Почему бы вам не пойти в...

Дни тянулись лениво и без каких-либо подвижек. Обычно говорят, что это «затишье перед бурей», но я бы внесла поправки и просто назвала это бурей. Только бушевала она не снаружи, а внутри Разведкорпуса — визит командора военной полиции внес разлад. Солдаты, не посвященные в детали операции, были в смятении и доверие к Эрвину упало. Последний, в свою очередь, думал что предпринять дальше. Все это происходило очень незаметно: верхушка запиралась в зале совещаний и заседала там с утра до вечера. Рядовые шептались в столовой, курилке, на тренировочных площадках, но открыто свое недовольство происходящим никто не осмелился высказывать. Ханджи так и не приходила в себя. Когда меня застукали за очередным тайным посещением, то разрешили заходить через главный вход и входить в палату по-человечески, в дверь. Я этому очень обрадовалась и почти весь день проводила у кровати майора, читая книгу вслух. Вскоре история завершилась, и мне пришлось искать что-то новое. Обратившись к записной книжке ученой, я быстро нашла ответ — «Илиада» Гомера. Она так ярко была описана в одной из заметок, что я незамедлительно отправилась в кабинет Ханджи и не без труда нашла нужную книгу. Я читала ей о великих богах и храбрых людях. Как все вдруг смешалось и началась война, которая длилась долгих десять лет. Когда Ханджи очнется, мы обязательно обсудим все, что я уже успела прочесть. Но она оставалась все такой же умиротворенной, как и была. Я держала ее теплую руку, долго вглядываясь в ее лицо. Мне чудилось, что вот-вот ее глаза откроются, она съязвит о том, что я сижу возле нее, как прикованная, и пойдет что-то взрывать в лаборатории, как обычно. И когда этого не происходило, меня охватывала паника, перемешанная со злостью на весь мир и на себя. Я думала, что если бы меня не было в этой истории, то ничего бы такого не произошло. И если бы она прямо сейчас вдруг очнулась, я бы, наверняка, просто не смогла бы смотреть ей в глаза и выбежала прочь. Я сидела на лавочке возле замка и пыталась отогнать висящую дамокловым мечом тоску. Только что Эрвин созывал общий сбор для выяснения дальнейших действий. На нем присутствовали все посвященные. Не было лишь Гергера и Ролло. Я встретилась глазами с Майей и вся похолодела. От ее доброго и озорного лица осталась блеклая тень. Она стояла в углу зала и молча слушала присутствующих. Я хотела подойти, сказать, что Гергер очень бы хотел сейчас быть с ней, но так и не смогла даже поздороваться. Ее взгляд был прикован к дощатому полу, глаза болезненно поблескивали из-под красных от слез век. В зале совещаний почти у всех лица были мрачнее тучи. Эрвин вкратце изложил текущую ситуацию и все поняли, что мы находимся в заднице. После разговора двух командоров, мне подумалось, что у Эрвина есть какой-то план, потому что такими заявлениями грех разбазариваться. Но весь план командора сводился к абстрактному «нужно выкурить их из укрытия и захватить». Прошлая такая затея увенчалась полным провалом, гибелью трех прекрасных солдат и прикованной к больничной кровати Ханджи. Некоторые солдаты смотрели на меня с нескрываемым презрением. Наверное, думали, что лучше бы умерла я, пострадала я, а не их боевые товарищи. Краем уха я услышала подтверждение своим мыслям и совсем сникла. Хотелось забиться в угол, сидеть в тени и больше не выходить на свет. Конец совещания вышел сумбурным: оно закончилось громкой руганью между нами всеми. Все пытались предложить свои варианты действий и предположить дальнейшее развитие событий. Как базарные бабы, солдаты накинулись друг на друга и чуть не перегрызли глотки. Я стояла в стороне, искоса глядя на Эрвина, по виду которого было понятно, что он нормально не спал несколько ночей. Началась темная полоса для разведчиков. После совещания я пулей вылетела из замка и плюхнулась на лавочку. Куртка висела в каморке, поэтому меня начинало трясти от холода. Книжка осталась в палате Ханджи, поэтому делать мне было нечего — просто тупо смотрела перед собой в одну точку. Сейчас я чувствовала себя одиноко как никогда. Наверное, после длительного одиночества, проведя время в компании хороших людей, мне нужно было снова учиться жить самой по себе. В конце концов, после исхода мне придется покинуть штаб разведки и вернуться к прежней жизни. Лицо опустилось в ладони, спина напряглась. Нельзя позволить себе роскошь постоянно рыдать. Мне хотелось поговорить с кем-нибудь о чем-то отвлеченном, но никто даже не смотрел в мою сторону. Я боялась, что Ханджи тоже будет ненавидеть меня, когда придет в себя. Если придет в себя. — Просто добейте меня уже-е-е-е, — простонала себе в ладони я и растерла лицо руками, отгоняя наваждение. Вдруг пришла мысль просто сбежать. Никто не следил за мной, ворота штаба были открыты — заходи кто хочешь, иди куда хочешь. Вокруг тоже никого не было, даже старика Ингмара, который, казалось, прирос к этой лавочке. Можно было бы просто скрыться, вряд ли кто-либо стал бы меня искать. Да даже если и да — всегда можно запрыгнуть в повозку и уехать за город. Найти работу. Начать жизнь с чистого листа. Докурив сигарету, я встала и огляделась. Сейчас у рядовых был разгар тренировочного дня, поэтому вероятность кого-либо встретить была ничтожна. «Как