We Are Gods

Клаус неторопливо шёл по улице, лениво осматриваясь по сторонам. Даже не замечая того, что люди при приближении обходят его стороной, чтобы избежать даже риска столкновения, он с оттенком презрения на лице оглядел простенький двухэтажный дом, в который Марсель попросил его придти, будто одного из своих вампиров-марионеток. Ярость поднялась в нем быстрее, чем вспыхивает спичка. Медленно оглядевшись по сторонам и не увидев конца и края людской толпе, он медленно выдохнул, беря себя в руки. Не сейчас. Позже. Марсель за все заплатит. Но позже. Идущая параллельно с ним группа туристов остановилась аккурат напротив неприметной двери, в которую ему предстояло войти. Обойдя с интересом слушающих экскурсовода людей, приведшего их к ведьмовской лавке и с запалом рассказывавшего им о чудодейственных травах и снадобьях, которыми торгуют могущественные ведьмы Нового Орлеана, Клаус не сдержал усмешки, а когда она объявила, что сейчас как раз действует хорошая скидка на защитные амулеты, и вовсе тихо рассмеялся. Рабство и вправду страшная вещь, раз вынуждает ведьм идти на такие крайности, как скидки. Ветхие, деревянные ступеньки к его удивлению не издали ни звука, стоило ему ступить на них. Кто бы здесь не жил, он держит старый дом в порядке. Поднявшись на второй этаж, Клаус медленно подошёл к приоткрытой двери и вдруг остановился. Чуть наклонив голову, он с холодной яростью смотрел на поворачивающегося из стороны в сторону перед зеркалом Марселя, примерявшего новый костюм. Примерка. Марсель позвал его на примерку костюма, будто ту девушку блондинку, перед которой, стоило ей появиться, раскрывал свой павлиний хвост, хорохорясь и играя альфа-самца. Ненавязчивая, но красноречивая попытка указать ему на его место. Чёрные вены на миг прорезались под блеснувшими янтарём глазами, но уже через секунду Клаус был абсолютно спокоен. Внешне. Не сейчас. Ещё рано. Позже. Чёрный, сшитый на заказ костюм-тройка сидел на Марселе идеально, но портной все равно критически оглядывал своё творение и, найдя таки к чему придраться, снял со штанины несколько прилипших к ней ниточек. Что ж, на то он и лучший портной Нового Орлеана, что его работы совершенны. — Черт, как же мне идёт костюм, — протянул Марсель, с самодовольной улыбкой глядя на своё отражение. Уткнувшийся в свой телефон Тьерри только пробурчал что-то неразборчиво-согласное в ответ, не переставая печатать смс. Включённый для фона телевизор уже в который раз передал новостную сводку о двух пропавших без вести, и ведущая программы настоятельно попросила зрителей позвонить по указанному номеру телефона, если вдруг они увидят кого-то из них. — Я отправлю кого-нибудь в порт свидетелем, — сказал, оказывается, все это время внимательно слушающий новости Тьерри, серьезно посмотрев на Марселя. — Скажет, что видел, как эти двое по-пьяне упали в Миссисипи. Их будут искать несколько недель, но уже не здесь. — Это хорошо, учитывая, что одна лежит в мусорном баке за городским моргом, а второй обращён в вампира, — усмехнулся Марсель. — Ещё кое-что, — окончательно убрав телефон в задний карман джинсов, сказал Тьерри, поправив и без того нормально сидевшую на нем кепку. Нервничал. — Вчера вечером я отправил за оборотнем четырёх полуночников. Никто не вернулся. Клаус чуть улыбнулся, чувствуя, как приподнимается настроение при воспоминании о приличном количестве трупов, что он сжёг сегодня утром у себя во дворе, и с любопытством посмотрел на названного сына, ожидая его реакции. Марсель на мгновение опустил взгляд, будто прикидывая что-то в уме, но уже через секунду снова беззаботно улыбался. — Значит, уже десять мертвых полуночников за последнюю неделю. Если бы я не контролировал всех ведьм в городе, сказал бы что нас прокляли. — Послушай, Марсель, — начал Тьерри, явно не понимая причины кажущегося ему столь легкомысленным поведения. — Я знаю, что вы с Клаусом друзья, — улыбка Марселя вновь исчезла, и он бросил на него в зеркало быстрый, подмеченный Клаусом взгляд. — Но по факту, с приезда Первородных… — Не продолжай, Тьерри, — с холодной насмешкой произнёс Клаус, неторопливо ступив в комнату. Тьерри от неожиданности поперхнулся следующими словами. — Не стоит. Тебе ведь было достаточно того укуса оборотня, верно? — Похоже, ты дал ему свободу действий, — повернувшись к Марселю, напряжённо заметил Тьерри. Клаус чуть не рассмеялся, но вовремя сдержался, ограничившись слабо похожим на улыбку оскалом. — Именно так, ведь это я был тем, кто построил этот город вместе со своей семьёй, — нотки предупреждения в деланно доброжелательном голосе были столь призрачны, что их уловил только Марсель. — Ладно