Вам письмо / Signed and Sealed

      Слабое эхо секундной стрелки разносилось по офису книжного магазина. Гермиона прочла записку в десятый, одиннадцатый, двенадцатый раз за то утро. Накануне она прочитала его как минимум две дюжины раз. С тех пор, сердце Гермионы было завязано узлом.       Он хотел встретиться.       Звон колокольчика над входной дверью донёсся до задней части магазина, ознаменовав приход Пенелопы. В любой момент она войдёт в кабинет, чтобы спросить, не нужно ли чего сделать до открытия магазина. Однако все мысли Гермионы были сосредоточены на клочке пергамента, разложенном на её столе.        — Доброе утро, — поприветствовала её Пенелопа.       Гермиона не подняла глаз и не стала прятать письмо. Она скорее услышала, чем увидела, как Пенелопа вошла в кабинет. Лёгкое покачивание вешалки для плащей под тяжестью новой вещи, звук шагов по полу. Шаги затихли прямо перед девушкой.       Гермиона с трудом сглотнула, а затем, не говоря ни слова, протянула пергамент Пенелопе. Можно было не объяснять от кого это письмо. Глаза Пенелопы расширились, подтвердив что она сделала верный вывод.       — У него на это ушло всего каких-то шесть лет, — сказала Пенелопа, когда шок прошёл, и его сменила медленная улыбка. — Конечно, ты ответишь «да».       Она вернула пергамент, и Гермиона снова взяла его в руки.       — Я ещё не решила, — честно ответила Гермиона. Её сердце сжалось. — На прошлой неделе я упомянула о возможности нашей встречи, но он не отреагировал на эту часть моего письма, и я смирилась с тем, что он предпочитает остаться друзьями по переписке.       — Или, может быть, ему просто нужно было время, чтобы подумать об этом? После всей этой романтической переписки между вами, он несомненно нервничает.       Пылающий жар опалил щёки Гермионы.       — Мы просто два человека, которым нравится отправлять друг другу письма, и теперь мы думаем о развитии этой дружбы в реальной жизни. В наших письмах нет ничего романтического.       — Ммм, конечно, — бросила вызов Пенелопа, озорно улыбнувшись. — Как будто я не заметила, как ты покраснела, читая его письмо в прошлую субботу. Содержание может было и не романтичным, но чувства не спрячешь. — Она помолчала, фыркнула, затем коротко покачала головой. — Я не знаю, кого ты здесь пытаешься обмануть, Гермиона, потому что со мной это не работает.       Повисла тишина, прерываемая только тиканьем часов. Гермиона взглянула на время, прежде чем встать со стула.       — Магазин откроется менее чем через пять минут. Мы можем закончить этот разговор позже.       Она начала сомневаться в своём решении поделиться письмом с Пенелопой, но ей это было нужно. Пенелопа оказалась первым человеком, которого увидела Гермиона и который знал о ситуации. Несмотря на туман в голове, она пыталась вспомнить всё, что у них было запланировано на день прежде, чем покинуть кабинет, стараясь не зацикливаться на письме, украдкой спрятанном в кармане.       — Семья Гершман сказала, что будет здесь ровно в девять, так что мы должны ещё раз проверить, всë ли готово к встрече. Ты знаешь, насколько нетерпеливым становится их отец. Лучше не начинать день с кислой ноты.       Пенелопа следовала за ней, пока Гермиона огибала столы и направлялась к стойке.       — Гермиона.       — Если есть возможность, предложи детям почитать книги из раздела сказок. Эти книги в последнее время мало продаются, а на складе их более чем достаточно.       — Гермиона.       — О, и Иоланда Регус выпустила книгу в пятницу. Скорее всего, она будет быстро продаваться. Мы должны следить, чтобы экземпляров было достаточно.       — Гермиона! — На этот раз голос Пенелопы прозвучал резче и настойчивее.       Гермиона перестала лепетать и вздохнула. Она медленно повернулась к Пенелопе.       — Да?       Голова Пенелопы была наклонена в сторону, её руки прижаты к груди. Она оценивала Гермиону критическим взглядом.       — Ты можешь попытаться проигнорировать наш разговор, но не сможешь игнорировать это письмо.       — Я не игнорирую его, — быстро возразила Гермиона. — Ему нужно было время подумать, и мне теперь тоже.       