Stupid is as stupid does. Форрест Гамп
***
Пламенеющий костер на опушке леса слабо освещал сидящего справа чумазого мальчишку в порванных штанишках, натянутых на пальцы перчатках и инженерном шлеме с очками. Восьмилетний Ульрих Персиваль Судорежец сидел на поваленном бревне и держал в заляпанных сажей руках механизм в виде куба с большой трубой и крутящейся ручкой на боку. Это была Универсальная Пузырепроизводительная Система — УПС-2. Одно из его самых первых изобретений. Денег оно не давало, однако его применение было значимым. Всего лишь попытка лишний раз порадовать принцессу Филауру, подругу мальчика. Которая сидела напротив него на травке и держала на коленях рогатую диадему в виде короны. В блеске пламени она отливала чистым золотом. А красная полоса в центре черного платьица казалась похожей на утреннее зарево. — А тебя не будут ругать за то, что ты убежала со мной? — настороженно спросил Ульрих Филауру. И не удивительно: мальчик до сих пор не мог поверить, что она решилась на такой отчаянный шаг. Хотя иного пути у них и так не было. Их наверняка разыскивали, уже подняли на уши всю страну, и так потрясенную династическим кризисом. Все будто посходили с ума. С этой поры каждый, у кого были связи или деньги, стал претендовать на место близ свободного трона после смерти короля. А потом этих людей становилось все больше и больше. Ульрих, еще не до конца знающий и понимающий всего, детским нутром чувствовал, что, возможно, поступил так, как было нужно. Что это было правильно — согласиться с Филаурой на долгие скитания. Во всей этой мясорубке и дворцовых интригах наследнице престола угрожала опасность: алчные царедворцы могли воспользоваться ее возрастом, манипулировать ее доверием и сотворить много чего непоправимого. А Ульриха…могли бы просто уничтожить. За ненадобностью. И все же…неуверенность не покидала мальчика, дорожившего мнением своей подруги. А вдруг она передумает? Захочет ненароком назад?***
Ульрих распахнул глаза, пробудившись ото сна. Приподнялся с места, на котором лежал. Осмотрелся через полусонный взор. Сквозь темные ветки деревьев исходило голубое сияние, сгоняющее мглу ночи. Уже между веток запели первые птицы, заглушая стрекотание незримых цикад. На месте недавнего костра слабо догорали уголья. Ученый протер глаза. Опять этот сон… Уже в который раз он видит эти странные обрывки из прошлого. Напрямую связанные с ней. Они казались такими маловажными… Но тогда почему они до сих пор посещают его сновидения? Тихий вздох исторгся из груди Ульриха. Еще никогда в жизни он не был так близок к осознанию того, что ему неизвестен ответ на сей вопрос. Тут он увидел недалеко от себя спящую Филауру. Женщина лежала на зеленом пиджаке ученого и с умиротворенным лицом была погружена в завесу сна. Ее черные волосы раскидались, подобно крыльям птицы, худые руки поддерживали точеную голову. Грудь размеренно поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе. Ульрих даже невольно загляделся на свою подругу. И не удивительно. Прошло много времени, с тех пор как он видел ее такой тихой и спокойной. Когда Филаура была еще Королевой, во время сна на ее лице никогда не отражалось ничего радостного или светлого. Недовольство, злоба и дикая усталость от всего сливались в одну жуткую, надменную гримасу. Ульрих хорошо запомнил ее, и каждый раз, когда он видел спящую Королеву, его сердце подавленно сжималось от грусти и злобы на самого себя. За то, что он позволил своей Филауре засыпать с таким лицом…на протяжении долгих лет. Теперь же сердце ученого не ныло, словно пытаясь скукожиться, а излучало прилив нежности, наполняющей все нутро теплом и радостью. Его подруга была рядом с ним и спокойно дремала, смотря прекрасные сны. Она уже не была той жестокой Королевой, готовой уничтожить всех своих «бывших слуг» за предательство. И никогда не будет. Не в его жизни. Он не позволит этому повториться. Он убережет ее от всего, что посмеет покуситься на ее чистоту и добродушие. Он будет готов бросить вызов всем порокам и страстям, защищая дорогого для себя человека. Если потребуется. Для него это будет высшим счастьем. Горячий огонь решимости заполонил душу Ульриха. Ученый поднял перед собой руки и медленно стиснул их в кулаки… Красная пелена зари застелила небо. Настало утро…***
