ПРОДАТЬ ДУШУ ДЬЯВОЛУ

Просыпаюсь от ощущения солнца по щекам, которое переходит на ключици, и заставляет прищурить зрение, рассматривая вид вокруг. И как вырастает моё удивление, когда перед мной вырисовывается визуализация совершенно другой комнаты. Спальня, где мы точно не засыпали, Егор под одним одеялом со мной, который видит ещё свой сон, и всё вокруг как не настоящее, будто бы я ещё не открыла глаза на самом деле. Прислоняюсь к нему руками, проводя по его татуированному телу, видя чёрные рисунки прошлого, и нежно прижимаясь к нему. В голове ещё не сложилась картина всего произошедшего. Его ночные слова… Мои эмоции к ним… Как он касался меня. И как я хотела обижаться на то, что это была для него всего лишь игра, когда для меня целая жизнь. Но всё ушло куда-то не задний план, когда я прикасаюсь языком своих засохших губ, вспоминая этот трепетный поцелуй, который окунул меня в сон. Смотрю на него тайком, трогая эскизы состоявшихся жизней на теле, вырисовывая пучками пальцев каждый. И тяжело дышу, слыша, как он начинает ворочаться и просыпается моментально, словно по щелчку. — Как мы тут оказались? — говорю ему в тон тише, понимая, что он слышит меня. — Мы тут уснули. — сразу же поворачивается ко мне брюнет, и ехидно улыбается. На нём словно 12-часовой сон уместился. — Нет. Этого не может быть. Мы спали в той комнате. — показываю рукой на стену назад. От чего сразу же ловлю его дерзкую хватку, и Егор моментально забирает мою руку к себе, прижимая её к груди так, что я чувствую, как спокойно бьется его сердце. Так размерено, как и вся его жизнь проходит. — Дурочка, ты уснула здесь. Очень сладко кстати, мне пришлось уснуть тоже. — Да ну. Я вчера не так много выпила. А родители? — хмурю брови. — Они уже наверно давно проснулись, и позавтракали. — Но… Не понимаю, почему он обманывает меня, показывая что я совершенно ничего не помню. Но я помню, каждое ощущение в той комнате, как дрожь от его слов пробирала все мои плечи и позвоночник врознь. Когда его слова не обжигали, а сжигали меня, как Жанну Д’Арк. Только здесь я готова была расплатится за любовь, которую так боялась, и так бессознательно вырастила в своей груди к человеку, о котором мало что знаю. И даже то что знаю, кажется совершенно отдалённым от него настоящего. Неужели он и вправду хочет, чтобы я забыла о существовании той комнаты? Хорошо. Я поиграю в его игру, но не долго. Закусываю губу и откидываюсь на подушку, закрывая глаза, чувствую как его рука проходит по моей шее, и сжимает её. — Что было между нами этой ночью? — говорю в пол тона ниже. — Сон. — убирает свою руку брюнет. — И всё? — медленно поднимаю веки и поворачиваюсь к нему. — Да. — Почему я тогда без одежды? — медленно приоткрываю шаль одеяла, открывая вид на оголённую грудь, играя с ним. — Тебе так больше идёт. Его взгляд поразительно мягкий, как никогда ранее. Он выглядит спокойно и без приступов агрессии, которые были в той квартире по любому поводу и заданному вопросу. — Тебе тоже так идёт. — неожиданно беру желание в свои руки и прислоняюсь к нему губами, ярко целуя их. Ещё даже не понимая, отвечает ли он мне взаимностью или нет. Мне просто хочется его есть, кусать, целовать, дышать им. Я не могу описать это чувство словами, даже если у каждого человека шесть чувств, моё точно не похоже на другие. Просто отдалённо моё. Мне хочется чтобы он был только мой, и больше ничей. Даже все эти почести с нижнем бельём в той «приснившейся» комнате, я была готова забыть и стереть с памяти, только чтобы они не пополнялись новыми снятыми телами. Я целовала его без остатка, чувствуя всю жгучесть этого температмента, весь этот афродизиак, который просто не умещался в речи, он затмевал рассудок и сводил сума дистанционно. Я чувствовала его так, как никого. Егор закусывал мою губу в ответ, мыча эхом чувств, не давая возможности вести поцелуй самостоятельно, отвлекая мои эмоции, и довольствуясь ими сполна. Я была молодой ланью. Которая ещё при значимости и своих силах, готово покорять с высоты, эта убийственная красота не могла довести до ума, но и до боли был всего один шаг. И этот шаг был за ним. Моя рука тайком нырнула к нему под одеяло, касаясь низа живота и легко переходя к плоти, дотрагиваясь к ней тёплыми фалангами, от чего всё внутри стало греть в разы сильнее, тайными желаниями. Но у Егора были свои планы. Резко выхватывая мою руку, и перемещая её за голову, он наклонил меня назад, полностью прижав свои весом, зажимая шею рукой так громко и сильно, что я не могла сделать вдох, и последний был только с его губ. Его зрачки вмиг коснулись меня отрешено, но по прежнему