21
Жюли Демю с небольшой сумкой вещей в просторных прямых брюках и лёгком коротком приталенном пуховике выглядела как туристка, да и кофр с фотоаппаратом на шее эффектно заканчивал облик, подтверждая первое впечатление. Вражеская страна встретила меня прохладной погодой и влажным промозглым ветром. Чуть выше нуля, высокая влажность и просторы вокруг аэропорта сделали своё дело. Остановившись за пределами здания, я поёжилась и достала выключенный на время перелета телефон. Пара «дежурящих» стервятников попытались предложить свои услуги такси. Я отказалась на здешнем языке и, отойдя подальше, активировала смартфон. Современные гаджеты все-таки сильно облегчают жизнь. Известный поисковик раскрыл передо мной внушительный список гостиниц — мне оставалось только выбрать и вызвать такси. Свои накопления я перевела в котирующуюся по всему миру валюту ещё в прошлом пункте назначения, так что у меня были «чистые», не привлекающие внимания, средства и возможность провести свой небольшой «отпуск» с удовольствием. Замечательное слово — «отпуск», образованное от слова «отпустить», именно это я собиралась здесь сделать со своими чувствами — злобой, обидой и кипящей на медленном огне ненавистью. Пока такси, строго соблюдая скоростной режим, катилось по идеально чистым улицам, я погрузилась в размышления. Часть пути пройдена. Самая простая — всего лишь подготовка. Но в то же время и самая трудная — решение. Точка невозврата осталась позади. И эта мысль… грела мою душу. Я ждала и жаждала следующего шага. Хотя пока чёткого плана, как именно делать своё дело, у меня не было — только лишь осознание собственной правоты и права вершить то, что я вознамерилась. Машина остановилась около трёхэтажного старомодного особняка, который привлёк меня расположением — почти в центре, но всё же в стороне от туристических маршрутов — вряд ли после войны здесь будет много иностранцев, но то, что собственные граждане наверняка воспользуются возможностями мирного времени, не вызывало сомнений. Впрочем, небольшие уютные номера с самобытным убранством на снимках выглядели привлекательно. Камерность и аккуратность. В конце концов, мне в самом деле хотелось пожить с комфортом, даже если всего несколько дней — я не могла позволить себе надолго обосноваться в одном месте. Заселение происходило стандартно, как в любой хороший отель, — мои паспортные данные переписали, рассказали, как найти номер, и выдали ключ и небольшую брошюру с правилами проживания в отеле и важными телефонными номерами. Я предусмотрительно сняла комнату на трое суток. Этого должно хватить на первое время, чтобы определиться с дальнейшими планами. Сначала следовало понаблюдать за здешними… за противником, чтобы проникнуться атмосферой, приспособиться, вжиться в образ, выработать стратегию поведения и — наконец — найти наиболее уязвимое место для удара. Я всё ещё прекрасно помнила курсы подготовки по внедрению на территории врага, так что действовала, как учили, но с одним отличием — у меня больше нет командиров, которые прикроют, а за провал — арест или смерть вместо эвакуации. В номере оказалось даже уютнее, чем можно было судить по картинке. Красивая кровать под старину, с резными украшениями, высокий матрац, вместо которого ещё век назад, скорее всего, клали перьевые перины, а старательные горничные что есть сил взбивали их каждое утро. Рядом две прикроватные тумбочки в том же стиле, встроенный в нишу платяной шкаф и зеркало на стене над симпатичным резным туалетным столиком. Как будто попала в особняк зажиточного бюргера начала двадцатого века. Я осмотрелась, распаковала вещи на скорую руку и переоделась. Для длительной прогулки кроссовки подойдут лучше, чем ботильоны на шпильках, да и брюки захотелось сменить на мягкие облегающие джинсы. Разложив оставшиеся вещи по местам и прихватив лишь фотоаппарат, я отправилась «гулять». Да, прогулка была одним из пунктов моего плана — снимки помогут в моей подготовке, да и какой я турист без зеркалки? Телефон с мировыми картами грамотно предлагал мне маршруты для прогулки по достопримечательностям, но я отказывалась и прокладывала их самостоятельно. Не то чтобы наугад — несколько интересующих меня зданий я все же наметила — но особой цели именно сию минуту не было. Скорее, хотелось просто понаблюдать за обычными прохожими, за трафиком и загруженностью улиц, за средним настроением населения. Часы показывали четыре с небольшим, офисные работники начинали покидать свои конторы, высыпая на улицу небольшими группами из дверей бизнес-центров, неторопливо двигались немногочисленные пенсионеры, по дороге мне даже встретилась пара мамаш с колясками. Этот район совершенно точно не из спальных, но здесь не могло не быть жилых домов, хотя, может, это и на руку — при такой концентрации проживающих в районе постоянно, здесь без сомнений окажется в достатке питейных заведений на любой вкус и кошелек. Начинать я собиралась именно с них. Спустя полтора часа петляний я вышла к набережной, постояла