Божество

      Рагнвиндр ещё раз боязно прикоснулся к чужим волосам, бережно поглаживая их, но бард никак не отреагировал. Его умиротворённое выражение лица и ровное дыхание вселяли спокойствие в сердце дрожащего то ли от страха, то ли от озноба магната. Дилюк прекрасно понимал, что если его засекут, то всем его стараниям добиться взаимности от Божества тут же придёт конец, но и сдерживать себя он был не в силах. Его член болезненно упирался в тонкую ткань нижнего белья, требуя скорейшей разрядки, а в животе назревал ноющий комок будоражащего сознание чувства.       Собравшись духом, магнат всё-таки расстегнул несколько пуговиц белой шёлковой рубашки, концы которой были завязаны в узел. Перед Рагнвиндром тут же предстала плоская юношеская грудь, лишённая всякого рельефа, она почти незаметно вздымалась в такт размеренному дыханию барда. Магнат заметил, что все засосы и укусы, которые только портили вид его белоснежной кожи, куда-то пропали. Похоже, Венти и Кэйа всё ещё не помирились… И Дилюку это только в радость. Взгляд магната зацепился за пухлые соски, что, как и в прошлый раз, привлекли его внимание своим нежно-розовым цветом. Нервно сглотнув, Рагнвиндр очертил рукой острые ключицы, а затем и контур светящейся татуировки, заставив барда затрепетать. Потом он съехал чуть вправо и принялся поглаживать выпирающий сосок, перекатывая затвердевшую горошину между большим и указательным пальцами. Когда магнат оттянул её, Венти шумно выдохнул носом, поджав губы, и Дилюк тут же убрал руку. Рагнвиндр жутко боялся случайно разбудить дремлющее Божество, поэтому он с особой осторожностью прикасался к его чувствительным местам и, как только Архонт начинал реагировать, тут же прекращал трогать его. Магнат развязал мешающийся узелок и провёл пальцами по слегка выпирающим рёбрам, а затем по плоскому и твёрдому, как камень, животу, опускаясь всё ниже и ниже. Наконец-таки Дилюк подобрался к самому главному — коротким зелёным шортикам. Любопытство охватило его, но он не решался снять их… Магнат ведь никогда не касался никого в таких местах. Но когда ещё ему выпадет возможность подойти к Архонту так близко, вернее, не просто подойти, а даже потрогать его? Дилюк не желал ухаживать за ним, лишний раз напыщенно демонстрируя популярные у аристократов и влюблённых по уши молодых простолюдинов джентельменские знаки внимания, ради одной лишь невинной улыбочки и неловко отведённых в сторону глаз. Неужели он не понимает, что магната интересует только постель? Дилюк желал поскорее вкусить запретный плод вместе с Божеством, отдав ему своё драгоценное сокровище, которое он хранил все эти годы для него одного. Как жаль, что они не смогут скрепить свой союз в местном соборе, ведь в этом городе ещё никогда не венчали мужчину и… Мужчину? Магнат всё никак не может смириться с тем, что, не смотря на бесполость своей истинной формы, Барбатос расхаживает по этой бренной земле в теле юноши. В последнее время Дилюк много думал над тем, будет ли их соитие до свадьбы считаться грехом. Рагнвиндр совсем не жалел чистоты Венти, в отличии от своей, ведь у Божества её попросту не было. Иронично однако…       Нервно сглотнув, Дилюк судорожно расстегнул небольшую пуговку, а затем и ширинку. Магнат приспустил шорты вместе с нижним бельём, оголяя пах, и его взору открылся… —«Почему он такой маленький?», — недоумевающе спросил он сам себя. Рагнвиндр провёл пальцами по крохотным яйцам, едва касаясь их, и Архонт тут же тихо охнул и свёл острые колени вместе. Дилюк брезгливо оттянул крайнюю плоть пальцами, оголяя розовую головку, и сразу же вернул её в исходное положение. Мда… Он ожидал увидеть нечто большее. Этот мелкий отросток выглядел максимально нелепо, словно он вообще не принадлежал этому телу. Хотя… Павший мужеложец-Архонт большего и не достоин. Вряд ли он вообще когда-либо пользовался им по назначению. Рагнвиндр ещё раз едва ощутимо провёл по нему рукой и, когда Венти застонал, махнув бёдрами, тут же откинул её, потряся ей в воздухе. Юное тело Венти было таким соблазнительным и податливым прикосновениям, словно умоляло Дилюка взять его прямо здесь. Сонный и разомлевший бард нравился магнату намного больше того шумного мальчишки, который то и дело норовил стащить бутылку-другую прямо из-под носа бармена, без умолку трещал о всякой ерунде, нажирался, как свинья, по поводу и без. Но самым большим плюсом спящего Архонта была его беззащитность. Если Рагнвиндр будет осторожен, то он сможет воплотить некоторые свои грязные фантазии, не боясь отгрести за них. Бодрствующий бард вряд ли позволил бы ему такое, ведь до этого идиота всё никак не дойдёт, для чего магнат за ним бегает.       