Ненавижу

Если ты фигурист, то мимолетные новогодние каникулы ты предпочитаешь проводить в тепле. Потому что постоянный холод, от которого не спасает и термобелье, достал до онемевших губ и стучащих зубов. Но они-то не фигуристы. А фигуристки. Следовательно, новогоднее утро они проводят на абсолютно пустом катке. Крытом, потому что на улице холодно до непрерывно текущих соплей, и никакая куртка с варежками не спасают. Аня висит на бортике. Ей кататься почти не хочется, но кругозор у неё маленький, потому-то она и позвала Сашку на каток. Нет, кругозор большой, но музеи сейчас не работают, а кафе - это банальщина. Сашка на противоположной стороне выписывает плавные восьмёрки по неровному льду. Аня засматривается, улыбаясь. Скольжение здесь, конечно, не показать, лёд очевидно не самый лучший, но Саша парадоксально вписывается в эту атмосферу и скользит удивительно красиво. Аня представляет, как маленькая Саша каталась в своей Рязани, наверняка, на таком же маленьком плохом катке, с потрескавшимся льдом и облупившимися бортиками. Падала с двойных и спотыкалась на дорожках. Теперь-то она совсем другая. Взрослая, ужасно красивая и изящная. Не так, как сама Аня, а по-другому, у неё какая-то яростная, немного звериная грация. Саша такая восхитительно сильная. У Ани дыхание захватывает, когда та на разминке играючи прыгает квад-лутц. Пока сама Аня с трудом собирает в себе не-свои силы. Сашка развлекает себя ленивыми недокрученными двойными. Чтобы не отвыкать от прыжков и почувствовать, что может, видимо. Ей сейчас не нужна Аня, она сама с собой, думает о чем-то, раз пропускает момент, когда скорость, необходимая для кантилевера, снижается до минимума, и она валится на лёд, аккуратно и небольно, - Аня знает, с него падать не так неприятно, как с прыжков. Так и лежит, пока Аня не начинает волноваться. Болеть нельзя, вылетаешь из формы на раз-два, а у них чемпионат мира скоро, и Аня надеется поехать туда с Сашей. Подъезжает к лежащей Саше и опускается на одну коленку, чтобы не мёрзнуть. У Трусовой удивительно подвижные брови - это небольшое наблюдение, которое Аню безмерно умиляет, - и сейчас они слегка нахмурены. - Все хорошо? - немного встревоженно спрашивает, снимая перчатку и касаясь лица прохладными пальцами. Ни один фигурист просто так долго лежать на льду не будет, а то что-то схватит: или дедакшен, или гневный окрик тренера. Саша никак не реагирует на прикосновения, лишь ресницы чуть подрагивают. - Нет. Может я зря это всё? - отстранённо спрашивает она, не открывая глаза. Понять, что «всё», несложно. У них «всё» это каток Хрустального, бесконечная гонка друг за другом и слезы в подушку от усталости. В последний год многое поменялось. И лёд у них теперь разный, и гонка прекратилась, - сил у Ани догонять больше нет, а это, оказывается, и не требовалось. Аня катается на чистом пофигизме, а всем по сути плевать. Плевать и ей. Сыграть очередное удивление от не реальных оценок ей не составляет большого труда, а больше визуала от неё не требуют. Не на кого ставить оказалось, кроме неё, вот и напрягаться выше своих сил не надо. Сейчас бы лучше напрячься и выдать искреннее недоумение, но выходит откровенно не очень. - Кому угодно, но не тебе. Вставай давай, у тебя впереди триксель с лутц-риттом в короткой и триксель, лутц-ритт и пять квадов в произвольной, - Аня, конечно, шутит. Не смешно, но она упрямо продолжает об этом шутить. Может, это Сашку расслабит, и она перестанет изводить свое тело и нервы. - Заболеешь и будешь как я. Саша как-то усмехается, а брови не перестают хмуриться. Вот уж правда шутка не удалась, думает Аня. - Не получается ничего, Ань, - вздыхает, поднимается