— У-у-у, голубки, – тяжёлая рука опускается ему на плечи со смачным ударом. Ураган раздражённо рычит, но продолжает делать вид, что занят поиском книги. Феликс – редкостный раздолбай, не учится, и тот факт, что он свет ни заря почему-то появляется в стенах университета и не ленится доконать своего соперника, иногда удивляет Ураган. Но «Белому» необязательно об этом знать. —Ну что, Юрген? – Фикс издевательский играет бровями. — Ты уже на полпути к победе, что ли? Вы уже того, да, хы?
Несколько бродячих студентов наблюдают за сценой, столпившись неподалёку, чтобы им не прилетело по полной программе в процессе разборки гонщиков. Ураган брезгливо отбрасывает его руку от себя ловким движением плеч, захлопывая металлическую дверцу, отчего соседние шкафчики слегка вздрагивают.
Игнорировать пустую болтовню этого придурка не получается.
— Два слова, – он, не поворачиваясь к собеседнику, вытягивает два пальца прямо перед лицом соперника, — завали, – и сгибает указательный палец, — отвали, – оставляет средний палец и демонстративно показывает Феликсу.
На что Феликс лишь криво усмехается и резким движением руки отмахивает руку Урагана в сторону и, сделав шаг вперёд, нависает над своим соперником темной тучей. Взгляд его меняется мгновенно.
— Ты, видимо, забываешь, что часики-то тикают. Грубишь мне – глазом моргнуть не успеешь, как твой «Шторм» будет моим.
Каждый мускул на лице Феликса напрягся. Его подбородок, заклеенный пластырем, наклонен вперёд – мотогонщик выглядит напряжённым, и в его темных глазах клубится что-то явно недоброе. Руки сжаты в кулаки, готовые нанести удар в любой момент, губы поджаты, словно это единственное, что держала его гнев взаперти, что тот, на кого грозно падал его взгляд, уже был готов собрать перед собой оборонительную и атакующую тактику. Однако Фикс наступает и выпрямляется.
— Или ты забыл, что никогда не сможешь победить меня? Тогда, – Феликс поднимает брови и наклоняется, — я напомню тебе о твоём месте, – он делает особую интонацию на этой фразе, — в «Королевских гонках», – и, понизив голос, хрипит. — Мусор.
Феликс отходит от своего противника, пятясь по коридору задом наперёд, вытягивает указательный и средний пальцы, прикасается подушечками к виску и размахивает пальцами в воздухе.
— Послезавтра. На «Кобре». «Королевская».
Противник, ловко скользя подошвой ботинка по плитке, разворачивается и медленно исчезает из коридора. Ураган следует за его спиной, сжимает руки в кулаки и ударяет ими в дверь шкафчика, оставляя вмятину на месте удара, заставляя двух девушек, проходящих мимо, вскрикнуть и вздрогнуть. Этот ублюдок… Феликс. Позволяет себе очень много. Забывает однако, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Да к тому же, призывает на дуэль в «Королевской гонке».
Это самый высший ранг в «Кобре». Абсолютно любой мотогонщик, у которого больше побед за сезон, может вызвать на дуэль одного из обладателей побед, лидера «Королевской гонки». Другие называют это «дополнительные очки на халяву». Если выиграешь гонку у Лидера, то автоматический зачисляешься в ряды обладателей победы в «Королевской гонке», но нужно учесть тот факт, что невозможно выиграть гонку. Даже если ты умелый, как Ураган, и быстрый, как Феликс, даже если зачитеришь правила, как ДаблДэ.
Ураган на сто процентов уверен, что Феликс намеренно вызвал одного из их лидеров на своё место «штурма». ФлэкДжиКей? Знат? Варпатч? Коффи? Только эти четверо входят в этот список. И Ураган очень надеется, что на дуэль ему выйдет не ДжиКей. Потому что ДжиКей – воздух. Во время соревнований лидер «Королевских гонок» превращается в кислород, сливается с этим нитрогеном. Не успеешь и глазом моргнуть, как он пересекает финишную черту, оставляя за собой корки пыли и неоново-бирюзовый след от шин своего мотоцикла. Профессиональный мотогонщик. Легенда скорости. Лидер «Королевских гонок». Кем его только не называют. Без сомнения, результат его соревнования всегда идеальный.