вам, перестаньте, — словно разнимая детей, дерущихся в песочнице, с улыбкой произнёс он. — Вы ведь всё знаете. Тьерри — свой человек из ближнего круга. Клаус — мой старый друг, мой создатель и к тому же гость, — Клаусу всё же удалось улыбнуться и сделать вид, что не расслышал этого едва заметного ударения на последнем слове. «Позже» переносится на более ранний срок. — Поэтому, давайте не будем ссориться. — Полностью согласен, — Клаус посмотрел на Тьерри с ясно говорящей, что ему нет до его мнения никакого дела, насмешкой. — Ссоры между друзьями — событие крайне скверное. Именно поэтому, у меня есть к тебе просьба, Марсель. — Слушаю, брат. Клауса покоробило от этого обращения, но Марсель занятый своим отражением не заметил на мгновение промелькнувшего в его лице гнева. А вот Тьерри заметил. — Я бы хотел вернуть Элайджу, — вновь придав голосу ровные интонации, сказал Клаус. — Ребекка очень беспокоится о нем, а, как ты знаешь, порой, она может быть очень убедительна. Поэтому, мне было бы спокойнее, если бы она успокоилась. — Понимаю. — Мы ведь не позволим трём Первородным разгуливать по городу?! — взорвался Тьерри, игнорируя обратившийся на него предупреждающий взгляд Марселя. — Половина моих парней думают, что его сестра убила полуночников. — Это обвинение? — холодно спросил Клаус, представляя как засунет эту кепку ему в живот вместо кишок. — Да. — Против Первородного? — предоставляя Марселю последний шанс натянуть поводок на своём псе, уточнил он, делая шаг вперёд, и Жерар действительно вмешался, встав между ними. — Так, что я говорил? Мир. Помните? — он с несколько напряжённой улыбкой посмотрел на разъярённого Тьерри, а потом и на неожиданно резко успокоившегося Клауса. Не отрывая от молодого вампира пристального взгляда, Клаус медленно растянул губы в не тронувшей глаза улыбке. Никто не смеет бросаться подобными обвинениями против него или его семьи. Тем более оправданными. Приговор вынесен. И исполнение последует очень скоро. Разрывавшая его изнутри ярость чуть поутихла при мысли о том, что совсем скоро Марсель будет вынужден проститься со столь близким ему человеком. В уничтожении врагов спешка не нужна. Это нужно делать медленно. По крупице. Так, чтобы они сами до последнего не понимали что происходит, пока уже не станет слишком поздно. Пока он не победит. Пока собирать обратно уже станет попросту нечего. — Идём, брат, поговорим на улице, — хлопнув по плечу, ненавязчиво потянул его к двери Марсель, и Клаус подчинился, позволив ему вывести себя. — У твоего ближнего круга не хватает чувства юмора, — с ироничной насмешкой сказал он, выходя за дверь. — Тьерри гиперопекающий, но чрезвычайно верный, — пожав плечами, объяснил Марсель. — Я спас ему жизнь в сороковых. Нашёл умирающего от ран во время войны недалёко от госпиталя. К тому же этот парень прекрасно играет на трубе. Может, он даже сыграет сегодня на вечеринке. Ты же придёшь? — Как я могу упустить шанс встретиться с членом совета, когда он примет твой гигантский благотворительный взнос? — Он зануда, — согласился Марсель с усмешкой. — Но позволяет нам вести наши дела в обмен на определённые общественные услуги. Послушай, насчёт Элайджи, — он замялся, делая вид, что подбирает правильные слова. Клаус едва не зарычал от этого паршиво сыгранного спектакля. — Я бы с радостью помог, но Тьерри прав. Мои люди нервничают. Они видят, что с приездом Первородных вампиры начали умирать. К тому же, если сейчас я отпущу Элайджу, это создаст ложное впечатление кто тут главный. С большим трудом, но ему все же удалось сохранить нейтральное выражение лица. Вы очень скоро вспомните, кто здесь на самом деле главный. — Ты ведь понимаешь, я должен был спросить, — с лёгкой хрипотцой ответил он. Марсель кивнул, продолжая идти чуть впереди и не сбавляя шага. Клаус, чуть сощурившись, смерил его взглядом и вдруг понял, что тот странно напряжён. Марсель никак не показывал этого, только опыт и долгий срок их знакомства позволил ему заметить такую незначительную перемену, как увеличившаяся широта шага. — Зачем же ты позвал меня? — Сначала дойдём до дома, не на улице. Клаус заинтригованно посмотрел на него, но настаивать не стал. — А что насчёт ведьм? — вкрадчиво спросил он, решив не терять времени зря. — А что они? — Марсель удивлённо обернулся. — Ну, ты ведь наверняка не хочешь, чтобы они излишне осмелели, — он говорил с явной скукой в голосе, будто предмет их разговора совершенно его не заботил. — Может, ты их и контролируешь, но недавние смерти полуночников, слух об оборотне в городе… Это может спровоцировать ненужные бунтарские настроения. Уверен, ты и сам об этом думал. Марсель усмехнулся и