Дожить до рассвета

      На следующее утро Джордж в полной мере ощущает на себе значение выражения "выжат как лимон".       Он просыпается тяжело, от резанувшего по глазам света – это солнечный луч падает на его лицо. Заставляет сожмуриться. Слепит. Парень тяжело переваливается на бок, ещё не до конца прийдя в себя, натягивает одеяло по самую шею. Душно.       В конечном итоге Джордж заставляет себя подняться. Опираясь ладонями о простынь, он медленно отрывает непослушное после сна тело от матраса. Ощущает, как низ спины неприятно тянет. От боли в коленках практически не остаётся и следа, зато плечи вот сводит, а мышцы, словно налитые свинцом, почти отказываются повиноваться.       Парень сонно спускает босые ноги с постели. Кровать напротив пустует. В свете полуденного солнца (металлическая пластина, прикрывающая ранее маленькое окошко под потолком отставлена в сторону) медленно кружатся частички пыли. Джордж некоторое время наблюдает за этим незамысловатым танцем лёгких пушинок, прежде чем соскочить на пол и погрузить ступни в кроссовки.       Он даже не завязывает шнурки. Оглядывает с полминуты любопытно помещение – в теплых лучах удается разглядеть больше вещей, однако яснее от того их назначение ему не становится; на полках бережно расставлены микросхемы, сложены мотки проводов, аккумуляторы и мелкие тряпки. Однако есть и немного другое. Небольшую часть места занимают консервы, пачки с крупой и прочая пища без как такового срока годности. А ещё в углу одной из верхних полок Джордж видит плюшевого зелёного попугайчика – и улыбается.       Парень осторожно выглядывает в коридор. Тихо прошагивает в душевую. Ледяная вода освежает, прогоняет остатки сна, и Джордж растирает большими пальцами виски. Выдыхает.       Дрим возвращается меньше, чем через час после его пробуждения: появляется в дверном проёме, зажав подмышкой аккумулятор. И брюнет встречает его с лёгким волнением, сложив руки на коленях. Но вместо множества сознательных мыслей и незаданных вопросов в голове сейчас крутится почему-то только одно, смехотворно глупое:       "Как же хочется лимонных леденцов".       — Привет. – внезапно, но тихо здоровается человек в маске.       — Привет.. – так же спокойно отвечает Джордж.       Светловолосый парень запускает ладонь в волосы, слегка опешив. На нём сейчас одна футболка и все те же бриджи – значит на улицу, пока Джордж нежился в объятиях Морфея, он не выбирался.       — Как тебе спалось? – Дрим ставит аккумулятор в угол комнаты, и Джордж, наблюдая за тем, как чужие пальцы переподключают какие-то провода, отвечает вполне честно:       — Могло быть и хуже. У меня все невероятно болит.       — Не сомневаюсь. – брюнет слышит эту усмешку. — Тебе здорово досталось, но главное, что ты жив, ведь так..?       — Что мы́ живы. – чуть погодя добавляет Дрим.       К аккумулятору оказывается возможным подключить почти любой электроприбор. Ставя кипятиться чайник, наполнив его предварительно водой из канистры, он объясняет, что наверху здания, у окна на последнем этаже он установил парочку любительских солнечных батарей, но их мощности почти всегда не хватает; а потому выбираться на улицу ему приходится не столько за пропитанием, сколько за подпиткой аккумулятора от уцелевших автомобилей.       Джорджу столько всего хочется спросить. Однако здравый смысл подсказывает: не всё сразу. Сейчас, наблюдая за тем, как в его кружку плещется кипяток, как пакетик дешёвого чая вяло окрашивает воду в коричневый, он даже не обращает внимания на плавающую на поверхности воды плёнку накипи. Он счастлив, что просто цел.       "Но до чего же все таки хочется лимонных леденцов," – необычная мысль вновь всплывает в голове, и Джордж усмехается в кружку под любопытный взгляд собеседника. Однако лишь качает головой и принимает протянутую ему следом пачку сахарного печенья.