и мои мысли», — отозвалось в голове. Быстро преодолев разделяющее меня и ворота расстояние, я потянулась рукой, чтобы распухнуть их. И замерла в миллиметре. Замок возвышался надо мной неприветливой, даже угрожающей, горой. Сейчас я чувствовала себя изгоем, но если переступлю порог, то, казалось, оставлю здесь то, что уже никогда не смогу вернуть или восполнить. Я не могла понять, чем именно это «что» являлось, но оно представляло для меня намного большую ценность, чем свобода, которую я так хотела, только прибыв сюда. Рука безвольно повисла вдоль тела. Ворота так и остались закрытыми, я развернулась на пятках и поплелась ко входу в больничное крыло. Дойдя до поворота, я услышала громкие суетливые голоса солдат. Они сновали туда-сюда, и один из них чуть не сшиб меня с ног. Я забежала за угол и пыталась понять, что произошло, но все быстро забежали внутрь здания и скрылись из вида. Голоса привели меня на третий этаж. Возле палаты Ханджи собралась толпа медиков, сзади которых подпрыгивал взволнованный Моблит. Он пытался что-то рассмотреть поверх голов врачей, которые заслоняли и без того узкий проход. Я подбежала к солдату, чтобы выпытать у него информацию о происходящем и замерла. В зазор между людьми я увидела сидящую на кровати ученую, держащую в руках стакан воды. Она что-то тихо говорила мужчине в белом халате. Мой пульс участился и, кажется, на лбу выступили капельки пота. Я стояла не в силах пошевелиться, просто смотрела на ее живое, привычное ей уверенное лицо, с широко распахнутыми глазами. Медики вошли в комнату, а вслед за ними неуклюже ввалился Моблит. Ханджи перевела взгляд на своего товарища и широко улыбнулась. Она подняла перебинтованную руку и слабо помахала ему. Затем ее взгляд сместился в сторону дверного проема, лицо приобрело удивленное выражение. Женщина смотрела на меня, подняв брови в удивлении, смешанном с интересом. Я начала озираться по сторонам, открывая и закрывая рот, как рыба. А потом позорно выбежала с этажа. Я нарезала круги по каморке. Ноги сильно устали: черт знает, сколько минут, а может даже часов, я бездумно бродила по замкнутому пространству. Ненависть съедала меня изнутри. Взять и просто убежать! — Бля! — я закричала и, резко затормозив, с размаху ударила кулаком в стену. Закричав уже от боли, я пошатнулась, ноги подкосились, и я рухнула на пол. Перекатившись на спину, уставилась в потолок. Костяшки пальцев сильно сводило. Где был мой мозг, когда я стояла около ее палаты? После пары часов самобичевания и сверления взглядом потолка, я уснула прямо на полу и проснулась только на следующее утро. К полудню погода разгулялась, и из-за туч вылезло солнце. Оно легонько припекало мои черные волосы. Нацепив куртку, я вышла во двор и направлялась к общим баням, чтобы смыть с себя усталость. Под глазами залегли темные круги, веки опухли, и лицо в целом сильно осунулось. Когда до бань оставалось всего ничего, на пути мне встретился Моблит с ведром красных яблок. — Как она?! — я подлетела к солдату как коршун и впилась в него двумя руками. Яблоки вывалились из ведра и, ударившись о землю, покатились вокруг нас. Моблит вздохнул. — Сказала, что была рада отоспаться за все бессонные ночи, проведенные за бумажной волокитой, — парень пародировал голос своего майора и пожал плечами. Я улыбнулась. Он вкратце рассказал, что по словам врачей, Ханджи скоро вернется в строй. У меня будто камень упал с плеч. — Майор рассказала мне о том, что случилось за стенами, — подытожил свое повествование Моблит и как-то замялся. — Это… Страшно. — Оказаться за стенами без УПМ и лошадей, — пояснил он, когда увидел мой вопросительный взгляд. — И все же, как эти фанатики смогли добраться за стену без свидетелей? Они что, как кроты под землей передвигаются или летают по воздуху? Моблит описал дугу в воздухе рукой и скептически фыркнул. Он хотел было взять ведро, чтобы снова наполнить яблоками доверху, но я держала его плечо мертвой хваткой. Парень попытался разжать мои сомкнутые пальцы, но ничего не вышло. Тогда он окликнул меня по имени. Когда и это не помогло — резко дернул плечом, от чего я чуть не упала на него мешком. — Повтори, что ты сказал! — заорала я, придя в себя. Мой безумный взгляд разрезал Моблита на мелкие кусочки, сам Моблит от этой картины был не в восторге и пытался пятиться назад. — Ч-что именно? — Последнее предложение! — Они что ли передвигаются под землей, как кроты, или летают по воздуху? Моблит все сильнее двигался назад, а я, с маниакальным взглядом кровожадного маньяка, наступала на него. — Мо-о-облит, — пропела тоненьким голоском я. Парень сглотнул и прижал к себе пустое ведро. Зацепив два самых сочных яблока с земли, я проорала: — Ты херов гений! Воодушевленная тем, что только что пришло в мою больную голову, я схватила Моблита за рукав куртки и силой потянула в сторону конюшен. Солдат с громким лязгом выронил ведро из рук и от удивления даже не упирался. — Искра! Ты же любишь яблоки? — лошадь на мой вопрос заинтересованно вильнула хвостом и с хрустом начала жевать поднесенный подарок. Моблит переводил взгляд округлившихся глаз то на меня, то на Искру, и явно догадывался, что все это происходило не к добру. — Мы с тобой идем в самоволку! Моблит чуть не упал в обморок.