Почему бы вам не пойти в...

Я проснулась очень рано от какого-то грохота со стороны железной двери. Засыпала я тяжело — в лаборатории, видимо, решили, что час ночи — хорошее время, чтобы двигать мебель, материться на всю округу и что-то поджигать. Чем они вообще там занимаются? Куда смотрит Эрвин? А если они весь замок к титановой бабушке взорвут? Я ворочалась, пытаясь улечься на этой самодельной койке. Даже не знаю, где было удобнее — на голой железной пластине или на деревянных ящиках, накрытых пледом. Какой-то умник решил, что будет хорошей идеей сдвинуть два деревянных паллета и прикрыть их колючей тканью, создав видимость кровати. Это даже не было похоже на комнату! Какая-то непонятная каморка, видимо, когда-то служившая складом инвентаря для уборки или оборудования. Голая кирпичная стена с заметными дырами, редкая паутина, пыль на всех поверхностях. Я скинула куртку на стул, который стоял в углу, и вокруг заклубилась поднявшаяся пыль. На стуле висела тряпка, раньше бывшая чьей-то белой рубахой, я вытерла ею прикроватную тумбочку и положила поверх кисет с табаком. Больше пожиток у меня не было. Внутри тумбочки обнаружились пара свечей, книга на языке, который я не понимала и очки в тонкой оправе. На дверном крючке покоился вязаный плед — очень неумело сделанный, пряжа вылазила пучками из разных мест, форма его была не прямоугольная, а… Никакая. То ли круг, то ли очень сплющенный шестиугольник. Несмотря на то, что он вышел уродцем, плед оказался очень теплым. Если бы не он, то я бы окоченела за эту очень холодную беспокойную ночь. Я решила осмотреть все помещение на предмет каких-нибудь занятных вещиц, раз комната когда-то была обитаема. Под кроватью я нашла потрепанную записную книжку в кожаном переплете. Я читала его перед сном в тусклом свете свечи. Почерк человека, владельца этой книжки, был очень аккуратный, умеренный и приятный. Мне почему-то показалось, что пишет мужчина, хотя записи велись без упоминания лица, либо в настоящем времени. В основном это были заметки о книгах, растениях, наблюдения за людьми, их поведении. Ничего, что могло бы указать на личность автора. Иногда мелькали записи на том самом языке из найденной книжки. Я пыталась их прочесть, но безуспешно. Некоторые страницы обрамлялись незамысловатыми рисунками — ветками, абстрактными линиями, попадались лица людей, в одном я даже разглядела командора. Я читала с упоением, потому что все, что было там описано — очень ново для меня. И это «все» подавалось с большой долей эмоций и красок, которых мне так не хватало при разговоре с другими людьми! Сюжеты перемежались с краткими конспектами научной литературы, в основном, медицинской. На одной из страниц я встретила запись «Искра впервые пожевала мои волосы! Наконец-то она меня признала!». Я засмеялась. Наверное, это была та самая лошадь, что днем пыталась съесть пучок моих волос. Я уснула под размышления, каким мог быть этот человек. Он представлялся мне интересным и глубоким, с которым бы очень хотелось поговорить за кружкой теплого эля на рассвете. Какую должность занимает автор дневника? Почему прятался здесь и записывал свои мысли в тайне ото всех? А может, этого человека уже давно не было в живых. Я куталась в плед, который пах пылью и чем-то едва уловимым. Окончательно я проснулась, когда я услышала крики Моблита за дверью. Он прокричал что-то невнятное, взвился по лестнице и так же быстро скрылся. Бежал так, будто все черти ада подпаливали ему зад. Может, так и было. Черт знает, что они в своих лабораториях там замышляют. Взбодрилась холодной водой из умывальника на улице. Было прохладно: ночью прошел небольшой дождик. Очень хотелось есть. — Слышь, — я окликнула низенького паренька, движущемуся мне навстречу. — В попе мышь, — насупился он. — Где столовка? — я сразу перешла к делу, потому что голод не тетка, а поругаться с кем-нибудь я еще успею. — Кто не работает, тот не ест. Паренек окрысился и хотел было быстро обойти меня и удалиться по делам. Я, к такой дерзости со стороны юнцов не привыкшая, решила действовать по наитию. — Сегодня полнолуние, — я стала угрожающе надвигаться на мальчишку. Он непонимающе уставился на меня, я злобно оскалилась: — А если я голодная, то ночью я превращаюсь в огромного волка и ем лысых мальчиков. Лысый мальчик нервно улыбнулся и махнул рукой, приглашая следовать за ним. В столовой было много народу, в основном, рекруты. Они галдели наперебой, рассаживались за длинные деревянные столы. Повар в форме быстро накладывал