у изящных кованных перил на гранитной плитке, до блеска отполированной ботинками и дочиста убранной от грязного снега. Я окинула взглядом широкую водную гладь, с которой мало-помалу начал сходить лёд. Появилась внезапная мысль — то ли я задумала? Почему я хочу мстить единицам, если могу уничтожить десятки или даже сотни? А ведь мне и в голову ни разу не приходило устроить террористическую атаку! Точнее, просто атаку, - настоящим террористом меня вряд ли можно считать. Внезапный удар по инфраструктуре — отравить воду хотя бы в одном районе одного многомиллионного города. Если подобрать токсин и отыскать подходящее место, урон будет ощутимый. В голове непроизвольно заклубились разъедающие размышления. Что мне надо, чтобы устроить им локальный геноцид? Всего лишь узнать, где расположены водопроводные станции, и… раздобыть токсин. Второе проще — крысиный яд свободно продается в любом хозяйственном магазине, а обойдя с десяток, можно набрать достаточное количество, чтобы отравление с летальным исходом оказалось неизбежно. Я спокойно зашагала вдоль канала, не кладя руку на влажные перилла и раздумывая над новым планом. Я смогу принести настоящее бедствие этой празднующей стране. Вместо ликующих возгласов они получат слезы. Хотя бы здесь. Но… Могу ли я так поступить? Правомерно ли это? А то, что произошло со мной, — правомерно?! Ответом на последний вопрос всегда было твёрдое «нет», но на предыдущий… я сомневалась. Как будто замыслила что-то в корне неверное, неправильное и не могла себя оправдать, ища какой-то подсказки. Подсказка явилась мне сама. Здесь далеко не центр, но и не спальный район, я полагала, что жилых домов мало, но по чистой случайности свернула с набережной на какую-то узкую улочку. Та вывела меня в небольшой дворик, уютно отгороженный от шумных проспектов несколькими приземистыми домами. Там было безветренно и тихо, звуки доносились лишь с детской площадки, на которой резвилась ребятня. Я остановилась напротив и сделала несколько снимков. Если я отравлю воду… пострадают дети. Пострадают. Дети. И матери. И те, кто только собираются стать матерями. Пусть мне этого никогда не познать — я поймала себя на мысли, что не желаю, не могу, не смею сеять такие разрушения. У меня нет права убивать невиновных. Перейдя улочку, я устроилась на одной из скамеек за низкой оградой под тентом, защищавшим от дождя. Я залюбовалась на этих ребятишек, несмотря на то, что они выкрикивали каркающие слова на языке, ранящем мой слух. Чем дольше я наблюдала за бурлящей жизнью детской площадкой, тем сильнее осознавала, что не хочу видеть её пустой и тихой, словно кладбище. Мне нужна кровь и смерть — но тех, кто виновен. Я обвинитель. Судья. Палач. Но не маньяк, которому плевать, чьей кровью умываться. Я просидела на скамейке минут пятнадцать, наблюдая за детьми и чувствуя, как желание отравить воду растворяется в пучине тоски и радости. Мне не нянчить своего ребёнка, но можно порадоваться, глядя на чужих, пусть и растущих в семьях моих врагов. Дети и есть дети — чистые эмоции, счастье в каждом взгляде, игривость, озорство. Лёгкость, которой мне невыносимо, до боли в зубах, не хватает. Нет, я не буду покупать крысиный яд. И не буду изучать карту городских коммуникаций. Все эти мысли — не более, чем отчаянная попытка поскорее затушить кипящую внутри желчь. Ту детскую площадку я покинула с вышедшей на новый уровень решимостью и кристально чётким осознанием своего плана. Я буду охотиться. Сидеть в засаде за стойкой бара. Выслеживать по следам и тропам, гуляя по паркам и улицам. Я буду смотреть и искать. Рано или поздно моя жертва сама меня найдёт. Ведь они только и жаждут унять печали и отпраздновать победу в объятиях красивой женщины, ощутить радость жизни после месяцев под пулями, похвастать заслугами… На ловца и зверь бежит, а я чётко знаю, кого хочу найти, как он будет выглядеть, что захочет сделать. Город сиял чистотой, на административных зданиях шевелились под ветром флаги. Все и всё здесь ликовало. И военные, беспечно разгуливавшие вдоль украшенных витрин, лучились торжеством. Я радовалась вместе с ними — предвкушая свою вендетту.22
Моё время в том милом винтажном отеле быстро истекало. Пришло время сменить место пребывания и подвести промежуточный итог. За эти три дня я прониклась красотой исторического центра города, собрала важные сведения о социальном, финансовом, национальном расслоении населения и до тошноты насмотрелась на опьянённых радостью победы офицеров, заседающих по кабакам целыми компаниями. Впрочем, была и хорошая новость — я обзавелась оружием. Охотничий магазин радушно продал мне якутский нож — небольшой и аккуратный, с удобной рукоятью. Большего мне и не требуется. Покинув первый отель, я переселилась в новую гостиницу. С одной стороны, посмотреть еще один район казалось не лишним, а с другой, следовало проверить, везде ли требуется паспорт для заселения. Простая незатейливая беседа с горничной дала мне понять, что в этом