Everwinter Without Mercy

      «Что, черт возьми, со мной произошло?». Неспешно шагая по больничному коридору, Скарамучча пытался вспомнить, что же могло стать причиной его потери памяти. Но ничего, кроме кромешной пустоты — лишь какие-то незначительные обрывки, да и те, повествующие о его далеком детстве. И это даже пугало. Что он был за человек? И что за жизнь у него была, раз, по словам этой обидчивой девчонки, он хотел напрочь забыть о ней? Ровно как и о самой девчонке…       Голова уже начинала буквально раскалываться от отчаянных попыток пробраться в эти дебри памяти. Ведь нельзя просто так взять и стереть практически всю жизнь. Например, почему он помнит о Путешественнице? Знает, что такое Глаз Бога? Воспоминания наверняка где-то остались, вот только где… Почувствовав легкое головокружение, Скарамучча остановился и облокотился на стену, закрывая глаза и прикладывая пальцы к переносице. «Куда же она подеваться успела. Мой ключ… к воспоминаниям». Почувствовав легкую вибрацию в руке, юноша открыл глаза и разжал ладонь, в которой сжимал Глаз Бога. Внимательно разглядев сияющий амулет, Скарамучча нахмурился. «Глупости. Что я мог такого совершить, чтобы заслужить его. Вряд ли Боги бы выбрали того, кто вовсе возжелал позабыть о своем прошлом». Юноша вздрогнул, когда позади него резко открылась дверь дамской комнаты и оттуда буквально вылетела Мона — с наспех завязанными хвостиками, один из которых был выше другого, и покрасневшими от слез глазами. Скарамучча обернулся, рефлекторно пряча за спиной руку с амулетом.       — А я тебя ищу. — криво улыбнулся он, но девушка лишь хмуро взвесила его взглядом.       — Лучше бы тебе в палату вернуться, еле на ногах держишься. — хмыкнула Мона, хоть и тщательно скрывала тревогу в голосе. — И даже не думай, заново я знакомиться с тобой не собираюсь. Вдруг, твоя амнезия — это подарок небес для меня?       — Это меня еще больше мотивирует вернуть память. — Скарамучча утробно рассмеялся, поднимая глаза на астролога. — Не позволю небесам решать за меня, кому какие подарки раздавать.       — С ума сойти. — сузив глаза, вполголоса произнесла Мона с нотками сарказма, складывая руки на груди. — Горбатого могила исправит.       — Что, прости?       — Говорю, даже потеря памяти не избавила тебя от этой возвышенности над Богами. — девушка всплекснула руками. — Или, быть может, ты все-таки обманываешь нас? Это какой-то твой очередной гениальный план?       — Да если бы. — фыркнул Скарамучча, упершись спиной на стену и съехав по ней на пол. Протянув руку перед собой, юноша подбросил в ладони Глаз Бога — словив амулет, он сжал его края пальцами, скривив при этом рот. Словно сетуя тем самым на то, что даже такая вещь никак не может ему помочь в сложившейся ситуации. Немного подумав и поправив съехавший хвостик, Мона уселась рядом.       — Зачем искал меня?       Скарамучча перевел взгляд на девушку, которая даже не смотрела в его сторону, а делала вид, что с интересом разглядывает висящее на противоположной стене расписание уборок для персонала.       — Посчитал, что из твоих уст мне будет куда интереснее узнать о своем прошлом. — ответил юноша, но когда его глаза встретились с собственным отражением в глазах астролога, невесомая улыбка сошла с его лица. — Но, пожалуй, уже успел передумать.       Мона приоткрыла рот, словно собиралась что-то ответить, но лишь хмуро поджала губы. Эмоции переплелись тугим узлом, в котором одновременно боролись гнев и отчаяние. Причем девушка даже не до конца понимала, на кого сейчас сердится больше — на Скарамуччу, себя или же на ситуацию в целом. И эта неопределенность доводила до ненавистной слабости в руках, опускающихся в прямом и переносном смысле от невозможности никак повлиять на произошедшее. Сказать все, как есть? Или сказать то, что будет лучше услышать самому Скарамучче?       — Возвышенность над Богами, говоришь… — снова подал голос объект ее размышлений, опуская глаза на амулет в своих руках. — Значит, это она привела меня к тому, что я имею сейчас? Ха, забавно. Как считаешь, Архонты дали мне второй шанс? Ведь, если я был настолько плох, судя по твоим словам, то…       — Да не был ты настолько плох. — не выдержав, возмутилась Мона. — Но был непроходимым идиотом, каким, впрочем, и остался. Вот дурак, даже получив силу, в разы превосходящую человеческую, ты все равно не предал самого себя. И вместо того, чтобы окончательно и бесповоротно возомнить себя Богом, ты спас меня и Люмин. Ценой собственной жизни. И ты все еще смеешь говорить о себе в таком ключе? Да если бы не этот ублюдок Иль Дотторе…       — Иль Дотторе? — нервно дернув бровями, перебил распалившегося астролога Скарамучча. Нет, это имя ему не знакомо. Но почему возникло такое неприятное ощущение дежавю? Такое чувство, словно пытаешься вспомнить какое-то слово, которое у тебя практически на языке вертится, но оно упрямится и не позволяет вспомнить о себе. Юноша схватился за голову. И даже этот жест ему показался до боли знакомым. Словно это имя и головная боль как-то неразрывно связаны. Заметив какое-то тревожное смятение на лице Скарамуччи, Мона в растерянности положила ему руку на плечо.       — Эй, все в порядке? Не пугай меня так. — увидев, как тот постепенно открывает глаза и отводит руку в сторону, девушка облегченно вздохнула. И, в то же время, расстроилась еще больше. На этот раз, своим собственным эмоциям, которые, как бы ей ни хотелось, все равно не удается запрятать за семью замками. Почему же они снова столкнулись в этом проклятом узком коридоре! Ведь девушка, еще находясь в уборной и приводя себя в чувство после внезапно накатившей истерики, еле убедила себя в том, что позволяет Скарамучче начать новую жизнь. Даже не убедила, а, скорее, заставила принять это как факт. Жизнь, в которой больше не будет ее самой… той, которая принесла больше проблем, нежели положительных эмоций в и без того нелегкую судьбу. Зачем же тогда она снова заставляет того, кто ей так дорог, вдаваться в подробности его, можно сказать, прошлой жизни? Зачем она снова позволяет сердцу учащенно биться, едва прикоснувшись к этому человеку? Нахмурившись, Мона медленно опустила ладонь, которую все это время продолжала держать на плече Скарамуччи. Ей хотелось, чтобы этот жест оказался незаметен. Но, вопреки этому желанию, юноша перехватил запястье астролога, искоса взглянув на нее.       — Мона. — и снова, снова глупое сердце затрепетало, услышав, казалось бы, всего лишь свое имя. Но из уст бывшего Предвестника оно и раньше звучало не так часто. Обычно в ее адрес прилетало, успевшее стать таким родным, клеймо «звездочет». Или же юноша попросту опускал обращение — на самом деле, это было связано с тем, что Скарамучча не видел цены своему собственному имени, поэтому в беседах редко когда называл кого по имени. Но жизнь по принципу «называйте меня, как хотите, мне плевать» осталась позади. К тому же, юноша ведь напрочь забыл о Моне — когда он успел запомнить ее имя? Ответ не заставил себя ждать — Скарамучча криво ухмыльнулся, наблюдая за спектром эмоций на раскрасневшемся лице девушки. — Тебя ведь так зовут? Услышал, когда в палату заходила эта гостья из других миров. Послушай, чего ты так печешься за меня? Дай угадаю, я проиграл тебе в карты вагон моры? Хотя нет, погоди! Ха, более логично, если это ты проиграла мне — тогда легко объяснить и тот факт, что ты не особо горишь желанием, чтобы ко мне вернулась память.       Мона кротко улыбнулась, наблюдая за озорными огоньками в глазах Скарамуччи. Так… странно. Их отношения прошли от обоюдной неприязни до искренней привязанности, хотя оба продолжали обесценивать друг друга на каждом шагу. Возможно потому, что уровень доверия между ними достиг той стадии, когда уже попросту не боишься, что можешь потерять близкого тебе человека. Что бы ты ему ни сказал. Он здесь, он рядом. Но… что теперь? Теперь Скарамучча все так же рядом. И, кажется, ничуть не изменился. Разве что, совсем забыл все то, что так ценно для Моны. Всего-то… И почему тогда именно сейчас все колкости, припасенные для него на каждый день, уступают место какой-то раздражающей своей новизной безграничной нежности? Которой теперь даже не поделиться, ведь она этому человеку уже явно не требуется… Мона устала искать ответы на приносящие лишь боль вопросы. Она лишь продолжала завороженно смотреть на парня, который, казалось, даже не догадывался, какой мозговой штурм сейчас творится в голове у его случайной собеседницы.       — Хотя, черт возьми, я ведь всегда был так плох в настольных играх. Иронично сейчас будет сказать, что я не припомню ни одного выигрыша? То же самое касается шахмат — никогда не понимал эту глупую игру! Но… ладно, вру, была одна игра, в которой мне не было равных. Морской бой. Слышала о такой?       Мона опустила глаза. Немного погодя, она неуверенно кивнула.       — Даже не знаю, где я умудрился обучиться правилам игры. В моей родной стране она, в целом, не так популярна. И… наверное, моя жизнь взаправду была не так радужна, как хотелось бы. Ведь я прекрасно помню, как всегда ассоциировал себя с самым большим кораблем на игровом поле — атомным крейсером. Знаешь, который даже не 10, а 20 клеток занимает! Неудивительно, что я такой живучий. Но знаешь, я ведь после каждого очередного «ранен»…       — …задавался вопросом — а долго ли еще ждать до отметки «убит»? — не поднимая глаз, вполголоса продолжила Мона. Она ожидала продолжения монолога юноши, но его не последовало — из любопытства все-таки пришлось перевести взгляд на Скарамуччу. У того на лице читалось удивление вперемешку с некоторым замешательством. Обратив внимание, что все так же держит девушку за запястье, юноша тут же бросил ее руку, напряженно поджав плечи и сложив свои руки на груди.       — Я и такое тебе рассказывал? С ума сойти… Мона, да кто ты такая? Быть может, промышляешь гипнозом? Иначе я не могу объяснить, откуда тебе столько известно. Никогда не делился с людьми чем-то личным.       — А может, мне звезды нашептали? — рассмеялась девушка, прикрывая рот тыльной стороной ладони, после чего опустила руки на колени, вздохнув. — Я ведь… звездочет, как-никак.       Скарамучча с прищуром посмотрел на астролога, поднимающего на него виноватый взгляд. «Оставь уже эти попытки, Мона… он все равно тебя не вспомнит».       — Но, скажи… — девушка склонила голову набок, с интересом разглядывая растерянное лицо собеседника. — Если, говоришь, ты раньше не делился с людьми чем-то личным, почему сейчас решил об этом со мной заговорить?       Вскинув брови, юноша едва приоткрыл рот, желая тут же что-то возразить. Но ничего не шло в голову — действительно, с чего этот аттракцион невиданной щедрости? Хотя, одна версия все-таки имеется.       — Не пойми меня неправильно, я лишь преследую корыстные цели. Цепляюсь за любые малейшие детали, которые могли бы помочь мне вернуть воспоминания. — одернув подол больничной рубашки, ответил Скарамучча. — Представляешь, как это тяжело — когда окружающие люди знают о тебе больше, чем ты сам?       — Порой для этого не требуется даже потери памяти. — пожала плечами Мона. — Мне, например, и раньше казалось, что я знаю о тебе намного больше, чем тебе самому известно.       — Ну надо же? — всплеснув руками, Скарамучча резко поднялся с пола — резкая смена настроения тут же встревожила астролога. — Знаешь, а проваливай-ка ты к черту. Я не хочу становиться тенью чьих-то навязанных воспоминаний. Как же глупо с моей стороны было пожелать услышать о своем прошлом от лица другого человека!       — Скарамучча! — возмущенно произнесла Мона, подрываясь с места следом за ним, но юноша не давал ей и слова вставить.       — Ха, решила навязать мне свои представления? Как же я сразу не догадался. Люди всегда и во всем ищут лишь выгоду для себя. Знаешь меня лучше, чем я сам? А ты прекрасный манипулятор, Мона. Вот только ни один человек никогда не поймет, что в душе у другого. Даже если у него семь пядей во лбу.       — Ох, а ты, похоже, знатно головой приложился! — не веря своим ушам, Мона еле сдерживала свой гнев, сжимая руки в кулаки. — Слышишь хотя бы, что ты несешь?       — А что, не нравится? — самодовольно ухмыльнулся юноша, упираясь рукой в бок. — О, прости! Не вписываюсь в рамки составленного тобой образа?       — Да кто ты такой, чтобы еще образ твой составлять! — вспылила девушка, практически сорвавшись на крик. Хоть и ей казалось, что в данной ситуации это лишь еще больше позабавит Скарамуччу, но сейчас он, действительно, стал непредсказуемым. Юноша помолчал, согласно кивая головой и безынтересно смотря куда-то в сторону от Моны.       — Зря только теряю здесь время. — развернувшись на месте, Скарамучча направился в сторону общего коридора. — Как бы ни хотелось тебе, или кому бы то еще, чтобы я не вспомнил своего прошлого, я все равно это сделаю, и тогда…       Резко остановившись, он уперся рукой в стену, другой хватаясь за голову, в которой словно рой пчел пронесся. Зажмурившись, он увидел перед собой абсолютно бессвязные обрывки воспоминаний, которые рассыпались, словно осколки вдребезги разбитого зеркала. Кто все эти люди? И почему к горлу буквально тошнота подкатывает от отчаянных попыток вспомнить хотя бы имя одного из них?       — Скарамучча? — подойдя к юноше, который ссутулился от зудящего звона в голове, Мона снова рефлекторно протянула руку, которую тут же звонко отбил Скарамучча, так и не открывая глаз.       — Убирайся! — тяжело выдохнув, ответил он, жадно глотая воздух. Горло словно сковало эмоциями, которые вызвало это спонтанное видение, если его можно было назвать так. Что это? Ненависть к этим людям? Быть может… среди них находится и та, что так навязчиво пытается сейчас строить из себя саму заботу? — Мне не нужна ничья помощь, и, уж тем более, сочувствие.       — Я уйду. — спокойно ответила Мона, признавая свое поражение. — Но пообещай, что вернешься в палату. Тебе еще требуется наблюдение лечащего врача.       — Я ведь сказал, что мне не нужна ничья помощь.       — Вот вы где! — услышав знакомый голос неподалеку от себя, Скарамучча приоткрыл глаза. Шум в голове и неясные образы тут же исчезли, словно их и не было. Люмин перевела взгляд с юноши на Мону, сложившую руки на груди. — Все в порядке?       — Наконец-то. — фыркнул Скарамучча, проходя мимо Путешественницы. — Займи, пожалуйста, свою подругу. Пусть практикует свои сеансы психотерапии на ком-нибудь другом.       — Постой! — обернувшись, окликнула удаляющегося от них юношу Люмин. — Разве тебе не нужна помощь?       — Еще одна. — устало вздохнул тот, покачав головой и продолжив свой путь. При этом, сам не понимая, куда ему сейчас следует идти.       — Да погоди же. — возмутилась блондинка, нагнав юношу. — Ты что, уже передумал возвращать себе память?       Скарамучча остановился, заинтересованно взглянув на Путешественницу. Но уже через пару секунд усмехнулся, отводя взгляд.       — Вы в одном сговоре, как я понимаю? — помахав пальцем, переводя его от Люмин к Моне, с надменной улыбкой ответил юноша. — Тогда повторяться не буду, о моем мнении можешь узнать у этой девушки — надеюсь, она все законспектировала.       — Я сейчас не шучу, Скарамучча. — серьезно сдвинув брови, произнесла Люмин. — И вообще, у меня есть дела поважнее. Скажи спасибо, что тебе предложила помощь… она.       На последнем слове девушка сделала паузу, словно чуть не сказала что-то лишнее. Скарамучча цокнул языком, устало закатив глаза и посмотрев в сторону Моны.       — Она? — на выдохе произнес юноша, уже явно утомленный бессмысленными беседами. Другого кандидата, впрочем, он не видел.       — Нет. — Люмин обернулась, но даже убедившись, что в коридоре кроме них двоих никого нет, наклонилась к Скарамучче и вполголоса произнесла, — Малая Владычица Кусанали.       Юноша удивленно вскинул бровь. Кажется, за своими размышлениями о Глазе Бога и попытках вернуть память, он вовсе упустил из виду, что еще в палате Путешественница обращалась к какой-то незнакомой девочке, как к Дендро Архонту. Это шутка какая-то? Или его действительно посетил Архонт Сумеру? Да еще и предлагает помощь… нет, выглядит реально как какой-то очередной блеф.       — Что за вздор. — фыркнул Скарамучча, отодвигая за плечо девушку, вставшую у него на пути. Но та лишь смахнула его ладонь, отводя руку в сторону и не давая уйти от разговора.       — Тогда скажи ей это сам, а потом можешь идти хоть на все четыре стороны. Идет?       «И не отвяжется ведь» — заглянув в уверенные и не принимающие никакого отказа золотистые глаза, подумал Скарамучча. В итоге, проиграв Люмин в молчаливые «гляделки», юноша сложил руки на груди, отводя глаза в сторону.       — Веди.