несколько секунд шёл молча, раздумывая. Клаус не торопил его, с живым интересом скользя взглядом по вывескам магазинов, скрывая горящие злорадством глаза. — Что ж, может, я действительно отправлю им небольшое послание, — наконец произнёс Марсель, скосив взгляд на гибрида. — Встряска никогда не бывает лишней, верно? — Абсолютно, — кивнул Клаус, чуть усмехнувшись. Все складывается идеально. Путь до Бойни занял у них не больше пяти минут, и, только войдя во внутренний двор, Марсель одним взглядом остановил тут же вознамерившегося подойти к нему вампира, и обернулся к Клаусу. — Ты наверняка знаешь, что некоторые ведьмы обладают даром прорицания и предвидения. — Очень немногие, насколько мне известно, — кивнул Клаус, не выказав и грамма испытанного удивления. — Да, верно. Так вот не так давно у одной из таких ведьм было видение, — Марсель задумчиво взглянул на приподнявшего брови Клауса. — Ничего определённого, как обычно. Но кое-что весьма занятное, и я подумал, что это может иметь к тебе прямое отношение. — Я заинтригован, — честно признался Клаус, хотя и относился с явным недоверием ко всем пророчествам и видениям. Но желание Марселя поделиться с ним этим не могло не настораживать. — И что же видела твоя ручная ведьма? — Не надо так о ней, — усмехнулся тот с непреклонными нотками. Клаус снисходительно улыбнулся. Марсель даже не понял, как развеял его сомнения, что речь идёт о ком-то другом, и указал на Давину. — Суть сводится к тому, что Новый Орлеан ждёт приезда ещё одной гостьи. Очень могущественной гостьи. — Вот как? И причём тут я? — Она пребывает практически в то же время, что и твоя семья, — пожал плечами Марсель. — Подумал, что она может искать тебя или кого-то из вас. По словам моей ведьмы, она чертовски сильна. Настолько, что словами это едва ли возможно описать. — Вот как? — голос неуловимо изменился. — Можешь представить, как меня это заставило нервничать, — усмехнулся Марсель. — Не особо, если вспомнить, что у тебя есть оружие против ведьм. Чего тебе бояться? — отстранённо спросил Клаус, мыслями уйдя далеко от Нового Ороеана. — Я не уверен, что она ведьма. — У меня нет ещё одной Первородной сестры, если ты все это время хотел спросить об этом. — Это несказанно радует, но нет. Может, ты все же знаешь её? — Марсель внимательно следил за его реакцией. — Длинные кучерявые волосы, высокий лоб, острые скулы — редкая красотка, честно говоря. — Глаза, — кратко произнёс Клаус с окаменевшим после его слов лицом. — Какого цвета глаза? Марсель сощурился. Как раз сегодня утром он догадался спросить об этом Давину и не то что бы ответ был самым ожидаемым. — Фиолетовые. Клаус дёрнулся и зажмурился, когда воспоминания яркими вспышками замелькали перед глазами, сменяясь так быстро, что он не успевал разглядеть их. Грива непослушных кучерявых волос; тихий, мелодичный смех; плавный изгиб шеи; ласковые прикосновения изящных рук; покрасневшие, чуть распухшие мягкие губы; жар горящего очага и завывающий за окном свирепый ветер. Ярость ушла, будто её никогда и не было, сменившись ощущением полного опустошения, отчаяния и скорби. — Sal de mi cabeza*, — неразборчиво прорычал он, машинально перейдя на её родной язык. Воспоминания тут же прекратились, стоило ему сделать над собой усилие, и Клаус, отняв руку ото лба, посмотрел на с интересом, хотя и волнением разглядывавшего его Марселя. Секунда — и он прижат за шею к стене всей силой Первородного гибрида. Вампиры, что-то нервно выкрикивая, начали сбегаться к ним, но Марсель, хрипя, махнул рукой, чтобы не лезли. Жгучая, смертоносная ярость исходила от Клауса незримыми волнами, заставив молодых вампиров содрогнуться и медленно попятиться, а прижатого к стене Марселя настороженно замереть. Это был приступ той самой неконтролируемой, первобытной злости, в которой Клаус был способен убить даже самого родного и близкого человека. Понятия выгоды, чести, расчёта, привязанности — в такие моменты для него не существовало ничего, кроме всепоглощающей ненависти и её предмета. Поэтому, Марсель понимал, что одно его, или его людей, неосторожное движение — и рука Клауса мгновенно сожмётся в кулак на его шее, отделив от неё голову. — Повтори что сказала твоя ведьма, — низким, холодным тоном приказал Клаус, чуть ослабив хватку, чтобы дать ему такую возможность. — Только то, что она приближается. Больше ничего. Она видела лишь её лицо. — Больше ей не позволили увидеть, — скривился Клаус и резко убрал руку. Марсель тут же рухнул на пол. Кровь неслась по телу с оглушительной быстротой, усиливая и без того обостренные инстинкты. Отстранённо отметив брошенный на него Марселем горящий взгляд, Клаус отмахнулся