Через несколько часов Ульрих и Филаура снова продолжили свой путь через лес. В полдень они вышли на дорогу и направились по ней, не сходя с нее ни на шаг. Попутно Филаура восторженно разглядывала все вокруг и задавала ученому нескончаемое количество вопросов насчет всего: про природу, про себя, про Ульриха. Тот терпеливо отвечал, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете. — Ульрих, а почему все такое…зеленое? — спросила Филаура, посмотрев себе под ноги. Ульрих огляделся — вокруг них стояли высокие сосны, вдоль дороги росла изумрудная трава и различные цветы. — О, это просто! — Ульрих улыбнулся и поправил шлем. — Все растения на нашей земле питаются водой из-под земли, углекислым газом из воздуха, а также лучами Солнца. Это целый химический процесс! Лучи содержат в себе энергетическте штучки, называемые фотонами. Они бывают красные, синие и зеленые, однако растения при помощи белка хлорофила поглощают все, кроме зеленых, отражая их. А мы их видим и потому нам кажется, что все растения зеленые! Филаура наморщила лоб, пытаясь понять слова ученого. Тот смутился, осознавая, что ответил ей на понятном только ему языке науки. — Если сказать попроще, то Солнце, освещая растения своими лучами, делает их зелеными. Это называется фотосинтез! — Фотосинтез…- тихо повторила Филаура и сорвала с земли белоснежный цветок ромашки. — А почему не все растения зеленые? Ульрих задумался, а потом сказал первое, что пришло ему в голову: — Сначала так и было. Все растения были одинакового цвета. Но некоторые из них устали от монотонности и решили частично поменять свой цвет. Потому и появились различные цветки и ягоды. Сплошная зелень — это скучно, особенно рядом с голубым небом, согласись? Филаура кивнула и, чуть прислонив к своему носу цветок, медленно вдохнула его аромат. Затем он улыбнулась. — И вправду. — сказала она. — Разнообразие — это хорошо. — Вот именно. — подметил Ульрих. Внезапно их разговор прервал неожиданный и громкий звук. Будто где-то впереди них кто-то прокричал или проблеял. Ульрих настороженно взял Филауру за руку, та чуть прижалась к нему, тоже смотря вперед. Где-то минуту ничего не происходило. Но потом звук, похожий на блеянье, повторился. Между деревьями возник темный силует, похожий на человеческий. Ульрих сузил глаза, пытаясь рассмотреть силует. Внезапно он и Филаура чуть отступили назад, потрясенные увиденным. Навстречу им приближался человек, верхом на крупноватой козе с косматой, серой шерстью и большими рогами. Ульрих и Филаура смотрели на приближающегося незнакомца с нескрываемым удивлением. Во-первых, еще никогда они не видели, чтобы кто-либо ехал верхом не на лошади, а на козе. Во-вторых, помимо этого, сидевший на ней парень был голый (если не считать бурую повязку из мешковины чуть ниже пояса и рваный ботинок одеждой), но как-будто вовсе не смущался своего несчастного положения. Он радостно озирался по сторонам, щурил глаза от солнца и время от времени поглаживал козу. В целом возникало ощущение, что незнакомец был дурачком. Или скорее, дурнем. — Доброе утро! — громко сказал он, проехав мимо замеревших в удивлении Ульриха с Филаурой. — Д-доброе… — ответила женщина и залилась румянцем. Ульрих умудрился оправиться от шока первым и тряхнуть головой, собираясь с мыслями. — Эм…сэр!.. — позвал он, и когда незнакомец притормозил козу, спросил. — Что это с вами? Человек повернулся к двум странникам, и ученый смог тщательно разглядеть его: это был парень лет двадцати, худощавого телосложения, с длинной шеей и треугольным лицом. На его голове во все стороны торчала копна грязно-рыжих волос, красное лицо усеянно дробью веснушек, глаза цвета выжженных васильков смотрели с необычайным задором и легким пофигизмом одновременно. Тощее тело переходило в долговязые руки, что делало юношу похожим на крупного богомола, не говоря уже о ногах, походивших на ходули. — Двигаюсь! — весело рявкнул парень. — Ну, вы понимаете: двигаюсь! Двигаться, идти устало, медленно, но упорно — так идет человек, у которого в жизни ничего не осталось, кроме стремления к своей цели! — А какая у вас цель? — полюбопытствовала Филаура, но Ульрих остановил ее рукой. — И вы…кто? — спросил он сам. — Кто я? Ой, как грубо с моей стороны: не представился! — юноша расправил волосы, выпятил грудь и ударил по ней кулаком. — Я Ганс! Дурень Ганс. Простой паренек, мой путь так далек! А еду я в столицу, свататься за ясну голубицу! Найду себе девушку — заживу в свое удовольствие, накоплю продовольствия, авось хозяйство устрою! Он замолчал и смерил нашу парочку