Не в силах больше терпеть, Дилюк расстегнул ширинку и вывалил наружу колом стоящий член, обвитый выпирающими венами. Взявшись за основание, он провёл головкой по призывно приоткрытым губам Венти, а затем постучал по его щеке, оставив на ней немного вытекшего предэякулята, в ответ на что бард поморщился. Смесь самодовольства и стыда только раззадорила Дилюка и заставила его как-то странно ухмыльнуться. Перейдя за черту дозволенного, он почувствовал собственное превосходство, трусость и нерешительность тут же покинули его. —Ты ведь заметил то пятно на плаще, не так ли? — прошептал Рагнвиндр, медленно двигая рукой. Его пульсирующий член нависал прямо над расслабленным лицом мальчишки, который и не догадывался о том, что магнат столь наглым образом пользовался его уязвимым положением. — Надеюсь, что да, ведь я пометил его специально для тебя. Дилюк с огнём в глазах скалился так, что у него скулы болели. Он чувствовал себя таким самодовольным, когда представлял себе Архонта, что случайно вляпался в семя магната, которое тот целенаправленно разбрызгал по его верхней одежде. О да, он наверняка нечаянно задел белёсое пятно пальцами, Дилюк прекрасно понимал это. Рагнвиндра чертовски заводили мысли о перепачканных в его сперме изящных ручках барда. Он представлял, как ниточка полупрозрачной жидкости, скопившаяся между его длинными тонкими пальцами, провисает и роняет на землю маленькие капельки, а Венти брезгливо оттирает весь этот беспорядок салфетками… Ох, нет, пусть лучше слижет его, проходясь языком от морщинистой складочки между пальцами до их кончиков.       К фантазиям магната добавлялось всё больше и больше красочных деталей. Он всё не мог перестать думать о чужих бледных костлявых руках, что были так недоступны. Никогда прежде он не видел таких сексуальных рук. Рагнвиндру удалось прикоснуться к их нежной, словно лепестки только-только распустившегося под весенним солнцем цветка, коже лишь пару раз, но этого было мало. Он жаждал большего. Дилюку хотелось бесконечно осыпать бледные ручки Божества поцелуями, всё время трогать и поглаживать их, показывая свою нескончаемую преданность Архонту, которого тот так горячо почитал. Вряд ли Рагнвиндр когда-нибудь добьётся воплощения своей мечты в жизнь, но ведь он стал чуточку ближе к ней, не так ли? Ещё недавно единственное, что было позволено этому смертному, так это нежить в воспоминаниях момент, когда тот впервые прикоснулся к его рукам. Раньше Дилюк лишь кидал робкие взгляды на утонченные кисти, что словно были выточены из мрамора, увлечённо наблюдая за их лёгкими движениями всякий раз, когда заставал Венти играющим на лире в таверне. Его тонкие пальцы едва касались туго натянутых струн инструмента, из которого лились мотивы старинных мелодий, что зародились Мондштадте более двух тысяч лет назад. Дивная музыка, которую не сыграет ни один другой бард в этом городе, и звонкий ангельский голосок заставляли сердце магната трепетать. Сильнее его трогали лишь прелестные ручки Архонта. Дилюк прекрасно помнил, как случайно коснулся их, когда подавал барду стакан со свежим сидром. Магнат, задумавшись, нечаянно пододвинул его слишком близко к чужой руке и едва ощутимо ткнул указательный палец Венти своим. От мимолётного прикосновения по телу Рагнвиндра прошлась волна обжигающего жара, а сам он тут же отдернул свою руку и неловко отвёл взгляд в сторону. В ответ Архонт лишь хихикнул, одарив магната тёплой улыбкой. Но три дня назад… Три дня назад ему удалось вновь прикоснуться к ним, жалко, конечно, что их прервали… За то тогда, сидя на склоне, Дилюк мог гладить его бледную кисть сколько душе угодно, у него даже получилось мимолётно прикоснуться к ней губами. Дилюк считал такие привилегии чем-то внеземным, он даже и подумать не мог, что добьётся такого. Но эти руки по-прежнему принадлежат не ему, а его «брату». Рагнвиндру хотелось завладеть ими, да и не только ими, в принципе каждой клеточкой прекрасного тела Архонта, но рыцарь, что вечно мельтешил под ногами, не давал это сделать. Дилюк точно не знал, были они в отношениях или нет, но прекрасно понимал, что те, скорее всего, регулярно вступали в интимную связь. От осознания этого факта в жилах Рагнвиндра вскипала кровь. Его дико раздражало то, что Венти смеет заниматься подобным с Кэйей, не смотря на то, что оба они — мужчины. Да и этот жалкий рыцарь был, мягко говоря, плохим кандидатом: его склонность ко лжи, лести и излишней скрытности отталкивали, но бард почему-то закрывал на это глаза… Или нет? Дилюк считал, что именно он, он единственный был достоин сердца и тела Божества. Рагнвиндр всё-таки