и обессиленно возит лезвиями по льду, ковыляя до выхода со льда. - То ли дело во мне, то ли нет, а факт в том, что все как шло по пизде, так и идёт. Аня вскидывает брови. Матерится Саша редко. С тех пор, как они дурачились и стыдливо прикрывали рот, когда произносили мат по приколу, прошло года три. Аня бы сейчас все отдала, чтобы вернуться туда и за руку проводить Сашку к пьедесталу. На место победителя, её по праву. - Всё правда, что пишут. Да неправда, Саш, и ты должна знать. Но Аня молчит. Садится рядом и тоже снимает коньки. Ей на секунду чудится, что лёд насквозь не видно, что сделан он из грязной воды, но это тут же пропадает. С катка они выходят совсем другие. Заходили счастливые, охваченные этой чудной новогодней эйфорией, готовые без разминки штамповать четверные. Почти летать. А выходят, ничего не говоря. Идут, не зная, куда. Около катка парк, а посередине елка, большая, яркая. Вблизи видны некрасивые побитые игрушки, старые и потому более атмосферные. Небо звёздное. Все горит, фонари зажжены, а парк совсем пустой. Странно это. Аня тащит поникшую Сашу к скамейке. Бросает туда коньки и достаёт телефон. Саша поднимает блестящий взгляд. Ане хочется думать, что это от холода. - Сия? Выключи, прошу, - морщится, передергивая плечами. - Да нет же, пойдём. Около ёлки неожиданно теплее. Или дело в том, что Аня обнимает Сашу, а та всегда, как печка, от неё даже в самые холодные дни пышет жаром. Ну, или жизнью. Аня чувствует, как на талии скрещиваются руки, а до щеки доходит горячее дыхание. - Романтично, - а ещё Аня чувствует, как Саша улыбается. Немного грустно, понимая, что её опять увели от тяжёлого разговора. Саша её так любит, что сердце щемит. Ане стыдно до боли за все, что случилось. - Ты самая-самая лучшая, - она обнимает крепче, утыкаясь лицом в шею, а точнее в шарф. Медленные танцы переоценены. Они перестают тупо топтаться на месте. У Ани столько слов изнутри рвётся, что прерывается дыхание. - Самая сильная, слышишь? Самая красивая, самая талантливая. Уникальная, таких, как ты, нет больше, - ладонями касается холодных щёк и ловит внимательный взгляд прозрачных глаз. - Единственная в своём роде. Ты заслуживаешь гораздо большего. И...у тебя все обязательно получится. Я уверена, - взволнованно выдыхает Аня. Она, кажется, такой искренней ещё не была никогда. - Знаешь, они... Не понимают ничего, они даже не представляют, какая ты. Смотрят и не видят настоящее искусство. Ты же искусство в чистом виде, - Аня зачарованно шепчет, глядя будто сквозь. - Ты самое прекрасное, что у меня есть. Я очень тебя люблю, - дыхание заканчивается, а в уголках глаз скапливается влага. Саша наконец-то улыбается, и Аня окончательно выдыхает. Если это поднимет Сашке настроение, она готова хоть каждый час признаваться в любви. Саша взаимностью не отвечает, по крайней мере вслух. Просто целует ледяными губами, неожиданно, что Аня не сразу отвечает. Так уж всегда выходит, что поцелуи у фигуристов всегда холодные, и вот в этом фигуристки с ними совпадают. Где-то вдалеке запоздалый салют. Волшебство какое-то. Аня обещает себе сделать все возможное, чтобы это повторилось через год. Всё кажется иррациональным и невозможным. Саша целует со всей любовью, которой в ней невозможно много, Ане невозможно жарко в минус двадцать девять. Отрывается, чтобы, тепло улыбаясь и светя лучистым взглядом, сказать: - Холодно. Пойдём в кафе, тебе нельзя мёрзнуть. Ане все равно. С Сашей ей не так уж и холодно. Ради Саши она готова целоваться на морозе и проводить мизерные выходные на катке. Саша удивительно согревает любовью. И Аня надеется, что и она хотя бы немного согрела сегодня Сашку.