Солнечные Братья

      Глава 5       Феб…       Странное имя. Древнее и сильное. Редкое. За последние месяцы оно всплывало в видениях Авалона несколько раз. Главным образом — во снах и медитациях. Не так уж часто, если подумать, но заинтриговать имя его успело.       Авалон выглядел, как и любой Астартес — высокий, мощный и быстрый. Как и многие другие братья, он выбривал голову налысо. Авалон родился в регионе Франк, и всю свою недолгую жизнь никогда не покидал Терры. Детство его прошло в одном из бесчисленных городов-ульев. Затем, когда ему исполнилось десять лет, на него обратили внимание вербовщики Регента Малкадора Сигиллита. Мальчика забрали из семьи и перевезли в Гималазию, где располагался невероятный по размерам Императорский Дворец. Авалон понимал, что если бы не его сильный псайкерский дар, быть бы ему заурядным преступником, слугой или рабом, жизнь которого безрадостна и краткосрочна. Но ему повезло. Хотя кое-кто думал иначе и судьбу псайкера рассматривал как нечто настолько ужасное, на фоне чего даже жизнь на дне улья выглядела не самым плохим выбором.       Сам он так не считал. Но долгие годы обучение в Адептус Астра Телепатика несколько притушили его изначальный восторг. Их группа насчитывала двести человек. До конца дошли двадцать шесть. Всех остальных ликвидировали. Просто уничтожали, так как их дар вызывал вопросы, и они не могли его гарантированно контролировать. В какой-то момент Авалон стал думать, что именно это и есть ад. Но он ошибся. Ад начался позже.       Их сразу же начали биологически изменять как будущих Астартес. Подготовка была не только долгой, но и чрезвычайно утомительной. Каждую неделю наставники доводили их до предела физических и псайкерских сил. Их обучали как рекрутов и как псайкеров, способных контролировать свои разум и волю. Но именно тогда в его жизни неожиданно появился лучик надежды — ведь теперь он получил шанс стать овеянным бесчисленными легендами и слухами Астартес. А еще там он обрел друга. Настоящего. На всю жизнь. Звали его Хортур Благомир. Имя было необычное, впрочем, как и у самого Авалона.       — Жизнь — сплошная боль, братец, — обычно любил рассуждать Хортур — такой же рослый и массивный, с грубыми чертами лица, как и сам Авалон. Только в отличие от зеленых глаз Авалона, его имели голубой оттенок. — И если мне дали выбор, где получать эту боль: в улье или среди Астартес, я выбираю второе.       — Я бы вообще обошелся без нее, — ворчал Авалон. Хотя он и сам понимал, что лукавит самому себе. Астартес, тем более будущие псайкеры, подобного никогда не избегут. Таков их рок.       — Ничего, все будет хорошо, — успокаивал Благомир. — Примарх нас оценит и быстро продвинет до самых высоких постов.       — Ага, в точку! И как он без тебя обходился все это время?       Примархи казались живой легендой. Никто их не видел, и оттого они порождали массу слухов. Но если есть Легионы, значит должны существовать и те, кто ими командует. Легенды. Примархи. Непобедимые герои. Тем более, Император начал находить своих сыновей. Сначала Хоруса, затем Лемана Русса и Феруса Мануса. Когда они уже заканчивали обучение, был обретен и Балар Солар, примарх Второго легиона. Того самого, чье геносемя внедрили и в Авалона, и в Хортура.       Все основные события происходили где-то далеко, в системах с названиями, которые мало что им говорили. Но имена найденных примархов, наряду с новыми победами, знала вся Терра. Такие новости считались важнейшими. Их транслировали по всей планете и неизменно устраивали праздники. Люди ликовали. А в казармах даже пари заключали — примарх какого легиона будет найден следующим.       Закончив невероятное по напряжению обучение, Авалон, Хортур и остальные двадцать четыре ученика стали полноценным псайкерами, пусть и самыми младшими по статусу. После чего их присоединили к обычным Астартес. Они друг друга хорошо знали по многочисленным общим тренировкам, по столовой и занятиям. Но друзей среди них они не нашли. Те, кто мог взаимодействовать с варпом, считались отдельным племенем. Вроде бы и своими, но все же немного другими. В казармах к псайкерам относились спокойно. Без дружбы, но и без недоверия, которое присутствовало в некоторых других легионах.       — Пока мы не влились в состав легиона, вы поступаете под мое командование, — непреклонно заявил им сержант Раймунд Коль, принимая их рапорт. Двадцать шесть псайкеров стояли перед ним и его помощником, сержантом по имени Драгон Воробов. — Вы, хоть и сдали все экзамены, полноценными Астартес пока не считаетесь. Вы — новобранцы, впрочем, как и я. Лишь присоединившись к легиону, мы станем тем, кем наши братья смогут гордиться. А пока этого не произошло, вы будете слушать мои приказы.       Так сказал Коль. Спорить с ним Авалон не видел особого смысла, хотя псайкеры подчинялись лишь другим псайкерам или лордам-командующим. Но где их взять на Терре? Так что он промолчал и послал мысленный импульс Хортуру, чтобы тот успокоился и не думал создавать проблемы на ровном месте. Глядя на них, и остальные колдуны промолчали. Все они признавали лидерство Авалона.       