городе найдутся и совсем невзрачные места, где за наличные можно не представляться. Пожалуй, это будет удобно, когда я начну... А пока — приятный номер с видом на реку в хостеле, расположенном значительно дальше от центра. Река делила город на две части, и пока я оставалась на северной стороне. Район, уже сильно удалённый от центра, не блистал вычурностью исторических зданий, зато подкупал урбанистичностью больших торговых центров и стекло-бетонных домов-коробок. Сегодняшняя ночь — четвёртая на вражеской территории. Я освоилась достаточно, даже мыслить начала на здешнем языке, так что можно пойти в бар и посмотреть на город при свете неоновых вывесок и галогеновых фар. Следовало разведать обстановку в питейных заведениях изнутри. Если с выбором цели я примерно определилась, то вот способа выманить и напасть пока не придумала. Для воплощения задумки требовалось укромное тихое место без свидетелей, чтобы никто не видел жертву рядом со мной на пути туда. План нуждался в доработке, а ничто так не подталкивает в нужную сторону, как сбор данных. Я с лёгким чувством предвкушения начала разведывательную миссию. Стемнело быстро. Я сидела в номере и наносила макияж. Не вычурный, но достаточно выразительный, чтобы подчеркнуть достоинства и притягивать взгляды. Важно обратить на себя внимание. Скулы снова покрыл слой светлого тонального крема. Никто не заметит изъяна кожи, даже пристально вглядевшись в моё лицо. Тушь и подводка подчеркнули «кошачий» разрез глаз, тёмные тени добавили мэйк-апу вечерней таинственности. Вытащив с полки чёрную облегающую рубашку с высоким воротником-стойкой и джинсы, я нарядилась и придирчиво осмотрела себя в зеркале на дверце шкафа. Изящная фигура, идеально уложенное каре, нужные акценты на лице. Лице без возраста и эмоций. Глядя в зеркало, я улыбнулась, нахмурилась, подняла брови в притворном удивлении. Каждая из этих масок не касалась глаз. Я видела во взгляде отражения лишь пустоту, холодную и хищную. Перед выходом я вложила нож в правый ботильон чуть позади лодыжки. Он оказался достаточно тонким, чтобы джинсы его скрыли. И в то же время под рукой. Я планировала пока лишь присмотреться, но и к импровизации лучше быть готовой.23
Бар встретил меня не слишком мелодичным, но традиционным шумом. Я не спеша осмотрела помещение, выискивая видеокамеры. Со стороны казалось, что я выбираю место, и я действительно выбирала, куда сесть так, чтобы легко и не привлекая внимания отвернуться от объектива следящего устройства. У стойки с краю не слепая зона, но если сесть вполоборота к залу, моё лицо на запись не попадёт. Я плавной походкой дошла до стойки и села на привинченный к полу высокий табурет. Спина прямая, губы чуть в улыбке. А позади, за парой сдвинутых столов, громко смеялись человек восемь младших офицеров. На ходу удалось разглядеть не все погоны, но капитан и несколько лейтенантов точно были. Впрочем, они везде — и в центре ими забиты все бары и рестораны, и здесь… Я не проверяла небольшие пивные на окраинах, но, кажется, вражеские солдаты и офицеры сейчас зависают в подобных заведениях почти поголовно. Что же, это прибавляет мне шансов, но… мне нужна не компания, а один человек, который пойдёт за мной на сладкий зов похотливой плоти. Я продолжила наблюдения и, чтобы вписаться в атмосферу, на здешнем языке заказала себе вишнёвый шнапс. Бармен приветливо глянул на меня и достал фужер на высокой ножке с характерным расширением чаши внизу, аккуратно налил до половины и опустил в напиток вишенку, затем придвинул стакан ко мне и рядом поставил тарелку с небольшой двузубой вилкой, которой предполагалось эту вишенку вынуть. Я обольстительно улыбнулась и поблагодарила. Как подают шнапс и как его пить, я досконально изучила на просторах интернета, хотя и раньше, конечно, слышала. Впрочем, сейчас самое главное — создать правильное впечатление. Я выудила фрукт, поднесла к носу — это определённо была свежая вишенка — затем сделала небольшой глоток из фужера и заела его сладким презентом. Шнапс оказался ещё вкуснее, чем я предполагала, мне даже захотелось сразу отпить еще, но я остановила свой порыв. Я тут не для того, чтобы напиваться. Это разведывательная операция! Сейчас мне пригодится любая информация, так что я оглядывала зал, подмечая особенности поведения местных, наблюдая за работой официантов, запоминая распространённые блюда. В конце концов я приметила того, кто может быть мне полезен. Один из военных за спиной явно сверлил меня взглядом. Я глянула на него мельком — лейтенант, за тридцать, даже довольно миловидный. Можно бы неплохо отрепетировать задуманное без воплощения всего плана. Он в окружении товарищей. Как оторвать его от остальных — подмигнуть, одарить красноречивым приглашающим взглядом, подойти самой? Но что бы я ни сделала, это заметят и запомнят его друзья. Я тянула свой шнапс и напряжённо раздумывала, как выцепить его одного, не попадая в поле зрения нежелательных свидетелей. Хотя… Что они скажут? Опишут мою