был праведным человеком, который, в отличие от большинства жителей города, всегда ставил религию на передний план. А этот каэнри’аховец-безбожник и рядом с ним не стоял. —Барбатос… Барбатос… — бормотал Рагнвиндр, ускоряясь. Его пальцы потянулись к чужой руке, что лежала на впалом вздымающемся животе. Дилюк робко коснулся выпирающих костяшек, едва весомо дотрагиваясь их подушечками своих обгоревших пальцев. Не получив никакой ответной реакции, он полностью накрыл его ладонь своей и крепко сжал её. Ох… Кожа Венти была такой мягкой и нежной, жаль, что мозоли на кончиках пальцев портили всю картину. Но они того стоили, ведь его игра на лире не сравнится ни с чем. — Ах, Барбатос, почему ты водишься с этим проклятым рыцарем? Почему ты трахаешься с ним, а не со мной? Чем он тебя так зацепил? Магнат был ужасно зол то ли на Кэйю, то ли на самого Архонта. В любом случае, первый был слишком самонадеянным, раз осмелился посягнуть на чистоту Божества, а второй — слишком глупым, раз решился отдать её именно ему.       Глухо простонав, магнат испуганно прижал свою ладонь ко рту и излился на чужое лицо. Он, округлив глаза, с замиранием сердца наблюдал за бардом, который лишь поморщился и недовольно фыркнул. Фух… Пронесло. Дилюк не ожидал, что он так быстро кончит, но прикосновения к чужим руках сделали своё дело. Он осторожно стёр семя с миловидного лица мальчишки салфетками и натянул на него одежду. Эх, как жаль, что магнат оставил фотокамеру в поместье, ему так хотелось запечатлеть столь развратную картину.       Уже утро. Не открывая глаза, бард сел на пол палатки и хорошенько потянулся, прогибаясь в спине. Он был невероятно рад тому, что бессонница отступила и ему наконец-таки удалось уснуть. —Кхм… Архонт кинул испуганный взгляд на покашливающего Дилюка, который озадаченно глядел на него из угла палатки. Бард тут же осознал, что сам он, кажется, отрубился от усталости прямо в госпитале, так и не дойдя до своей палатки. Хотя может это и к лучшему, ведь Венти совсем не хотелось видеть Кэйю. Барда так сильно задело сказанное в порыве ярости оскорбление, что тот объявил Альбериху бойкот. Но спать на улице Венти, конечно же, не мог, ведь на этом острове не было ни огромного дуба с толстыми ветвями, на которых в летний зной часто дрых уставший Архонт, ни удобных лавочек, поэтому ему приходилось делить с рыцарем одну палатку. —Ох, простите! Я не хотел мешать Вам! Я… Я сейчас же уйду! — бард уже было хотел кинуться к выходу прямо в наспех застёгнутой рубашке и с босыми ногами, но магнат остановил его, схватив за запястье. —Постой, — произнёс он, крепко держась за него. — Всё хорошо, тебе не за что извиняться. Ты мне совсем не мешаешь, правда. Венти сел на место и потупил взгляд в пол. —Выходит, я случайно уснул в Вашей палатке? — виновато промямлил он, тяжело вздыхая. — Понимаете, я совсем не спал все эти дни. Я всё время думал о Вас и беспокойство за Ваше состояние не давало мне уснуть, но когда Вы очнулись, я наконец почувствовал облегчение. Бард как-то страдальчески улыбнулся, давая понять, что теперь с ним всё в порядке. Он действительно был сам не свой последние три дня, но всё, к счастью, наладилось. Венти очень переживал за своих знакомых-смертных, ведь те, словно бабочки-однодневки, так быстро умирали. Слабое человеческое тело запросто может сломить болезнь, ранение, ну или же банальная старость. Семьдесят лет — очень мало для Архонта, а ведь именно во столько, а иногда и намного раньше, обычно умирали люди. Всякий раз, когда трезвость открывала барду глаза на жестокую реальность, он начинал ломать голову над тем, что же он будет делать после смерти Кэйи. Ох, не стоило так сильно привязываться к нему. Если бы не тот холодный вечер, таверна и отсутствие моры, то они бы, наверное, и не познакомились никогда. Венти, конечно же, испытывал тёплые дружеские чувства к этому смертному, для него он был не просто очередным собутыльником, но разве Архонту разрешено подобное? Он ведь рано или поздно умрёт, а Венти вновь будет горевать тысячи лет. Тем более, их отношения уж слишком стремительно переросли в интимные, что только сильнее привязало их друг к другу. Бард боялся, что Альберих как-то не так воспринял это, да и это явно было лишним, но так уж получилось. Он замечал излишнюю теплоту со стороны рыцаря, которая исходит только от влюблённых молодых мужчин, но подобных чувств у Архонта не было. Кэйа был для него всего лишь хорошим другом, с которым они втайне занимались непристойными вещами, что были наполнены лишь бесконечной похотью и желанием поскорее забыть пережитый кошмар, а не чувствами. И до поры до времени всё было