Через три дня поступила команда грузиться на линкор. Огромный, только что сошедший со стапеля, едва прошедший ходовые и боевые испытания, он пах свежей краской, оружейным маслом и машинной смазкой. Он даже имени пока еще никакого не носил. Имя ему должен дать примарх.       — Муха не сидела, — первым делом заметил Авалон, ступая на борт и осматриваясь. Под шуткой он прятал собственное смущение. Сказать, что линкор потряс юного псайкера, значит, ничего не сказать. Он всех их потряс. Включая сержанта Коля. Хотя никто из них не подавал вида и по обычаю сохранял невозмутимость.       — Ну и махина! Вот это я понимаю, силища-то какая!— в отличие от подавляющего большинства новобранцев, Хортур радости не скрывал. — На таком линкоре можно воевать, вот что я хочу тебе сказать, братец. Ты чуешь его запах?       — Чую… Он сотворен для славных дел и пока ещё как чистый лист бумаги — пиши, что хочешь, — Авалон постарался выразить колдовские ощущения.       — А мне линкор больше напоминает болтерный снаряд. И лишь один примарх знает, в какую цель он полетит.       Псайкерам выделили отдельную казарму. Едва они успели сложить вещи и немного осмотреться, как по вокс-связи их вызвал сержант Коль.       — Дмитрий, остаешься за старшего, — Авалон обратился к одному из товарищей в их отделения. — А мы с Хортуром сходим и узнаем, что понадобилось сержанту.       Негромко переговариваясь, два друга отправились в зал для совещаний рядового состава.       — Мы ничего не знаем про линкор, но он принадлежит нашему легиону. Мы должны сделать все, чтобы не подвести нашего примарха, — начал свою речь сержант Коль, когда все они заняли места. В зале их собралось свыше двадцати человек — все сержанты, несколько их помощников и два колдуна. Авалону нравилось, что сержант Коль не строил из себя крутого вояку. Он запросто признавал, что, как и другие новобранцы, ничего не знает о реальной войне. — Нам требуется изучить корабль.       — Надо найти покои примарха, арсенал, и взять их под охрану, — добавил сержант Драгон Воробов.       Упоминание о примархе заставило всех подобраться. Встреча с ним рисовалась событием невероятной важности. Оно вызывало волнение и радость.       — Верно. Так мы и сделаем. Но сначала стоит познакомиться с капитаном.       Во главе двух сержантов вся группа отправилась на мостик. Пройдя пару километров по широким коридорам, Авалон еще раз убедился, насколько корабль огромен.       Командирский мостик представлял собой внушительное зрелище. Он был устроен ступенчато, как древний амфитеатр и заставлен голографическими экранами, когитаторами, пультами и местами операторов. Над всем властвовало командирское кресло. А за ним, на специальном балконе, куда вели ступеньки, под балдахином, стояло кресло примарха.       Чтобы привести в действие такую махину, как линкор, требовался соответствующий экипаж. Только здесь, в месте, куда сходились все нити управления, насчитывалось около трех сотен различных офицеров, специалистов, навигаторов и астропатов. Сотни сервиторов стояли вдоль стен и ожидали приказов.       Капитаном оказалась женщина — невысокая, с властным волевым лицом, агументическим протезом правого глаза, и прямая, как стальной прут, лорд-адмирал Катерина ван Брокстер. Флотский мундир сидел на ней безупречно. Фуражка с высокой тульей прикрывала коротко постриженные волосы. В ухоженных руках она держала стек, которым периодически похлопывала по голенищам начищенных до зеркального блеска сапог.       — Чем я могу вам помочь? — она спустилась к ним со своего возвышения и оглядела внимательным и хмурым взглядом. Со стороны подобное выглядело забавно. Хрупкая женщина пытается напугать внушительных, выше почти на метр, Астартес. Авалон почувствовал ее несгибаемый характер. А еще усталость. Надо полагать, все эти хлопоты, прием под командование нового судна, подготовка к перелету, ожидание будущего знакомства с командиром легиона, отнимали немало нервов и времени.       — Мы намереваемся взять под охрану покои примарха и арсенал, — все же сержант Коль не стушевался перед ее властностью. — Нам нужны планы и допуски. На время перелета, до особого распоряжения примарха, мы берем линкор под личную ответственность.       — Неужели? — лорд-адмирал смерила их оценивающим взглядом. Но они не являлись обычными военными. Тем более, и сам линкор, и сама Катерина ван Брокстер приписывались ко Второму легиону. Все эти соображения наверняка промелькнули в голове женщины, и она немного оттаяла. — Планы возьмете у первого помощника. Покои примарха находятся за моей спиной, — она подняла стек, указывая на трон под балдахином. — Но с этой стороны вы в них не попадете. Двери сюда открываются изнутри. Вам следует найти главный вход. А арсенал и оружейная находятся на девятой палубе.       — Спасибо. Это все, что нам требовалось, — наклонил голову сержант Коль. — Хорошего полета, лорд-адмирал. Если что-то понадобится, мы вас найдем. Обращайтесь, если и вам потребуется помощь Астартес.       Катерина ван Брокстер ничего не сказала, лишь сухо кивнула и проводила их бесстрастным взглядом.       Астартес потратили больше десяти минут, чтобы добраться до покоев примарха и попасть в них через главную дверь.       — Так, здесь ставим постоянный пост из двух воинов. Драгон, распорядись, — приказал сержант Коль.       Они бегло осмотрели помещение. Не потому, что хотели узнать, как будет жить примарх. Просто всякое могло случиться, и лучше устранить непорядок или проблемы сейчас, а не при встрече с их лордом.       Покои вызывали ассоциации с небольшим дворцом. На полу лежал мрамор, высокие потолки поддерживали массивные колонны, камин в глубине мог вместить «Лендспидер», а через окна сюда мог запросто шагнуть титан. Так, по крайней мере, показалось Авалону.       Убедившись, что все в порядке и посторонних здесь нет, сержант Коль запер двери и убрал длинный бронзовый ключ под доспех.       — Значит, с этим разобрались. До встречи с примархом сюда ни одна живая душа не попадет, — с довольным видом сказал он и похлопал себя по груди. — Хорошо. Теперь следует найти арсенал.       Арсенал они осмотрели. А затем столовую и казармы. Линкор тем временем благополучно перешел в варп. Долгий полет начался.       Астартес для сна требуется три или четыре часа в стуки. Да и то, полноценным сном их отдых назвать было нельзя. Каждый видел и слышал, что происходит вокруг и мог в любой момент вступить в бой.       Во время отдыха Авалону вновь пришло имя.       Феб…       Оно накатило тихим шорохом морских волн. Шепотом, заползающим в уши. Кто же такой Феб? Что это именно имя, а не просто слово, Авалон узнал, когда еще на Терре ему позволили покопаться в архивах. Там, в старинных рукописях он нашел ответ. Имя на высоком готике, пришедшее из давнего прошлого. Так звали одного из сыновей бога.       Он думал, что видение открыло ему его собственное сокровенное имя. Но нет, все оказалось не так. Имя было слишком сильным для него. Лишь кто-то несоизмеримо могущественный имел на него право.       Переход занял почти месяц. Но он закончился, и корабль добрался до системы Талус Четыре, где располагался основной флот. Они увидели линкор возлюбленного Императора. Он носил название «Буцефал» и по виду казался еще более величественным, чем их судно. С корабля новобранцев не выпускали. Они только тем и занимались, что тренировались и ждали примарха. Напряжение в эти дни достигло какого-то невероятного предела. Все разговоры касались лишь примарха. Каков он, насколько строг и властен, как поведет себя со своими сынами, что одобрит и что прикажет изменить. Астартес готовились выполнить любой его приказ. Но и одобрение для всех них не являлось пустым звуком.       В один из дней линкор совершил полет вокруг планеты и близко подошел к «Буцефалу».       — Готов поспорить, что сам Император решил посмотреть на нас, — предположил Хортур. Их казарма не могла похвастаться иллюминаторами, так как находилась глубоко внутри судна. Но они выбрались на одну из боковых галерей и все прекрасно видели: сотни судов непобедимого флота, планету и, конечно же, «Буцефала».       Корабль остановился, постоял некоторое время, а потом, солидно вздрогнув, вновь начал движение. Все было не просто так — это чувствовал каждый Астартес.       Через два часа раздалась боевая тревога. Но она предвещала не битву, а совсем иное — на линкор направлялся примарх.       В едином порыве Астартес устремились на главную палубу. Топот их ног прокатился по коридорам. Руки воинов сжимали болтеры и мечи, молоты и болтер-пистолеты. Все идеально начищенное и подогнанное.       На голову Авалон накинул психический капюшон, оснащенный специальными кристаллами, помогающими защитить разум от враждебных сил. Правая рука его сжимала психосиловой посох.       Единый строй Астартес занял палубу. Они смотрелись величественно, но все же, будь у них знамена и штандарты, боевые значки и награды, шрамы и десятки побед за спиной, новобранцы чувствовали бы себя уверенней.       Строй замер. Одинокий штурмкатер неспешно приблизился к кораблю, миновал силовое поле, удерживающее воздух и опустился на палубу. В движение пришли массивные зажимы, принимающие катер в свои объятья. С солидным хлопком они надежно его зафиксировали.       Аппарель медленно опустилась. И по ней к ним шагнул их примарх. Балар Солар. Строгий и властный, с такой сильной аурой, что она буквально обняла и прощупала каждого из них. В один миг он узнал о новобранцах все, что требовалось. Мечты, надежды, радости и горести, эмоции... Он читал их, как открытую книгу. А во лбу его сияло Око.       Так Авалон впервые узрел Феба.                     