Она проскользнула за стойку, но её попытка сосредоточиться на работе длилась недолго. Ей как раз удалось открыть кассу, когда раздался голос Пенелопы.       — Напомни мне, когда вы с Роном расстались?       Вопрос Пенелопы прозвучал как Петрификус Тоталус, разработанный и настроенный на Гермиону Джин Грейнджер в качестве единственной намеченной цели. Заставив свои мышцы двигаться, Гермиона повернулась и моргнула, глядя на Пенелопу.       — В августе прошлого года, — ответила она, надеясь, что её голос звучит достаточно ровно.       Пенелопа приподняла бровь.       — Какое совпадение. Это вскоре после того, как возобновились сообщения от твоего друга по переписке.       Иногда Гермиона действительно ненавидела работать с выпускницей факультета Когтевран. Она всё-таки открыла кассу, намеренно избегая взгляда Пенелопы, и убедилась, что у них достаточно галеонов, сиклей и кнатов для начала дня. Она закрыла ящик и заколдовала замок.       — Мы с Роном не подходили друг другу.       Она чувствовала, как глаза Пенелопы следят за её движениями, пока проверяла отложенные книги.       — О, я это отлично помню. Никто этого не отрицает, — добавила Пенелопа. — Опять же, когда вы с Роном начали официально встречаться? Чуть меньше двух лет после войны, не так ли?       Спина Гермионы напряглась, поскольку она уже предвидела, что Пенелопа скажет дальше.       — Это действительно заставляет меня задуматься, было ли это до или после того, как вы перестали общаться с вашим другом по переписке?       Гермиона резко обернулась.       — В этом есть смысл?       — Ты знаешь мою точку зрения.       Над Лютным переулком раздался звон часов. Ни Гермиона, ни Пенелопа не двинулись с места. Через окно Гермиона мельком увидела мистера Гершмана, стоящего у входа. Ему придётся подождать немного. В груди Гермионы вспыхнул пламень эмоций, которые она так долго скрывала. Живот скрутило, в то время как её разум взвешивал что сказать и в чём признаться. Она втянула воздух, затем посмотрела прямо на Пенелопу.       — Есть много причин, по которым мы с Роном не начали встречаться до этого. Мы договорились, что лучше не встречаться сразу после войны, пока он учился на аврора, а я была в Хогвартсе. Затем я провела первый год после выпуска, работая бесчисленное количество часов, обучаясь у Джорджа и пытаясь открыть книжный магазин. Были ли у меня чувства к моему другу по переписке в то время, не имеет значения, — сказала она и сама не особо поверила последним словам. — Что касается нашего разрыва, — Гермиона слегка запнулась. — Это сложнее объяснить. В конечном итоге я поняла, что мои чувства к Рону не соответствовали тому, что я ожидала ощущать после трёх лет отношений.       Взгляд Пенелопы смягчился.       — Ты чувствовала себя лучше с кем-то другим?       Гермиона оставила этот вопрос без ответа. Гершман постучал в окно, затем кивнул в сторону запертой входной двери, но табличка «Закрыто» оставалась на месте.       — Гермиона, — голос Пенелопы был нерешительным. Осторожным. Она шагнула вперёд. — Почему ты на самом деле сомневаешься, стоит ли тебе встретиться с ним?       Сомнения метались в голове Гермионы — те самые, что всю неделю не давали ей покоя. Она положила руку на карман, где лежало его письмо, и слегка сжала ткань.       — Что, если он не чувствует того же? — она запнулась.       Пенелопа усмехнулась.       — Я считаю это маловероятным.       — А я нет, — тут же возразила Гермиона, проигрывая в голове каждую возможность, которая приходила ей в голову с тех пор, как он проигнорировал эту часть её письма в прошлую субботу. Она ничего не могла с собой поделать; так работал её мозг.       — У него есть сын. Маленький. Этот ребёнок появился не из ниоткуда. У него был кто-то. Недавно. Я ничего не знаю о матери этого ребёнка. Он никогда не пишет о ней. Но это не значит, что он забыл о ней. Или что он ищёт новых отношений. Или просто… никогда так не думал обо мне. — Она заставила себя сделать глубокий вдох. — В конце концов, именно он тогда оборвал связь.       