Мой любимый волчонок.

— Хочешь поговорить? — поинтересовалась Элизабет у Дерека. Они сидели в его старом доме. Хейл лишь посмотрел на нее. — Зачем? — спросил тот. — Ты ведь узнал, что Скотт пользовался тобой. Хотя ты немного в этом виноват.. Забудь, что я сказала! — девушка прикусила губу и виновато улыбнулась. Дерек закатил глаза. — Уходи. — сказал он. — Если ты обиделся на это, то прости! Да, иногда я несу полную чушь и не могу остановиться. Хотя, я пытаюсь это исправить. Но почему-то у меня.. — Элизабет тут же замолчала. — Прости. — вздохнула девушка и положила свою руку, поверх его руки. Но Дерек скинул руку и злобно посмотрел на нее. — Господи. Я уже устал от твоих разговоров. Думаешь, мне приятно тебя слушать? Нет! Теперь я понимаю, почему тебя отправили сюда. Ты бесишь всех! В том числе и меня. — крикнул Дерек и потер глаза. — Выговорился? Теперь моя очередь. — начала девушка. — Думаешь, ты меня не бесишь? Вечно крутой Альфа. Делаешь из-за себя страшного и опасного, но в глубине души, ты такой же сломленный, как и все мы. Я просто стараюсь помочь тебя, поддерживать тебя, потому что ты мне не безразличен. А ты! Тебя вовсе не волнует, что чувствую я. — Элизабет посмотрела на Дерека, тот даже не смотрел на нее. Девушка развернулась, чтобы уйти, но рука Дерека остановила его. Хейл притянул к себе Элизабет и обнял. Девушка удивлено посмотрела на него, но все же прижалась к нему.

***

Спустя несколько дней.

Стайлз сидел в кабинете школьного психолога и завязал клюшку по лакроссу. — Когда тонешь, не вдыхаешь, пока не отключишься. Это называется добровольным апноэ. — пояснил Стайлз. — Неважно, как сильно ты психуешь, инстинкт не глотать воду, так силен, что ты не откроешь рот, пока не почувствуешь, что взрываешься. Когда наконец вода попадает внутрь, перестает болеть. Больше не страшно. Становится.. Становится спокойно. На следующий день, после смерти Мэтта, возле реки была полиция и скорая помощь. — Хочешь сказать, ты надеешься, что Мэтт нашел покой в последний миг? — спросила Марин. — Мне его не жаль. — признался Стайлз. — Ты можешь пожалеть девятилетнего Мэтта, который утонул? — спросила Марин. — То, что кучка идиотов затащила его в бассейн, когда он не умел плавать, не дает ему права убивать их одного за другим. Кстати, папа сказал, они нашли куча снимков — добавил Стайлз. — Эллисон на компьютере Мэтта. И не только ее. Он вставил себя в эти снимки. Будто они держатся за руки и целуются. Он будто построил целые фальшивые отношения. Может, утопление в девять сбило его с пути истинного, но чувак совсем слетел с катушек. — Но случилась и одна хорошая вещь. Верно? — напоминала Марин о том, как его отцу вернули значок шерифа. — Ara. — согласился Стайлз. — Но я всё равно чувствую, что между нами что-то не так. Какое-то напряжение, когда мы разговариваем. То же самое и со Скоттом. — Ты говорил с ним после той ночи? — спросила Моррелл. — Нет, не совсем. У него свои проблемы. — ответил Стайлз. Скотт переоделся и взяв рюкзак, направился в школу. Когда он вышел из комнаты, он подошел к двери своей матери. — Мама. — начал Скотт. — Всё равно придется поговорить. — Мелисса подошла к двери и хотела что-то ответить, но сразу передумала. — Ладно, я пошел. Люблю тебя. — Не думаю, что он говорил и с Эллисон. — сказал Стайлз. — Но это, скорее, ее выбор. Эллисон сидела у себя в машине и смотрела на стекло. Она дыхнула на стекло и там было послание от Скотта: «12:00 пожалуйста». Эллисон вздохнула и вытерла стекло рукавом. — Смерть мамы сильно по ней ударила ее. Но, похоже, это сблизило ее с отцом. Джексон? Он сам не свой в последнее время. Джексон сидел у себя в комнате. Его руки были в крови. — Вообще-то, забавно, что сейчас Лидия кажется самой нормальной, да и Лиззи. — усмехнулся про себя Стайлз. — А что ты думаешь насчет Элизабет? Она вроде новенькая. — поинтересовалась Марин. — Иногда мне кажется, что она что-то скрывает. Есть у меня такое шестое чувство. — задумался Стайлз. — Но она кажется совершенно нормальной. Элизабет вышла в лес и начала бегать кругами. Ей надо было отвлечься от всего. Она бежала очень быстро, но через секунду оказалось в неизвестном месте. — А ты, Стайлз? — спросила Моррелл. — Чувствуешь тревогу по поводу завтрашней игры за звание чемпионов? — Почему вы спрашиваете? — спросила Стайлз, когда с помощью зубов завязала нити. — Нет, я... Меня никогда не выпускают. Но поскольку один из игроков погиб, а другой пропал без вести, кто знает. — Ты имеешь в виду Айзека. — сказала Марин. — Один из трех беглецов. От них... ничего не слышно? — Почему вы ничего не записываете? — поинтересовался Стилински. — Я делаю это после сеанса. — ответила Марин. — У вас хорошая память? — спросил Стайлз. — Может, вернемся к тебе? — предложила Марин. Стайлз опустил голову. — Стайлз? — Я в порядке. Да, кроме бессонницы, нервозности, — начал перечислять Стайлз. — стабильного подавляющего страха, что случится что-то ужасное. — Это называется сверхбдительность. — пояснила Марин. — Неотступное чувство угрозы. — Это не просто чувство. Это.. Это паническая атака. — ответил Стайлз. — Я не могу дышать. — Как будто ты тонешь? — спросила Марин. — Да. — Если ты тонешь.. и пытаешься держать рот закрытым до самого последнего момента, что, если ты решишь не открывать рот? Чтобы не впустить воду? — спросила Марин. — Ты сделаешь это в любом случае. Это рефлекс. — сказал Стайлз. — Но если ты будешь держаться, пока не сработает рефлекс.. у тебя больше времени. — говорила Марин. — Не намного. — Но больше времени, чтобы пробиться на поверхность. — сказала Моррелл. — Наверное. — ответил Стайлз. — Больше времени на спасение. — Больше времени на мучительную боль. Вы забыли ту часть, где тебе кажется, что твоя голова взорвется? — не понимал Стайлз. — Если речь идет о выживании, — начала Марин. — разве маленкая агония не стоит того? — А что если будет хуже? — спросил Стайлз. — Что, если эта агония время от времени?.. Ад будет позже. — Тогда подумай о том, что сказал Уинстон Черчилль: «Если проходишь через ад, продолжай идти». — Стайлз задумался над этими словами.