Не стоит пытаться избавиться от воспоминаний, надо научиться жить с ними. Майк Энслин
— Агата, почему вы остановились? Что это у вас? — спросил Ульрих у подруги, обернувшись к ней. Та не ответила. Женщина стояла позади и с широко раскрытыми глазами держала перед собой руки. На ее ладонях мельтешило нечто черновато-желтое. Ульрих со вздохом поправил на голове шлем, из-под которого торчала серая прядь его волос. Мда. Сложновато быть рядом с человеком, который заново родился.***
Вот уже прошло четыре дня с тех пор как он и Филаура покинули пределы Города Мастеров и странствовали вдоль обширных земель в поисках места для жилья. Всюду им попадались широкие пейзажи: высокие горы с белыми верхушками, отливающие синевой, просторные поля пахнущих трав и цветов, реки с кристально-чистой, прозрачной водой, густые, темные леса и многое другое. Целый новый мир предстал перед двумя людьми, начавшими новую жизнь. Ульрих, давно не покидавший стен серого и мрачного замка, с восхищением смотрел на то, что окружало его. Приятные, доселе неведомые ему запахи вливались в его легкие, наполняя их по самые ольвеолы. Прекрасные виды радовали глаза, привыкшие к обыденно-жуткому интерьеру высокой башни и механическим изобретениям. Стоявшее в небе светило теперь не жгло и не мучило жаром, как делало это раньше, а теперь спокойно и приятно освещало землю. Все было новым, невыразимым и прекрасным. Наблюдательный взгляд инженера ловил каждое движение, каждый шорох в траве, внимательные глаза следили за тем, как живет природа и ее обитатели. Но вот с чего действительно не спускались глаза Ульриха, так это с Филауры. Которую ученый решил называть другим именем. За нею был нужен непрерывный глаз да глаз. После того рокового дня, когда почти был разрушен Город Мастеров, а Филаура чуть не утонула в бурлящих водах, инженер пристально наблюдал за своей спутницей, анализируя ее поведение, настроение и физическое состояние, пытаясь найти какие-либо недочеты. В целом бывшая королева вела себя довольно оптимально. Можно даже сказать, легкомысленно. Казалось, будто после потери памяти рассудок женщины потерпел сильные изменения и стал, как у среднестатистического ребенка: Филаура с непомерным любопытством изучала все вокруг себя, будь то высоченное дерево или маленькая букашечка. Если что-то попадалось ей на глаза, то она тут же останавливалась, подбегала к предмету ее любознательности (или брала его в руки) и рассматривала со всех сторон, сверху-донизу. При этом ее эмоциальное состояние было на высшем уровне: каждое новое открытие сопровождалось разнообразным всплеском чувств и переживаний. Но самым главным и удивительным было то, что Филаура не старела. Это наиболее всего поражало ученого и вызывала еще больше вопросов.Как такое возможно?