отлично. Венти с горя напивался, приходил к Альбериху, который заботливо успокаивал его своим членом, и уходил восвояси, либо же оставался у него дома на пару дней, чтобы продолжить своеобразно убегать от проблем. И всё это, конечно же, сопровождалось странными фетишами, совокупность которых, кажется, была только у них одних на всём свете. А потом Кэйа надоел Архонту как сексуальный партнёр, поэтому он решил подыскать ему замену в виде Дилюка. Венти всё никак не мог уговорить того на обмен ролями, поэтому решил поступить радикально. Наверное, их потрахушки закончатся сразу же после того, как Рагнвиндр согласится на эту авантюру. Бард продолжит дружить с Альберихом, выпивать с ним тавернах, вместе гулять по Мондштадту, наслаждаясь живописным видами этого прекрасного региона, и иногда засиживаться у него в гостях… Если тот простит его после подобного. Венти боялся, что у Кэйи действительно есть чувства к нему, а разрыв их интимных отношений разобьёт ему сердце. Бард не знал, что делать со всем этим. За Дилюка он, кстати, переживал не меньше. Они хоть и были знакомы довольно недолгое время, но внезапное ухудшение состояния магната изрядно подкосило Венти. Тот ещё слишком молод, чтобы умирать. Да и звание ночного стражника города, что в одиночку может перерубить орду монстров своим клинком, доставляло не мало хлопот. Эта работёнка, бесспорно, была куда опаснее рутинных поручений рыцарей, которыми ежедневно занимался Кэйа. —Твоя забота греет мне душу, но не стоит так себя изводить. Я ведь переживаю за тебя, Венти, — Рагнвиндр, заметив нотки дрожи в чужом голосе, приподнялся и протянул свою изуродованную ожогами и шрамами руку к его обеспокоенному лицу. Он провёл тыльной стороной пальцев по порозовевшей щеке барда, едва заметно приподняв краешек своих губ. Венти был необыкновенно очарователен… Дилюк никогда ранее не видел его таким. Растрёпанные волосы, неправильно застёгнутая мятая рубашка, сонный и слегка мутный взгляд — всё это части нового, ещё более прекрасного образа Архонта. Венти же льстило, что такой холодный с виду мужчина, который всегда держит лицо, позволяет себе «сыпаться» наедине с ним. И всё-таки он был таким милым, когда показывал настоящего себя… Чего только стоил один его вмиг потеплевший взгляд, который, пронзая сердце юноши насквозь, заставлял его испытывать уйму незнакомых чувств, что приятными волнами расходились по всему телу! — Если хочешь, то можешь поспать ещё немного. Я не буду тебя беспокоить. —Ох, не стоит. Я уже выспался, — бард боязно взялся за его обожжённое запястье, бережно поглаживая его одними только кончиками пальцем. Он делал маленькие шажки к сближению… Уже пора, да? Венти боялся показаться навязчивым, но ему так хотелось поскорее окунуться в океан новых ощущений, взяв с собой Дилюка. Бард надеялся, что магнат не посчитает его легкодоступным или чего похуже. — Скажите, как вы себя чувствуете? —Уже лучше, но тело всё ещё ломит. Кровь, кажется, перестала сочиться. Спасибо, что перевязал меня вчера, — произнёс Рагнвиндр, выражая глубочайшую благодарность. Присутствие Венти положительно влияло на ход выздоровления магната, казалось, он, как и Барбара, мог лечить других людей с помощью своих элементальных способностей. Хотя… Возможно он и вправду умел так делать. Кто знает этих Архонтов? В любом случае, Дилюк жаждал спасения именно от Барбатоса, он верил, что только одно его присутствие сможет поставить его на ноги. — Мне неловко просить, но, пожалуйста, посиди со мной ещё хотя бы полчаса, если тебя не затруднит. —Хорошо, — бард, заключив чужую ладонь в свои, убрал её со своего лица. К удивлению магната, Архонт сам начал поглаживать её тыльную сторону своими нежными пальцами, едва касаясь ороговевшей кожи. Она была такой неказистой, неприятной наощупь, но Венти из интереса продолжал трогать её. И откуда у него такой огромный ожог? Дилюк же даже не пытался вырваться из сладкого плена чужих рук, которые лёгкими движениями поглаживали его ладонь. Пальцы юноши, такие тонкие и изящные, невесомо скользили по грубой коже магната, заставляя покрываться мурашками его оголённую спину. Рагнвиндр был не в силах оторвать взгляд от столь завораживающего действа. Он, задержав весь воздух в лёгких, неверяще смотрел на барда, который увлечённо ласкал его изуродованную кисть. Неужели это всё взаправду? Ему действительно не противно? Дилюк, к сожалению, не мог спрятать все свои физические недостатки под многослойной одеждой, поэтому он чувствовал себя очень неловко перед Венти. Магнат по-прежнему прикрывал свой обезображенный торс одеялом, но его правая рука была схвачена чужими утончёнными