Так просто, но так сложно.

Минхо и Сынмин приехали последние, потому что живут дальше всех отсюда. Как обычно говорит Чанбин: "наконец-то добрались из своей жопы мира". Как только Ли заглушил мотор, Сынмин выскользнул из машины, даже не взглянув в сторону своего почти бывшего. Минхо, естественно, было плевать - он не обратил внимания на это, потому что ссоры и скандалы у них уже как ритуал, который проходит иногда несколько раз в день. - Мальчики! - Инна, светясь как рождественский фонарик, выбежала на крыльцо, чтобы встретить новоприбывших. Всегда первая. "И ещё Сем." - с грустью подмечает Минхо, вспоминая, что обычно обе девушки с каким-то детским восторгом встречают друзей, будто они не виделись лет десять точно. Теперь только Инна. Только Инна радостно улыбается, обнимает Сынмина, потом Минхо и тараторит что-то о том, что они уже начали жарить мясо, не дождаясь их. И, вроде, всё как всегда, но что-то не так. Что-то не хватает. Почему-то пусто. Без Саманты пусто. - О, весь голубой огонёк собрался! - подшучивает Чанбин, когда парни присоединяются к барбекю в беседке недалеко от озера. Минхо тут же кидается в него своей бейсболкой под дружный смех ребят. Бинни со своими тупыми шутками поднимает настроение. Ли так боялся, что теперь всё будет по-другому и уже приготовился к увядающей атмосфере в этом, особенном для них, доме, но здесь всё почти как и прежде: Крис о чём-то болтает с Чонином ( Минхо готов дать голову на отсечение - об учёбе Яна); Хёнджин (задрот) копается в телефоне, отвлекаясь только поздороваться; Джисон достаёт беременную (непривычно) Мину; Феликс тискает Чонини, иногда уделяя внимание жене, которая вместе с Чанбином жарит мясо. Саманта вряд ли хотела бы, чтобы сейчас все сидели с кислыми рожами, оплакивая её, поэтому каждый старался держать планку. Старался делать вид, что всё хорошо, хотя внутренности разъедает неутолимая тоска - боль от потери дорогого человека, с которой им теперь жить. Нужно найти в себе силы вспоминать Сем с улыбкой, потому что она была их маленькой светлой смешинкой. Нужно постараться ради её памяти держаться достойно - Саманта не любила все эти сопли. Тем более у них теперь есть Чонини - её продолжение, её частичка, что она оставила после себя. И, Минхо уверен, этот ребёнок никогда не услышит ни единого плохого слова о матери, потому что её не за что ругать. Сынмин, только увидев малыша Чонина на руках у Ликса, тут же направился к ним, вручая ребёнку плюшевого щенка, что они с Минхо купили по дороге. Ли сказал, что он напоминает Сынмина, поэтому Ким не раздумывая выбрал его. Пусть щенок и маленькому человечку напоминает Сынмина. - Пойдёшь ко мне? - спрашивает Ким у малыша, а тот пристально рассматривает нового человека своими невероятно голубыми(совсем как у Сем) глазами, прижимая к себе подаренную игрушку. Конечно, он не помнит Сынмина, потому что слишком маленький, но всё-таки ярко улыбается и протягивает ручки к нему. Скорее всего из-за милой внешности Кима, которая сразу же располагает к себе. - Ты ему нравишься. - подмечает Феликс, а Сынмин смеётся и сюсюкает какие-то глупости ребёнку, на что тот улыбается и и тоже по своему что-то отвечает. - Так мило. Он у тебя замечательный. - говорит Инна, стоящему рядом, Минхо, с теплой улыбкой наблюдая за Сынмином и Чонином младшим. - Мило. - соглашается Ли, тоже смотря на них и думая о том, что лучше бы было Киму найти себе девушку, завести с ней детишек, а не эти отношения качели, где всё хуй знает как. Зачем он только начал всё это? Какого хрена позволил родиться этим отношениям? Точнее, сам ведь всё и устроил. Отомстить хотел. Джисону отомстить за то, что начал встречаться с Хёнджином. Заебись отомстил! Так отомстил, что засосало с головой. Он обычно не думает об этом, но если бы сильно захотел покопаться в своём внутреннем мире, то понял бы, что сейчас даже не представляет кого-то, кроме Кима, на другой стороне их большой двухспальной