Повалялся ДжиКей в «Кобре» только в начале этого сезона, и лидер редко участвовал в гонках с гонщиками ниже его ранга, поэтому вероятность оказаться с ним в дуэли относительно близка к нулю. А вот с Варпатчом пятьдесят на пятьдесят, потому что он любит погоняться с ветром в любое время, и главное для него не победа, а участие. Однако, учитывая, как Феликс точит зубы на Урагана и жаждет его раздавить, как маленькую букашку, это определённо не Варпатч.
Хотя какая разница? Главное – победа.
Ураган – тот, кто покоряет скорость, и когда судьба улыбается ему возможностью принять участие в «Королевской гонке», и он будет не просто наблюдателем лидеров четверки, а участником, он обязательно воспользуется этим, даже если вероятность проигрыша очень высока. Главное, не проиграть Фиксу.
После окончания пар, сидя в душной аудитории и слушая скучную болтовню преподавателя о чем-то не очень интересном, Ураган, наконец, покинул тишину, давящую на мозг. Все время, рискуя заснуть прямо на глазах у декана, сидевшей неподвижно все девяносто минут и внимательно наблюдавшей за действиями Урагана, который был абсолютно уверен в том, что это его отец гавкнул на них, и все зашевелились, чтобы контролировать его сына в стенах университета. Его неумолимо клонило в сон. Он не может выбросить из головы образ насмешливого и весёлого Феликса, который подбрасывает пальцем в воздух свою счастливую монету и шевелит губами с довольной фразой: «Победа за мной». Как же геморрно жить с этим придурком под одним небом. Он не только предложил лёгкий спор для Урагана и теперь шантажирует, что отберёт его мотоцикл и титул, оставив на следующий день ни с чем, но и призвал на гонки лидеров, после которого он опять же может быть субъектом насмешек Феликса и уронить свою репутацию. Завтра будет неделя, как этому придурку ударило в голову подбросить монетку, вбить себе орла и поиграться с нервами Урагана, который вовсе не стальной, но придётся потерпеть. А в первую очередь втереться в доверие международника из третьего курса и доказать Феликсу, что он не даёт тормоза.
Кстати, о нём.
Субъект спора появляется в поле зрения как раз ожидаемо. Темные волосы, выбившись из-под белой кепки, лезли в глаза. На его худом лице под козырьком не отразилось ничего, кроме усталости и желания отдохнуть. Международник на ходу копается в своём жёлтом рюкзаке, почти ныряя в него головой, что-то ищет и, видимо, не находит, судя по тому, как он хмурится, отчего на его лбу появляются мелкие морщинки. Он раздражается ещё больше и швыряет рюкзак на коридорные скамейки, заставив занятого чтением студента, занявшегося скамейку первым, недобро покоситься на него.
Ураган прислоняется плечом о стенку со скрещёнными руками на груди и наблюдает за копошением своего знакомого. И каждый раз, когда видит этого «Чупа-чупса», он невольно допускает мысли, что мальчишка действительно забавный. Портить такого человека не хочется, но ради своей выгоды придётся. Такова жизнь. Либо ты лидируешь, либо ты считаешься оставленным позади мусором. Придётся заставить его подружиться и проявить доверие. Учитывая, что Ураган сам не может познать дружеские эмоций, международник сам должен взять в руки это дело, толком не подозревая чуть действия.
Ураган просто хочет избавиться от ответственности.
У него в кармане остаётся только неделя. Семь дней.
А прогресса ещё нет.
Гонщик направляется к третьекурснику. По видимости, он нашёл свою вещь. Теперь морщится, сонно протирает глаза и углубляется к чтению. Ураган останавливается прямо перед ним. Смотрит на страницу книги и хмыкает, когда читает название элемента на латыни в перевёрнутом виде:
— Нитрогениум.
— Нитроген, – моментально спешит поправить его международник. И только потом понимает, кто стоит перед ним и поднимает голову.