кистями. Бард юрко скользил миниатюрными пальцами по поверхности обожжённой ладони, внимательно изучая её… Ох, зря Рагнвиндр решил провести рукой по щеке юноши, он и не ожидал, что тот ответит на этот жест. Дилюк, округлив глаза, старался не двигаться, чтобы не спугнуть мальчишку, что так увлечённо гладил тыльную сторону его ладони. — В чём дело? Архонт стрельнул глазками из-под длинных ресниц, заставив засмотревшегося на чужие руки Дилюка встрепенутся и смущённо отвести взгляд в сторону. —А… Я… — промямлил Рагнвиндр. Ох, похоже Венти заметил, как тот бессовестно пялится на его прекрасные кисти. Дилюку тут же стало так стыдно, он был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать на себе этот надменный взгляд Архонта. — И-извини я, наверное, засмущал тебя. —Нет, совсем нет, — обеспокоенно произнёс бард, стыдливо склонив голову. — Просто я заметил, что Вы так странно смотрите на меня… Если Вам некомфортно, то я тут же прекращу, только скажите. —Нет, всё в порядке, — Рагнвиндру казалось, что его щёки начало охватывать пламенем. — Я, если честно, удивлён, что ты не брезгуешь брать меня за руки, когда я не в перчатках… —Почему я должен брезговать? — недоумевающе спросил Архонт, подсев чуть ближе. Он вновь провёл пальцами по тыльной стороне его обожжённой ладони и слегка приподнял её над полом. —Ну, ожоги… Они ведь… Эх… — Дилюку было очень сложно говорить об этом. Он вновь погружался в неприятные воспоминания о прошлом, которые обволакивали его разум чёрной пеленой, заставляя заново переживать ту боль. Он нервно сглотнул, поджимая дрожащие губы. — Прости, что снова заостряю на этом внимание. —Всё в порядке, — бард тяжело вздохнул от вмиг навалившегося на него сожаления. В глазах магната отражалась угасшая любовь к собственной персоне, такая чистая и бескорыстная, которую не опишет в своих стихах ни один поэт, не возвысит в своих хвалебных одах ни один бард, не нарисует в своих картинах ни один художник. Самолюбие — дар Богов, что имеется у любого человека с рождения, но, к сожалению, люди часто закапывают его в себе и других. Дилюк и не вспомнит какого это вообще — любить себя. Это было так давно, что он, кажется, совсем позабыл, что на его теле когда-то не было ни единого изъяна, оно было практически идеальным. Что же с ним такого приключилось, раз оно стало выглядеть так ужасно? — Помните, что Вы сказали мне на утёсе? —Конечно помню, — магнат считал, что тогда он позволил себе быть слишком дерзким по отношению к юноше, не смотря на то, что тот довольно высоко оценил такой жест. — Почему ты вдруг упомянул это? —Я хотел сказать, что вы не менее красивы, — он потянулся губами к чужой обезображенной руке, едва касаясь её ороговевшей кожи. Рагнвиндр находился в глубочайшем шоке. Он, конечно, привык слышать восторженные визги своих поклонниц, стоило ему лишь пройти мимо них, но ведь ни одна из них и знать не знала про его неказистые шрамы и ожоги, а Венти… Венти сказал ему это, целуя его изуродованную ладонь. Дилюк в недоумении покосился на барда, пуще прежнего заливаясь краской. — Вряд ли я сумею Вас переубедить, но, пожалуйста, прекратите так относится к себе. Все эти отметины — Ваша изюминка, но никак не недостаток. —Ох, Венти… —Тогда я не смог поблагодарить Вас за комплимент, потому что слишком смутился, но сейчас я в силах сказать «спасибо», — он медленно прошёлся губами от костяшек до запястья, то и дело кидая игривые взгляды на магната. Бард ухмыльнулся и, словно кот, ласково потёрся щекой о ребро чужой ладони, казалось, ещё чуть-чуть и он довольно замурлычит. — Мне и вправду нравятся Ваши руки, Мастер Дилюк. —А мне… А мне твои! — магнат одним резким движением вырвался из плена чужих пальцев, схватился за утончённую кисть и, словно обезумевший, начал покрывать её поцелуями в ответ. Так нелепо и сумбурно… Но он надеялся, что Архонт всё поймёт, да и тот, наверное, давно уже догадался о его необычном влечении к чужим рукам. Пока Дилюк проходился губами от самых кончиков пальцев до запястья, Венти лишь хихикал, прикрывая рот свободной рукой. Он, можно сказать, завидовал барду. В отличие от обезображенных рук Рагнвиндра, миловидные ручки Архонта были невероятно мягким и нежными наощупь, они радовали глаз одной только белоснежностью и ровностью кожи, а их нежные прикосновения невозможно было забыть. Венти не нуждался в перчатках и длинных рукавах, в отличие от Дилюка, ему наоборот полагалось усиленно скрывать свои внешние дефекты от других. Он, наверное, и не беспокоился бы о своих ожогах, если бы не Мастер Крепус. Магнат горячо любил своего отца, но привитую с детства самоненависть он простить не мог.       