от него, как от назойливой мухи, испытывая волнительное, вызывающее дрожь возбуждение. Она приближается. Она скоро будет здесь. — Кажется, я не ошибся и вы всё-таки знакомы, — неторопливо отряхиваясь, но уже без намёка на прежнюю усмешку произнёс Марсель. Сделав знак своим людям, что беспокоиться не о чем, он взглянул на не ответившего ему гибрида. — Может, ты тогда скажешь чего нам ждать и к чему готовиться? — Она не ведьма — тут ты был прав, — сухо произнёс Клаус, холодно посмотрев на него. — А вот в остальном ошибся. Я её не знаю. Марсель изумлённо поднял брови, уловив оттенок горечи в этом на первый взгляд противоречивом ответе. Развернувшись, Клаус быстрым шагом направился к выходу, заставив какую-то новообращенную испуганно отпрыгнуть в сторону со своего пути, и находу ответил на его последний вопрос: — Этому уроку я учил тебя в самую первую очередь, Марселлус, неужели ты забыл его? Всегда готовься к худшему. Если Марсель что-то и ответил, то Клаус этого уже не слышал, на сверхскорости переместившись на противоположную сторону улицы, нисколько не заботясь о том, что люди его видят. Мысли скакали в голове с такой скоростью, что он едва мог сосредоточиться на том, куда идёт, и на гневные окрики хозяина случайно опрокинутой им будки сувениров ответил таким взглядом, что тот мгновенно осекся и уже тихо забормотал себе под нос что-то про напивающихся день и ночь паршивых туристов. Пятьсот лет. Пятьсот лет назад он в последний раз её видел, слышал её голос, преследовавший его потом в каждом сне на протяжении столетий. Призрак прошлого, которого он с таким трудом похоронил, вот-вот должен был воскреснуть. Раздавшийся телефонный звонок заставил его неохотно вернуться к реальности и, закатив глаза при виде загоревшегося на экране «Ребекка», коротко рыкнул: — Что ещё? — Узнал что-то? — Совсем не то, что рассчитывал, — скривился Клаус. — Просто, чтобы ты знала: щенок Марселя обвинил тебя в смерти десяти полуночников. — Клевета и ложь, — фыркнула Ребекка. — Я убила восьмерых. Значит ли это, что я могу сделать Тьерри девятым? — Разберись с Софи Деверо. Справишься хорошо — получишь и Тьерри, и ещё кого-нибудь в качестве подарка. На твой выбор. — Марселя? — мгновенно спросила Ребекка. Выражение лица Клауса стало настолько ироничным, что увидь она его сейчас, молча бы закончила разговор. — Чтобы он снова пообещал тебе сахарных леденцов и ты, как наивная простолюдинка, устремилась в его объятия? Ну уж нет. Делай своё дело, Ребекка, а я буду делать своё. — Ты прекрасно знаешь, что между нами ничего нет и быть не может, — прошипела сестра в трубку. — После того, как он отдал Элайджу Давине, после того, как предал меня и… — В таком случае ты будешь довольна той судьбой, что я ему уготовил, — прервал её Клаус, остановившись напротив входа в обитель одной из ведьм. — Позвони, как что-то выяснишь. Не дожидаясь ответа, он убрал телефон, не отрывая взгляда от старой, потемневшей от времени вывески, обозначавшей вход в неприметную, на первый взгляд, лавку. В отличии от остальных «колдовских» магазинчиков здесь у стекла не висели ни различных форм и размеров ожерелья, не виднелись склянки с зачастую самыми обыкновенными травами, но загадочными надписями на латыни. Этот дом принадлежал уже не одному поколению семьи, переходя от матери к дочери, и никто, даже другие ведьмы Нового Орлеана, не осмеливался заикнуться о том, чтобы изменить положение дел. Хотя столь ветхое и тёмное строение в окружении блестящих новых зданий и было сродни сорняку, проросшему среди роз Озирия, но уже однажды заикнувшаяся о том, чтобы выкупить этот участок, администрация, больше не заговаривала об этом после визита нынешней его владелицы к мэру города. Ведьмы рода Лаво могли быть очень убедительны. Будто насмехаясь над веяниями современной архитектуры, восхвалявшей постмодернизм, перед домом невозмутимо радовали глаз белые кусты гортензий, недавно подрезанные заботливой рукой хозяйки. Выцветшая на солнце вывеска не привлекала и капли внимания прохожих, но совсем немногие жители города знали, что она и не должна этого делать. В этот дом приходили лишь те, кто мог заплатить цену за оказываемые услуги, а таких было и того меньше. Это был жаркий солнечный день, и, видимо, чтобы хоть чуть-чуть облегчить духоту, дверь была настежь открыта. Лёгкий, ничуть не облегчавший жару ветерок едва заметно шевелил деревянные бусы, скрывающие внутреннюю обстановку дома от глаз любопытных прохожих. Раздвинув их в сторону, Клаус медленно вошёл, невольно глубже вдыхая царивший здесь и ничуть не изменившийся за последнее столетие запах — запах полыни, гниющего дерева и магии. Тихое