***

      Когда дверь в комнату общежития открылась, Нахида спрыгнула с края кровати, с улыбкой встречая гостей. Скарамучча, казалось, засомневался, заходить ему или нет, но Люмин подтолкнула юношу вперед, отрезая возможность развернуться и уйти. Когда в комнату зашла и Мона, Путешественница заперла дверь на замок, как и просила того Малая Владычица Кусанали.       — Простите, что приходится прятаться ото всех. — заводя руки за спину, произнесла малышка. — Но мне действительно сейчас важно, чтобы никто из Академии меня не увидел.       — Значит, Дендро Архонт? — все еще удерживая скептические нотки в голосе, спросил Скарамучча, сверху вниз посмотрев на Нахиду. Что-то неуловимо знакомое было в этом взгляде. И ее аура… она выдает силу поразительных масштабов, скрытую в этой миниатюрной, хрупкой фигурке. Язвить перехотелось вовсе, поэтому Скарамучча лишь задумчиво прошагал по комнате, после чего облокотился на невысокий комод. — Что ж. Мне тут птичка на хвосте принесла, что вы занимаетесь благотворительностью и раздаете память всем желающим?       — Кому-то, скорее, следовало бы мозги раздать, в первую очередь… — вполголоса пробурчала Мона, на что Скарамучча лишь бросил равнодушный взгляд в ее сторону.       — Увы, все не так просто. — с грустной улыбкой ответила Нахида. — Я лишь могу предложить такую возможность, но до конца не могу быть уверена в том, что она реализуется.       — И в чем выражается эта возможность? — побарабанив пальцами по поверхности комода, сказал юноша. — Если реализация зависит от меня самого, то нечего и думать — я готов сделать все возможное, чтобы вернуть мою гребанную память.       — Нам нужно будет отправиться к Ирминсулю. Я чувствую, что с Древом Знаний что-то не то. Похоже, аномалия началась с момента твоего соприкосновения с ним… но может и раньше, у меня были ограничены возможности, и я не могла отследить его состояние.       — Хм. Не совсем понял, какое это имеет дело ко мне? — запрыгнув на комод, скучающе произнес Скарамучча. — Дерево сперло мои воспоминания и теперь загибается, разгребая все это дерьмо? Понимаю, понимаю… Или как это все работает? Каким образом я смогу память-то свою вернуть?       — Дай уже договорить Нахиде, остряк. — одернула юношу Люмин.       — Прежде всего, я просила о помощи Путешественницу. Если мы сможем узнать, что случилось с Ирминсулем, то, возможно, получим ключ к тому, почему ты потерял память. Поэтому твое присутствие также будет немаловажно. — спокойно договорила Дендро Архонт. — Пожалуйста, давайте поспешим. Нам нужно опередить Второго Предвестника.       — Второго Предвестника? — переспросил Скарамучча, опустив глаза. «Как… знакомо это звучит. И как… раздражающе?».       — Я готова хоть сейчас, Нахида. — положив руку на грудь, произнесла Люмин. — Что для этого нужно?       — Люди могут попасть к Древу Знаний только пребывая во сне. Я могу погрузить вас в это состояние и мы вместе отправимся к Ирминсулю. — малышка перевела взгляд на задумавшегося Скарамуччу. — Что скажешь?       Юноша проморгался, выпадая из ступора, после чего перевел взгляд на Архонта.       — Да погнали, чем черт не шутит. Если есть возможность зацепиться хоть за какие-то крупицы моей памяти, я готов на любые условия.       Люмин снова умостилась на той же кровати, на которой встретила сегодняшнее утро. Сложив руки на груди, она задумчиво посмотрела в потолок. «Второй Предвестник… Иль Дотторе… Действительно ли мы можем с ним там столкнуться? Это неслабый противник, нужно быть настороже…». Услышав, как на кровати у стены напротив о чем-то шумно спорят Скарамучча, Мона и Нахида, девушка повернула голову.       — Отвали, я прекрасно знаю, что такое медитативное состояние. — усевшись «по-турецки» на кровать, буркнул юноша.       — Если ты полетишь лбом прямиком в пол, никто тебя ловить не собирается. — фыркнула Мона в ответ. — Малая Владычица Кусанали прямым текстом сказала, что при быстром переходе в состояние сна тело буквально обмякнет. Не выпендривайся и ложись нормально.       — Не лягу я, эта подушка провоняла чьим-то тошнотворным парфюмом. — не унимался Скарамучча, капризничая, словно маленький ребенок. Этот спор начинал вызывать улыбку на лице Нахиды.       — Моим. — сквозь зубы процедила астролог, нахмурившись в ответ на саркастичную улыбку юноши.       — Тем более.       — Оставь его. — мягко вклинилась в спор Дендро Архонт, положив ладошку на руку Моны, у которой уже буквально волосы дыбом вставали. — Может ему, действительно, так удобнее.       — Но… — хотела что-то высказать в ответ девушка, но лишь спокойно опустила плечи. — Что ж, ты права. Дело его.       — Теперь я верю, что повстречал Архонта Мудрости. — не открывая глаз, с ухмылкой произнес Скарамучча.       — Путешественница? — Люмин приподняла голову, услышав обращение Нахиды в свой адрес. Увидев немой вопрос в ее глазах, девушка бодро кивнула.       — Готова!       — Тогда начинаем. — соединив ладони перед грудью и словно образовывая между ними какой-то шар энергии, Нахида прикрыла свои глаза, и комната наполнилась приятным светом, словно от восходящего солнца. В какой-то момент она плавно расстворилась в пространстве — Моне показалось, что она даже не успела и глазом моргнуть. В тот же момент послышался стук. Это ладонь Путешественницы, соскользнув с живота, звучно приземлилась костяшками пальцев на пол. Проделав в голове несложные исчисления, Мона рефлекторно бросилась к Скарамучче и верно подсчитала — юноша целеустремленно летел головой в пол, как и предсказывала сама астролог. Обхватив его за плечи, девушка устало сдула со лба навалившуюся на глаза челку. «Неисправимый болван».       В то же время, Люмин пришла в себя, услышав где-то неподалеку голос Скарамуччи.       — Харош валяться, нас ждут великие дела. Э-эй! Ты в кому впала, белобрысая?       — Да не кричи ты. — приподнимаясь, и ощущая запах свежей травы, ответила девушка. Люмин открыла глаза — действительно, она словно находилась на огромной поляне. В центре которой располагалось исполинное дерево, которое по размерам было сложно сопоставить с любым из тех, что встречаются в Тейвате. И это дерево… выглядело не самым лучшим образом. — Где Нахида?       — Я тут. — раздался голос, несмотря на то, что его обладательницы не было нигде. — Как я и ожидала… Ирминсуль болен.       — Болен? — вторила ей Люмин, продолжая глазами искать источник звука.       — Так давайте ему горчичник поставим. Или как деревья лечатся, я, уж извините, в ботанике не силен. — пожал плечами Скарамучча, неспешно подходя к огромному корню Древа Знаний. Сильное ощущение дежавю обуревало его. Словно он уже видел это место, и не просто когда-то видел, а совсем недавно. Последнее воспоминание перед потерей памяти?..       — Постой, не подходи к нему. — услышав голос Нахиды, Скарамучча остановился, оборачиваясь через плечо. — Ирминсуль резонирует странным образом… хм… из-за твоего Глаза Бога?       — Из-за моего... что? — юноша достал свой талисман и нахмурился. Он ярко переливался, едва заметно вибрируя. Скарамучча хотел что-то спросить у Архонта, но его голова в очередной раз чуть пополам не раскололась по ощущениям от болевого приступа. Зажмурив глаза, юноша стиснул зубы и сжал Глаз Бога в руке. Перед глазами молниеносно пролетели странные кадры — он видел себя в какой-то огромной человекоподобной машине, напоминающей боевого робота. Вокруг были люди… они сражались между собой, кажется, среди них он даже успел увидеть Люмин и Мону… Затем вспышка. Высокое, цветущее дерево, с яркими розовыми лепестками. Чем-то похожее на нынешний Ирминсуль, вот только у этого лепестки были тусклыми, частично завявшими… А затем удар, падение, какой-то грубый мужской голос над ним… Скарамучча резко открыл глаза, хватая ртом воздух, словно вырвался из ледяной проруби. Что это было? Память к нему так и не вернулась, но это были… определенно его воспоминания. Юноша перевел взгляд в сторону встревоженной Люмин, оказавшейся уже рядом с ним, после чего поднял глаза вверх, услышав голос Малой Владычицы Кусанали.       — Кажется, я поняла. — грустным голосом произнесла Нахида. — Второй Предвестник… ему даже не потребовалось приходить сюда. Он воспользовался тобой, чтобы впустить вирус в Ирминсуль.       — Как это — впустить вирус? — спросила Люмин, проводя взглядом очередной упавший с веток Древа Знаний лепесток. Но Нахида словно проигнорировала вопрос, продолжая вести свой монолог.       — Как он мог все продумать наперед… Неужели, Предвестник заранее знал, что этот юноша попадет к Древу Знаний? Зря я недооценивала его, этот человек… Путешественница, нам нужно срочно возвращаться.       — Уже? Но как же… — не успела договорить Люмин, как ее прервал возмущенный Скарамучча.       — Эй, мы ведь только пришли! Я даже смог частично увидеть тот момент, когда увидел этот дуб впервые. Моя память… она, действительно, как-то связана с Древом! Почему мы должны уходить?!       — Сейчас мы, увы, бессильны. — резюмировала Нахида. — Я не знаю, каким именно образом Предвестник воздействовал на Ирминсуль. Но я точно знаю, что он проводил какие-то связанные с этим исследования. А все записи исследований обязаны хранить Мудрецы Академии. Нам сейчас очень нужно изучить эти данные. Пока не поздно…       — Тогда я займусь этим вопросом, Нахида! Возвращаемся.       — Да как вы… — не успел договорить Скарамучча, как в его глазах резко потемнело. В чувства его привел резко ударивший в нос приторный фиалковый запах. Поморщившись, юноша приоткрыл глаза. На другом краю кровати кто-то сидел, и тут же подскочил, отходя в сторону, заметив, что Скарамучча приходит в себя. Мона?       — Чего? — понимая, что задал вопрос вслух, юноша отмахнулся, усаживаясь на кровать.       — Где… Архонт? — прочистив горло, спросил Скарамучча, поднимая глаза и оценивая пустую кровать напротив. «Путешественница уже ушла?».       — Без понятия. — пожала плечами астролог. — Пока вернулась только Люмин, причем убежала, ничего толком не объяснив. Сказала только проследить за тобой. Что у вас там произошло? Я ведь верно понимаю… память ты не вернул?       Скривив рот, Скарамучча отвернулся. Ужасное ощущение. Словно протянул руку, чтобы поймать бабочку, сжал ладонь, а бабочка эта упорхнула, успев лишь задеть пальцы своими крыльями. И на этих пальцах словно остался невесомый след от ее пыльцы. Разжав свою ладонь, Скарамучча внимательно посмотрел на нее. Вместе с этим пришло еще более странное ощущение. Когда всей душой испытываешь ненависть к тому, в памяти о котором осталась исключительно эта эмоция. «Но ведь она абсолютно не беспочвенна». Юноша снова сжал кулак, впиваясь ногтями в ладонь. «И когда я вспомню все, я позволю этим чувствам вырваться наружу». Ухмыльнувшись краем рта, Скарамучча поднял глаза. «Так что жди меня, Иль Дотторе».

***

      Покинув жилой этаж, Люмин выбежала в холл Академии, по центру которого находился живописный фонтан. Возле него, задумчиво разглядывая то ли свое отражение, то ли рябь на воде, стояла девушка с яркими, как лесная зелень, волосами. А вокруг то и дело кружили студенты и преподаватели — видимо, уже скоро в Академии начинались занятия. «Надо хоть кого-то выловить и уточнить, где находится кабинет главного Мудреца». Но задача была не из простых, ведь Люмин практически не замечали — она только и успевала, что сказать «извините», как человек тут же сетовал на нехватку времени и покидал ее поле зрения. Но ее безответный повторяющийся вопрос все-таки не остался без внимания — на девушку обернулась та самая незнакомка, стоящая возле фонтана. И, что удивительно, она помахала и направилась к Путешественнице, словно встретила старую знакомую.       — Привет! — восторженно произнесла девушка, поравнявшись с Люмин. На немой вопрос в глазах Путешественницы без отлагательств последовал ответ. — Меня зовут Коллеи, учитель Тигнари рассказывал мне о тебе. Вернее, я ему о тебе… Ой, точнее… Прости, я так разволновалась, что даже запуталась! Это так непривычно каждый раз, когда ты видишь человека из своих видений в реальности!       — Привет. — вежливо улыбнулась Люмин, услышав знакомое имя. Ранее она уже слышала о Коллеи из уст упомянутого стража леса Авидья. И также девушка наслышана о способностях его ученицы предвидеть какие-то события, в которых, как ни удивительно, немалую роль играла и сама Путешественница. — Ничего страшного, я и сама порой вижу такие… можно сказать, видения. Рада познакомиться с тобой, Коллеи.       — Взаимно. — скромно улыбнулась девушка, заводя руки за спину. — На самом деле, я пришла сюда вместе с учителем, чтобы поговорить с тобой о них. О моих видениях. И… ой! Путешественница, ты похоже сейчас занята?       — Тигнари тоже здесь? — ненарочно опуская вопрос о видениях, спросила Люмин. «Он наверняка хорошо знает Академию и сможет мне подсказать, где я могу поговорить с Азаром».       — Ты его даже не заметила? — хихикнула Коллеи, кивая в сторону. — Хотя в такой толпе немудрено. Учитель вон там, разговаривает с сотрудником Академии.       — Извинишь меня, если я ненадолго тебя покину? У меня, действительно, очень важное дело, но я обязательно обсужу с тобой то, что ты хотела, Коллеи! — и помахав рукой ученице Тигнари, после того, как получила в ответ утвердительный кивок, Люмин направилась к стражу леса. Он, казалось, также не замечал девушку — возможно, потому, что обсуждал что-то важное, от чего, то ли с любопытством, то ли с удивлением подрагивали его ушки.       — Азар подал в отставку? — услышав обрывок фразы, Люмин замерла на месте. — Ох, немудрено. После всего произошедшего, как бы он вовсе не предстал перед судом…       — И предстанет. — спокойно ответил собеседник, складывая руки на груди. — Правила для всех равны, как для студентов, так и для верховного Мудреца. И если нарушил один из Шести смертных грехов Академии, будь добр, понеси наказание.       — Года делают из тебя лишь более черствый пряник, аль-Хайтам. — с невеселой улыбкой произнес Тигнари. — Он ведь когда-то твоим преподавателем был. И научным руководителем твоей выпускной работы.       — Поэтому я преподнес ему благодарственный подарок. Не подал сам все имеющиеся показания, а позволил ему внемлить голосу совести и самому признать свою вину. Возможно, решение суда будет не таким серьезным, каким должно было быть. Тигнари устало вздохнул, словно услышал вовсе не то, чего ожидал.       — И кто же теперь будет главой Академии?       — Этот вопрос еще решается. — немного поразмыслив, мужчина добавил. — Временно исполняющим обязанности Мудрецы избрали меня. При этом, даже не спросив моего собственного мнения.       — В свое время Азар тоже был избран временно исполняющим обязанности, да так и засиделся на этом месте. — хихикнул Тигнари, подмигнув собеседнику. — Так что же, могу уже тебя поздравлять, новый верховный Мудрец?       — Не дождешься. — сузив глаза, ответил аль-Хайтам. — Быть главой Академии — это последнее, чего бы я хотел в этой жизни. Так что, если нескольких недель на размышление Мудрецам окажется недостаточно, я подам в отставку.       — Быть может, оно и к лучшему. — продолжил звонко заливаться смехом страж леса. — Бедные студенты — так и вижу, как у них в расписании внезапно бы вместо трех занятий в день стало семь. А чтобы подготовиться к выпускным экзаменам, пришлось бы от корки до корки весь Дом Даэны прочитать.       — Больше толку бы от них все равно не стало. — задумчиво отвел руку в сторону мужчина. — Они же как наполненный кувшин — только и думают, что о славе да богатстве, заработанных своими «научными трудами». А переполненный этими мысленными установками кувшин никакими знаниями не наполнить, они будут лишь стекать по его стенкам, не оставляя и следа.       Тигнари хотел что-то еще добавить, но в этот же момент встретился глазами со стоящей позади аль-Хайтама Люмин.       — Привет! — бодро дрогнув ушком, с улыбкой произнес страж леса Авидья. — А я как раз с тобой поговорить хотел. Если бы многоуважаемый секретарь не отвлек меня… ах, простите — главный Мудрец.       — Я ненароком подслушала ваш разговор. — скромно поджав губы, произнесла девушка, приблизившись к Тигнари и аль-Хайтаму. — Значит, Азар снял с себя полномочия? Он мне говорил о таких планах, но я даже не думала, что это случится так скоро.       — Даже я не ожидал. — грустно ответил юноша, разочарованно махнув хвостом. — Сайно рассказал мне о том, что ни Азар, ни Мудрецы, ни ученые Академии не помнят обо всех своих злодеяниях, произошедших во время пребывания здесь Предвестника. Но, увы, правосудие не щадит тех, кто, при каких бы то ни было условиях, нарушил устав.       — Фатуи определенно были нацелены на то, чтобы подорвать авторитет Академии… и, что хуже, они добрались даже до священного древа.       Тигнари и аль-Хайтам обменялись взглядами — но в них не было удивления или тревоги, скорее, это было как подтверждение каких-то догадок, уже прозвучавших между ними ранее.       — Ты говоришь об Ирминсуле? — повернувшись к Путешественнице, спросил мужчина с пепельными волосами. Увидев немой вопрос в глазах Люмин, он вежливо поклонился головой. — Секретарь Академии, аль-Хайтам. А ты, должно быть, Путешественница?       — Верно. — одновременно отвечая на оба вопроса, произнесла девушка. Но решила дополнительно уточнить. — Древо Знаний было заражено вирусом, что произошло не без участия Фатуи. Второй Предвестник проводил какие-то исследования вместе с Мудрецами Академии. Поэтому я хотела встретиться и поговорить с Азаром — он наверняка что-то знает об этом. В исследованиях может быть ключ к тому, как излечить Ирминсуль.       — Говоришь так, будто видела Древо Знаний собственными глазами. — недоверчиво сузив глаза, холодным тоном произнес аль-Хайтам, от чего Люмин даже немного вжала голову в плечи. — Откуда у тебя эта информация?       — Я… — девушка опустила глаза, отводя голову в сторону. «Нет, Нахида просила меня никому не говорить о ее возвращении».       — Люмин, этому человеку можно доверять. — подбадривающе похлопав девушку по плечу, произнес Тигнари. — Не зря ведь его даже выбрали временно исполняющим обязанности Главного Мудреца. А любую ложь он, уж за годы нашего общения, я успел понять — чует за версту.       — В том то и дело, что она говорит правду. — все так же, практически испепеляя девушку пристальным взглядом, сказал секретарь. — Что ты хотела узнать у Азара? Знаешь ли ты, что все записи, над которыми совместно работали Мудрецы и Фатуи, были сожжены?       Люмин удивленно приоткрыла рот, поднимая глаза на аль-Хайтама. Неужели… теперь они потеряли единственную путеводную нить?       — Так и не скажешь, кто тебе поведал о Древе Знаний? — продолжал стоять на своем мужчина с пепельными волосами.       — Не могу. — сжав ладони в кулаки, честно ответила Путешественница. — Я… обещала.       — Академия сейчас переживает не лучшие свои времена, многие потеряли свое положение, свой статус и рабочее место, десятки человек под арестом. И тут появляется очередной загадочный гость издалека, которого интересует то же, что и людей, привнесших разлад в Сумерский оплот знаний, и который не желает разглашать некую секретную информацию. Не должен ли этот человек вызвать еще большее подозрение? — спокойным голосом, словно зачитал какой-то нравоучительный монолог, произнес аль-Хайтам. Взглянув на него исподлобья, Люмин пыталась найти хоть какое-то понимание в этом безукоризненном взгляде.       — Эй, зачем ты так. — шикнул на секретаря Академии Тигнари, возмущенно упершись руками в бока. — Эта девушка — наша почетная гостья, как можно вообще заподозрить ее в каких-то махинациях с Фатуи? Между прочим, я…       — Очень просто. — перебил юношу аль-Хайтам, от чего тот нахмурился еще больше. — Разве не по ее просьбе один из Предвестников сейчас находится в больничном крыле Академии?       — Что? — единогласно вопросили Люмин и Тигнари. Девушка задумчиво отвела взгляд в сторону. «А этот секретарь не так прост. Если верить Азару, про Скарамуччу, и уж тем более его прошлое, знали только участники исследования Дотторе. И все они уже под арестом… быть может, секреты здесь имеются не у нее одной?».       — Ответь мне еще на один вопрос, Путешественница. — выдержав небольшую паузу, добавил секретарь. — Не связано ли твое появление в стенах Академии с исчезновением одного пленного, которого удерживали по указанию Верховного Мудреца?       — Аль-Хайтам! — всплеснул руками страж леса, всем своим видом давая понять, как бестактно звучат вопросы в адрес девушки.       — Не могу ответить на этот вопрос. — выдерживая такой же спокойный тон беседы, которого придерживался мужчина, устроивший ей допрос, ответила Люмин. Секретарь молча кивнул, после чего развернулся и направился к центральной лестнице.       — Пройдем со мной. — не оборачиваясь, произнес он, но Путешественница и без того понимала, что реплика обращена к ней. Девушка пошла следом, но на середине пути ее перехватил за запястье подбежавший Тигнари.       — Постой, я сам поговорю с ним. — успокаивающе произнес страж леса Авидья, бросая вопросительный взгляд на аль-Хайтама. Тот же, услышав за спиной голос юноши, обернулся и с искренним удивлением взглянул на него.       — В чем дело, Тигнари? С тобой, вроде как, мы уже все обсудили. А вопрос этой девушки все еще остался открытым.       — И куда это ты тогда направился? Опять допрос ей будешь устраивать? — заступился за Люмин страж леса, хоть и его голос продолжал звучать мягко, без какого-либо давления. В отличие от тех ноток, что ощущались в речи секретаря.       — В архив. — коротко отрезал мужчина, чем в очередной раз удивил Тигнари.       — Архив? Погоди… то есть, ты хотел найти исследования, о которых говорила Путешественница? Но ведь все они были сожжены. — юноша разочаровано дернул ушком, словно почувствовал, что где-то его обманули. — Ты сам об этом сказал.       — И это правда. — сложив руки на груди, аль-Хайтам неспешно подошел к Люмин и Тигнари. Остановившись, он склонил голову набок. — Странно, что тебя это удивляет. Неужели твой друг не говорил о запретном отделе архива?       Тигнари удивленно приоткрыл рот. И верно, когда-то Сайно рассказывал о том, о чем в Академии знают лишь махаматры, Мудрецы и… вероятно, секретарь? То, что исследования ученых, которые были подвергнуты гонению за еретические или прочие постулаты в своих работах, противопоставляющие себя философии Академии, действительно, прилюдно сжигались. Но всегда создавались их копии, которые хранились в запретном отделе архива, доступ к которому имели упомянутые лица. И, конечно, только они же и знали об их существовании.       — Мне казалось… Путешественница не вызвала у тебя доверия. — сопоставив обе части пазла, хмуро ответил Тигнари. — Ты ведь не получил ни одного ответа на свои вопросы, к чему это все тогда было?       — Я и не планировал их получать. — спокойно пожал плечами аль-Хайтам. — Это была обычная ознакомительная беседа, если такое выражение будет более понятным.       — Простите, что вмешиваюсь. — вступила в диалог Люмин, привлекая к себе внимание обеих сторон. — Но… если вы и правда можете мне помочь, то я бы не хотела терять времени. На кону судьба всего Сумеру, Древо Знаний не должно погибнуть!       — Но как вы попадете… — понимая, что говорит слишком громко и может ненарочно привлечь внимание окружающих, Тигнари наклонился вперед и чуть тише добавил, — в запретный отдел архива? Ведь ключи есть только…       — У меня есть ключи.       — Действительно, не стоило и спрашивать. — усмехнулся страж леса, и без того понимая, что козырей в рукавах у аль-Хайтама еще может быть предостаточно. — Совсем забыл, что ты у нас теперь исполняющий обязанности Главного Мудреца. Видать, и возможности сразу новые открылись.       — Ты снова ошибся. — буркнул мужчина и, развернувшись, в очередной раз направился к лестнице. Предположив, что он таким образом завершил разговор, Люмин последовала за ним, помахав рукой Тигнари. Улыбка на его лице словно говорила, что он уже привык к такому. И, пройдя дальше, когда уже страж леса Авидья его явно не слышал, аль-Хайтам негромко добавил, словно умозаключение для самого себя. — Я все еще обычный секретарь.