На губах Пенелопы появилась лёгкая улыбка.       — А ещё он тот, кто просит о встрече с тобой сейчас.       Слова повисли в воздухе на несколько мгновений, прежде чем в животе Гермионы начало медленно формироваться возбуждение, похожее на рой невидимых пикси. Несмотря на все её сомнения, это ощущение вселило в неё самую большую надежду. Независимо от того, чувствовал он романтическую связь или нет, он хотел сделать этот шаг и выйти за рамки обмена письмами. Это должно было что-то значить.       — Хочешь с ним познакомиться?       Гермиона кивнула. Она действительно этого хотела.       — Тогда это твой ответ, — просто сказала Пенелопа. — Есть вероятность, что ты ему не нравишься? — Она тут же пожала плечами. — Конечно. Всегда есть вероятность. Но это наихудший сценарий. Также есть вероятность, что ты ему действительно нравишься, и было бы глупо не встретиться с ним и не посмотреть, что произойдёт. Всë лучше, чем продолжать тосковать по нему над листами пергамента.       Град ударов мистера Гершмана снова разнёсся по магазину, Пенелопа вынула палочку и распахнула входную дверь.       — Я разберусь с ним, — сказала она шёпотом, а в магазин вошли первые покупатели. — Тебе нужно ответить на письмо.       Когда Гермиона села за стол, держа перо наготове, чтобы написать ответ, сомнения окончательно покинули её голову. В худшем случае он не ответит ей взаимностью.       Это было не то, чего она хотела, но она сможет с этим жить. Она хорошо знала, как дружить с людьми, к которым когда-то испытывала чувства. Однажды потеряв его, теперь Гермиона хотела, чтобы он оставался в её жизни, даже если это означало, что они будут друзьями.       Одним движением пера она написала пять слов в ответ.       «С удовольствием. Как насчёт пятницы?»

~ * ~ * ~

      Драко смотрел на своё отражение в каждой витрине, мимо которой проходил, на случай, если растрепались волосы или случилось что-то ещё, чего он не заметил у предыдущей витрины. В животе будто плясал рой пикси. Он не нервничал так с конца войны.       Скорпиус не менее десяти раз спросил, почему бабушка снова навещает его так скоро, и каждый раз Драко искусно уклонялся от полного ответа. Сыну потребовалось ещё полчаса, чтобы уснуть — он настоял, чтобы бабушка и папа уложили его в постель, — и теперь Драко опаздывал на несколько минут. Конечно, она поймёт причину его опоздания, даже если его самого так раздражает его непунктуальность на их первом свидании.       Мерлин, он надеялся, что это свидание.       Драко крепче сжал букет из дюжины новых перьев, собранный под руководством Соломона Скривеншафта. Было слишком поздно отступать. Уже прозвучало восемь ударов на соседних часах, а кафе было всего в нескольких магазинах впереди.       Он застыл перед дверью кафе. Где-то внутри, среди посетителей, сидела его приятельница по переписке. Совсем скоро Драко увидит лицо, которое он пытался представить последние шесть лет. Наконец-то он сможет ей сказать всё, что угодно. Всë. Не опасаясь, что это сочтут слишком личным. И не придётся ждать ответа. Она будет там, прямо перед ним. Они будут вести настоящий разговор, как обычные ведьма и волшебник.       Заглянув через оконное стекло, Драко окинул взглядом кафе, обращая внимание на столики, а не на посетителей. На их стол она положит книгу. Какую именно, она не сказала. Она поддразнила, сказав, что как только он её увидит, то сразу узнает. Это не помешало Драко постараться увидеть её, прежде чем переступить порог и нырнуть с головой на новую территорию. Он не считал себя мелким человеком, в конце концов, он влюбился в ведьму, которую никогда не видел, но это не помешало ему послать последнюю молитву основателям, чтобы она была красивой.       Стол за столом Драко осматривал с растущим разочарованием. Либо за столом было несколько человек, либо книги не было. Он задавался вопросом, не опаздывает ли она ещё больше, чем он. Пока, наконец, он не заметил книгу на краю двухместного столика.       