кровати, на пассажирском сидении их автомобиля, вообще в их доме. Сынмина Минхо уже принимает как что-то само собой разумеещееся - как часть своей жизни, без которой всегда будет чего-то не хватать. Как сейчас им не хватает Саманты. - Вам не кажется, что погода как-то немного испортилась? - спрашивает Чонин старший, натягивая свою толстовку, что до этого лежала рядом на деревянной скамье. Действительно, как-то резко поднялся прохладный ветер и на улице стало темнее. Скорее всего, пойдёт дождь. - Кажется. - соглашается Хёнджин, стягивая с младшего часть толстовки и забираясь под неё. Хван тут же сталкивается с возмущённым взглядом хозяина этой самой толстовки, но его это мало волнует. Он почему-то игнорирует Джисона, который протягивает ему свою ветровку, и никто из ребят не понимает почему. Сынмин не знает, что у них случилось, но явно что-то не хорошее, раз всегда вертящийся около Хана парень теперь держит между ними дистанцию. В этот раз вообще как-то у всех не так. Вроде, всё как всегда, но что-то не так. И никто ни о чём не рассказывает, в себе держат, чтобы не угнетать и так неспокойную атмосферу. Чтобы не портить другим совместный отдых. Чтобы не прибавлять ещё и своих проблем. Сынмин вздрагивает, когда на плечи ложится чёрная кожаная куртка, пропахшая до боли знакомым парфюмом. - Ты за каким хреном сюда вещей вагон набрал, чтобы стоять на ветру в майке!? Заболеешь, придурок! - ругается Минхо, стараясь не материться при ребёнке, который уже перекочевал к папе. Сынмин смотрит на него с непониманием. Они же договорились расстаться, зачем эта мнимая забота?! Актёрская игра на публику?! Очень смешно, что даже плакать хочется! Дать бы в нос этому местному Леонардо Ди Каприо, но при ребятах скандалить как-то стыдно, поэтому Ким просто смотрит исподлобья и губы дует как маленький. - Заболею и заболею, подумаешь! - бормочет Сынмин себе под нос, но Минхо слышит, убийственным взглядом тут же окидывая своё недоразумение. - И за какие грехи ты мне только достался? Заболеешь - добью, так и знай! - сыплет угрозами Минхо, думая о том, что ему опять нужно будет взять на себя роль мамочки в случае болезни этого ебанутого чуда, потому что Сынмин болеет редко но метко - так, будто симптомы всех простудных болячек решают сразу посетить это тельце. Ли сейчас даже не вспоминает, что он болеет раз в пять чаще, правда, быстро выздоравливает, но факт остаётся фактом. Ещё он не вспоминает тот разговор в машине, потому что они ругаются триста шестьдесят пять дней в году без выходных и праздников, и всё держать в памяти Ли лень. Лишняя трата нервов, которых у Минхо и так не осталось, благодаря Ким Сынмину. Инна сразу замечает, что что-то не так. И нет, тут дело не в подавленности друзей из-за потери Саманты , тут что-то другое - личное. Когда приезжают Хёнджин и Джисон, точнее, Хёнджин приходит, женщине сразу бросается в глаза убитое состояние Хвана, но на вопрос "что-то случилось?", он просто отмахивается и говорит, что немного устал. Только от усталости не плачут, а у парня глаза красные от недавних слёз. И любимого человека от усталости не избегают, но Хёнджин старается вообще не контактировать с Джисоном. Да и в целом он мало разговорчив, хотя обычно при встрече болтает без умолку обо всём, что в голову приходит, потому что соскучился. Из этого следует вывод, что что-то всё-таки произошло, но Хёнджин не хочет об этом рассказывать. А ещё Инна не глупая девочка и прекрасно понимает, что произошло это что-то из-за Хан Джисона, и обещает себе обязательно поговорить с ним, только представиться возможность. "Да вы сговорились что-ли?!" - в сердцах думает женщина, когда видит состояние приехавшего Сынмина. Ещё один в копилку. Ким выглядит так, будто его Минхо пытал всю дорогу. И этот тоже притворно делает вид, что всё хорошо, только нихрена не хорошо, это видно невооружённым взглядом с расстояния нескольких километров. - Котёнок, ты чего? - интересуется