The mistake

— Хорошо выглядишь, — говорит Эрен, когда Жан, одетый для свадьбы, выходит из ванной. Чистейшая правда. Стиль Жана сдержанный и неизбежно заставляет его выглядеть элегантно-холодным. Эрен никогда не говорил ему об этом — зачем давать Жану еще одну возможность для подколов? — но он всегда восхищался этим в Жане. Поскольку Кирштайн теперь его парень (фальшивый), Эрен чувствует, что теперь у него есть хоть какая-то свобода для признания, по крайней мере, самому себе, что он всегда находил это горячим. Совсем немного. Волосы у него чистые и ровные, и золотистые блики на них сияют в свете ламп. — Слишком тусклый свет? Из-за этого щуришься? — спрашивает Жан. Эрен смеется. — Может быть. Я думаю, ты сегодня даже при хорошем освещении выглядишь отлично. Жан краснеет, но все, что он говорит, это грубоватое: — Ты тоже хорошо выглядишь. Это еще мягко сказано. На Эрене будет хорошо смотреться даже мешок для мусора. В костюме, идеально скроенном по его худощавому, жилистому телу, он выглядит потрясающе. Жана охватывает внезапное и поразительно сильное желание притянуть его к себе и поцеловать как следует. Он отворачивается, встряхиваясь, как будто сможет выбросить эти мысли из головы. Он почти смог, почти закончил; теперь он не может позволить всему развалиться. И церемония, и прием проходят в часовне, которая удобно расположена недалеко от отеля. Когда они идут по дорожке к входу, пальцы Эрена касаются руки Жана. Сердце Кирштайна чуть не выпрыгнуло, и он машинально протягивает руку. Когда он понимает, что делает, то почти останавливает себя, затем расслабляется и позволяет себе сплести их пальцы. Все это часть представления, никто не должен знать, что для него значит вот так держать Эрена за руку. Если кто-нибудь спросит (кто это сделает?), если Эрен спросит об этом (зачем ему это делать?), Жан может сказать, что он просто выполнял свою работу, работу фальшивого парня. Краем глаза он видит, как Эрен смотрит на него, заметив, что теперь они держатся за руки. Жан не поворачивает голову в его сторону, просто ускоряет шаг, увлекая Эрена за собой в коридор. Сама церемония короткая и приятная. Несмотря на все, Жан втягивается в происходящее. Есть что-то такое трогательное в этой службе, в этом торжественном обмене клятвами и их значении. Эрен сгорбился, наблюдая за Леви с апатичным выражением. Жан вспоминает его слова из кафе: «Я думал, что это я пойду с ним к алтарю.» Он кладет руку на плечо Эрена и нежно сжимает. Эрен удивленно смотрит на него. Мягкая, добрая улыбка скользит по его лицу, и сердце Жана сжимается. Он изо всех сил старается ободряюще улыбнуться в ответ. Просто выполнял свою работу. Улыбка Эрена становится шире. Он наклоняется и шепчет: — Спасибо, что ты здесь, — его дыхание щекочет ухо Жана, от этого ощущения по его спине пробегают мурашки. — Без проблем, — выдыхает в ответ Жан, еще раз сжимая плечо Эрена. Он откидывается на спинку лавки, опираясь на руку Жана. Кирштайн так нелепо рад видеть, что тот выглядит менее грустным. Он выходит на улицу и прислоняется к стене здания, жалея, что не курит. Сейчас ему не помешала бы доза никотина. Или что-нибудь другое, какие-нибудь лекарства. По крайней мере, он один. Словно по сигналу, голос говорит: — Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? Конечно. Как раз тогда, когда Жану нужно одиночество. Но у него не хватит духу отказать Марко. — Вовсе нет, — отвечает он со всем энтузиазмом, на который способен. — Рад тебя видеть, Жан. — Правда? — удивленно спрашивает он. Марко смеется. — На самом деле, да. Какое-то время мне, конечно, было больно, но жизнь продолжается. — Рад слышать, — говорит Жан. Он говорит серьезно, конечно, он говорит серьезно, он хочет, чтобы Марко был счастлив. Хотя не может полностью подавить ту часть себя, из-за которой чувствует себя немного растерянно от того, что их пути с Марко разошлись. Всегда было приятно думать, что как только он, наконец, выбросит Эрена из головы, то сможет вернуться к Марко и быть