«Ты снова забыл свои перчатки в комнате? Хорошо, я схожу за ними. Прикрой руки чем-нибудь, пока никто ничего не заметил.»

«Ты уверен, что тебе стоит надеть именно эту рубашку? Её короткие рукава обнажают все твои у… Кхм… Ожоги. Примерь другую.»

«Я понимаю, что тебе хочется выглядеть солидно на деловой встрече, но эти украшения явно созданы не для таких рук. Лучше бы тебе снять это кольцо и надеть свои бархатные перчатки. Я ведь заказывал их у местного портного специально для таких случаев.»

      Бард погладил увлекшегося Рагнвиндра по волосам, заставив его вопросительно поднять глаза. Он, осознав всю дерзость своих действий, собирался было отпрянуть, но ему совсем не хотелось покидать столь замечательные ручки. Магнат безмолвно сверлил взглядом ухмыляющееся лицо своего идола, пытаясь понять как же тот собирается отреагировать на такое непростительное поведение со стороны жалкого смертного? —Ну и как она Вам? — спросил Архонт, продолжая водить пальцами по чужим алым локонам. —Она прекрасна… — промолвил Рагнвиндр, словно находясь в трансе. — Сколько бы я не целовал твою изящную ручку, я не могу вдоволь насладиться ей. Магнат принялся неистово проходиться по ней губами, не в силах насытиться. Он целовал чужую руку с таким рвением, что казалось, будто он вот-вот обнажит зубы и вопьется ими в бледную кожу. —Неужели Вас интересуют только кисти моих рук? — произнёс Архонт, наигранно изображая обиду. — У меня есть и кое-что поинтереснее. —Запястье? — нерешительно спросил тот, доковыляв до него своими губами. Дилюк несколько раз нежно чмокнул выступающие венки, всё еще кидая робкие взгляды на чужое лицо. — Такое тоненькое, а вены на нём словно мелководные реки. —Выше. —Предплечье? — он поднимался вверх, наконец-таки поняв суть игры. — Кожа здесь такая же мягкая и бледная, а само оно столь щуплое. —Ещё выше. —Тогда плечи? — произнёс Дилюк, чуть задрав белоснежную ткань. — Они такие узкие, прямо как у юной девы. —Ха-ха… Нет, ещё выше. —Ключицы? — Рагнвиндр принялся зацеловывать и их, благо неправильно застёгнутая рубашка позволяла это сделать — Так отчётливо выпирают… —М-м-м… Почти. —Ч-челюсть? — магнат недоумевающе вскинул одну бровь. —Не говорите глупостей. —Тогда щёки? — ох, Рагнвиндр и не заметил, как далеко он зашел. —Это детские шалости. —Неужели губы? — его мигом кинуло в жар. Так волнительно… Дилюку было стыдно признавать то, что за всю свою жизнь он так ни с кем и не поцеловался. —Верно, — правая рука Венти легла на чужую раскрасневшуюся щёку, а сам он потянулся к растерянному лицу магната так, что их уста разделяли лишь несколько сантиметров. Бард в ожидании неизбежного криво ухмылялся, чуть приподняв уголок своих губ. Дилюк же пристально глядел на такие желанные уста, что наконец-таки предстали перед ним во всём своём очаровании и красоте. Они привлекали магната своим нежно-розовым, как только что родившийся рассвет, цветом, но он все никак не мог начать действовать. Вдруг Венти не захочет нести ответственность за столь несмышлёного в любовных делах мужчину? Согласитесь, не каждый осмелится попытаться научить неопытного таким вещами. Страх сковал Рагнвиндра, парализуя его и не давая возможности самостоятельно сократить столь короткое расстояние между их лицами. — И чего же Вы ждёте? Архонт сам было не сорвался, желая поскорее прильнуть к чужим губам, но дождался, пока магнат закроет глаза и сам двинется ему на встречу. Дилюк было хотел быстро чмокнуть уста юноши, но как только он попытался отстраниться, бард тут же притянул его к себе за затылок. Получив в ответ лишь мычание, что с бурного удивления медленно перетекло в блаженство, Венти принялся обхватывать его губы своими, слегка причмокивая. Рагнвиндр пытался подражать, следуя движениям партнёра, но получалось у него плохо. Бард сразу заметил, что у магната, казалось, совсем не было опыта… Ну ничего, так даже лучше, ведь Венти сможет закрепить за ним привычки, которые он хотел бы видеть в своём будущем сексуальном партнёре. Вдруг Архонт проник внутрь языком и забегал им по чужим плотно сомкнутым зубам, прося разрешения на более чувственный поцелуй… Не слишком ли рано? В прочем, обоим было плевать. Они оба хотели поскорее перейти к интиму, но при этом боялись спугнуть друг друга, думая, что один из них уж точно «не такой» и ещё не опустился до уровня бесчувственного секса ради бесчувственного секса. Забавно, что оба они как раз-таки и были «такими». Дилюк думал лишь о том, как славно он провёл прошлую ночь наедине со спящим бардом, а тот в свою очередь сжимал бёдра, стараясь унять неожиданно накатившее сладкое чувство, которое с натяжкой можно было