Личные покои находились практически по центру «Стальной воли» и представляли собой часть главной корабельной надстройки. Для защиты сверху лежали несокрушимые перекрытия стальных плит и керамита, усиленного адамантием. На них стояли башни и установки связи. Иллюминаторы выходили на оба борта, а между ними располагалась внушительное свободное пространство. Колонны и перегородки разбивали его на несколько отсеков — зона отдыха, зал для совещаний, секция либрариума, внушительная площадка у камина, великолепная ванна и бар с напитками. Все остальное ему предстояло оформить в соответствии с собственным вкусом — установить ту или иную технику или приспособления, придумать общий стиль. Все зависело лишь от его фантазии. Ресурсы проблем не составляли.       Балар в новой жизни побывал на трех линкорах, и на всех трех имел возможность видеть, как их обустроили хозяева. У Императора было просторно, светло и величественно. Хорус уделял внимание военному аскетизму и порядку, а Феррус предпочитал камень и огонь. Он собирался превратить личное пространство в кузню и зал совещаний для офицеров. Большего ему и не требовалось.       Покои начинались массивными высокими дверьми, оформленные двумя мраморными колоннами белого, с прожилками, цвета. Перед ними находилось помещение дежурного и охраны, за которым, после площадки, смахивающей на полноценную площадь, начиналась главная магистраль линкора, протянувшаяся в длину на двенадцать километров.       Задняя часть покоев имела дополнительный выход, укрепленный поднимающейся стальной перегородкой метровой толщины. За ней начинался небольшой коридор и еще одна опускающаяся дверь — такая же несокрушимая. Проход вел на командирский мостик. Там стоял настоящий трон с балдахином, под которым располагалось кресло капитана. Слева от него находилось место главного навигатора, а справа — астропата. Лестницы от их постов вели в изолированные сферы, где и проводили основное время специалисты, в темноте, тишине, закрытые от эмоций простых смертных.       Под креслом капитана разворачивался огромный амфитеатр голографических экранов, пультов и операторов различных корабельных узлов и систем.       Все эти детали Балар выяснил позже. Вернее, спустя сутки после прибытия на «Стальную волю». Первым делом он познакомился с Астартес и сержантами, что ими командовали. Разговор занял больше часа, во время которого примарх запоминал людей и делал первичные оценки.       Надо было видеть, каким восторгом пылали лица, и какой гордостью горят сердца новобранцев. Они обрели отца, смысл существования. Эти чувства были в них генетически усилены, и они гарантировали верность суровых воинов.       Да и сам Балар чувствовал нечто похожее — он наконец-то вернулся к своим. Тем, кто готовы пройти за ним бесконечно далеко, на самый край Галактики, и еще дальше, если потребуется. И он увидел, как тысяча незримых нитей протянулась к нему от их преданных сердец. Что же будет, когда Второй легион воссоединится?       — Общий парад и присягу мы проведем, когда наш легион будет в полном составе, — сообщил новобранцам Балар, озвучивая планы. Чувствовалось, что им не терпится произнести все положенные клятвы прямо здесь и сейчас. Но и такой вариант их вполне устроил. Более того, все понимали, что так будет торжественней.       — Как вам будет удобно, мой лорд! — общую мысль выразил сержант Коль, серьезный и хмурый воин, который ими командовал. И он, и его помощники не сводили с примарха преданных взглядов, готовые выполнить любой приказ.       Среди тысячи Астартес находились и библиарии. Такое слово в Империуме еще не использовали, его введет в официальный лексикон Магнус Красный. Но Балар прекрасно помнил, что именно так со временем станут называть колдунов Астартес. Жаль только, что их оказалось всего двадцать шесть человек. Все они были равны по статусу, но лидером у них выступал воин по имени Авалон. В нем проглядывались хорошие задатки и несокрушимая воля.       Библиариям Солар собирался уделить немало времени. Но позже. И похоже, в этой жизни он опередит Магнуса в системе титулов и чинов псайкеров-Астартес.       — Добро пожаловать на борт, примарх Балар! — лорд-адмирал с поклоном опустилась на колено. Ее примеру последовали все офицеры и операторы командирского мостика «Стальной воли». И в торжественной тишине она произнесла слова клятвы — подчиняться, оберегать и сохранять верность, выполняя свои обязанности честно и бесстрашно.       Нависая подобно утесу над миниатюрной женщиной, которая не доставала головой ему до пояса, примарх невольно удивился. Забавно, но командиром его корабля оказалась госпожа Катерина ван Брокстер. Подобное выглядело необычно, но её внушительный послужной список развеял его тревоги. Женщина имела репутацию сурового профессионала. Ее назначение одобрил Малкадор Сигиллит, а он знал, кому можно поручить столь ответственное дело. Да и агументический глаз недвусмысленно говорил о том, что она участвовала в боях и прошла крещение огнем и болью.       — Рад знакомству, лорд-адмирал, — Балар протянул руку, и Катерина ван Брокстер ее пожала. В его ладони ее пальцы казались хрупкими веточками, которые он мог сломать одним легчайшим движением. Примарх осторожно сжал ее пальцы. И все же, несмотря на хрупкость, в ней присутствовал стальной стержень. Его он сразу почувствовал. Она начала ему нравиться. Хотя, ему все здесь нравилось. Здесь его дом и вотчина. — Уверен, мы с вами пройдем не одну сотню боев.       — Так и будет, мой лорд, — смело подтвердила лорд-адмирал.       Следом Балар познакомился с главным навигатором Тровантором из Дома Ностромо. Мужчина с гордостью носил герб всех Ностромо — лицо ребенка в обрамлении ангельских крыльев.       Астропата звали Мари Сокал. Худоба, полное отсутствие волос на голове и повязка, скрывающая пустые провалы глазниц, делали ее похожей на какую-то экзотическую птицу, а не женщину.       А затем Балар начал осмотр корабля. Сержант Коль показал себя толковым солдатом. Его подчиненные взяли под охрану важнейшие объекты, включая самого примарха. Теперь, куда бы он ни пошел, за ним неотступно следовали два закованных в доспехи Астартес.       В арсенале обнаружилось двенадцать дредноутов «Контемптор», сто комплектов терминаторской брони «Катафракт» и тысяча обычных доспехов марки Мк. II «Крестовый поход» и Мк. III «Железный». Император говорил о них, и броня не стала неожиданностью. И все равно, ему было приятно.       На палубах и внутренних ангарах стояли многочисленные десантные капсулы «Харибда», сверхтяжелые истребители танков «Мамонт», предназначенные для осады «Тифоны», быстрые гравициклы, «Лендспидеры», штурмкатера «Громовая птица» и все прочее, что требуется для длительной и успешной войны. Простое оружие и боеприпасы не поддавались подсчету.       Сейчас, в самом начале Крестового Похода, человечество располагало колоссальными возможностями. Новые планеты вливались в Империум одна за другой, ресурсы с них текли рекой, и их львиная доля шла на Астартес и Имперскую Армию. Примархов обеспечивали невероятно щедро.       И наконец, спустя почти тридцать часов осмотров и знакомства, Балар остался один. К тому времени линкор нырнул в варп.       Босой, одетый в легкие широкие брюки и накидку до колен, Балар стоял у огромного бронированного окна. На его груди, на массивной цепи висело солнце, выкованное из белого золота. Красивое украшение он самостоятельно изготовил на Мезоа, но труд еще не закончился — примарх намеревался напитать его силой, превратив в могущественный артефакт.       Прозрачные, похожие на горный хрусталь, глаза примарха бесстрастно наблюдали, как за тонким зеленоватым полем Геллера беснуется Хаос. Это был не варп-шторм, а обычное состояние Имматериума, но что-то в его непрекращающемся танце завораживало.       Хотя, сейчас его мысли не касались Эмпирей. И не касались «Стальной воли», хотя восторг от того, что у него есть корабль, такой корабль, проходить не торопился. Балар всегда считал, что истинная сила — та, которая находится внутри и которую невозможно потерять. И никто не может ее отнять. В отличие от линкора, который мог погибнуть десятком различных способов. Привязываться к нему не выглядело правильным, но он привязался.       И все же, Балар размышлял не о корабле, а о том, кто ему его подарил. Император… Существо со множеством тайн, чей возраст потерялся в далеких тысячелетиях и чью мотивацию мало кто понимал. Да, он манифестировал свою волю, и Человечество начало Великий Крестовый Поход. Но что дальше? Какие скрытые цели внутри общеизвестных планов он пытается претворить в жизнь?       Повелитель не считал примархов сыновьями. Он называл их так, но видел в них инструмент. Способ или возможность достижения нужных целей. Но и это было не все. Солар знал один из секретов Императора — примархи не задумывались как те, кто будет бесконечно долго стоять плечом к плечу со своим отцом. Им отводилось время — триста или четыреста лет, за время которого они должны завоевать Галактику, консолидировать ее, подавить мятежи, а затем покинуть сцену. В блеске и славе, или полностью забытые. Возможно, Император и не предусматривал однозначной гибели всех своих помощников, но такой вариант в его планах имелся. Самых ненадежных и непокорных ждала тяжелая судьба. Лояльные и верные имели шанс выжить. И удивляться подобному не приходилось. Он уже провернул похожую комбинацию, когда уничтожил Громовых Воинов — предков Астартес. Они сыграли свою роль, история более в них не нуждалась. И так же он мог поступить и с примархами.       Тридцатое тысячелетие. Легендарное время. Время Героев, под тяжкой поступью которых дрожит Галактика. Время примархов. Но если и не все, то часть их должна уйти. Так задумано изначально.       Воспринимать себя в подобном статусе казалось унизительным. Понимать, что ты всего лишь кукла в руках старого кукловода — не самое приятное чувство.       