Его взгляд тут же меняется, мутная плёнка усталости в зрачках снимается, словно кто-то делает распаковки своего полученного товара из почты. Когда Ураган кивает головой к выходу, призывая выйти из университета, он подрывается с места, крепко обнимая рюкзак и запихивая туда книгу по географии, после чего воодушевлённо продолжает:
— Это азот. Одно из самых распространённых веществ на нашей планете. Присутствия азота в земной атмосфере. Она состоит из этого вещества
на семьдесят восемь процентов. Основная
его роль регулировка темпов окисления путём разбавления кислорода. Таким образом, азот влияет на скорость и напряжённость биологических
процессов. Без азота не было бы жизни на Земле, понимаешь?
— Плевать, – меланхолично махает рукой Ураган.
Когда они уже останавливаются где-то рядом со светофором и переходом дороги, он стоит, прислонившись спиной и подошвой к стене кирпичного здания, покрытого граффити.
— А я не могу жить без никотина.
— Твои лёгкие в порядке? – морщится Чупикс, махает рукой перед лицом и мельком оглядывается, будто хочет сбежать отсюда. — Куришь каждый божий день. Терпеть не могу сигаретный дым.
— Ну, извини. Не мои проблемы.
Ураган пожимает плечами, выдыхает дым прямо в лицо юноши и ликует, наблюдая, как тот морщится и махает рукой перед своим лицом.
— Просто хочу сказать, что курение убивает.
— Это уже не твои проблемы.
******
— Эм, ты не занят?
Мямлит Чуп. Он не знает, как продолжить свою просьбу, и только колеблется, переминаясь с ноги на ногу. Его пальцы теребят ремешки рюкзака. Он пробегает глазами по лицам мотоциклистов, стоящих перед ним, сбитый с толку их любопытными и удивленными взглядами. Все ему кажутся незнакомыми, кроме одного парня, который постоянно мелькает рядом с Ураганом, и учится в этом университете. А остальные его друзья, видимо, из других районов.
Ураган, стоящий к нему спиной всё это время, поворачивается боком на нарушителя их разговора и смотрит на него через плечо.
— Что такое?
Но международник не спешит отвечать. Снова бросает беглый взгляд на мотоциклистов, отходит на два шага назад, всем видом показывая, что хочет поговорить не здесь в окружении свидетелей. Они, в свою очередь, удивлены тем, что у Синего дьявола есть друг в университете, помимо своего «биолога». И надоедливого Фикса можно в этот список.
Ураган отводит своего «наставника» подальше от своих друзей, которые не перестают зыркать в их сторону.
— Говори быстрее, я занят, – он оглядывается на них и снова поворачивает голову в сторону собеседника.
— Й-а... Это... Можно у тебя кое о чем попросить?
— Ну.
Слегка волнуясь, Чупик вдыхает воздуха в лёгкие по больше и надувает щеки.
— Ты можешь отвезти меня кое-куда?
— Я? – гонщик удивлённо поднимает брови и тычет пальцем на себя. Но затем решает уточнить. — Куда?
— В горы, что находится на юге от города. Где ещё есть дуб, большой такой, старый. С ленточками на ветке.
Стоп. Очень знакомое место. Совсем недалеко от...
— Зачем тебе туда?
— Асси хочет мне что-то там показать. Мы с ним договорились встретиться там.
— А, ну хорошо. Только я свободен после семи, и у меня есть только час, чтобы довести тебя до горы. Не благодари.
Хотя да. Он мог бы просто отказаться, – него совсем нет времени на других людей, девять у него гонка с лидером «Королевских побед», – но он не может отказать именно этому третьекурснику из международного.
Нужно быть рядом.
Почему?
Не знаю.
*****
— Мне нужно было заскочить домой, – бубнит Ураган, не снимая с головы шлем, и слезает с мотоцикла. Чуп спрыгивает с железного коня до гонщика и неловко переминается с ноги на ногу. Асси, наверное, не дождавшись друга во время, рвёт и мечет. Ураган, наконец, снимает шлем, встряхивает шевелюру.
— О. Ты покрасился, – международник замечает перемену в имидже гонщика.
— Ага. Не идёт?
Тот неожиданно закашливается, оставленный врасплох от такого прямого вопроса и моментально краснеет от того, что он не хотел никого обидеть, виновато поджимает губы и мотает головой.