На протяжении тех долгих лет, пока Ульрих анализировал взаимодействие Королевы с Огнивом, он заметил, что чем больше и чаще Филаура питалась монетами, тем быстрее заканчивался магический эффект омолаживания. Но сейчас после последнего использования золотых монет прошло уже больше одного дня, а женщина не преобразовывалась и не теряла своей жизненной силы. С одной стороны, все было хорошо, ведь тогда это означало, что проклятье было кем-то снято. Однако Ульрих, который ни разу не сталкивался с подобной ситуацией, внутренне переживал и боялся, что в один момент может произойти неминуемое, и тогда он будет не в силах что-либо изменить. И тогда единственный дорогой ему человек просто умрет у него на глазах… Но затем Ульрих вздрагивал и сердито мотал головой, отгоняя подобные мысли. «Хватит думать об этом! Пока все хорошо? Хорошо. Вот и замечательно. Будем решать проблемы по мере их возникновения.» Подобного рода мысли возникали в сознании ученого из незримых и неслышимых уст его внутреннего голоса. И Ульрих в итоге успокаивался и снова возвращался в бодрое расположение духа.***
Ульрих подошел к Филауре и посмотрел сначала на нее, а потом на то, что было у нее на руках. — Что это у вас? — спросил он еще раз, хотя и так прекрасно увидел, что это было крупное насекомое, а точнее, бабочка-махаон. Тот слегка приоткрыл свои полосатые крылья и с явным наслаждением сидел на человеческих руках, греясь солнышком. Женщина медленно подняла голову и посмотрела на Ульриха большими от восхищения зрачками. — Ульрих, я только что увидела то, что потрясло меня. — сказала она тоном, полным осознания глубинной сути бытия. — Я не знаю что это, но оно привлекает меня, завораживает своим видом. Красота, милота и грациозность сочетаются в одном существе, что прямо сейчас сидит у меня на руках, хоть я и не знаю его имени. Как такое возможно? — О, это махаон из семейства парусников или кавалеров. — спокойно ответил ученый, знающий все виды животных, птиц и насекомых. — На латыни его название: papilo mahaon. Или просто: очень большая бабочка. Необычно, что вы нашли его здесь — это довольно редкий тип для такой местности. Кстати, он очень красиво летает. — Летает? — восхищенно переспросила Филаура и осторожно приподняла руки вверх. Сидевший на них махаон пополз вперед, через несколько секунд он зашевелил желто-черными крыльями и плавно взлетел в небо, поднимаясь все выше к деревьям. — И вправду красиво. Интересно, а я летать умею? — женщина распрямилась и взмахнула руками, будто пытаясь взлететь. Ульрих посмотрел на ее тщетные попытки и грустно улыбнулся. — К сожалению нет. По нескольким причинам. — Ульрих начал загибать пальцы. — Во-первых, наш организм и наши тела устроены так, что им не по силам подняться и полететь. Во-вторых, у нас нет крыльев, как у птиц или бабочек. А в-третьих, я боюсь, что мы слишком приземленные и поверхностные для такой непомерной вещи, как небо. Рожденный ползать летать не может. — Эх, жалко. — Филаура разочарованно вздохнула и мечтательно посмотрела наверх. — А я бы хотела попробовать полетать, посмотреть на все с высоты, увидеть много нового. — Нам еще предстоит увидеть много нового и на земле. — сказал Ульрих многообещающей интонацией. — Слава Богу, времени у нас предостаточно. Он подошел к Филауре и протянул ей руку — Пойдемте: нам надо успеть преодолеть этот лес до вечера. Женщина послушно взяла руку ученого и пошла с ним рядом. Несколько минут висела пауза. Никто не решался заговорить. Наконец Филаура, обеспокоенная чем-то, повернулась к инженеру: — Эм, Ульрих?.. — Да-да? — тот учтиво улыбнулся. — А почему ты обращаешься ко мне на «вы»? Я, конечно, ничего против не имею, но…я же не королева какая-нибудь! Ульрих сглотнул и потупился. Действительно, почему? Она же ведь больше не та королева, которой он боялся…тогда зачем он продолжает обращаться к ней так, будто она ему чужая? — Да так, просто привычка. — выдавил он из себя хриплым голосом. — Ничего особенного. Прости. — Да ладно, я не обижаюсь! — женщина крепко приобняла смутившегося ученого и пошла вперед. Ульрих, не ожидавший такого поворота, несколько секунд стоял неподвижно, а затем, широко улыбаясь, направился вослед за Филаурой. «Что ж, не все так уж и плохо. — подумал он. — Пока что…»***