Примарх глубоко вздохнул и обратился к своей ненависти. К тому чувству, которое он так надежно и глубоко запрятал. И удивился — ненависти осталось совсем мало. И почти сразу пришел ответ, почему так вышло — после всего, что сделал Император, после всех даров, после оказанного доверия и всего прочего, ненавидеть его так же, как он ненавидел, будучи подвешенным в подземелье на Терре, не получалось.       Промелькнула крамольная мысль — если мы куем звенья своей судьбы, то значит, в первой жизни он сам сделал все для того, что бы закончить жизнь без Ока, без глаз и без друзей. Он ошибся, а не Император. Но что ему делать в таком случае? Взращивать ненависть? Находить и лелеять обиду? Затаиться? Попытаться стать незаменимым? Или полюбить Императора, став ему верным сыном? А может, несмотря на болезненный опыт, он многого не понимает? Не видит общей картины?       От подобной мысли Балар почувствовал неуверенность. Она подтачивала его веру в себя и унижала все достижения. Мог ли Император вести свою игру?       Он отпил вина и горько рассмеялся, поняв, как наивно звучит вопрос. Естественно, Император вел свою игру. И не одну. Иначе и быть не могло. Правильный вопрос формулировался иначе — какую именно? Или еще глубже — какие игры он замышлял и реализовывал?       Ответа он не знал. Примарх отошел от окна и задумчиво прошелся по покою.       Мысли плавно переместились на будущее оружие. Копье Судьбы. Он уже нарисовал несколько эскизов, но это лишь начало. Для полноценного Копья ему требовались материалы. Необычные и редкие. Что-то крепче адамантия, сверхпроводник, который усилит его колдовскую мощь. И конечно, драгоценный камень или кристалл, умеющий накапливать и отдавать энергию. Все те металлы, о которых он знал, не могли дать необходимое. Вернее, могли, но не на том уровне, который его бы удовлетворил.       Балар верил, что рано или поздно найдет нужные ресурсы. Галактика необъятна, в ней есть все, что ему требуется. Надо лишь проявить терпение. Он получит в свои руки те легендарные материалы, о которых до сего дня лишь читал. Железо Некронов, кость Эльдар, драконью погибель, солнечные осколки, черные камни, жемчужины Пустоты, золото Древних... Что-нибудь ему обязательно подойдет.       Его ждут интересные времена. Жизнь дает возможности. А космос таит невероятные чудеса и загадки, неизведанные планеты, забытые знания и тайны. Все получится. Терпение — величайшая добродетель. И он его проявит. Он будет самим собой и познает мир.       Воздух задрожал, напоминая легкую дымку над хорошо прогретым морем. Псайкерским зрением он видел огненные письмена, зарождающиеся в астральных полях.       Мы найдем ключи и откроем двери.       Мы вернем себе память и вновь поверим.       Пальцы наши дрожат в предвкушении боя.       А сердца стучат, хватит им уж покоя!       Всё, что в Лету кануло, то не напрасно.       Мы стали сильней, нам все подвластно!       Так и будет. Он докопается до правды и выяснит, кто, как и зачем помог ему вернуться в прошлое.                            Вергилий Урс, которого из-за имени и характера прозвали Медведем, считался одним из самых высоких Астартес во всем Втором легионе. Мощный, с широкими плечами, Вергилий стригся коротко, но зато отрастил усы и бороду, которые заплетал в косички и скреплял серебряными кольцами. Друг и боевой товарищ Георгий имел свое мнение на счет его внешности.       — В тебе, Медведь, то и хорошо, что рост. Если бы я так жрал, то вырос бы не меньше, — говорил он, когда они подшучивали друг над другом.       Второй легион Вестников Рока сражался с ксеносами на планете Ерихонка. Совсем недавно Урс считался рядовым воином, пусть и в элитной роте терминаторов, носившей название Идущие на Смерть. Но в очередном бою погибло много славных Астартес. Там нашел свою смерть Древний Хакон — под ним осыпалась земля, и он рухнул в кипящую лаву. К нескрываемому позору всего легиона, они лишились не только Древнего, но и его дредноутского доспеха, последнего, что у них оставался. Но кроме Древнего Хакона там погиб и сержант Николас Олиф, командир их отделения из десяти человек. Николаса в отделении уважали, для всех он был как отец.       И когда центурион Сократис Обол вызвал Вергилия и сказал ему, что с нынешнего дня он повышен до сержанта, тот несказанно удивился. Урс не стремился к высоким чинам. Его вполне устраивало собственное отделение и товарищи, вместе с которыми он прожил в одной казарме не один год. Георгий, Урвик Беспокойный, Кнут Синезубый, Маркус и все прочие, кого он имел честь назвать друзьями. Ему казалось, что теперь их дружбе конец. И уже не будет так, как раньше.       — Не валяй дурака, Медведь, — посмеялся над ним Георгий. — Принимай то, что дает судьба.       Так он стал сержантом.       