перестукивание деревянных бус за его спиной заставило его внутренне подобраться, ощутив тихий шёпот заработавшего заклинания. Так значит, ему позволили войти. Плохо освещённая комната была абсолютно пуста, но, несмотря на полное отсутствие каких-либо звуков из остальной части дома, инстинкт подсказывал ему, что он далеко не пустует. Решив побыть вежливым гостем, он неторопливо огляделся, остановив взгляд на немигающе следящей за ним пятнистой светло-желтой змее, свернувшейся в клубок на поверхности того, что в других лавках является торговым прилавком. Змея плавно приподняла голову и издала короткое шипение, угрожающе показав раздвоенный язык. Его волчья сущность заскрежетала когтями на это демонстрационное предупреждение, но Клаус и бровью не шевельнул. Это чужая территория, он прекрасно это знал. Также, как и то, что ведьмы этого рода никогда не позволят управлять собой или давить на себя. Они держались особняком от всех фракций, никогда не интересовались политическими конфликтами и всегда соглашались оказать свои услуги тем, кто имел возможность им платить. Их независимость шла красной нитью через всю историю существования города, и именно поэтому Марсель даже не пытался запретить им использовать магию, как остальным ведьмам. Они не были его союзниками, но не были и врагами. Не имели ничего против его правления, но не были и согласны с ним. Не помогали ведьмам бунтовать, но и не мешали им. И этот расклад устраивал всех. Секунду поколебавшись, Клаус чуть наклонил голову, выражая почтение и внимание хозяйским порядкам, и змея тут же опустила голову обратно на медленно закручивающееся туловище. Второй этап охраны был пройден. В эту же секунду тишину нарушило тихое шуршание длинной юбки о пол, и из проёма по ту сторону прилавка показалась молодая девушка-креолка. Он с любопытством посмотрел на неё и моментально отметил многочисленные сходства со своей старой знакомой. Тёмное хлопчатобумажное платье с накрахмаленной юбкой оставляло открытыми, на удивление, тонкие, почти костлявые руки, сейчас крепко держащие на плечах багровую шаль. Ей явно было непривычно носить подобающую жрицам Вуду одежду, и Клаус сделал вывод, что она стала таковой совсем недавно. Кучерявые волосы были заплетены в афрокосы, будто множество чёрных змеек, лоснящиеся под редкими солнечными лучами, попадающими внутрь через крошечное окно в мансарде. Лисьи карие глаза настороженно осматривали его в ответ, и Клаус мысленно усмехнулся тому выражению шока, которое мелькнуло в её лице, когда ей наконец удалось считать его ауру. — Ты — он, — выдохнула она. — Первый в своём роде. Гибрид двух видов. — Именно так. — Что тебе нужно? — резко спросила она, нахмурившись и нервным движением поправив соскользнувший с плеча край шали. — Гибридам не рады в Новом Орлеане, а в этом доме так тем более. — Хотел увидеть старую подругу, только и всего, — мягко ответил Клаус с искрами ярости во взгляде. — Будь она мертва, я бы уже об этом знал, а значит… — Бабушка больше не практикует магию, — категорично перебила его креолка, и он едва сдержался, чтобы не приложить её хорошенько о стену. — Если тебе нужно какое-то из наших заклятий… — Разумеется, ему нужно какое-то из наших заклятий, а тебе не мешало бы придержать язык за зубами, Аннелина, — перебил её резкий женский голос, и девушка, опустив глаза, тут же посторонилась, пропуская неторопливо выходящую из того же прохода, что и она до этого. Взгляд Клауса тут же потеплел, стоило говорившей поравняться с Аннелиной. Бывшие когда-то жгуче чёрными волосами теперь стали абсолютно седыми, но испещрённое морщинами лицо не смягчилось, как это обычно бывает при старении, а стало более властным. Карие глаза смотрели на него прямо и пронзительно, хотя и с долей лукавства. В отличии от своей внучки она была одета в обычные джинсы с рубашкой, и только обилие ожерелий, виднеющееся в приоткрытом вороте, на тёмной шее указывало на ее принадлежность к магии. Клаус невольно улыбнулся, когда она прищёлкнула языком, быстро оглядев его сверху вниз. — Годы были несправедливо щедры к тебе, Клаус Майклсон, — низким, огрубевшим от долгих лет курения голосом произнесла она. — Тебе ли жаловаться на их щедрость, Эммелина. Эммелина усмехнулась, но ничего не ответила на этот туманный комплимент. — Я знала, что ты придёшь, — она все также усмехалась, но теперь с явной жёсткостью в глазах, будто обвиняла за своё предвидение. — Ты всегда приходил, когда желал найти её. Клаус внимательно посмотрел на неё, сощурился и промолчал. — Ладно. Будь по-твоему, — вздохнула Эммелина, качнув головой, чтобы он шёл за ней. Бросив беглый взгляд на её внучку, он успел