еду: размашистый шлепок каши и кисель, больше похожий на крашеную водичку. Ну, и так сойдет! Я не ела несколько дней, я уже готова взаправду есть людей! Мой провожатый взял тарелку и подсел за центральный столик с другими рекрутами. Они пошептались и синхронно взглянули на меня. Я закатила глаза и тоже прошла к повару. Все смотрели на меня с недоверием, будто на моем лице написано, что я враг народа или важная пленница. Наверное, я и была пленницей, только не особо важной. Как меня вообще без присмотра оставили — не боятся даже, что я могу усвистать, что аж пятки засверкают! Я присела на краешек более менее свободного стола. За ними сидели угрюмая девочка с пряно-пшеничными волосами, парень с щетиной, больше похожий на шкаф и его длинный меланхоличный товарищ. Последний лениво ковырялся в каше и бросал грустные взгляды на соседку. Вот дурак. Еду надо есть! Пока я с бешеной скоростью уничтожала кашу, успела подслушать довольно экспрессивный диалог между двумя новобранцами. — Пошел ты в жопу, Жан, раз ты такой трус! — разливался, как соловей, друг моего лысого провожатого. — А я убью всех титанов, ты понял?! — Заткнись, Йегер! Твоя бравада гроша ломаного не стоит! — вторил его оппонент. Это с молниеносной скоростью переросло в драку. Я поспешила скрыться от греха подальше. Вышла на улицу и забрела на конюшню. Там я подожгла самокрутку, лениво затянулась, прислонившись к заборчику, и достала записную книжку из каморки. Открыла на нужной странице, нашла нужную строчку, огляделась и вполголоса позвала: — Искра! Одна из лошадей, что стояла ко мне спиной, махнула хвостом и закивала головой. Я подошла к ней и прошлась ладонью вдоль ее лоснящейся шерсти. — Какая красавица, — лошадь одобрительно фыркнула и потянулась к моим волосам. Я разрешила немного себя потрепать в знак взаимной симпатии. Я уселась на корточки возле Искры и задумалась. — Почему люди такие неправильные? — Кобыла жевала сено и внимательно меня слушала. — Почему они хотят… Добровольно умирать, а не успокоиться и жить тихо? Разве есть что-то, что может быть ценнее своей жизни? Я думала о том мальчике из столовой. Его голос совсем еще недавно сломался, но он так рьяно лез в драку за свои идеалы, что я оказалась в смятении. Что он может понимать? Все эти кадеты добровольно пошли в Разведкорпус, зная, что могут умереть или остаться калеками на всю жизнь. Я сделала затяжку и, закрыв глаза, шумно выдохнула. — Как думаешь, это я сошла с ума, раз ничерта не могу разобрать, или все-таки у них башни разом снесло? — нервно бросила я Искре, на что та тихонько всхрапнула. — Нашла себе друга? — внезапно из-за плеча выросла Майя с широкой улыбкой. От испуга сигарета выпала изо рта и прожгла мне брюки. Я подскочила, выругалась и начала бить себя по штанине. Майя засмеялась и неловко извинилась. — И много ты слышала? — я повернулась к ней в пол оборота и сунула руки в карманы брюк. — Почти все, — замялась девушка. Повисла какая-то дурацкая пауза: я смотрела на нее не отрываясь, а она нашла интересными носы своих ботинок. Она была при форме. — Знаешь, я думаю, что у каждого своя цель и мотивы. И это нормально, что ты не можешь понять нас, а мы — тебя. — Ага, а еще вода — мокрая, а огонь жжется. Майя пожала плечами. — Я имею в виду то, что все, кто поступил в Разведкорпус так или иначе пережили нечто схожее. Кто-то потерял родных из-за титанов и ищет мести, а кто-то хочет лучшего будущего для своих детей, — она выпалила это на одном дыхании, будто даже не задумывалась, будто она говорит это каждый день, — Мой отец считал, что если в мире не будет титанов, мы сможем открыть для себя новые горизонты и перестать быть пленниками на своей же земле. — Почему тогда твой отец не пошел служить в разведку? — Я закурила еще одну сигарету. — Он погиб в экспедиции за стену, — тихо сказала девушка и потеребила полы своего плаща. Я отвела глаза в сторону и старалась сфокусироваться на чем-то одном, чтобы не выдать своей неловкости. Майя засуетилась и достала слегка мятую бумагу из кармана. — Вот, — она протянула мне лист, — Командор сказал передать тебе это. Я развернула записку и кивнула ей в знак благодарности. — Кстати, — бросила она через плечо, собираясь уходить на дневное дежурство, — Искра очень любит яблоки! Майя улыбнулась и помахала мне рукой. Я бесцельно слонялась по округе замка. Делать мне было нечего. План дальнейших действий был ясен — Эрвин передал в записке, что завтра мне нужно было встретиться с группой разведчиков у выхода с