Военная компания на Ерихонке продолжалась. Они вели ее совместно с Двенадцатым легионом Псов Войны. Хотя все уже понимали, что победа близка. Они добивали врага, вылавливая его по всем горам и ущельям, и думали, куда же их перекинут после. А потом астропаты приняли сообщение — к ним направляется их примарх Балар Солар.       Известие произвело эффект разорвавшегося ядерного заряда. То, что творилось в тот день в казармах, простыми словами не описать. Астартес ликовали, они наконец-то дождались! Примарх, их примарх, летел к ним!       Псы Войны, боевые братья, с которыми они прошли несколько кампаний, поздравили их с обретением отца. Слова их звучали искренне, но в глазах читалась тоска. Дисциплинированые, верные однажды данному слову, свято чтущие узы боевого товарищества, они так же мечтали увидеть своего примарха, но возлюбленный Император пока его не нашел. И когда это произойдет, не мог сказать никто.       Три последующие недели превратились в бесконечную муштру. Вестники Рока начищали корабли, технику, доспехи и оружие. В легионе имелось множество слуг и сервиторов, которые прекрасно выполняли подобную работу. Но сейчас никто и не подумал отдать им соответствующий приказ. Слишком уж важное событие им предстояло, слишком велика была ответственность. Никто не хотел рисковать, что в самый неподходящий момент, при первой встрече, примарх заметит на броне пятнышко ржавчины или грязи.       Даже легат Мстивой Акх не знал, где будет происходить торжественный парад. На планете? На борту «Скрытой угрозы», флагмана их флота? Где-то еще? По казармам поползли бесконечные слухи и предположения.       Но когда все наконец-то прояснилось, Астартес почувствовали себя польщенными. Примарх оказывал им честь, проявляя уважение и показывая, как он их ценит.       — Парад назначен на палубе «Скрытой угрозы», — громогласно объявил легат на общем собрании. — Псы Войны заменят нас на ключевых позициях. Я желаю, чтобы каждый наш брат стоял в строю.       Началась срочная перегруппировка. Второй легион уступал место Псам Войны и перебирался на крейсер. Челноки, шатлы и штурмкатера скользили туда и обратно безостановочно. Астартес на время оставили остальные свои суда, поручив их заботам имперских капитанов и солдат. Даже бойцы с самыми серьезными ранами не пожелали оставаться в медотсеках. Все понимали, что подобное событие происходит раз в жизни.       — Примарх прибыл на «Стальной воле», — через стандартные сутки объявил легат. — В нашем распоряжении три часа. Но сначала мы примем новобранцев с его линкора. Они будут участвовать в параде вместе с нами.       «Скрытая угроза» являлась самым большим кораблем Второго легиона. В длину она достигала десяти километров и относилась к гранд-крейсерам класса «Дагон». Места на главной палубе хватило всем.       Как и говорил легат, на борт первыми вступила когорта новобранцев — тысяча человек. Они выглядели смущенными и слегка настороженными. Но они были братьями, и их приняли с радостью. Мстивой Акх быстро познакомился с их сержантами, а офицеры показали им места сразу за Десятой Великой Когортой. Они встали в конце строя, как и положено новичкам.       — Поговорить бы с ними и узнать хоть немного о нашем примархе, — протянул Георгий, наблюдая, как новобранцы удаляются к своим местам.       Он выразил общее желание. Всем без исключения Астартес хотелось перемолвиться с ними парой слов, развеять неизвестность и немного утолить любопытство. Но времени уже не оставалось. Легион торопливо заканчивал последние приготовления. Сверкающие ряды выстроились как по линейке, в безупречном порядке. Кроме главного знамени, над Великими Когортами возвышались их личные флаги. Манипулы могли похвастаться штандартами, а отделения обходились значками. Позади в грозной неподвижности застыла техника — «Громовые птицы» и несколько десятков легких танков. Над головами летали сервочерепа, снимая парад для истории. Тишина стояла невероятная. Воины, прошедшие сотни битв, видевшие такое, от чего обычные смертные сходили с ума, нервничали и волновались.       Открытый космос находился на расстоянии ста метров. Лишь удерживающее воздух силовое поле отделяло легионеров от вакуума.       — Вот он! — раздался чей-то крик. Вергилий вздрогнул, но это был еще не примарх. К ним неторопливо приближался и разворачивался бортом пугающих размеров линкор. Таких исполинов Вергилий раньше не видел, хотя и знал, что Император дарит их своим сыновьям. Балару он вручил «Стальную волю», и Урс мимолетно подумал о грозной красоте судна. Оно заслонило звезды и неспешно приблизившись, остановилось. Между кораблями осталось меньше трех километров — миллиметры по меркам космоса.       — Внимание! — прозвучал приказ легата. По строю Астартес прошла единая волна, и воины вновь замерли неподвижными стальными статуями. В душе и на сердце Вергилия всесокрушающей поступью звучали всего два слова — примарх идет! И от этих слов его буквально начинало колотить. Он не смотрел по сторонам, но знал, что и все остальные бойцы испытывают нечто похожее.       