горячо, будто бы излучая низкую дистанцию. — Кто-то переходит границу дозволенности. — повёл пальцами по моему подбородку брюнет. — Ммм. — мычу, пытаясь хвататься воздуха губами. — Я знаю, что ты хочешь. Но Саб — это не только постельные отношения. — его хватка уменшается. — Ты была слишком хорошей, а я коллекционирую гневные моменты, чтобы потом как следует тебя наказать. — А может нам не нужно это наказание, чтобы чувствовать друг друга? — провожу пальцем по его мокрой губе, и сразу же моя кисть блокируется, так что я нахожусь в ловушке бездействия. — Я не знаю, что такое нежность, если ты об этом. А по-другому увы пока не получится. Ною внутри себя маленьким котёнком. Мне так хочется его ласки, которая просто вот-вот была так рядом, и сново растворилось в моих фантазиях. Он словно держит целибат. И я была его последней. Моя внутренняя богиня на несколько изречий завмирает от каждого трения его тела, я даже не думала, что буду так слаба перед ним, что каждая клеточка меня, будет хотеть его чувствовать в себе: грубо или нежно, без разницы. Я просто хочу этого мужчину, и от этих желаний в глазах темнеет. — Я могу научить тебя нежности. — Здесь могу учить только я. — его пальцы вмиг прорисовывают под одеялом рваную линию к моему животу. И я закусываю губу от предвкушения чего-то слишком дикого. Секунда на вдох. И его огромные фаланги раздвигают мои горячие складочки, и пробираются внутрь мягкого лона. — Ах. — не могу сдерживать себя и просто закатываю глаза. У меня не получается даже в уме посчитать насколько это ярко. Вот этот момент. Сейчас. Будто бы все звёзды сошлись в одной эйфории. Украдкой ловлю его взгляд на себе, и встречаюсь с ним, так отдалённо от всего сказанного, чувствуя эти бестактные движения внутри pussy, и то как он входит в неё уже тремя пальцами, собирая всё мое удовольствие. — Аххх… пожалуйста… — Что? — совершенно безразлично спрашивает Булаткин. — Только не останавливайся. Чувствую, как он набирает скорость во мне, входя резче, под углом, просто вдавливая в меня свои уже мокрые и такие горячие пальцы. Ощущение дикой безмятежности, я закрываю глаза и резко извиваюсь всем тазом навстречу к нему. Чувствуя эту оману на губах, и как близко я к финалу от перевозбуждения. Егор играет сначала быстро, потом резко замедляется и сново начинает трахать меня фалангами открыто и бешено, в такт моему сердцебиению. — Оххх!!! Но мои мольбы вмиг заканчиваются, когда теснение прерывается, и он выходит рвано, переставая производить фрикции. Мой отдалённый взгляд вмиг становится немного жалостливым, словно я не получила свою игрушку. Сукин сын! Зачем он так со мной? Дышу рвано, и сжимаю ноги, чувствуя, как его ладонь проходить по моему бедру и возвращается с-под одеяла наружу. — Скажи… — говорю рвано, не успокаиваясь. — Да. — Ты бы хотел, что бы я была твоей последней Саб? — произношу с предыханием, будто бы именно этот ответ мне сейчас стал самым важным вопросом жизни. — Не знаю. — отдаляется Егор, оставляя меня совершенно неудовлетворённой во всех аспектах этого значения. — Не знаешь? — Знаю одно, лучше не провоцируй меня. Будь хорошей. — Я не хочу быть хорошей. — произношу терпко, когда он поднимается с кровати, и перед мной вырисовываются его оголённые ягодицы, от чего холод проходит по позвоночнику с небывалой скоростью. — Не хочешь? — поднимает бровь он хмуро. — Я хочу быть единственной. — шепчу это с привкусом собственного достоинства. Впервые я ему говорю о своей значимости, которую хочу видеть и чувствовать в его глазах, чтобы продолжить играть с ним по его же правилам: жёстко и без капли сожаления. Но с большим доверием. — Я в душ. — нырнул широкими плечами в расправленный халат голубоглазый. И я просто, без любых дополнений в его адрес, проводила его взглядом. При этом я не ощущала что он ушёл от ответа в ванную. Я понимала и принимала, что ему нужно время. Время, чтобы принять тот факт, что я не такая как все его Сабы. Я хочу значить для него больше. Я хочу, чтобы он не мог ни о чем больше думать, когда меня нет рядом, и наоборот: думал только обо одном, когда касался моего раненого тела своими горячими руками. Мне очень было нужно это ощущение, когда ты стоишь в метро, на вокзале, на краю земли, закрываешь глаза, падаешь, поднимаешься, молчишь и рассказываешь несуразные вещи, думаешь, знаешь, но всегда понимаешь, что у тебя есть один человек в мире, и это не ты сам, один человек, и у вас одинаковая температура тела, и ты ему нужна. *** Опоясываю тело белым полотенцем на бёдрах, совершенно не видя отражение запотевшего зеркала. Я не знаю сколько я пробыл в этой