Содержимое желудка Драко перевернулось. Та, что сидела за столом, была закрыта официантом, наполняющим её стакан водой. Он считал секунды, предвкушение пробегало через каждый дюйм его тела. Когда официант наконец отошёл в сторону, Драко затаил дыхание.       А потом его сердце остановилось.       Она была хорошенькой.       Очень хорошенькой.       А ещё она была Гермионой Грейнджер.       Драко отпрянул, пытаясь найти опору, когда букет перьев упал на землю. Словно адское пламя пронзило его голову, когда он изо всех сил пытался осознать, что он увидел. Несомненно, это была уловка. Мираж. Его напряжённые нервы заставили его увидеть ведьму, из-за которой он вечно хмурился, вместо той, с которой он чувствовал себя хорошо. Потому что эти два человека не могли быть одним. Это не могла быть она. Не могла!       Он снова осмотрел кафе. Должна была быть ещё одна ведьма с книгой. Конечно, для Грейнджер не было ничего необычного в том, чтобы оставаться наедине с книгой. Это было совпадение. Жестокое, безумное совпадение. Где-то там сидела его приятельница по переписке. Или она всё ещё опаздывала. Это были единственные два объяснения, которые он мог принять.       Драко подождал ещё пять минут, мучительные предчувствия сдерживали каждую его мысль.       Никакой другой ведьмы с книгой не было.       Изнурительный ужас закружился внутри Драко, как летний шторм. Он по-прежнему отказывался принять это. Но был только один способ узнать наверняка.       Он вошёл внутрь. В кафе было шумно, но Драко не улавливал ни слова. Единственный шум, который он слышал, был ток крови в ушах. Он сжал губы в строгую линию, пытаясь играть настолько беспечно, насколько позволяло его тело, когда он шагнул к стойке, чтобы сделать заказ. А затем, когда оказался достаточно близко, он бросил небрежный взгляд на Грейнджер, которая (безуспешно) пыталась спрятаться за меню.       Медленными, размеренными шагами Драко приблизился к её столу. Всё это время сердце ощущалось застрявшим в горле.       — Грейнджер.       Меню упало на стол, и острые карие глаза впились в него. Он сердито посмотрел в ответ.       — Интересно, — прорычал он, — каковы шансы, что из всех жителей волшебного Лондона мы сталкиваемся друг с другом в третий раз за две недели?       Грейнджер что-то ответила усмехнувшись, но Драко не слышал. Он был слишком занят изучением книги в дальнем углу стола. Когда он прочитал заголовок, по его телу тут же пробежал озноб.       Это был учебник по трансфигурации. Тот самый, который, как он видел, она читала в парке в прошлую субботу, в день, когда он получил эссе в защиту четырёх ветвей трансфигурации.       Туман отчаянной надежды был сметён цунами реальности.       Это была она.       Всё его тело онемело, но он не ушёл. Не хотел уходить. Это было похоже на то, как будто он был свидетелем того, как экспериментальное зелье катастрофически испортилось, и знал, что не должен смотреть, но не мог оторваться. Вот только Драко был свидетелем, преступником и жертвой одновременно. Он кивнул в сторону книги.       — Смотрю, большие планы на вечер пятницы.       Грейнджер потянулась через стол и пододвинула книгу к себе.       — Уходи, Малфой. Я кое-кого жду.       — Я ведь не наткнулся на тебя в ожидании свидания? — вопрос сорвался с губ Драко, прежде чем он понял, о чём спросил.       — Собственно говоря, да.       Блять.       Драко попытался не зацикливаться на её ответе, но Мерлин это было чертовски сложно. Он позволил себе один взгляд — всего один — оценить внешность Грейнджер. Этот взгляд был ошибкой. Её кудри были распущены, менее пушистые, чем обычно, и на ней была хорошо сидящая блузка, которая мало что открывала, но оставляла достаточный простор для воображения, чтобы подтвердить одно: в этот вечер она приложила дополнительные усилия к своей внешности. Эта мысль поразила его.       Это было бы свидание.       Вместо этого он посмотрел в глаза ведьме, которая не испытывала ничего, кроме презрения к Драко Малфою и человеку, за которого она его считала. Память Драко услужливо подкинула воспоминания о двух предложениях, которые были ему дороже всего. Эти два предложения вселили в него надежду, что однажды люди посмотрят на него по-другому. Что он сам будет видеть себя по-другому. Теперь, глядя на ведьму, написавшую эти слова, последние шесть лет казались ему ложью.       