Капитан!

      Невероятна бывает сама мысль о существовании в тот самый момент осознания. К сожалению или к счастью, мы никогда не узнаем наверняка, что чувствует человек, находящийся рядом в тот или иной период времени. Не посмотрим на мир его глазами и не поразмышляем о случившемся исходя из его мыслительных способностей. Существование каждый день преподносит нам что-то новое. Наш поток мыслей не останавливается ни на единую секунду, даже когда мы погружаемся в сладостный сон, сознание все еще изощряется, придумывая порой самые невероятные сны, лишь бы осознание жизни никогда не покинуло человеческий сосуд.       Если бы в тот миг капрал Леви мог поделиться с кем-либо хотя бы частичкой своих тягостных размышлений, голова бедного подопытного точно бы взорвалась без промедлений. Таким роем сейчас был осажден несчастный капитан.       Однако по лицу рядом стоящей подчиненной подобных выводов сделать было нельзя. Расчетливое и невозмутимое лицо так и сулило неожиданную гениальную идею, которая обязательно бы спасла их из этой передряги, сама бы поймала нужного титана, привела его Смиту и вернула бы их домой пить чай в кабинете Ривая. Но почему же Микаса стоит столбом вот уже какую минуту и не торопится что-либо предложить?       В непривычно дикое раздражение командующего элитным отрядом приводило все: необходимость прижиматься спиной к старому гнилому дереву, держать мечи наготове, но не иметь в голове план действий, дабы рационально применить свою воинственность, а больше всего тупые выражения лиц этих титанов, не показывающих ничего, кроме жажды крови, плоти и мнимого чувства сытости, которое через пару часов попросится наружу через тот же уродливый рот. И зачем им понадобилось так жестоко избавляться от лошади?       Нет, этого Леви им так не простит. Несмотря на постоянные расследования и вылазки, люди всё ещё не могли даже заикнуться о достоверных знаниях насчет гигантов. По крайней мере, довод об их единственном желании набить брюхо сейчас превращался в мельчайшую пыль прямо на глазах у Аккерманов.       Да, они Аккерманы. И они встряли в это дерьмо по самые уши. Если бы в воинской столовой зашел разговор о поражении или безвыходном положении Микасы и Леви, да еще и находившихся рядом, так близко, что можно дотянуться рукой, никто бы не поверил в это ни за какой кусок офицерского мяса. Настолько была сильна их вера в лучших воинов человечества, двух машин для убийств, единственных оставшихся в своем роде. Наверняка поэтому Леви уже представлял, как наигрубейшим способом зашьет рот Микасы, лишь бы та нечаянно не проболталась о его неудачах, да ещё и о спасении капитана своим же «маленьким отродьем», хотя кто еще тут «маленький».       — Капитан, мы можем попробовать убить самых крупных и вернуться к тросам, — решительно заявила девушка, в ожидании оглядывая хмурого брюнета.       — Понимаешь ли ты, что предлагаешь, Аккерман, осознаёшь ситуацию? — прозвучал риторический вопрос, однако капрал так и прожигал Микасу взглядом, пытался достучаться до ее чувства самосохранения хоть раз в опасности, не желал больше видеть подобную отдачу ради чёртового Йегера, — может тебе совсем мозги отбило? Или ты думаешь, что если мы умрем, задание выполнится само собой? — давно на лице Ривая не было отображено столько различных эмоций сразу. Смятение, следы тревоги и возможно страха, перед его глазами то и дело всплывали один за другим образы погибших товарищей. Кто-то умер глупой смертью, кто-то пожертвовал собой ради чего-то великого. Конец был единым для всех. И это пугало как никогда.       Но что, если безбашенная девчонка права? И оставаясь на месте, они теряют самые важные ресурсы – терпение и силы. Тогда следовало хотя бы попытаться, нежели добровольно бросаться в кровавую пасть смерти. Да, если миссию не смогут выполнить они, то кто тогда вообще сможет? Эрвин доверил это именно им, а Смит очень редко ошибался в своих решениях, будучи блестящим стратегом.       Солнце в зените слабо пробивалось сквозь частые ветви гигантских деревьев. Леви бросил что-то вроде «будь здесь» и ринулся к титанам. Тёмно-зеленый плащ мелькнул перед носом Микасы, и она лишь успела приоткрыть рот, чтобы выкрикнуть какое-нибудь случайное ругательство, но не успела. Капитан уже свирепо промчался по затылкам двух крупнейших титанов. За такой скоростью было сложно уследить не только огромным чудовищам, но и маленькой Микасе. Брызжущая кровь запачкала Ривая с ног до головы. Алыми были его руки, лицо, одежда и лезвия.       Движения завораживали азиатку настолько, что она даже не сразу заметила тянущуюся за капралом громадную руку двадцатиметрового. Не успев издать и звука, девушка бросилась вперед, с громким лязгом снаряжения отрубая неуклюжую конечность. Раненная махина взвыла, пожалуй, самым неприятным воем, какой только может произвести живое существо. Микаса, повисшая на тросах, болезненно зажмурилась, инстинктивно защищая уши от пронизывающего вопля. Словно отвлекая, а может и оглушая надоедливых воинов, титан не упустил шанс и обхватил туловище девушки второй, совершенно целой рукой.       — К... капитан! — девушка отчаянно вскрикнула, почувствовав, как её рука, находящаяся вместе с телом в тисках гиганта, хрустнула, второй она беспомощно била своего врага, понимая, что это ей никак не поможет. Все силы уходили на сдерживание крика боли, поэтому по щекам девушки неожиданно полились солёные до невозможности, горючие слезы. Останавливая их, Микаса повторяла про себя лишь одно слово.       — «Борись, борись, борись!»       Глаза капрала яростно сузились и сверкнули адской искрой. В порыве накатившей на него откуда-то ненависти ко всему миру, оглядывая подчинённую в хватке гиганта, мужчина незаметно для себя бездумно отвлёкся, пропуская удар пятнадцатиметрового. Сильная ладонь отмахнула его в сторону дерева и удар о твердый ствол пришёлся на поврежденную спину.       Ривай согнулся пополам, жутко закашливаясь, словно пытаясь выплюнуть нечто. С трудом поднимаясь на ноги, Леви уже едва чувствовал какую-либо боль кроме раненной спины. Режущие ощущения, как гром, постепенно распространялись по всему телу. Во взгляде капитана подчинённая впервые так явно увидела беспомощность.       Словно по щелчку, оба Аккермана в мыслях пожелали сказать друг другу что-то, после чего жизнь одного из них оборвётся. Что-то, после чего не останется таких глубоких ран и сожалений. Возможно что-то невероятно личное или даже интимное. Но хоть расстояние между ними было и небольшим, их по прежнему связывало лишь командование. Недопонимание пугало не меньше, чем потеря. Недопонимание и означало своеобразную потерю. Поддавшись наитию, так легко было оборвать появившуюся тонкую нить между ними.       Жёлтая молния ослепила всех, кто находился в чаще леса. Приоткрывая глаза сквозь беспощадную пелену света, Микаса молилась всем богам, в которых никогда не верила, чтобы это было то, что в миг успокоило бы её изливающееся кровью сердце.       Два огромных зелёных глаза устремились на азиатку, отчего она прерывисто заглотила побольше воздуха, затем тихо выдохнула его, слегка щурясь. Уголки её губ расслабленно приподнялись в стеклянной улыбке, а всё лицо, до этого изображающее лишь боль, отразило волну меланхоличного облегчения. А ведь мгновение назад она уже приготовилась к смерти.