взглядом. Те смотрели на него с непониманием, и Ганс понял это. — Вы не подумайте, я не с пустыми руками еду. — добавил он. — Я и гостинец приготовил. Загляденье! Ганс залез левой рукой за спину и достал оттуда за хвост черную птицу, похожую на ворону. Она была дохлой, и вокруг нее уже витали зеленые мухи. Филаура кратко взвизгнула и прижалась к Ульриху. Ученый заткнул свой нос и загородил подругу всем телом. — «Гостинец» ?! Мертвая ворона — это «гостинец»?! — воскликнул он, возмущенный не столько тем фактом, что у Ганса была мертвая птица, сколько тем, что этот (действительно) дурень осмелился показать ее, не стесняясь присутствия женщины. Но дурень и не думал смущаться, убирать мертвую ворону и просить прощения. Наоборот, он держал ее перед собой с таким достоинством, будто бы это был, как минимум, редкий артефакт, на поиски которого было потрачено немало сил и трудов. — Ага! Зажарю на пиру ворону, приготовлю в посудине и подливки добавлю! Вот и закуска! С этими словами Ганс снял с ноги старый деревянный башмак с отколотым передком и положил в него ворону. Затем зачерпнул с земли горсть грязи и облил ею мертвую птицу. Ученый понял, что его сейчас стошнит. — Ого. — Филаура закачала головой. — Многообещающе. — Вы совсем дурак? — невольно вырвалось из Ульриха. — Дурак дураку рознь. — возразил Ганс, убирая облитую ворону в ботинке за спину. — Так моя мама всегда говорила. Ульрих наморщил нос. Какое хорошее начало дня. Не хватало еще знакомств с сумасшедшими. Какой пример они могут подать его Филауре? — И вы вот так двигаетесь в столицу? — процедил он с упреком в голосе. Ганс довольно кивнул. — Верхом на…козе? Светло-серое животное повернуло голову к Ульриху и посмотрело на него так, словно хотело сказать: «Да, я коза. И что с того? Какие-то проблемы?» — Это? — Ганс нежно прикоснулся к косматой шее козы, поглаживая ее вдоль шерсти. — Это моя Розочка! Не простая: людей чувствует, язык наш понимает, лошадей обгоняет, даже танцевать умеет! — Танцевать? — спросила Филаура с любопытством. — А…можно посмотреть? — Агата… — ученый дотронулся до подруги, пытаясь остановить ее. — С удовольствием! — Ганс слез с козы и хлопнул в ладоши. — Розочка! Чечетку! И только он в свои ладоши ударил — коза вдруг подскочила и как давай копытцами землю отбивать! Ганс захлопал чаще, и Розочка заплясала быстрее, поднимая под собой целую тучу песка. Потом она стала скакать, сводить и разводить ноги, потряхивать рогатой головой — и, наконец, встала на две ноги, поклонившись двум зрителям. Филаура что есть силы зааплодировала. Ульрих, впервые видевший танцующую козу, стоял, раскрыв рот. — Браво, браво! — восторженно воскликнула женщина. — Какой восхитительный танец! Ганс тоже поклонился и, сорвав пучок травы, протянул его Розочке. Та схватила его зубами и принялась медленно жевать. — Благодарю вас, господа, благодарю. — сказал Ганс, пародируя некоего конферансье. — Нам было очень приятно выступать перед вами! Ульрих все же смог прийти в себя и обратиться к Гансу: — Да, неплохо. А можно у вас все-таки кое-что спросить? Юноша отвлекся от козы и посмотрел на ученого. — А что с вами случилось? Почему вы…голый? — спросил Ульрих. — Вас…ограбили? Ганс, казалось, нисколько не смутился. — Весьма интересный вопрос! — сказал он с бабьим добродушием в глазах. — Да. И нет одновременно: позволив другим ограбить меня, я в итоге ограбил сам себя! Ульрих и Филаура недоуменно переглянулись. Это было не очень понятно. — А кто еще вас ограбил? Ну…помимо вас? — осторожно уточнила женщина. — О-о, не кто иной, как Недриг Коббер, вассал самого Винзеса Гулда Вытеснителя! — Ганс гордо поднял вверх указательный палец. — Верный его служка, хоть с огурцами соли. Сам злой, как пес, подлый, как лиса и обидчивый, как индюк! Это, кстати, его земля. (Ганс указал рукой во все стороны) Точнее, не совсем его: когда-то за тем полем стояла обширная деревенька, а потом она возьми — да и исчезни! Жители все тоже куда-то пропали, никто не смог их найти. С тех пор тут Коббер со своей шайкой охотничает, да простых прохожих грабит! Ульрих замер, осознавая, что у него заныл живот от волнения. Произнесенная дурнем Гансом история напугала его. Мрак тайны покрывал ее и наводил страх. В голове ученого стали возникать жуткие картины и образы, создаваемые его чрезмерно богатым воображением. Филаура тоже выглядела напуганной. Ее глаза забегали, кожа побледнела от переживания.