заметить, как резко углубились складки у её рта, но Аннелина не издала и звука протеста. Отвернувшись к входной двери, она смотрела на неё с таким недовольством, словно та нанесла ей личное оскорбление, пока он проходил мимо неё за Эммелиной. Почувствовав недовольство хозяйки, змея медленно поползла к ней по прилавку и зашипела, когда девушка, поджав губы, наградила спину Клауса злым, так и мечущим молнии взглядом. — Тебе следовало бы научить молодое поколение манерам, — процедил Клаус, чувствуя утяжеление воздуха вокруг себя. Эммелина резко обернулась, собираясь его одернуть, да так и застыла. Увидев вокруг него то, что было доступно только взгляду ведьму, её лицо исказилось от гнева. — Дрянная девчонка, — прошипела она и громко крикнула: — Возьми себя в руки, Аннелина, пока на твой зов не явились и остальные, а наш гость окончательно не разочаровался в нашем гостеприимстве! Не имея ни малейшего желания уточнять о каких «остальных» идёт речь, Клаус прерывисто выдохнул, ощутив, как напряжение вокруг него постепенно спадает. — Ему здесь не место, — холодно сказала девушка, показавшись из-за косяка со сложенными на груди руками. — Они разозлятся. А он того не стоит. — Прекрати быть дурой, Аннелина, — не дав Клаусу вставить и слово, отрезала Эммелина, грозно сверкая на внучку карими глазами. — Ещё раз посмеешь потерять контроль над своей яростью, и, клянусь, я отхожу тебя хворостиной, как несмышлёного ребёнка. А теперь выйди и дай взрослым поговорить наедине. Аннелина скрипнула зубами, но подчинилась. — Не слишком ли она молода для такой силы? — помолчав, вкрадчиво спросил Клаус усаживающуюся в простенькое кресло и бормочущую себе под нос разные ругательства креолку. На столе перед ней были беспорядочно разложены гадальные карты, а из пепельницы поднимался тоненький дымок не догоревшей сигары. Эммелина ничего не ответила ему, казалось, потеряв к нему всякий интерес, жадно уставившись на свои карты, но вот её темные, сухощавые пальцы быстро взяли из второй колоды ещё три карты и положили их в разных местах поверх других. — Дама треф. Конфликт с дамой червей, — бормотала она, проведя над картами рукой, будто выбирая какую взять, но в последний момент передумав. — Пиковый туз, ударивший по валету. Масть одна, но стороны разные. Предательство пиковой дамы её же шестёрками. Чёрный джокер вступает в игру. Туз треф и червовый король. Оу, — её брови поднялись на середину лба. — Ожидаемый союз, но неожиданный исход. То пропадает, то появляется, но почти все зависит от её решения, — продолжала бормотать креолка, укоризненно качая головой. — Дорогая, ты не могла бы уделить мне немного времени, — теряя терпение, недовольно сказал Клаус, пренебрежительными взглядом окинув её карты. — Вернёшься к своему гаданию, как только я уйду, а пока… — Я тебе не ярмарочная гадалка, Клаус Майклсон, — раздраженно откинувшись на спинку кресла, надменно перебила его Эммелина. — Я жрица Вуду, а мы прибегаем к прорицанию только в крайних случаях. Или ты позабыл об этом? — Ты столько раз отказывала мне в просьбе предсказать будущее, что, кажется, я запомнил это на всю жизнь, — неприятно улыбнувшись, ответил Клаус. Вальяжно усевшись в такое же кресло напротив, он поставил локти на подлокотники и сцепил руки в замок. — Но ваши предсказания на редкость точны, поэтому я с удовольствием послушаю что же ты увидела. — Порой, достаточно хорошо знать настоящее, чтобы найти ответы. Сказать тебе я могу не так много. Будущее ещё не избрало окончательный путь и, отчасти, виной тому твоя подружка. — Она мне не подружка, — процедил гибрид, едва ли не рыча. Разбираться в том, что его разозлило больше — пренебрежение Эммелины или то, что она надавила на больное — он не собирался. — Как скажешь, — иронично отозвалась креолка. — Но суть неизменна, как её ни назови — хоть единорогом. Что сто лет назад, что сейчас её влияние на будущее трудно переоценить. — За эти сто лет она ни разу не объявилась — это трудно назвать влиянием. — Больше неё на твою жизнь за последний век влиял только твой старший брат, — Эммелина ухмыльнулась тому, как вытянулось его лицо. — Я уже говорила тебе прежде, но твоё упрямство переходит все границы в нежелании прислушаться к моим словам. — Оставь россказни о связях людских душ друг с другом для своей внучки, — резко перебил её Клаус. — Мне нужна информация, Эммелина. Информация о будущем. Что ты можешь мне сказать? — А что ты можешь предложить мне взамен? — У Марселя есть оружие против ведьм, — задумчиво произнёс Клаус, решив этот вопрос ещё на пути сюда. — Возможно, ты захочешь его получить, когда его правлению придёт конец? — Давина Клэр бесполезна