— Вовсе нет. Тебе идёт. Очень... Круто.
— Если хочешь, можешь зайти со мной, – зачем-то предлагает Ураган, не ожидав такого от самого себя. Ведь в родительский дом никого постороннего нельзя приводить. Но Чуп вовсе не посторонний, а... друг. Да, друг. Который помогает подтянуть учёбу, в основном английский и географию, кидается мотивацией – у них почти одинаковые дисциплины. Который вовсе не обижается, когда опаздываешь на дополнительные занятия, когда роешься в чужом рюкзаке, когда издеваешься над ним в шутку. Который очень милый и...
Что?
Поэтому, чтобы отогнать напряжённую обстановку у себя, он, не подумав до конца, спрашивает в лоб:
— Сколько у тебя девушек было?
Между снова закашливается – в этот раз сильнее, словно захлёбывается – краснеет ещё больше от смущающего вопроса. А Ураган что? Он не может просто спросить об этом чисто от интереса и просто забрать свои слова обратно. Поэтому он молча ждёт ответа и получает его спустя несколько секунд:
— Одна.
Ураган удивляется и, не сдержавшись, прыскает со смеху и чуть не спотыкается о каменистую тропинку во дворе по дороге домой.
— Одна? Всего одна? – даже для наглядности он вытягивает один палец. — Ты шутишь?
— Нет... Не шучу, – и спешит оправдаться. – Я ее очень любил, наверное, до сих пор люблю, – голос уже тихий, неуверенный.
Ураган лишь громко фыркает.
— Не разделяю твои мысли. После стольких лет любовь уже не живёт, она умирает и остаётся только её след – привязанность.
Ураган поправил бы себя и сказал бы – болезненный след.
Подуманный человек может жить у тебя в голове столько лет, сколько захочет, не покидая пределы воспоминании, может навсегда остаться в уголке разума. Сердце может биться при мыслях об этом человеке, может болеть, может ныть в тоске. Однако это уже вовсе не любовь. Это уже безумие, неизлечимая болезнь. Слово «Любовь» лишь прикрытие для этой болезни. Люди неосознанно прикрываются этим словом, лишь потому, что они не готовы осознавать и принять в себе то, что называется «привязанностью». Болезнью. Как только покинутый человек возвращается обратно, он выглядит так, будто принёс с собой ледяную воду и облил пылающее от тоски сердце. И... всё.
Всё это было обманом. Сердце умеет обманывать. Не всегда нужно следовать по его указам.
Любовь так долго не может жить. Чувство, хрупкое, как хрусталь. Разбит – заново не склеешь.
Вот только объяснять это кому-то очень трудно.
Поэтому Ураган помалкивает.
Очень долго молчит.
— Ты вроде не психолог, а экономист, – недоверчиво щурится друг.
От его слов Ураган выплывает на поверхность реальности, оставляя раздумье на глубине бездны. Надо же. Он никогда ещё не задумывался о том, что пережил, и умел оставлять пережитое позади в прошлом – где им и место. Присутствие и общение с этим третьекурсником из международного влияет на него так сильно, что Ураган неосознанно принимает свои же слова, сказанное только что. Он теперь умеет оглядываться. Но ковыряться в старых ранах пока рано.
— Вообще не смешно, – он закатывает глаза и толкает большую дверь. Звук открывающейся двойной двери разлетается в каждый уголок коттеджа. Международник ничего не говорит, лишь удивлённо выдыхает, поражённо осматривая большой холл и задирая голову вверх.
— Трогать здесь можно что угодно. Даже разбить разрешаю. Например, вот эту вазу, – младший хозяин дома тычет пальцем в вазу, стоящую рядом на мраморной конструкции. — Мамина любимая. Разбей её, если что.
— Чего? – Чуп машинально подбирает свои руки и обнимает себя за плечи, чтобы случайно не разбить чужую вещь, и выпучивает глаза на чужие слова, который разрешает сломать вазу. Между прочим, мамину любимую. Он даже не представляет каким человеком из себя представляет хозяйка дома, но такой вандализм она, наверное, не потерпит. Даже если разрешил его сын. Он бы не сделал этого, если бы у него умоляли.
