***
Когда они прибыли на место, Джорджа стала обуревать тревога, но они перешагнули порог полуобвалившегося здания как раз в тот момент, когда последний луч закатного солнца на прощание лизнул поверхность разбитых окон. Внутри – на удивление сухо и чисто. Кажется, некогда это было какое-то предприятие, или нечто в этом роде: в холле Джордж видит перевернутый стол у стойки информации, парочку почти идеально сохранившихся турникетов и мелкую крошку стекла на полу, которая хрустит под поверхностью кроссовок. Он потирает плечо, спускаясь за незнакомцем по лестнице на нулевой этаж, ощущая вернувшуюся боль в ободранных коленках. За все время пути они не сказали друг другу ни слова. Ни единого словечка. Но Джордж не хотел прерывать гнетущую тишину сам, а потому старательно давил в себе странное, накапливающееся чувство беспокойства. Они прошли по длинному, темному коридору, и по ряду одинаковых, белых дверей Джордж понимает – это больница. Но догадывается с трудом, ибо без навязчивого запаха стерильности и медикаментов это место абсолютно не похоже на себя. Кажется, это здание было заброшено ещё раньше произошедшей катастрофы. С потолка грозит осыпаться штукатурка, а большинство люминесцентных ламп разбито в дребезги. Но все меняется, когда его проводник останавливается и толкает самую последнюю по коридору дверь, и обжитое, маленькое, но на удивление уютное помещение встречает его теплотой светло-коричневых стен, когда незнакомец зажигает яркий, прожекторный фонарь. — Прости за спешку. – Джордж даже не стыдится того, как его в испуге передергивает. Уж слишком не привычно слышать чей-то голос. — Мне стоило.. Стоило начать не так. Джордж закусывает губу. Ему хочется спросить так много, и одновременно с этим не спрашивать вообще ничего. Особенно не заикаться, какого черта этот парень хотел его застре.. — Дрим. Ты можешь звать меня Дрим. Джордж выдыхает, и в этом неровном звуке сосредоточивается вся его усталость. — Джордж. Просто Джордж. Дрим не движется с пару секунд, и оба ощущают повисшую, неловкую тишину. Однако парень в зелёной толстовке снова берет на себя ответственность продолжить: — У меня безопасно. Я не знаю, много ли ты знаешь об этих упырях, но, насколько мне удалось выяснить, их привлекают две вещи – свет и звук. Ну и, конечно, вид свежего мясца тоже.. Джордж не уверен, была ли это попытка пошутить, но от его вымученного смешка накалившийся от напряжения воздух между двумя будто бы мгновенно теряет парочку градусов. — Ты можешь остаться у меня. Вернее, тебе сто́ит остаться у меня. Ты ведь один, так..? – Джордж согласно кивает, как-то понуро, но, не обращая на это внимание, Дрим продолжает: — Тем более. Ты безоружен, а я не против поделиться кровом и припасами. Разве в нашем мире сейчас есть что-нибудь важнее..? Джордж снова соглашается сухим кивком. — Тогда.. Ладно, тебе стоит отдохнуть. Парень стягивает, наконец, с головы капюшон, и Джордж тут же переключает взгляд на копну выбившихся, спутанных, светлых волос. Что-то внутри непривычно вздрагивает от вида чего-то настолько человечного. — Здесь есть душ. Выйдешь в коридор и направо. Охладись, отмойся, а потом можем поговорить.. Человек поднимается – из небольшой тумбы у койки вынимает полотенце и что-то ещё, – одежду?, – протягивает слегка подвисшему в прострации пареньку со словами "и это тебе тоже понадобится". Джорджу странно не видеть эмоций, не ощущать чужого взгляда. Но он послушно берет протянутые ему вещи, кивает в третий раз и спешно выходит в коридор. Делает глубокий вдох.Ему нужно привести себя в порядок.
Когда он шагает в обитую плиткой душевую, то долго привыкает к ледяной воде. Однако холодные струи, змеясь по плечам, медленно, но верно приносят мышцам долгожданное облегчение. Соскребая с оголенных плеч пыль и грязь, он закрывает глаза, чувствуя, как накатывает тяжесть, как в голове сгущается туман. Джордж слишком устал. Так смертельно устал, Господи, всё произошедшее сегодня было слишком.. Слишком.. Просто слишком для него. — Я обязан собраться. – шепчет Джордж, поднимая лицо навстречу тяжёлым каплям, моча макушку, запуская пальцы во влажные волосы. Он жив, и это самое главное. Он в безопасности, и.."Разве в нашем мире сейчас есть что-нибудь важнее..?"