внешность? Я в этом баре в первый и последний раз. И всё равно, чем меньше внимания я привлеку, тем лучше. В голову ничего не приходило — я могу себе позволить так светиться… Вдруг рядом за стойкой нарисовался еще один военный. Молодой и симпатичный, уже слегка под градусом. Форма офицера, погоны — майор. Какая честь! И где же ты успел так быстро дослужиться до такого звания?! Он и вправду неплох собой. Пожалуй, в другом месте и в другое время я бы нашла его привлекательным. Ну а сейчас меня устраивало то, что он стоит рядом один, без товарищей, и явно настроен пофлиртовать. — Я заметил, как вы скучаете, выискивая глазами того, кто скрасит ваше одиночество. Я — Карл. А вас, фрау, я так понимаю, зовут... Карл. По коже пробежали неприятные мурашки. Я не ожидала услышать это имя снова. И как я могла забыть, что это распространённое имя! Карл, которого я помнила, ломал мне пальцы, когда я задыхалась с полиэтиленовым пакетом на голове. Я подавила гнев — страха уже не было — быстро совладала с собой и очаровательно улыбнулась: — Жюли, — чуть выждав и нарочито окинув его взглядом, проговорила я. Пусть видит — я не та, что готова упасть на шею первому встречному. — Неужели ваш вечер так же одинок? Карл расплылся в улыбке. Какие ровные, чёрт побери, у тебя зубы! Мне на мгновение представилось, как я сжимаю пассатижи на его идеально заострённом клыке. Как начинаю тянуть... — Уже нет, ведь я увидел вас! — Карл присел на соседний стул и, заметив мой пустой бокал, сделал официанту знак повторить. — Давно ли в наши края приехали? Мне на секунду показалось, что они с барменом знакомы. Всякое может быть, чем чёрт не шутит, а бармен наверняка хорошо запомнил моё лицо. Забыла про персонал — это стоит взять на заметку. — Недавно, Карл, буквально несколько дней назад. — Честно ответила я. — Кажется, всей жизни не хватит, чтобы полностью проникнуться этой прекрасной страной. — Страной-победителем! — воодушевлённо ответил мой новый знакомый. — И что же вас к нам занесло? Как неприятно это слышать! Не они победили, а мы сдались. И это другое. Мы бы победили, мы должны были победить! Вдруг возникший рядом бармен прервал мои гневные мысли, вежливо поставив на стойку высокий стройный бокал с пивом для Карла и новый шнапс для меня. — Как раз ваша победа! — я подняла свой фужер в знак тоста. — За славную победу! Говорят, с пивом не чокаются, но Карлу это правило приличия не помешало, и раздался приятный звон хорошего стекла. — Да, победа действительно славная. — Он сделал один глоток, настолько большой, что опустошил кружку на половину. — Мы одержали верх и стратегически, и тактически, и даже технически! Островные захватчики бежали, как побитые псы! Оставалось только молча проглотить злость и терпеть. Я чокнулась и чуть смочила губы. Чем дальше, тем яснее я понимала, что мне следует запастись терпением. Этот разгорячённый и явно подвыпивший военный готов, наверное, ночь напролёт расхваливать свою фальшивую победу. Фальшивую, а всё равно победу, Джена! Смирись! — Может, пройдёмся? — Карл в очередной раз улыбнулся своей прекрасной ровной улыбкой. — Ночью город великолепен, даже здесь, где строительство еще не закончено. В этом есть свой шарм… — О, я с радостью сбегу отсюда!.. Я не смогла договорить «с вами», потому что с ним мне совсем никуда не хотелось. Точнее, уж точно не так, как воображал себе он. К тому же, я не готова, бармен запомнил моё лицо. Нельзя. Операцию стоит прекратить как можно скорее и продумать следующую уже с учётом полученных данных и сделанных выводов. — Позвольте мне вас угостить, — он потянулся за бумажником. Я сдержанно кивнула в знак согласия. Покинуть душное помещение навстречу ночной прохладе и собственным мыслям — именно то, что сейчас нужно. Бармен подал счёт, мой случайно навязанный спутник галантно вложил в кожаную папочку несколько купюр, сделал мне приглашающий жест и поднялся из-за стойки, я последовала его примеру, неизменно отворачиваясь от видеокамеры за баром. Карл помог мне надеть куртку и с довольным видом отправился к дверям, не глядя по сторонам, не всматриваясь в лица. Он выглядел рассеянным, я невольно предположила, что он уже воображал продолжение вечера со мной в каком-нибудь укромном месте. Какая жалость — его влажным мечтам не суждено сбыться. Я позволила придержать передо мной дверь и перед тем, как перешагнуть порог, натянула на своё каре капюшон. Погода стояла действительно сухая, по ощущениям, градусов пять-семь по Цельсию, так что мне было комфортно. Репетиция воплощения моей идеи продолжалась, я даже с бОльшим интересом отправилась на этот променад, поскольку я собиралась как раз присмотреть возможные места. Спутник указал мне направление и пояснил, что по этой улице мы выйдем к замечательному парку, как он выразился, «к самому живописному парку этого города». Я не испытывала ни малейшего любопытства и желания смотреть эту достопримечательность, но не хотела прерывать финальный прогон плана. Мы степенно прогуливались, Карл, не