для меня, — отмахнулась от его предложения ведьма. — Девочка едва осознаёт что творит, играясь с такой силой, как с плюшевым зайцем. Нет, она мне без надобности. — Тогда что же? — раздраженно спросил он. — Почему ты пришёл ко мне? — вдруг спросила Эммелина, сощурившись. — Почему вдруг вспомнил о ней? — Ведьма Марселя произнесла пророчество, — с лёгкостью ответил Клаус. Утаивать это не было никакого смысла, особенно если он ждал откровенности от жрицы. — Давина предрекла приближение к Новому Орлеану кого-то столь могущественного, что это невозможно описать словами. Вариантов не так много. — Когда она объявится, приведи её ко мне, — быстро произнесла ведьма. Взгляд карих глаз странно блеснул, заставив Клауса насторожиться. — Наша встреча и станет твоей платой. — Я не позволю тебе и пальцем её коснуться, — рыкнул он, подавшись вперёд, но ведьма неожиданно расхохоталась, запрокинув голову. — Ты правда считаешь, что ей нужна твоя защита? — улыбаясь с раздражающей снисходительностью, поинтересовалась она. Успев позабыть за сто лет разлуки, Клаус вновь ощутил желание стереть с её лица эту ухмылку. Да, прошедший век точно не повлиял на ее характер. — Но в любом случае она нужна мне не для этого. Я просто хочу поговорить. Всё-таки личность она крайне неординарная. Одна из Высших… Думаю, ты понимаешь мой интерес. — Я буду присутствовать при вашем разговоре, — непреклонно объявил Клаус. — Нет, не будешь, — хмыкнула она. — Но не потому, что я против. Она сама выставит тебя за дверь. — Посмотрим, — он снисходительно улыбнулся, вызвав у неё мимолётно промелькнувшее в лице раздражение. Ощутив некоторое удовлетворение, его лицо из расслабленного тут же превратилось в угрожающе-холодное. — А теперь говори что тебе известно, пока я не решил, что ты все это время попусту тратила мое время. — Если прошедшие сто лет изменили хотя бы мою внешность, то на тебе они не отразились совершенно, — пробурчала Эммелина, наклонившись вперёд и сцепив костлявые пальцы в замок, бегло взглянув на свои карты. — Как я и сказала, будущее ещё не выбрало окончательный путь развития. Мы на развилке. Давина увидела её приближение, и оно привело ее в ужас из-за силы, что она принесёт с собой. Могущество всегда пугало людей, особенно та его часть, которую они не в силах понять и объяснить, — Эммелина подняла на него затуманенный взор, и её голос огрубел, пробирая до костей заключённым в нем холодом. Теперь с ним говорила жрица Вуду, а не старая подруга.— Она — одна из девяти хранителей вечности, одарённая великой силой и великим даром, но каждое мгновение несущая за это свою плату. Природа оберегает её, как дорогое сердцу дитя, но ровно до того момента, как она не нарушает её законов. Нарушив однажды, она будет вынуждена платить за это вечность — такова обратная сторона обладания её силы. Она нарушила их трижды. И именно третий раз ведёт её сейчас в Новый Орлеан. — С чем это связано? — быстро спросил Клаус, подавив желание прикрыть рукой в отчаянии блеснувшие глаза. Третий раз… Ему была известна цена лишь за один, но и той оказалось достаточно, чтобы едва не сломить её. — Это тебе предстоит узнать от неё, — хрипло ответила Эммелина, проведя чуть дрожащей рукой над картами. — Мои возможности, как жрицы Вуду, больше возможностей Давины, но и их недостаточно, чтобы пробиться через выставленную ею защиту. Лоа уважают хранителей, и они очень неохотно позволили мне приблизиться к предназначенной тебе Высшей, — Клаус скривился, но ничего не сказал. — Поэтому, Аннелина и не хотела тебя впускать. Переняв от меня бремя Верховной жрицы, она стала проводником между нашим миром и миром духов, и она чувствует их недовольство моей помощью тебе. — Если всё так, то вашим лоа прекрасно известно кто я такой и почему задаю эти вопросы, — резче, чем следовало, сказал Клаус и тут же поймал на себе чуть смягчившийся, но непреклонный взгляд креолки. — Законы Высших — не наши, Клаус Майклсон. Они нерушимы, и они абсолютны. На соблюдении их держится все мироздание, и именно поэтому они даются лишь тем, кто достаточно силён, чтобы нести бремя их знания и соблюдать их. Ты прав, лоа знают кто ты такой. Ты тот, из-за кого одна из хранителей — чародейка — уже дважды пошла против природы, нарушив её волю, и только благодаря своему дару смогла уравновесить нанесённый ущерб. В какой-то момент, совсем недавно наступил третий. — Я был причиной лишь одного раза, — процедил гибрид, чувствуя поселившийся от слов ведьмы, уже давно забытый им холод в груди. Страх. Страх того, что она не лжёт и не ошибается. — Если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого не существует, — с тенью