территории штаба в семь вечера. Больше указаний не было, поэтому нужно как-то скоротать этот день. На улице кипела жизнь. Пока я прогулочным шагом нарезала круги вокруг замка, мимо меня успело пройти три строя запыхавшихся солдат. Потом рядом пролетел тот парень-заводила, который хочет истребить всех титанов, с кадушкой воды и шваброй наперевес. Через несколько минут меня чуть не сшиб с ног Леви с криком «Где этот хренов лентяй?». Я, конечно же, сдала его с потрохами, и капрал прошествовал по горячим следам. Знакомых лиц я больше не видела. Когда я в сотый раз шла через задний двор, с пригорка послышались голоса и оттуда вышла пара солдат. Мне стало интересно, что находится дальше. Я подождала, пока солдаты скроются за поворотом, и пошла по вытоптанной широкой тропе по склону. Тропа привела меня к полигону. Сложно назвать это полигоном, скорее это был просто пустырь с редкими торчащими из песка кустами, да к тому же еще в многочисленных рытвинах. Будто от взрывов. В центре полигона двигалось несколько мелких точек, оказавшихся разведчиками во главе с Ханджи. Я не видела ее со вчерашнего дня. Перед лицом сразу всплыла сцена, как она снимает очки и уставшими глазами смотрит на меня. И ее слова, что я слишком труслива. Я чертыхнулась и начала спуск по холмику. — БЛЯТЬ! — заорала я на всю округу. На мой вопль повернулся Моблит, который держал какую-то железную установку, похожую на кочергу с присосками. Остальные присутствующие были чем-то увлечены. Я скатилась кубарем по холму и чуть не свернула себе шею. Как я дожила до своих лет. Я хотела уйти, чтобы никому не мешать, но нога сильно саднила, и я решила подождать, когда боль утихнет. Подползла поближе к действию и стала наблюдать за снующими туда-сюда разведчиками. Ханджи стояла в белом халате поверх формы и что-то записывала на чистых бумагах. Значит, она заправляет исследовательским отрядом? Теперь ясно, кого надо винить в моем скверном сне. Женщина оторвалась от бланков и махнула Моблиту рукой. Тот дернулся с места, вихрем пробежал мимо нее, и его кочерга улетела на несколько метров. Раздался оглушительный взрыв, да такой, что мне чуть не сорвало скальпель. — Уху-у-у-у-у! — раздалось сразу же после взрыва. Ханджи победно вскинула руки вверх и прыгнула на месте, широко улыбаясь. Рядом собравшиеся ученые стояли все побледневшие. Я бы на их месте еще и перекрестилась. Я смотрела, как ее пальцы ловко орудуют карандашом — она вносила записи на свои бумаги и параллельно что-то объясняла коллегам. Очки бликовали, поэтому я не могла полностью понять ее выражение лица, но маниакальная улыбка меня немного испугала. Сумасшедшая… Отряд, как я поняла, проводил различные эксперименты. В основном они что-то кидали вдаль, а потом оно с разной силой взрывалось. Иногда вещь не срабатывала, тогда Ханджи, сильно нахмурившись, перечеркивала написанное на бумаге и задумчиво смотрела на рытвины в земле, приложив палец к губам. Она казалась мне странной: она была слишком противоречивой. Ее взгляд тогда в катакомбах — с нотой презрения, усталости, совсем не вязался с тем, какая она на полигоне или при первой нашей встрече. Сейчас ее охватывало происходящее, эмоции отпечатывались на лице, голос был очень громкий и задорный. В зале совещаний она смотрела с неподдельным интересом: выяснить, прояснить, изучить. Сложилось впечатление, что у этой женщины нет иной страсти, кроме научных экспериментов. Для меня это было слишком скучно. Я знала таких людей: ночами напролет сидят в кабинетах и что-то считают, строят теории, донимают других какими-то только им понятными открытиями. Полностью одержимы идеей, они горят ею, это их страсть. Я, конечно же, таких порывов не разделяла, поэтому заучек старалась обходить стороной. Пока я изучала пространным взглядом силуэт Ханджи с развивающимся белым халатом за спиной, я не заметила ее ответный пристальный взгляд. Рядом с ней остался только Моблит, остальные разведчики, уставшие и пыльные, волокли за собой инструменты в штаб. Она не мигая смотрела на меня: карандаш покоился за ухом, папка торчала из широкого кармана халата, гордая осанка. Я поежилась от ее взгляда. Моблит что-то говорил ей, но она будто думала о чем-то другом. Волосы ручейками распадались по плечам, а потом их подхватывал порыв ветра и они взмывали в разные стороны. Я снова не смогла долго смотреть ей в глаза и отвернулась в другую сторону. Размяла больную ногу и быстро встала, чтобы найти тихий уголок для чтения уже полюбившейся мне записной книжки.