Но он всё ещё не ушёл.       Ножки стула царапнули о плитку, когда он вытаскивал сиденье, но стул тут же вернулся к столу после быстрого взмаха палочки Грейнджер.       — Как ты думаешь, что ты делаешь? — прошипела она, выпрямляя спину.       — Не волнуйся. Я уйду, как только придёт твой парень. — Драко проигнорировал тиски, сжавшие его сердце, когда он проскользнул на сиденье прежде, чем она смогла остановить его во второй раз. Он взглянул на часы. — 8:17 уже? Он, должно быть, опаздывает.       Она вздрогнула.       — Я уверена, что у него есть вполне веское объяснение.       О, да, есть! — хотел возразить Драко, но его губы оставались сжатыми.       Дверь кафе открылась, и вошёл новый посетитель. Грейнджер на несколько мгновений оживилась, но когда волшебник присоединился к кому-то за другим столом, она поникла.       — Как его зовут?       Грейнджер отвлекла своё внимание от двери.       — Прошу прощения?       Драко вздохнул.       — Волшебник. Тот, которого ты ждёшь. Как его зовут?       На её лице появилось кислое выражение.       — Я не понимаю, какое тебе до этого дело.       Схватив книгу со стола, Грейнджер открыла её на первой попавшейся странице. Очевидно, её терпение иссякло. Его время истекло. Драко издал короткий насмешливый смешок.       — Просто пытаюсь завязать вежливый разговор, — проворчал он достаточно громко, чтобы она его услышала.       Она оторвалась от книги.       — С каких это пор мы ведём вежливые разговоры?       Пронзительные злые глаза смотрели на него, единственный глумливый вопрос нанёс сокрушительный удар по Драко. В течение многих лет они свободно писали друг другу, ведя гораздо больше, чем просто вежливый разговор. Когда его мать серьёзно заболела кошачьим гриппом, именно ей он написал, чтобы выразить свою озабоченность. Не кому-то из старых слизеринских друзей. Ей. А также в тот момент, когда его отстранили от обучения зельям. Или когда ему нужно было с кем-то поговорить о повседневных проблемах отца-одиночки. Все их совместные праздники. Она была единственной, с кем он хотел делиться всем. Это была иллюзия, что, сняв пелену таинственности с друга по переписке, они когда-либо смогут превратить свои отношения в нечто большее.       В её янтарном взгляде вспыхнуло неистовое негодование. Он задавался вопросом, заслужил ли он это.       — Просто скажи мне одну вещь, — сказал он мрачно спокойным, по сравнению с громовым рёвом в его груди, голосом. — Сможешь ли ты когда-нибудь увидеть во мне что-нибудь кроме нашего прошлого? Или, по-твоему, я зашёл так далеко, что не способен измениться?       С каждой секундой, когда его вопросы оставались без ответа, его боль возрастала до мучительного пика. Грейнджер несколько раз моргнула, прежде чем сморщить лоб в строгой сосредоточенности, как если бы он был какой-то древней руной, которую она пыталась разгадать. Наконец, после нескольких долгих мгновений, она дала ответ.       — Я не знаю.       Это не было отказом. Но это было не то «да», которое обещала его приятельница по переписке. Тем не менее, даже когда она это сказала, что-то, казалось, зреет у неё в глазах, как будто за этим ответом было нечто большее, чем она говорила ему. Но для начала Драко услышал достаточно.       Он поднялся на ноги, не отрывая взгляда от Грейнджер.       — Я думаю, ты бы обнаружила много нового, если бы действительно узнала меня, — сказал Драко. Он бросил на неё последний взгляд, затем глубоко выдохнул. — Приятного свидания.       Дорога домой заняла у него не больше десяти минут. Зелёное пламя облизывало его туфли, когда Драко приземлился в камине гостиной особняка, где Нарцисса сидела в одном из кресел с изогнутой спинкой. Беспокойство промелькнуло на её лице.       — Что случилось?       В его груди что-то надломилось.       — Мама, она… — Драко закрыл глаза, попытался подобрать слова, но вместо этого покачал головой. — Нам следовало остаться друзьями по переписке.