Вскоре двое путников преодолели лес и устроили привал на одной широкой поляне. Пурпурное солнце постепенно исчезло на почерневшими в сумраке ветками, на темнеющем небе сверкнули первые белые точки, образуя геометричную цепь созвездий. Путем сложных махинаций, а также использования комбинации, сделанной на скорую руку из подручных материалов (грязи и палок), Ульрих умудрился сделать неплохой и размеренный костер, от которого исходили невероятная яркость и тепло. После ученый снова рыскал в кустах, добывая ягоды для ужина. Филаура же послушно исполняла мелкие поручения, а вскоре уже довольная сидела возле огня на самодельном сиденье-пеньке, грея холодные руки. — Так как меня, еще раз, зовут? — спросила она, когда Ульрих наконец уселся напротив нее с большой охапкой сухого хвороста и стряхнул иголки с одежды. — Филаура. — ответил он. — Тебя зовут Филаура. — Филаура…какое необычное имя. Фи…ла…у…ра. — женщина проговорила свое имя по слогам. — А что оно означает? — Честно сказать, даже не знаю. Может быть и вправду что-то «необычное». — Ульрих задумчиво почесал затылок через шлем. — Это, скорее, прозвище. Твое настоящее имя: Агата — Агата…А почему я не помню своего имени? — Филаура обеспокоенно соединила пальцы рук вместе. — И того, кто я? Откуда я? Инженер наморщил лоб. Он ждал этого вопроса и заранее придумал вполне себе логичный ответ. — Понимаешь, у тебя иногда случаются врожденные приступы амнезии- провалов а памяти: ты просто берешь (Ульрих щелкнул пальцами) и забываешь часть того, что успело с тобой произойти. Это очень редко бывает, но если ты теряешь память, то тогда мне приходится много чего рассказывать тебе заново. — Ты все знаешь? И ты…расскажешь мне?..Обо всем? — Да, знаю. И я расскажу тебе. — тут Ульрих чуть придвинулся к женщине и посмотрел на нее в упор. Лицо его выражало строгость, брови были нахмурены, а голос стал расчетливо-холодным. — Но прежде чем я сделаю это, я хочу тебя спросить: ты уверена, что хочешь узнать о себе все? Готова ли ты к этому? Могу ли я быть уверен, что ты все поймешь и при этом не пожалеешь? Филаура смутилась от этих слов и посмотрела себе в ноги. Было видно, что она собирается с мыслями и ответом. Наконец она посмотрела на Ульриха решительными глазами. — Д-да, Ульрих. Я готова. Можешь быть уверен во мне, я пойму и не пожалею. Пожалуйста, расскажи мне все, что знаешь. Ульрих хмыкнул и бросил в огонь костра несколько веток. — Хорошо. Как скажешь. Знай: я тебя предупредил. Повернув свой пенек к ученому, Филаура приготовилась слушать. Тот задумчиво потер висок, собираясь с мыслями, и вдруг понял, что не может рассказать ей про Огниво. Инженер не хотел испытывать судьбу и снова потерять дорогого для себя человека. Поэтому Ульрих решил…сказать про куда более далекое прошлое. Про дорогое для него время, которое почти незаметно проскочило мимо него.***
— Итак, это случилось много лет тому назад. — начал Ульрих свой рассказ. — Ты вряд ли сможешь что-либо вспомнить, потому что тогда ты была еще совсем ребенком. Тем более, что с того момента прошло уже больше десяти лет. Но я хорошо помню, что ты происходила из древнего, состоятельного, можно даже сказать, аристократического, рода. Твоя семья состояла из особо почетных людей, а сама ты, Филя, была самой красивой девочкой из всех. Тебя ставили пример, а твоя семья в тебе души не чаяла… — У меня была… «семья»? — Филаура с младенческим удивлением посмотрела на ученого. — То есть, у меня были…родители? Мама и…папа? — Конечно. — Ульрих кивнул головой. — У каждого уважающего себя ребенка должны быть родители: мама и папа. И у тебя, Филя, они тоже были. Как и у всех. — А почему…были? — робко спросила Филаура. Ученый ответил не сразу. Мозг отчаянно заработал, приказывая сердцу биться чаще. На висках под шлемом образовался пот. Вот она, точка невозврата. И что теперь делать? Он не решался ответить на этот вопрос. Он не знал, как ей объяснить это. И стоит ли вообще это делать? Может, есть другой вариант?.. …нет. Нету. И не должно быть. Он не имеет права ей лгать. Он обязан быть честен и правдив с ней. Если хочет, чтобы та ему доверяла и относилась к нему как к другу.