Феликс, когда они компанией сидят в беседке и он замечает, что Инна чем-то обеспокоена. Он всегда замечает все нюансы в поведении жены, анализирует её настроение, потому что ему не всё равно. Просто он любит. - Немного расстроилась, что погода испортилась. - лжёт Инна, прильнув к мужу, обнимая его за шею. Ей стыдно, что приходится врать, но женщина уверяет себя, что это ложь во благо. Не нужно портить всем настроение своими подозрениями. Сначала она поговорит с этими засранцами, попробует выяснить, что происходит и помочь по возможности. Они уже как семья, а проблемы в семье решают все вместе, не по одиночке. "С Сем было бы намного проще." - вдруг приходит в голову, снова позволяя тоске выплыть наружу. Саманта всегда помогала, всегда поддерживала подругу в любом решении, была за любой кипиш, кроме голодовки. Она была настоящей подругой. Инне безумно не хватает Сем. Ей всегда будет не хватать Сем. Женщина узнаёт о скандале Хёнджина и Джисона спустя пару часов, когда просто идёт к машине за забытыми там наушниками и слышит голоса ребят за сараем. И она уже собирается уйти, чтобы не тревожить их, тем более не в её правилах подслушивать чужие разговоры, но... - Ты правда хочешь всё перечеркнуть? Просто взять и оставить нас позади? - судя по всему Джисон взволнован, его голос дрожит. И Инна замирает, не в силах сделать ещё хоть один шаг прочь. Что!? - НАС никогда не было, Хани. Был я, ты и твоё неугасшее чувство к Минхо! Ты же всё ещё любишь его! И я уверен, что это взаимно, потому что ты не видишь его взглядов в твою сторону, а я вижу; вижу его пренебрежительное отношение к Сынмину; вижу сожаление в ваших глазах, когда вы смотрите друг на друга. Я всё вижу, Хани. Я завтра утром уеду на такси, попрощаешься за меня с ребятами. И сам расскажи им всё, я не смогу. И будь... - Нет, Джини, нет... Детка... Хан будто захлёбывается, глотая слова и выплёвывая лишь обрывки фраз, а потом всё стихает. Инна стоит ни жива ни мертва, смотря в сторону, откуда доносились голоса. Но через минуту женщина снова слышит Хвана, слышит его словно из подземелья, потому что в ушах шумит ужасно от шока. - Я хочу, чтобы ты был счастлив, поэтому даю совет - просто поговори уже с Минхо, а то наша пьеса сильно затянулась. Время заканчивать игру. Не будь дураком, Хани, не делай больше что-то, о чём пожалеешь, и не играй с чувствами людей, им может быть больно. И... Я тебя прощаю. Дальше Инна почти не слушает, она просто не может поверить. Бред. Это всё бред какой-то! Неужели эти идеальные отношения были лишь игрой?! Неужели все время их всех водили за нос!? И почему она только в этот раз (в этом году) заметила!? - Хёнджин! - отчаянный крик Хана отрезвляет женщину и она очень вовремя прячется за машину - мимо пробегает Хван. Так быстро, что Инна не успевает увидеть его лицо, да и не пытается. Догадаться не сложно, что он сейчас в ужасном состоянии. - Я слышала. - прятаться больше нет смысла, поэтому, собравшись с силами, Инна выходит к Джисону, присаживаясь рядом с парнем, спиной прижимаясь к шершавой стене сарая. Хан сидит прямо на мокрой после дождя земле, уткнувшись лицом в свои колени, руками обхватив голову и скуля как побитый щенок. Даже никак не реагирует на женщину. - Так это была фальшь? - с горечью спрашивает Инна, обнимая парня, чтобы успокоить. Он цепляется руками за ткань платья на её спине и плачет, заливая слезами плечо женщины. Ничего не говорит, просто плачет, всхлипывая так громко, что Инна даже пугается. И ей тоже хочется плакать. От того, что всё рушится. От того, что маленький мирок, созданный ими когда-то - всего-лишь иллюзия. От того, что все они, похоже, хреновые друзья, раз столько лет не могли копнуть глубже, разглядеть такую важную деталь. Хотя, наверное, и не пытались, боясь разрушить привычную атмосферу, что-то поменять, из года в год играя свои роли. Сейчас всё пошло прахом. Идеалы дают трещины, потому что смерть Сем запустила эту цепочку. Без