Из душа он выбирается с трудом. На раковине его ожидает полотенце, и.. что-то ещё. Он так и не посмотрел, что это.. Свёрнутая ткань оказывается огромной для него по размеру футболкой, и Джордж недоуменно смотрит на нее, уже было откладывая, когда вдруг переводит взгляд на свою собственную рубашку и.. Осознает, к чему такой подарок. По стороне "спины" рубашки тянется огромное, темное пятно. Так вот что брызнуло на его спину тогда.. Кажется, это кровь приконченной Дримом твари. Дрим.. До чего странное прозвище. Это же не может быть настоящим его именем?.. Выходя из ванной в широченной футболке, Джордж чувствует, что теперь точно готов.***
Дрим забрался на койку у стены с ногами, возясь во внутренностях какого-то предмета. Кажется, ещё один фонарь. Джордж замечает, что тот тоже переоделся: на нем серые тканевые бриджи и такая же, как у Джорджа, большая зелёная футболка. И маска. Ну куда без нее.. Джордж едва удерживается от того, чтобы не спросить в первую очередь именно о ней. Он забирается на вторую кровать у противоположной стены, мельком оглядывая комнату: АКС покоится на полу у изголовья постели Дрима. Под маленьким окошком почти у потолка, прикрытым большим металлическим листом, находится массивный стол, заваленный всячиной. На столе, словно маяк, стоит направленный к потолку крупный фонарь – света в комнате достаточно для того, чтобы углядеть пару ящиков у двери и одинокий шкаф, пристроившийся в самом углу. Джордж мнется – его худощавые ноги свисают с кровати, носки касаются холодного пола, и их разглядывание он почему-то находит самым интересным занятием сейчас. А потому Дрим откладывает несобранный фонарик на стол и привстает, направляясь куда-то, параллельно с тем вопрошая: — Как давно ты здесь, Джордж? – он садится на корточки, ищет что-то на нижней полке того самого углового шкафа. — Около полутора месяцев. В какой-то момент я просто.. Перестал считать. Лучше не задумываться, сколько уже пробыл в этом аду. Светловолосый парень согласно хмыкает, выуживая что-то из маленького ящичка. Повисает короткое молчание, а после он возвращается к Джорджу, так осторожно и тихо садясь перед тем на пол, что брюнет, к своему собственному удивлению, даже не отшатывается. В руках Дрима - матовая колба перекиси и бинт. Не позволяя Джорджу как-нибудь возразить, он снова спрашивает: — Почему ты не эвакуировался с остальными? — Ты про сборы в Орландо? — Именно. Джордж тихо вздыхает. — Меня не взяли. Вернее.. Меня с семьёй не взяли, потому что мы из Британии. Едва потянувшийся к правому колену Джорджа парень вопросительно вскидывает голову. — Да, мы.. Мы в Америку приехали, чтобы отдохнуть, и.. Ау! Черт, а-эй, дай я сам! Дрим щедро льет на чужую жутко разодранную коленку жидкость, которая сразу же начинает пениться. И Джордж чувствует, как вздрагивает, когда крепкая рука хватает его за голень чуть ниже, удерживая на месте. — Вас просто отказались переправлять в Нью-Йорк? — Х-хэй..! Н-ну.. Нет, все было не совсем так.. Они пообещали вернуться за остальными чуть позже, потому что мест было ограниченное количество, и военные просто не могли забрать всех.. Но прошло слишком много времени.. И, я думаю, что ситуация слишком ухудшилась, чтобы они стали рисковать своими людьми ради тех, кто, скорее всего, вообще не выжил.. П-прошу, дай я сам.. — Твои родные погибли? Дрим слишком быстро и метко переводит темы. Руки вращаются вокруг ноги Джорджа, оборачивая, скрывая повреждённую кожу стерильной тканью, в то время как сам Джордж снова был вынужден ответить. — Да. Оба. Меньше чем через пару недель после эвакуации.. Они.. Мой отец, и.. Ну и потом.. — Думаю, что я тебя понял. Дрим медлит, замирая, и Джордж даже чувствует тепло его ладоней. А потом тот как бы невзначай добавляет: — Мои тоже. Напоследок он закрепляет повязку, завязывая небольшой узелок. Джордж выдыхает; Он настолько изможден, что позорно быстро сдается и больше не пытается отобрать у светловолосого бинт, позволяя закончить с его ссадинами. Он не возражает и когда Дрим протягивает ему бутылку газированной воды, разве что качает головой в ответ на предложенную следом пачку крекеров. Они говорят ещё какое-то время: разговор вяжется так странно и легко, как будто это – спонтанная беседа между двумя на остановке в ожидании автобуса, а не разговор двух выживших, заблудившихся в эпицентре разверзшегося на земле Ада душ. Может, это все так ощущается от усталости, думает Джордж на задворках сознания, укладываясь на койке. Спрашивает постоянно Дрим, а Джордж вяло отвечает: о том, как скрывался в отеле все это время. О том, как лишился родителей, как питался тем, что найдет на кухне. Как наблюдал за тем, как кого-то прямо под его окном разодрали и разнесли по кускам существа. Как после этого растворился в отчаянии окончательно, решил покончить с жизнью: но не набрался смелости вспороть себе вены тупым кухонным ножом. Зато выбраться на улицу средь бела дня – набрался. Джордж говорил медленно, чувствуя, как провожает события последних двух, безумных месяцев; Как от сердца, наконец, отлегает, а усталость давит теперь почти успокаивающе. Просто говорить с кем-то кажется сейчас самой странной и самой невероятной вещью на свете. Уже засыпая, завернувшись по шею в одеяло, Джордж словно сквозь пелену слышит слова светловолосого парня о том, что он "правда крепкий орешек, что то, что он жив – не простое везение, а только его заслуга". Последним, что он запомнил, было горящее красным "1.42 a.m." на циферблате фонаря после того, как Дрим гасит его. И Джордж думает о том, что уж завтра он точно выяснит всё-всё, что терзало его весь вечер. Завтра придет его очередь задавать вопросы, а пока..а пока ему просто нужен сон.