затыкаясь, говорил и говорил о великой победе, о том, что поражение моего отечества окажется навеки запечатлено в учебниках истории как величайший провал, о том, что теперь его страна смыла с себя давний позор и, наконец, победила в честной схватке. Эти слова ранили меня, порочили мою родину, вызывали гнев и злость. Чем больше он говорил, тем сильнее я хотела взять в руки пассатижи или молоток. Тем сильнее было желание прикончить его на месте… Но я не могла себе этого позволить, сейчас предпринимать что-либо просто противопоказано. Я не готова. Плана нет, места нет, никакой подготовки. И это, наверное, злило больше всего. Но растлевающая рассудок мысль о близости мщения постепенно всё больше сводила меня с ума. Цель так близка, реальна, достижима, желанна — почему бы не попробовать? И доводы разума, что это плохое решение, слышались всё тише, становясь слабым ничего не значащим шёпотом. Возможно, всё могло бы обернуться иначе, если бы не восторженные хвалы Карла своему командованию. Я не спорила, кивала и продолжала улыбаться. Себе, конечно, — не этому вернувшемуся с бесчестной войны ушлёпку. Но он этого не замечал. Всё хорохорился и задавался. Наверное, алкоголь в крови спустил тормоза, и Карл в своих рассказах играл всё более значимые роли, как будто придумывал и вовсе на ходу. А я дошла до точки кипения. К тому моменту, как путь повёл нас вдоль забора вокруг какой-то стройки, я уже не могла полностью адекватно мыслить.24
Стройка. Понятное дело, там, скорее всего, есть какая-то охрана. А может, нет? Остов недостроенного здания располагался в нескольких десятков футов, а перед ним аккуратными стопками лежали строительные материалы. Их должны охранять, но оставалась надежда, что сторож спит. В голове сложился минимальный план — полнейшая импровизация, но я уже не собиралась себя удерживать от подобной авантюры. Я остановилась, и следующий за мной на полшага позади Карл едва ли не споткнулся об меня. Не дожидаясь прикосновений, я обернулась, обвила его шею руками и игриво улыбнулась. — Смотри-ка. Я кивнула в сторону стройки, указывая на символический заборчик из металлических решётчатых конструкций, которые даже не были скреплены между собой и лишь обозначали отведённую под строительство территорию. Ещё бы. В этой аккуратной законопослушной стране едва ли кому придёт в голову пересечь границу, если над ней будет висеть табличка «не входить». — Как думаешь, там есть охрана или хотя бы сторож? — Да ты романтик, Жюли, — рассмеялся Карл, проводя ладонью по моим волосам и отводя их от моего лица. — Тебя привлекает риск быть застуканной? — Меня привлекает риск, — я хищно улыбалась. — Да и сейчас дождь пойдёт, там уютнее, чем ты думаешь. Конечно, я упомянула дождь скорее ради того, чтобы что-то сказать, но небо в самом деле перестало быть кристально чистым и звёздным. Вместо ответа Карл отпустил меня и шагнул к забору. Осторожно, словно боясь зацепить рукав кителя за железяки, сдвинул в сторону одну из конструкций, открывая проход шириной примерно в фут. — Прошу. Он картинно махнул рукой в приглашающем жесте. Я в тон кивнула и пролезла в образовавшуюся щель. За мной на стройку проник и Карл. Над головой прокатился раскат грома. Дождь собирался всерьёз. Мы аккуратно шагали по засыпанной мелким строительным мусором земле. Поверхность оказалась твёрдой, очевидно, её плотно утоптали строители, так что даже мне на моих каблуках идти было несложно. Я взяла Карла за руку и повела прямо в недостроенное здание. Оно выглядело неприглядно без окон и дверей, без наружной отделки, но для меня это не играло особой роли. Меня ничего не волновало, хотя где-то на подкорке ворочались мысли о том, что я здесь делаю, ведь я... не готовилась. У меня при себе нет ничего, чем можно обездвижить незадачливую жертву. Впрочем, шумящий в голове кураж перекрывал эти опасения полностью — я полагала, что смогу что-то придумать. Порыв ветра навстречу подмёл землю и поднял песок в воздух. Я успела прикрыть глаза, а Карл сзади чертыхнулся. — Что-то не так, мой рыцарь? — шутливо спросила я. — Пыль в глаз попала. — Он старательно тёр веко. — Здесь ветрено, что поделаешь. — О, это не ветер... пожил бы ты на острове, вот там по-настоящему ветрено! — горячо ответила я, не сразу осознав, что мои слова могут поставить на плане крест. Карл явно насторожился и выдернул из моей руки свою ладонь. — А ты что же, там бывала? Когда только успела? — впотьмах я различила кривую ухмылку, внезапно скривившую его губы. — Они же только-только хвосты поджали. А до этого храбрецов из себя корчили, границу закрыли. Я стиснула зубы. Язык мой — враг мой. Разболталась, чёрт возьми... В груди шевельнулось беспокойство. Надо его отвлечь, не дать додумать опасную мысль. — Да уж и не помню, — я подошла к нему. Ветер сдул капюшон и ненадолго утих. — Довелось как-то. Не стоит воспоминаний. Я протянула руку, намереваясь умиротворяюще погладить его по рукаву с ненавистным флагом на плече… Но мужчина