был настолько замечательным, что Ацуши сразу же приблизился и поцеловал его в кончик носа. Рюноске лишь округлил глаза, потому что не ожидал, а затем, пытаясь скрыть улыбку, отвернулся и ушёл в коридор. Послышался щелчок чайника, а затем закрывающиеся двери в ванную. Ацуши потянулся, смотря в окно — ему было так спокойно и тепло, что уходить из кровати не хотелось. Но знание, что ближайшее время он так же проведёт с Рюноске, заставило его взбодриться и идти готовить хоть какой-то завтрак.