назвать возбуждением. Магнат, отвечая на просьбу, разжал челюсти, начав потихоньку распускать руки. Пальцы юрко скользнули под ткань зелёных шортиков, щупая чужие пухлые ляжки, вызвав у Архонта отвращение. Венти совсем не хотелось заходить дальше поцелуев, ведь на этом острове не было ни капли алкоголя, а марать честь усопшего друга без него было совестно, да и они плохо знали друг друга. —Прекра… М-м..! Прекратите меня трогать… Я... я ещё не готов, — бард хотел было отстраниться, отпихнув магната, но тот и не думал прекращать. Рагнвиндр продолжал елозить языком внутри его рта, не давая и слова сказать, и впиваться ногтями в нежную кожу чужих бёдер. Венти не смог стерпеть такого наглого поведения, поэтому попытался скинуть с себя изуродованные руки, царапая и хлопая их, но его вдруг грубо схватили за шею, сильно давя на её кожу и пытаясь проникнуть всё глубже и глубже внутрь рта. Архонт почему-то тут же вспомнил, как он душил Альбериха, скача на его члене. Ах, так вот как это ощущалось... Что-то горячее разливалось по горлу, а лёгкие с каждой секундой пустели, будто сжимаясь не в силах вернуться к своему прежнему размеру. Кэйе правда нравилось это, раз он просил повторить пытку ещё и ещё? Выходит, Венти тоже должно нравится? Глаза барда заискрились, а сам он жалко затрепетал, хватаясь за оголённые плечи Дилюка. Он прекрасно понимал, что такой ерундой его не убьёшь, но разум вдруг почему-то заполнил животных страх. Казалось, что всё его бесцельное существование перешло в руки этого смертного, хоть это и было совсем не так. Рагнвиндр всё сильнее сжимал пальцы, оставляя на нежной коже полукруглые следы от ногтей и не позволяля Архонту дышать. Венти машинально вцепился в его руку, но скинуть её с себя не осмелился, боясь не расчитать силы, он лишь тихо хрипел и пытался разорвать поцелуй, чтобы заглотить хоть немного воздуха. В край обнаглевший магнат принялся больно щипать его за ягодицы и дрожащие бедра, оставляя на них небольшие синячки и вынуждая барда забавно подскакивать. Архонт пытался не подавать виду, что его член болезненно упирается головкой в ткань нижнего белья, а такие действия лишь раззадоривают его. Венти было так стыдно за это, он не знал куда себя деть. Его разум захватили всплывающие картинки с Альберихом, в чью шею он вцепился обеими руками. Венти неосознанно проецировал себя на задыхающегося рыцаря, который не переставал кончать от удушья, обильно изливаясь внутрь барда.       Архонт почувствовал, как он падает на что-то мягкое под чужим весом. Он испуганно запищал, когда его насильно вдавили в пол палатки, не убирая руки с многострадальной шеи. Бард лишь с ужасом взглянул в алые глаза разорвавшего болезненный поцелуй магната, они были наполнены нечеловеческой ненавистью и злобой. Рагнвиндр сильно сжимал его шею уже двумя руками, раздувая ноздри и пыхтя, словно он вот-вот взорвётся. Венти был в замешательстве, да и сам Дилюк не особо понимал от чего на него накатил такой сильный приступ ярости, настолько его одурманила агрессия… Кажется, из-за попыток барда образумить магната, который слишком рано начал распускать руки? Этот мелкий засранец наверняка разрешал Кэйе хватать, трогать и щипать его и так и сяк и где угодно во время поцелуев и не только, словно бард являлся портовой шлюхой, так почему Дилюку нельзя? Из-за такой несправедливости магнату нестерпимо хотелось сжать его шею до хруста, а когда тот замрёт в замешательстве, заломать его руки и поскорее уже приступить к искалечиванию великовозрастного разума, чтобы сделать из барда послушную куклу, но Дилюк прекрасно понимал, что такими необдуманными действиями он прикончит самого себя руками Архонта. Венти уж точно ответит на подобные действия физически. Дилюк-то осознавал, что Божество намного сильнее него, хоть и кажется хрупким юнцом. Сначала нужно тщательно прощупать сердце юноши, чтобы найти в нём что-то сокровенное, тщательно скрытое от чужих глаз нечто, которое можно использовать для различных манипуляций. Тогда Рагнвиндр уж точно завладеет Божеством от начала и до конца, подрезав его крылья и заперев в тесной золотой клетке, словно диковинную домашнюю птичку, ему нужно лишь как можно скорее втереться в доверие. Тогда он сможет душить и насиловать его сколько захочет, но пока что стоит подождать. —Я напугал тебя? Прости, я не специально. Мне так не хотелось тебя отпускать, что я случайно схватился за твою шею и… И уронил я тебя тоже слу... Хах... Случайно... Да, случайно, — нагло врал Дилюк, который, невзначай скользнув взглядом вниз, замешкался и тут же переменился в лице, глядя на зашуганного барда с жуткой натянутой до ушей