усмешки на пухлых губах отозвалась ведьма, будто прочитав его мысли. — Ты узнал что несёт в себе настоящее, но пришёл ты за иным. Что ж, слушай ответ. Будущее расплывчато и туманно, но его путь определится в ближайшее время. Каждая из возможных дорог принесёт за собой большое количество крови и боли. Но лишь в конце одной из них я вижу полное восстановление нарушенного вами баланса, хотя оно и будет добыто страшной ценой. Захочет ли она ступить на этот путь, чтобы искупить прошлые ошибки… — Ошибки? — прорычал Клаус. — Она спасла мне жизнь. — Нет, она сделала совсем не это, — груз тяжёлого, чрезмерного для неё знания прошлого и будущего тупой болью отзывался в её взгляде. Эммелина резко подалась вперёд, цепко схватив его за предплечье испещрённой глубокими морщинами рукой. Тень безумия мелькнула в карих глазах, когда она прошептала: — Добейся от неё ответов. Она пытается защитить тебя от самой себя, но она ошибается. Ты должен узнать о том, что она сделала. Тысячу лет назад. Пятьсот лет назад. И сейчас. Знание этого поможет тебе принять её. И простить. А ей поможет выбрать правильное будущее. — Почему? — он заледенел, прожигая ведьму стальными глазами. — Почему, черт возьми, это так важно? — Да падут грехи отцов на детей их, — туманно изрекла Эммелина, убрав свою руку с его и выпрямившись. Клаус дёрнулся и тут же застыл. Проницательный взгляд Эммелины следил за каждым его движением, но ему все равно не удавалось убрать следы ярости с лица. Никто. Никто не смел угрожать его ребёнку. — Ты пришёл за ответами, — эхом пронёсся в его голове голос жрицы, с вернувшейся к ней властностью медленно поднявшейся со своего места. — Ты получил их. Плохие, пугающие, удручающие — да. Но и просил ты не сказку о добром и справедливом Короле, одним взмахом меча побеждающем своих врагов. Ты просил реальность. Это реальность. В которой за все свои неодолимые желания, в конце концов нам приходится платить. Клаус наградил её тяжёлым взглядом и тоже встал. Гнев постепенно отступал перед приходящим осознанием. Их связь стала причиной того, что она нарушила один из Высших законов. Вырвав его из лап смерти пятьсот лет назад, она обрекла его будущего ребёнка на расплату за его продолжившуюся жизнь. И теперь счёт пошёл на недели. Только благодаря своему дару она смогла уравновесить нанесённый ущерб… Клаус скрипнул зубами. Она открыла ему своё тело. Но душу оставила за семью замками. Вместе с самой главной тайной каждого Высшего чародея. — Каким даром она обладает? Эммелина грустно улыбнулась, и на миг через личину надменной ведьмы, бывшей Верховной жрицей Вуду без малого столетие, проглянула обыкновенная старая женщина, уставшая от земных забот и тягот. И которой ей никогда не суждено было быть. Род Лаво навеки связан с Вуду. Они обречены быть теми, кто слышит и знает. И они несли это бремя с гордо поднятой головой, не уставая напоминать окружающим о своей власти. — Добейся от неё ответов, — эхом повторила она. — Она горда и своенравна, но она нуждается в тебе ни чуть не меньше, чем ты в ней. Помни об этом, когда пожелаешь разорвать связывающую вас нить. Придя за ответами на свои вопросы, он получил лишь ещё больше загадок вкупе с тревожными предзнаменованиями. — Почему ты согласилась принять меня? — без всякого любопытства и даже интереса спросил Клаус. Ему просто было нужно внести ясность. Хоть во что-то. — По старой дружбе, — с оттенком удивления от подобного вопроса ответила Эммелина. — Я не забыла наше прошлое. И твою помощь мне, когда я нуждалась в ней. Но больше не приходи сюда. — Никогда? — Удивительно, что именно вы, Древние, используете такие слова, как «никогда» и «всегда». Хотя должны лучше нас смертных знать тщетность попыток объять словами и оправдать делами вечность. Уловив в этом расплывчатом ответе намёк на возможность ещё встречи в будущем, Клаус усмехнулся и кивнул. — Спасибо, Эммелина. За то, что позволила войти. И за твою дружбу. Эммелина чуть склонила голову, принимая благодарность, и с молчаливой нервозностью проводила его взглядом. Стоило Клаусу исчезнуть за арочным проходом, как она вновь взглянула на разложенные на столе карты и судорожно выдохнула. Маленькая, произошедшая во время их разговора и конечно же незамеченная гибридом, но сразу же бросившаяся ей в глаза перемена. Красный джокер, до этого находившийся на другом конце стола, сейчас лежал аккурат между червовым королём и трефовым тузом, озорно ухмыляясь своей дьявольской улыбкой и едва заметно перекрывая их края своими. — Грехи отцов падут на детей, — едва разлепив губы, повторила креолка и, горестно прикрыв глаза, запрокинула голову. — Что же ты наделала, девочка…