***

      С момента его поселения в убежище Дрима проходит четыре дня. И за эти четыре дня Джордж выделяет три наиболее важные для себя вещи.       Первая: Дрим выходит на поверхность каждый день. Вскидывает на плечо автомат и оставляет Джорджа со словами "Я скоро вернусь". А один раз он уходит ещё даже до того, как он просыпается. Дрим приносит с собой немного припасов, обязательно – воду, а иногда притаскивает тяжёлый блок аккумулятора от какого-нибудь холодильника или даже мопеда, чтобы потом провести с ним какие-то не очень ясные Джорджу манипуляции.       И не то чтобы Джордж беспокоился за своего приятеля – он знает, что уверенная очередь автомата готова в любой момент если и не распугать, то разнести головы неприятелей точно. Просто..       Возможно, это прозвучит дико, но и пусть. Зато это правда.       Оставаясь один, Джордж чувствует себя посаженным в клетку. Вымирающим видом попугайчика, думает он, глядя на смешную фигурку птички на шкафу. Он вроде бы и в безопасности, но просто не может почувствовать себя удовлетворенно, не может почувствовать себя спокойно, провожая каждый раз фигуру в зелёной толстовке за порог.       И как тут вообще можно чувствовать себя спокойно, когда Дрим оказывается далеко не так прост, как парню по началу казалось. И это было второй вещью, которую он осознал за эти четыре дня.       Самая обыкновенная улыбка, отверстия-глаза на фоне белого пластика. Дрим носит маску, и в первый день это напрягает Джорджа. На второй – вызывает любопытство. А на третий попросту раздражает.       Она будто является неотъемлемой частью его лица. Не позволяет увидеть финальную черту, последний штрих, обозначающий настоящего человека. Скрывает эмоции своего обладателя. И если по началу Джорджу и кажется, что это просто часть "образа", то чем больше времени они проводят вместе, тем больше брюнет убеждается — всё далеко не так просто.       И Дрим не снимал ее при Джордже ни разу. Джордж понимает, что смотреть через маленькие прорези-глаза наверняка не удобно, но Дрим не снимает ее, даже когда поздно вечером сидит в постели и что-то читает или пишет в тетрадке в неярком свете фонаря. Брюнет уверен – по той же причине этот парень ложится спать позже него, а просыпается неизменно раньше. Он даже не ест в его присутствии – уходит наверх, якобы проверить работу батарей, прихватив с собой сендвич или миску заваренной лапши.       Джордж ничем так и не смог объяснить себе такое поведение, найти ему оправдание. Ну вот что за ней может быть такое..? Шрамы? Никого сейчас не удивишь этим, будь лицо Дрима хоть в бахрому изрезано, Джордж и глазом не моргнет – за последний месяц он видел слишком много разного дерьма, чтобы какие-то рубцы смогли расшевелить внутри хотя бы подобие чувства испуга или отвращения. Здесь было что-то глубже, что-то, чего Джордж пока не понимал.. Возможно, Дриму просто нужно время? Время побыть наедине с собой?       А что, если поэтому он так часто уходит наверх?.. Все же, появление Джорджа, нового человека рядом стало для него наверняка неожиданностью, может быть, даже своеобразным испытанием. Возможно, что ему необходимо время, чтобы.. открыться?       Но маска была не единственной вещью, о которую Джордж спотыкался в попытках сблизиться со своим спасителем. Тот сам будто бы не подпускал его к отдельным частям своего сознания.       Они с Дримом не редко вели беседы, и разговор лепился просто и складно, ровно до того момента, пока Джордж не интересовался чем-нибудь не тем. Дрим почти всегда неохотно отвечает на расспросы. Не сказать, что ответы приходится выуживать клещами – Джордж осторожен, и, более того, всегда честен с Дримом, а потому последнему просто прихо́дится отвечать, – но парень в маске думает слишком долго, прежде чем дать ответ на какой-нибудь простой вопрос по типу: "Чем ты занимался весь этот последний месяц?", "Ты же из Флориды, почему тебя не переправили в зелёную зону?", и тому подобное. Он так ни разу и не ответил ничего ясного. Но, рассказывая, к примеру, о семье или друзьях, о прошлой жизни, Дрим не впадает в подобный ступор – и Джордж не может найти закономерность. Уцепиться за нить. Вычислить корень в уравнении, в котором все – неизвестные.       О том, чтобы попытаться вновь напомнить о самой первой встрече, разъяснить, какое значение на весах судьбы имел для Джорджа вопрос наличия заветных антител* не могло даже идти и речи. Джордж ничего не спрашивает. Как и Дрим.       Но все же парочку вопросов брюнету не удается удержать при себе.       В один из дней он застает Дрима на верхнем этаже больницы. Широкий коридор абсолютно пуст, за исключением сгорбленной фигуры в зелёном у окна. Дрим не ожидает увидеть Джорджа так рано, а потому последний пользуется моментом – аккуратно присаживается рядом, не мешает работать; Набирается ещё какое-то время смелости, прежде чем задать вопрос.       — Откуда у тебя вообще оружие?       Первый из самых волнующих его – есть.       — Подобрал у погибшего военного.. Подумал, что в нынешней ситуации мне оно всё же нужнее, чем ему. – Дрим даже не отвлекается от работы, крутит отвёрткой винт на подножке полупрозрачной пластины солнечной батареи, стараясь закрепить ту в нужном положении. — Патронов, правда, не так много. Да и стрелять сейчас опасно – слишком шумно..       Джордж идёт ва-банк: пан, или пропал, а потому набирает полную грудь воздуха, словно перед прыжком в воду. Старается произнести ровно, чтобы его голос не дрогнул:       — Почему ты носишь маску, Дрим?       И с крахом проигрывает.       Он видит, как напрягаются чужие плечи. Как пальцы, сжимающие отвёртку, едва заметно вздрагивают, и боится, что сейчас произойдет что-нибудь непоправимое. Но вместо этого получает тихое-тихое, произнесённое с неясной ему эмоцией:       — Не сегодня, Джордж. Я пока.. Не могу.       И вроде бы даже отлегает. Джордж не получает ответа, зато все остаётся на своих местах, но.. Щурясь от издевательски-теплого солнца он понимает, что глаза щиплет вовсе не от него.