улыбкой. Ох, кажется он заметил... Венти был готов сквозь землю провалиться. Рагнвиндр отпустил его, потянул правую руку к его щеке и погладил её тыльной стороной своих пальцев, не смотря на то, что Архонт недоверчиво прижимал подбородок к груди, пытаясь спрятать свою шею. Ну, вообще-то магнат и вправду случайно схватился за неё, желая лишь не дать барду отстраниться, но внезапный приступ ярости и обиды заставил его сжать её до посинения. Он заключил его руку в свои ладони и принялся судорожно зацеловывать её, пытаясь искупить вину, но это, наверное, уже было бесполезно. — Я ни в коем случае не преследовал цели навредить тебе, моя маленькая певчая птичка. О, Архонты, я надеюсь, что твои голосовые связки в порядке. Пожалуйста, прости меня… —Всё хорошо, — хрипло ответил юноша, не узнавая собственный голос. Он стыдливо прикрывал лицо свободной рукой, стараясь не выдать себя. Губы Венти дрожали, а глаза его наполнялись влагой, он еле сдерживался, чтобы не зарыдать от боли, обиды и стыда. — Не стоит извиняться. Рагнвиндр был слегка удивлён столь спокойному тону Архонта. Он ожидал звонкой пощёчины, сопровождаемой истерикой или ещё чего похуже, но Венти, казалось, было всё равно на произошедшее. Так странно… —Всё правда в порядке? Нигде не болит? — магнат прижал барда к себе, зарываясь носом в его волосы. Он медленно проходился ладонью от его макушки до затылка, не прекращая настырно интересоваться его самочувствием. Архонт лишь кивал головой и прижимался к его оголённой груди, прикрывая своё ракрасневшееся лицо. — Если хочешь, я могу позвать Барбару. —И что мы ей скажем? Они оба замолчали, думая об этом неловком инциденте. Своим неожиданно жестоким поступком магнат подарил Венти столь странные ощущения, тот никогда не испытывать подобного ранее… Архонт был обижен на такое хамское отношение к себе, но одновременно с этим он почувствовал вопиющие слабость, страх и беспомощность, которые ему даже понравились, ведь при их наличии такой сильный мужчина, как Мастер Дилюк, с лёгкостью смог унизить его и показать своё могущество таким образом, но и в тот же миг успокоить и приласкать… А Венти был достоин лишь унижений и ничего более, но он не смог бы вынести чего-то подобного без чужой заботы. Ну, это сам бард так считал. Такое мерзкое, насквозь пропитанное похотью, лишённое чести существо действительно нуждалось лишь в регулярных кнутах и маленьких-маленьких, совсем незначительных пряниках. Архонт всё грезил о них, мечтая строить гримасы удовольствия и экстаза, как Кэйа, и сейчас он, наверное, получил чуточку сладких унижений… Кажется, именно этого Венти и хотел? Да..? Так противоречиво… Бард совсем не понимал что всё это значило. Ему не понравилось и понравилось одновременнно. Может ему будет приятнее, если его будут душить во время секса? У него ведь встал, а это значит, что он возбудился? Хотя кто вообще может возбудиться от того, что его душат? Разве что только Кэйа... Это вообще вписывается в рамки нормы или нет? Венти задавал себе кучу вопросов, но так и не смог ответить ни на один из них. Он чувствовал себя потерянным. —Я не знаю, — Рагнвиндр попытался посмотреть на лицо испуганного барда, но стоило ему только прикоснуться к чужому подбородку, как тот, сложно дикий зверёк, загнанный в угол, заметался в чужих объятиях. — Тише, тише... Я не пытался навредить тебе.       Стойло барду выйти за пределы палатки после получаса чужих крепких объятий и разговоров ни о чём, в которых он и не учавствовал толком, а только кивал головой, как на него тут же легло что-то липкое и тяжёлое. В этот миг он почувствовал себя осквернённым, мерзким, неимоверно противным, это «что-то» густой жижой растекалось по всему его телу, не давая поднять голову и сделать шаг вперёд. Венти усиленно подавлял в себе желание заплакать. Ему было так стыдно и страшно из-за того, что он полез к Дилюку и получил такую странную реакцию в ответ, что хотелось разрыдаться от столь неприятных ощущений, но он держался, как и всегда… Он позволял себе плакать только во время секса, когда там внизу становилось очень больно. Кэйа прекрасно понимал, что у Архонта всё затягивается и заживает намного быстрее, чем у обычного человека, но как бы тщательно он не разминал барда, тот всё равно испытывал неприятные ощущения. Альберих гладил и целовал его, смахивал солёные капельки с уголков глаз и шептал нежности на ушко, чтобы успокоить, но Венти всё не унимался. И после этого он просит грубости? Бард не хотел признавать, что он уж слишком нежен и чувствителен физически и эмоционально, ведь запретный плод сладких унижений был столь притягателен… Не сломает ли это его?