неё уже нет того привычного, поэтому другие открывают свои карты, выходя из игры. Так просто, но так сложно. Что теперь будет, Инна боится даже представить, но она ужасно не хочет терять никого из этих людей. Они же семья! Семья же? Джисон содрогается от рыданий в объятиях Инны, которая гладит по спине и шепчет ему успокоиться. Он не может. Он не знает, что ему сделать, чтобы Хёнджин передумал, не уезжал, вернулся домой вместе с ним. Ему всё равно, кого когда он там любил или любит ( он сам запутался), но сейчас больше всего на свете Хан хочет вернуть Джини. Его привычного Джини с шикарной улыбкой; с немного истеричным смехом; с врождённой неуклюжестью, которая ( как за эти годы понял Джисон) досталась ему от мамы. А от папы эта его упёртость - мистер Хван принял Джисона только на третий год их отношений, потому что мечтал о невестке и внуках, а не об "этом припадочном". Теперь он Джисону яйца оторвёт, если Джини приедет к ним один, ещё и в подавленном состоянии, и больше в жизни не подпустит его к сыну ближе, чем на километр. Джисон боится, что не подпустит, и жалеет, что нарушил обещание, данное мистеру Хвану - никогда не обижать Хёнджина. Он обидел. - Просто дай ему время. - тихо говорит Инна, когда Джисон прекращает рыдать и начинает громко икать, переодически хлюпая носом. Истерика почти прошла. - Я облажался, Нуна. - и голос сипит, будто Джисон подхватил бронхит, двухстороннее воспаление лёгких и ангину одновременно. Облажался мало сказать - он проебался по полной, как говорит Минхо. Нахрена Хан берёг эти записи в тетрадях, которые перестал писать где-то около года назад!? О чём он думал, накалякав на обороте последнего дневника сравнение Хвана и Ли, выделив их плюсы и минусы!? И, наконец, какого хуя он писал, что сожалеет о разрыве с Минхо, что не должен был принимать чувства Хёнджина, что он придурок!? Теперь точно придурок. И это мягко сказано. - Всё хорошо, Джисони. Только разберись пожалуйста в себе, подумай, что тебе нужно, не совершай больше ошибок. Понимаешь, иногда от твоих решений зависит не только твоя судьба и ты можешь обидеть или расстроить кого-то, но, бывает, это единственный правильный выбор, поэтому нужно хорошо подумать, чем жертвовать: либо собой, либо кем-то другим. Когда-то ты пожертвовал собой, лишая себя любимого человека, теперь сделай всё правильно. Инна как всегда понимает наперёд и старается разрулить их проблемы, даже если всё сложно. Джисон просто кивает головой, не в силах что-то ответить. Ему и нечего говорить - она права. Он должен решить. Хёнджин заскакивает в их с Джисоном спальню, захлопывая за собой дверь, падает на кровать и плачет, зарываясь лицом в подушку. Ему ужасно больно и обидно за все те годы, что он слепо любил. Любил и надеялся однажды на взаимность. И всё было хорошо ( он хотел верить в это), если бы он не стал разбирать старые бумаги в кабинете Хана, который наводит порядок там раз в сто лет. И он ведь не хотел читать дневники, оказавшиеся в его руках, потому что так нельзя, но не устоял перед соблазном. А потом был скандал. По классике жанра, всё прям по канону: слёзы, крики, разбитая посуда, испорченные вещи и, в завершение, сожжённые дневники, которые Джисон со злости швырнул в камин, удачно растопленный Хваном. С тех пор они как чужие, хотя продолжают жить вместе и всё ещё считаются парой - Хван не находил в себе сил уйти. Просто он слишком любит. Сегодня прорвало. Сегодня он решил закончить цирк, где клоуном оказался он. И завтра он уедет из этого дома, вычёркивая его из жизни вместе с Хани. Здесь всё равно никогда не будет как раньше. После смерти Саманты будто что-то щёлкнуло в их подсознании, заставляя раскрываться, заставляя разрушать невидимые путы, оплетающие их. Хёнджин действительно будет рад, если Хани наконец-то сделает то, что должен был сделать ещё пять лет назад - соединиться с тем, к кому лежит его сердце, перестанет терзать себя. Он переживёт. Обещает себе