***

      Ну а третья вещь.. Леденцы, будь они не ладны.       И вот теперь Джордж, черт возьми, понимает, откуда эта мысль взвилась в его голове!       На пути от их маленькой комнатки к душевой правая стена сплошь исписана граффити. Ещё в первый день Джордж заметил, что это место было заброшено гораздо раньше начавшейся эпидемии, ну и без следов вандализма, конечно, не обошлось. Так вот.       Однажды, выходя из душевой комнаты, Джордж замирает взглядом на крупном изображении. У двери в кабинет напротив, неумелой рукой на добрую половину стены красуется кривоватый рисунок: уродливая женщина с вульгарно вымазанными красным губами кладет себе в рот нечто кислотно-желтое и круглое. Чертов леденец. Вокруг нее, смазанно, скорой рукой изображена ещё парочка таких же. Видимо, вроде бы и не обращая толком внимания на обстановку вокруг, он все равно выцепил это изображение взглядом, а проклятые леденцы взяли и вгрызлись в подкорку сознания.       Это настолько абсурдно и глупо, что он даже не удерживается от того, чтобы отпустить по этому поводу шутку, когда возвращается в комнату к Дриму.

***

      А на четвертый день, утром, видит на своем столе лимонные леденцы.       Джордж долго ругается на Дрима: тот честно и будто бы даже хвастаясь признается, что выбирался в свет именно за ними. И героический вид растрёпанного блондина, выпятившего грудь, бесстыже сочиняющего, как сражался за чёртовы конфеты с оравой зомбарей, в конечном итоге, все же заставляет его расхохотаться.       И в тот же день, пользуясь хорошим настроением обоих, парень просит Дрима:       — Пожалуйста, возьми меня с собой на поверхность?       "Пожалуйста, я знаю, о чем ты думаешь, но мне здесь так странно и пусто;       Ну не могу же я оставаться здесь целую вечность, как прикормленный домашний питомец;       Я хочу быть полезным, я могу быть тихим, я могу помочь, ведь я должен.."       ...но всех этих слов даже не требуется. На мгновение (всего на мгновение) Джорджу кажется, что в глазке белой, пластиковой маски мелькает зелёная радужка, – или это обыкновенная игра света?, – но сразу после этого Дрим склоняет голову. Понимающе кивает, и произносит на удивление ровно и уверенно:       — Я понимаю. Хорошо, мы можем попробовать.       Лёгкое удивление почти сразу же сменяется воодушевлением, немой благодарностью, но слова и правда не нужны – все читается во взгляде Джорджа, выражающем такое облегчение, что светловолосый даже хмыкает под маской. И впервые за эти несколько дней Джордж даже готов обнять этого странного человека – и уже даже шагает навстречу Дриму, когда происходит кое-что еще.       В его руки опускается простая, измятая тетрадка в клетку.       — Но тебе действительно стоит для начала прочитать это. Если хочешь выжить.