сделал шаг в сторону. — Ты что, милый? — я недоумённо посмотрела на него. — Весь боевой настрой пропал? — Боевой-то, как раз, не пропал! — рявкнул Карл и, подскочив ко мне, рванул за волосы. — Кто тебя прислал? Говори! На мгновение я и вправду испугалась, в душе холодной волной разлилась паника. Давно меня никто не хватал за волосы, последний раз... последний раз это было в бункере! Но сейчас я не там и в слишком хорошей физической форме, чтобы просто сдаться. Я успела восстановить боевые навыки, натренировала своё тело снова. Хотя внешне, конечно, хрупкая Жюли не создавала впечатление бойца. Я перехватила его запястье и вывернула руку, наплевав на клок волос, что он ещё сжимал. Выпитый шнапс выветрился мгновенно, боль отрезвила, а мне в лицо уже летел кулак его второй руки. Я уклонилась и отпрянула назад. Теперь нас разделяло чуть больше пары футов. Чёрт, только драки на стройке мне не хватало! Если Карл немного и растерялся от того, что не смог вырубить меня мгновенно, то виду не подал. В конце концов, он был тренированным солдатом, совсем недавно вернувшимся с полей сражения. Я понимала, что нужно нечто более существенное, чтобы вывести его из состояния равновесия. Я рванулась вперёд и влево, заходя ему за руку, чтобы ему было не сподручно бить навстречу. Он разорвал дистанцию и сумел вбить кулак мне в рёбра. Кашель и недостаток кислорода вынудили меня согнуться, но от удара коленом я увернулась. С силой опустила каблук ему на стопу, надеясь, что набойка достаточно твёрдая, чтобы достать сквозь плотную кожу берцев. — Имя-то какое придумала, дрянь, — сквозь зубы прошипел Карл. Из его головы хмель выветрился явно так же быстро, как и из моей. Чертовски жаль. Я понимала, что если схватка слишком затянется, выиграет от этого он. Не я. В конце концов, мой опыт боёв и тренировок достаточно ясно гласил, что при прочих равных даже хорошо натренированная женщина слабее так же хорошо тренированного мужчины. Поэтому мне нужно закончить эту драку быстро. Пока я не успела устать, а он не успел до конца оценить мою опасность. — Долго выбирала? Не говорить. Разговор меня отвлечёт. Собраться... Короткий обмен ударами, которые мы оба сумели блокировать, хотя я чувствовала, что его силу остановить непросто. Он снова попытался поймать меня за волосы. Чёрта с два... Непрестанно уходя с линии атаки и кружась вокруг него, я улучила момент и саданула каблуком его по колену. Сбоку. Выбивая сустав — и с трудом сдерживаемый крик боли. Карл упал на землю, выкрикивая ругательства и держась за травмированное колено. Я надвигалась, а он отползал, отталкиваясь здоровой ногой, определённо готовый продолжать драку даже в нынешней кондиции. Впрочем, я не пыталась настигнуть его быстро. Если уж нападать, то на поражение — не хочется, чтобы он извалял меня в строительной пыли, а полз он как раз к зияющему проходу в здание, вряд ли осознавая, что очень помогает мне. — Подойди, тварь, давай, если не трусишь! — выкрикнул он наконец. — Изворотливая островная сука! О, какие эпитеты в ход пошли! Тянуть дальше было бы неправильно. Если прежде нас тут никто не приметил, так это чистое везение, не стоит испытывать удачу дважды. Как ударить настолько технично, чтобы он не перехватил атаку? Противник повержен, но не выведен из строя, а мне надо его оглушить... Я быстро огляделась. Не может, ну не может быть так, чтобы на стройке не валялось чего-нибудь... подходящего. Даже в стране этих чёртовых любителей порядка и чистоты. Карл между тем почти дополз до стены, явно рассчитывая прикрыть свой тыл. Умно. А я тем временем обнаружила желаемое. Кусок арматурного прута. Фута два, может, чуть больше. Тяжёлый, но удобный. То, что надо. Новая вспышка молнии озарила двор. С погодой мне всё же повезло. В такую грозу едва ли найдутся праздно гуляющие прохожие. Я подобрала прут, не сводя насторожённого взгляда с Карла. Он не оставлял попыток подняться на ноги. Боец до мозга костей, чтоб его. Тем слаще будет вкус победы. Вкус возмездия. Именно такие, упрямые несгибаемые солдаты, и были там... в том бункере... в столовой. Вернувшиеся с поля битвы. Так же, как сейчас вернулся домой Карл. С победой. Они тоже одержали победу. Маленькую победу над безоружным беспомощным противником. Надо мной. Больше никто надо мной верх не возьмёт, будь он хоть в десять раз сильнее и крепче духом. Прут лёг в ладонь, будто только и ждал этого часа. Я в несколько быстрых шагов преодолела расстояние между мною и Карлом, на ходу отводя руку для замаха. У него не будет шанса ответить. Не будет шанса использовать своё преимущество физической силы. Карл явно понял, что я задумала, но помешать не успел. Первый удар прута пришёлся на левую руку, которую он поднял в инстинктивной попытке закрыть шею и голову. Била я со всей силы, вкладывая в движение свою безграничную ненависть к материковой державе, обесценившей и уничтожившей меня, мою жизнь, моё будущее. Если мне и не удалось сломать ему предплечье, то во всяком случае трещину