пережить. Главное, Джисон будет счастлив. - Сем, прости, что всё разваливается. - шепчет Хёнджин, будто девушка может его слышать. Не может, но очень хотелось бы, чтобы услышала. Может, смогла бы подсказать, как ему теперь быть? Как жить дальше? А она бы подсказала. У нее была поразительная чуткость и умение адекватно мыслить при любом раскладе. Девушка ошиблась лишь единожды, когда сказала что-то вроде, что их даже смерть не разлучит, потому что в противном случае они набьют ей морду. Сем всегда называла их парочкой твикс. "Парочка твикс, мы гулять! Вы с нами?" "Эй, парочка твикс, отлипните уже друг от друга, я всё ещё здесь!" "Парочка твикс, как насчёт выпить немного?" Только Сем больше нет. Парочки твикс, кажется, тоже. - Мне кажется, что у Джисона и Хёнджина что-то случилось. - говорит Чанбин, когда они все пьют чай на кухне, за исключением этих самых Джисона и Хёнджина. Хван спал, а Хан вышел куда-то на улицу прогуляться. - Ребята, они расстаются. Инна тяжело вздыхает, задумчиво смотря куда-то в сторону настенных часов, что давно уже не ходят, но всё равно занимают своё место, потому что снимать лень. Да, и не мешают они. - Что!? - у Чонина получается почти в унисон с Миной и Феликсом, потому что все обескуражены. Это же бред! Не может быть такого! - Мы тоже. - тихо добавляет Сынмин, чем заставляет других посмотреть на него с немым ужасом. Даже Минхо. - Ты ебанулся!? Ли, кажется, первый раз об этом слышит, потому что он действительно удивлён. И материться он сейчас может - маленький Чонин уже спит. - Скажите, что это шутка. - просит Крис, но Ким отрицательно мотает головой, отпивая свой чай. Кристофер правда не понимает, что здесь творится. Когда всё пошло наперекосяк? Почему именно сейчас, когда они потеряли Саманту и должны держаться вместе? Почему сейчас? - Заебись, конечно, ты за двоих решаешь! - хмурится Минхо, прожигая Кима взглядом. Началось! - Мы вдвоём решили, забыл!? В машине. Хотя, да, когда ты что-то помнил?! - Сынмин вернул гневный взгляд Ли, обвиняя его в невнимательности. - Я ляпнул это со злости! Потому что ты, блядь, бесишь своей правильностью! Потому что это пиздец, Сынмин! - взрывается Минхо, повышая голос и пальцами отбивая барабанную дробь на столе. - Вот я и хочу закончить этот пиздец! Прислушайся ко мне хотя бы сейчас! - Ким истерично кричит, пугая рядом сидящую Инну. Пугая всех, потому что Сынмин обычно так не орёт и не психует. Потому что Сынмин выдохся. - Пожалуйста, пиздуй! - Минхо соскакивает с места, мигом выбегая из кухни, и через несколько секунд хлопает входная дверь. Он ушёл. Как всегда, обматерил и слился, даже не стараясь узнать причину такого решения Кима. Как будто ему всё равно. - Как скажешь. - совсем тихо бормочет Сынмин, скорее всего, уже себе. Он часто часто моргает, пытаясь сдержать влагу внутри, но слезинки всё равно выскальзывают из глаз, мокрыми дорожками пробегая по щекам. - Мне жаль, Сынмини. Мина обнимает плачущего парня, сама находясь на грани истерики. Девушка не понимает, что происходит. Понимает только, что их хрупкий мирок начинает рассыпаться. Кажется, на следующий год они сюда не приедут. Кажется, это конец. - Я не хотел говорить, но теперь, наверное, без разницы. Я переезжаю в Америку. Это родина Сем, так что я хотел бы, чтобы Чонини рос там. - Чанбин добивает. - Хён... В этом слове столько мольбы, что Со сначала не узнаёт голос Чонина, который цепляется за его рукав, а потом он прижимает мальца к себе. - Эй, я же буду вас навещать! - тут же добавляет Чанбин, потому что Инна тоже начинает плакать. Вот и всё. Ничего они не смогли сохранить. Каждый понимает, что корень проблемы давно зародился внутри их придуманной сказки, но пророс он только сейчас, когда они потеряли Сем. Когда хлипкая иллюзия счастья пошла по швам. Теперь им всем нужно собраться и пережить, принять агонию их мирка, если никто не постарается склеить его обратно. Только, можно ли его склеить? Получится ли?