счастливым. Марко небрежно держит видеокамеру на боку. — Ты снимаешь свадьбу? — спрашивает Жан. — Ага, — говорит Марко. — В последнюю минуту возникла проблема с официальным фотографом, и они попросили меня сделать несколько кадров. У меня есть несколько хороших снимков тебя и Эрена. — О, — кивает Жан. — Наконец-то ты это сделал, — ровным голосом говорит Марко. То, что Марко, именно Марко, поздравляет его с ложью, внезапно становится невыносимым. — Все это ложь, — говорит он. — Что? — спрашивает Марко, не понимая. — Эрен хотел подстраховаться перед Леви и спросил, могу ли я быть его фальшивым парнем, — это невероятное облегчение — сказать правду, особенно, единственному человеку на планете, который поймет. Глаза Марко расширяются. Он издает тихий свист. — Ты сейчас серьезно? —Да, — вздыхает Жан. — Серьезно. Завтра перед отъездом у нас будет большая фальшивая ссора. — Ух, — говорит Марко. Он делает долгую паузу, прежде чем продолжить. — Знаешь, в течение некоторого времени после расставания, я хотел отомстить. Тебе, но еще больше Эрену. Жан хмурится. — Он никогда не знал… — Я знаю, что он ничего не знал о твоих чувствах. Но я был зол, что то, чего я так сильно хотел, было у него под носом, а он даже не подозревал об этом. Его даже не волновало, что ты у него есть. Я хотел, чтобы он был наказан за это. Жан делает вид, что собирается ответить, но Марко протягивает руку, чтобы остановить его. — Кроме того, ты, казалось, и сам достаточно наказывал себя: держался, ждал своего часа, обожал издалека, никогда ничего не просил и не получал взамен. Еще пауза. — Но что ты сейчас делаешь? Твои чувства берут верх, Жан. О чем ты только думал? — Видимо, я не думал. — Не обижайся, но ты идиот. — Есть ли правильный способ закончить все это? — спрашивает Жан. Марко издает знакомый мягкий смешок, а затем с сомнением спрашивает: — Ты не планируешь рассказать ему? Жан качает головой, беспомощно пожимая плечами. Марко слегка фыркает: от неприязни, сочувствия, сострадания? Жан не знает. — Для кого-то ты, может, и силен во многих отношениях, но ты можешь быть таким сраным слабаком, Жан. — Думаешь, я не знаю? — бормочет Жан. Лицо Марко смягчается. — Я надеюсь, что у этого будет такой конец, что после вы сможете двигаться дальше. Я действительно хочу этого. Он оглядывается, но Жан больше не оправдывается. Теперь очередь Марко вздыхать. — Знаешь, после того, как мы расстались, я не только хотел отомстить, но и слишком долго пытался понять, что есть у Эрена такого, чего нет у меня, почему ты продолжал любить его, ничего не получая взамен. В конце концов я понял, что это пустая трата моего времени, что я не только никогда не пойму этого, но это еще и не важно. Я никогда не смогу изменить это, заставить тебя любить меня больше. Лучшее и единственное, что я мог сделать — это двигаться вперед в своей собственной жизни. Потому что это отстой — постоянно ждать, когда произойдет чудо. Нет никакого чуда, Жан. Есть только дорога к нему, а дорога — это не то, к чему можно прикоснуться, подержать, или быть рядом. Поэтому я надеюсь, что ты сможешь перестать пялиться на него и вместо этого ухватиться за что-то более реальное. И я говорю это не из каких-то скрытых побуждений. Я имел это в виду, когда сказал, что двигаюсь дальше и не оглядываюсь на прошлое. Жан все это знает, конечно, знает. Но он больше не может слушать. — Спасибо, чувак. Я ценю твои советы и мудрость. Послушай, я не должен был рассказывать тебе обо всем, это не мой секрет. Ты можешь держать это в тайне? Ну, про фальшивые отношения? — Конечно, — говорит Марко, который прекрасно читает людей и их слова и видит, что ему пора уходить. — Удачи тебе, Жан, береги себя. Там собираются подавать ужин, и все выглядит прилично. Наслаждайся оставшейся частью свадьбы. — И ты тоже, — говорит Жан, отдавая Марко честь двумя пальцами. — Получай удовольствие от съемки. Он остается у стены еще несколько минут, слова Марко эхом отдаются у него в голове, прежде чем вернуться обратно.