в кости он получил. Второй удар я с плеча обрушила на здоровую ногу, метя по колену. Крик Карла заглушил громовой раскат. Больно. Знаю, что больно. И он провалился в спасительный обморок. Спасительный ли? Хех. Для меня, впрочем, это означало, что пора действовать. Я оставила кусок арматуры на виду у двери, чтобы была возможность быстро им вооружиться, затем наклонилась и, ухватив обмякшее тело подмышки, с отчаянным усилием потащила его внутрь здания. Благо, крыльцо уже успели оборудовать пандусом для инвалидов, а до установки дверных коробок ещё дело не дошло. Удача сопутствовала мне — я успела втащить бесчувственного Карла в закрытый с улицы сплошными стенами холл здания и даже сходила за своим примитивным оружием, когда с неба начали срываться первые капли. Дождь. Он смоет следы драки, обеспечит мне пару спокойных часов наедине с врагом и даже поможет привести его в чувства, если, конечно, крепкий духом Карл не придёт в сознание сам. Его следовало лишить возможности сопротивляться после пробуждения. Как же всё неустроено! Несколько минут спокойствия вернули мне трезвость мыслей. Нечего начинать, если не готова! Нельзя, не стоило ввязываться во всё это без должной проработки, но, ступая на эту стройку, я не думала ни о чём, кроме мести. И сейчас отступить уже невозможно. Он знает слишком много, его непременно придётся убить. Что же, так и быть. После того, как закончу, нужно провести работу над ошибками. Стоило вернуться к Карлу. Обездвижить. Как? Проще всего казалось сломать ему руки, чтобы драки больше не случилось, но я побаивалась, что он придёт в себя раньше времени от всплеска адреналина из-за перелома, так что обе кисти нужно раздробить одновременно. Я вытянула руки своей жертвы над головой и сложила ладони рядом. Неподалёку как нельзя кстати лежало несколько бетонных блоков — в сечении не больше квадратного фута. Я подняла один из них — увесистый оказался — и с усилием опустила на ладони Карла. Хруст, едва различимый из-за звуков нарастающей грозы, возвестил мне о том, что я добилась успеха в своём начинании. Убрав блок в сторону, я похлопала мужчину по щекам. На всякий случая. Хотя, раз он не очнулся от сильной боли в кистях, вряд ли придёт в себя от пары пощёчин. Пришлось дойти до дверного проёма и подставить руки под капли воды. Снаружи уже был ливень, ладони быстро намокли — и я вернулась к жертве. Мокрые пощёчины смогли вернуть Карла в реальность, и он наконец открыл глаза. — Ну здравствуй, сукин сын, — я победоносно улыбнулась. — Чёрт бы тебя побрал, тварь, — он медленно приходил в себя от шока. Ещё чуть-чуть — и взвоет. Должен, по крайней мере, по моим прикидкам. — Имя я и в самом деле выбирала долго. Я присела на корточки рядом с жертвой. Дотянуться до меня он всё равно теперь не сможет, а его лицо хотелось видеть как можно чётче. — Наверное, столько же, сколько свиньи вроде тебя издевались надо мной. Хочешь знать подробности? Боль пришла в его сломанные кости. Он застонал. — О, ты почувствовал. Твои ладони раздроблены. — Буднично констатировала я. — Что тебе нужно, тварь? — слабый от страданий голос Карла по-прежнему источал злобу. — Чтобы ты сдох, — я усмехнулась. Мой слух ласкали его стоны. Меня грело ощущение своей власти над этим ублюдком. — Но сначала, пожалуй, послушай одну историю. Он смотрел на меня с отчаянной ненавистью. А я упивалась этим моментом. — На острове жила-была девушка. Патриотизм и отвага привели её на войну, где она с оружием в руках защищала интересы родины. А потом собственные командиры её предали и отдали в руки палачам с материка Я наклонилась и стала обшаривать его карманы. Из внутреннего кармана кителя выудила пачку сигарет и зажигалку, которую сразу же отбросила в сторону. — Те гады держали её в плену несколько суток. Четыре долгих мучительных дня. Чего они с ней только ни делали — ломали кости, вырвали ногти, тушили свои поганые сигареты о её кожу... Они почти убили её, но она всё-таки выжила. Я сделала небольшую паузу, чтобы достать спички из кармана джинсов, и наклонилась за ножом, покоящимся на лодыжке. Увидев холодное оружие у меня в руках, Карл явственно побледнел. Кажется, до этого момента он не верил в мою решимость забрать его жизнь. — Те четыре дня полностью разрушили жизнь девушки. После того, как её комиссовали, жених ушёл, командование отреклось, а брата убили в стане неприятеля. В ней не осталось ничего человеческого, ничего, кроме кровожадной жажды мести. — А от меня-то ты чего хочешь?! — визгливо перебил меня Карл. — Я ничего тебе не сделал. — Ты ведь куришь, Карл? — спросила я, пропустив его слова мимо ушей. Он быстро кивнул. — Покури. — И ты... меня не убьёшь? — какой наивный вопрос. Я даже усмехнулась. — Посмотрим. — Я подала ему сигарету, которую он почти машинально обхватил губами. Я чиркнула спичкой и поднесла крошечное пламя к кончику табачной части. Он плотно затянулся, и я вытащила сигарету у него изо рта, давая спокойно выдохнуть. — С тех пор она ищет того, чья кровь