комнате, сколько времени вода смывала с меня какие-то опознавательные знаки, и стал ли я чувствовать меньше после этого контраста. Внутри ещё гулял распущенный демон, и я не знаю, как я взял себя в руки, чтобы не взять её в тот же момент, как моя рука содрогнула убрать начало новой страсти, когда мы не в роли Доминанта и Саба. Когда у нас другие роли, а в ней столько нежности, что можно пол южной Америки сделать добрыми и отзывчивыми. Но нет. Эта девочка досталась мне. Будто бы я выбрал её из всех зол, и только в одном была нарушена пропорция уязвимости. Неужели возможно такое дикое сочетание: красоты, нежности и послушания? Внутри меня рисуется что-то странное, ощущение что я температурю и мне срывает крышу, но я держусь из последнего, чтобы это просто показалось. Неужели нужно просто отформатировать диск. Но разве возможно отформатнуть то, что перед глазами? Сжимаю кулаки, рвано дыша, ощущая накал по скулам, как верный знак того, что мне нужно отдышаться, спустить пар. Я уже на шагу к коллекции агрессивных эмоций. И могу просто без повода не устоять их воплощать, раня всё вокруг своим ледяным сердцем. Да. Именно так и должно быть. Мысли рисуют твёрдую пятёрку за возвращение в сигнальное русло. Ещё парочку дублей перед родителями, и я сново буду в ресурсе дикости и отчуждённости. Меня не сломать. Открываю дверь и выхожу в комнату, которая до этого цвела вниманием, но в секунду оно просто растворилось вместо с ней. Сабы не было на этих квадратах, кровать была застелена, а на одеяле осталось её ночное платье, ровно сложено по центру, будто бы шлейф аромата заполнил все мои рецепторы в секунду. Моё внимание немного рассеялось, будто бы я потерял нить наших договоренностей, или же она захотела первой спустится к родителям. Совершенно забывая о том, что на мне одно полотенце, иду на зов своего учащенного пульса. Мне нужно срочно понять, что она беззаботно болтает с моими родителями и просто улыбается им. Спускаюсь по лестнице отрешено, обыгрывая в голове момент своего появления, ведь на моем лице нет радостного утра, я почему-то озадачен, где она делась, где чёрт возьми она сейчас, когда должна быть в моей комнате и на моей кровати, ждать следующих указаний на этот день. С кухни доносится сладкий голос мамы, и то как папа отвечает на все её изречения, прям как в детстве, этот голос обволакивает меня некими воспоминаниями, на миг заглушая переживания. Солнечные лучи проходят по рельефу торса и одаривают меня теплом. Сразу же заворачиваю через гостиную на голос родителей, понимая, что там должна быть и Саб. — Сынок, ты уже проснулся? — встречает меня мама в фартуке. — Да. — резко проговариваю. — Доброе утро. — улыбается отец, находясь за обеденным столом. Вокруг есть все, кроме неё. Чувствую, как вена на лбу энергично начинает пульсировать, будто бы я что-то чувствую, но если злость — это чувство, то я ощущаю её открыто и динамично. — Где Саба? — провожу зрением вокруг, не замечая её даже через отражение окон на задний двор. — Саба? — переспрашивает мама, играя венчиком по глубокой ёмкости. — Сынок, дай женщинам заняться своими делами, садись лучше ко мне. — Нет, пап, не сейчас. — чувствую как скулы играют злостью не в мою пользу. — Где она делась? — переспрашиваю, но уже не так монотонно, как в первый раз. — Егор, Саба ушла, скоро придёт. — В смысле ушла? Что? — сдерживаю себя просто из последних сил, чтобы не перевернуть эту кухню нахер. — Я попросила Николая купить мне недостающую приправу к кофе, а Саб сама согласилась пройтись к магазину, и как раз прогуляться заодно захотела. — легко ответила мама. — Приправу? Мам серьезно? — Да. У тебя не было… — Какую нахер приправу???? Вот эту? — резко открываю шкаф сверху и просто со всей силы выкидываю ящик со всеми специями, которые были там. — Или вот эту? Какую блять, приправу тебе нужно было, что ты её отпустила????? Это уже был не я. Это был мой демонический настрой вожака стаи, когда что-то пошло не по сценарию, нужному ходу событий, и так как меня не спрашивали. Я рвал и метал, просто сдерживая себя до последнего, разбрасывая все пакеты специй на паркет, причиняя хаос вокруг и вред моральной системе своих родителей, которые никак не понимали, что здесь произошло и почему я завёлся от такой обычной ситуации. Я не слышал ничего в ответ, как мама просила меня успокоится, и как отец хотел утихомирить мою злость, пока со спины не донося совершенно нежный и спокойный тембр голоса, который я искал: — Кардамон. Кардамон, меня попросили купить в магазине. — повторила Сабина немного отрешено и даже боязливо, видя меня всего в этих специях.