утолит её жажду. И она нашла тебя, Карл. От тебя ей нужно только одно — свершить возмездие! — Я ожесточила тон. — Чтобы ты сдох в мучениях, грязная материковая свинья! Я схватила его за волосы и впечатала тлеющую сигарету ему в скулу. Он закричал и попытался вывернуться, но моя позиция была заведомо выигрышнее, — как у Уилсона, когда он проделывал то же самое со мной. Выкинув под ноги потухшую сигарету, я выдохнула с облегчением. Как приятно оказалось это делать! Какое чудесное чувство лёгкости и эйфории это подарило. Даже несмотря на переполненные ядом ругательства, доносящиеся со стороны моей беспомощной жертвы. Пора переходить к финальной стадии и заканчивать с этим отбросом. Я посмотрела в его залитые гневом и болью глаза и провела лезвием ножа вдоль щеки, едва касаясь кожи. Холодная сталь подействовала удивительно — взгляд Карла из откровенно ненавидящего сделался по-настоящему испуганным. Интересно, Кристоф видел в моих глазах то же самое? Нож в руке ощущался как никогда родным и удобным. Надёжным. Вот он — ключ, открывающий врата к небесному спокойствию. Я перевернула нож лезвием вниз и хладнокровно всадила в его бедро. Без размаха, небыстро, неотвратимо. — Один. — Тихо проговорила я, присматривая следующее место для удара. Тёмная ткань форменных брюк начала чернеть от крови. — Отпусти… — взмолился Карл. — Я никому не скажу, не убивай! Я вряд ли слышала его... Все мысли стёрлись. Когда-то в бункере обнажалось единственное исступлённое желание — выжить. А сейчас это было желание забрать жизнь. Я представляла, как вбиваю нож в тело Ландо. Кристофа. Уилсона, напялившего вражеский мундир и возомнившего себя вершителем судеб. О чёрт, как мне сейчас хотелось, чтобы от боли передо мной трясся кто-то из них. К сожалению, их смерть, скорее всего, была куда быстрее. Я выдернула нож и посмотрела на стекающие с лезвия тёмные капли. — Девушка мечтала умереть, чтобы не страдать. Но её мечта не осуществилась. Я срезала пуговицы на кителе, чтобы он распахнулся, и направила лезвие в живот. Сталь погрузилась в плоть, исторгая ещё один протяжный стон. — Два. — Всего их будет четыре. Я уже знала это. По одному за каждый день ада. — Я вижу, ты тоже мечтаешь о смерти, Карл. Хочешь покаяться перед неизбежным? Он всё ещё стонал вместо ответа на вопрос, а нож вонзился в его тело в третий раз. В грудь справа. Я нащупала впадину между рёбрами и как следует вдавила лезвие, протыкая лёгкое. Карл захрипел и начал всхлипывать. Будь здесь посветлее, я наверняка бы увидела на его щеках слёзы. — Три. Отвечай, подонок! — адреналин в моих жилах бурлил, а сердце колотилось бешено и быстро. Даже гул в ушах стоял. Я чувствовала себя... всесильной. Как гроза, бушевавшая за окном. — Ты... бессердечная тварь... — захлёбываясь кровью, отчаянно прошипел Карл. — Глупо, — я пожала плечами. Тянуть дальше было бессмысленно, да и опасно. Его правое лёгкое стремительно заполнялось кровью, а в купе с ранением в брюшину и кровопотерей из бедра он мог умереть очень скоро. Я и так вдоволь насладилась его беспомощностью и обречённостью, так что последний, четвёртый удар ножа пробил его сонную артерию. Карл скончался буквально через пару минут, вскрытие потом покажет, почему. А моя работа здесь подошла к концу. Я не сожалела. На самом деле, поступила я верно — нельзя было оставить его истекать кровью. Его могли найти, откачать, и он бы всё рассказал. Так рисковать я не собиралась даже ради удовольствия продлить мучительные последние минуты. Четвёртый удар. Четвёртый день. Конец. Это было... легко и приятно. Я не испытывала угрызений совести, даже тени сомнения, что поступила правильно. Только окрыляющую радость, будто за спиной и вправду выросли крылья. А вот нимбом я точно не смогу похвастаться. Хотела стать ангелом справедливости, а оказалась по факту демоном мщения, но это не могло омрачить моего триумфа. Я пощупала пульс на шее Карла. Через тонкие перчатки он легко прощупывался. Моя первая жертва определённо испустила дух. Что же, дело сделано. Я вытерла лезвие об одежду Карла, где она не была замарана кровью, снова спрятала нож, поправила брючину. Напоследок я достала бумажник Карла и забрала все деньги. Вряд ли такое убийство сочтут ограблением, но это немного запутает следователей. Теперь можно покинуть место преступления. Моего преступления. Я уже перешагнула черту закона, когда заказала липовый паспорт. Но здесь определённо я перешла на новый уровень, совершив хладнокровное предумышленное убийство, отобрав жизнь сознательно, а не в процессе самообороны. И почему-то именно этот акт, этот эпизод теперь казался мне поворотным, окончательно изменившим меня до неузнаваемости. Хотя, пожалуй, он стал закономерным итогом, а не случайным стечением обстоятельств. Я сказала Карлу, что во мне не осталось ничего человеческого. Я ведь не солгала. Его смерть вдохнула в меня радость жизни. Интересно, как скоро внутри снова появится пустота, которую можно заполнить только человеческой кровью?