Восторг, обожание, благоговение, нетерпение… Надо родиться Астартес, чтобы понять, что для каждого из них значило обретение примарха — своего отца и лидера. Цель жизни. Фундамент. Ось мировоззрения. Путеводную звезду. Слов можно подобрать столько, что они не вместились бы и в толстую книгу.       Смысл в том, что Второй легион дождался. И теперь переживал лучший день своей жизни.       — Готовсь! — хриплый голос легата раскатился по всей палубе. Вергилий незаметным движением смахнул пот со лба и услышал, как слева сглотнул Георгий.       И в этот момент с палубы подошедшего линкора отделилась одинокая фигура. Отделилась и в неторопливом величественном полете медленно спускалась. Она приближалась с неотвратимостью судьбы.       Вергилий не знал, получилось ли так случайно или пилоты целенаправленно остановили «Стальную волю» выше, но осененная звездным светом фигура словно сходила к ним с Небес.       Он прибежище наше и мощь. И не убоимся, даже если поколеблется земля, а горы двинутся в сердце морей, — Вергилий никогда не любил читать, но древние строки литании сами собой всплыли в его голове. Во Втором легионе так шептали во время медитаций. Никто не знал, откуда пошла подобная традиция.       Это был примарх… Облаченный в терминаторский доспех, со шлемом на голове, он возвращался к своим сынам. Он не забыл их и не бросил. Плащ за его спиной казался широко распахнутыми крыльями, замершими в самой высокой точке. В правой руке он держал огромный стяг, и полотнище легло ему на плечо.       Примарх был все ближе. На миг у Вергилия промелькнула шальная мысль: что будет, если он промахнется мимо палубы? Он летел в вакууме без прыжкового ранца, используя одну лишь инерцию. Он мог промахнуться. Но не промахнулся.       Вергилий сжал кулаки с такой силой, что казалось, стальные перчатки вот-вот погнутся. В нем бушевало пламя восторга. В любой момент оно грозило разорвать не только воина, но и его доспехи.       Сердца тысяч Астартес бились в унисон. А потом остановились и перестали биться — примарх коснулся ногами бронированной палубы, сделал несколько шагов и миновал силовое поле. В тот же миг плащ за его спиной опустился. Строгими складками опало знамя, вышитое в черных, золотых и белых цветах, и украшенное драгоценными камнями. На поперечной перекладине висел стяг с величественным солнцем, двенадцатью протуберанцами и равносторонним крестом. Над ним стояла цифра «II», а снизу шло короткое слово на высоком готике «Legio».       Как и остальные братья, Вергилий прежде видел лишь Императора и Кустодес. Воочию наблюдать примархов никому из них не довелось. До сего дня.       Гигант в сияющих доспехах медленно шел к ним. Мощные плечи брони вздымались выше головы. На наплечнике висела одинокая полоска пергамента, укрепленная красной сургучной печатью. Широкий золотой пояс с солнцем казался несокрушимым. В деснице он продолжал держать знамя, а от его шагов, казалось, вздрагивала палуба. К ним приближалась сама судьба! Неспешным движением примарх поднял левую руку и снял шлем. Миг, и он уже висит на поясе, закрепленный специальным магнитом.       Вергилий буквально впился в него глазами. Гладко выбритое лицо, с тонкими губами и волевым подбородком поражало благородством. Суровое, обветренное и загорелое, оно внушало любовь и почтение. В легионе было много похожих воинов, но ни один из них не мог похвастаться подобным величием. И камнем во лбу. Он буквально сиял, распространяя волны золотистого цвета, заливающие палубу. И когда отсветы легли на лица Астартес, примарх остановился.       К нему тут же шагнули легат Мстивой Акх и капитан Второй Великой Когорты Олоферн Ухгард.       — Аве, примарх! — выкрикнул Мстивой. Так же, как и Вергилий, они с Олоферном считались самыми высокими в легионе. Но сейчас встретили того, кто превосходил их во всем. В том числе и в росте — два покрытых шрамами воина не доставали примарху до плеча. — Второй легион Вестников Рока приветствует тебя!       — Аве, примарх! — сотни раз отработанным движением Астартес в едином порыве повторили приветствие и разом стукнули себя бронированным кулаком по груди в районе сердца.       — Аве, второй легион! — Вергилий чуть не потерял сознание, когда увидел, что примарх ударил древком знамени в палубу и неожиданно для всех преклонил колено. Его голова медленно повернулась слева-направо, обводя взглядом Астартес. Прозрачные, как горный хрусталь глаза, казалось, видели насквозь. Вергилий услышал, как Георгий втянул воздух сквозь намертво стиснутые зубы. Им вновь оказывали невероятную честь. — Дети мои, наконец-то мы воссоединились! Мы встретились, и нет в Галактике той силы, которая сможет нас разделить!       Астартес не знали что сказать, и потому молчали. Но их сияющие глаза говорили красноречивей любых слов.       — Господин, не стоит так делать. Ты — наш отец, а мы — твои дети. Позволишь ли ты произнести нам клятву верности? — лицо Мстивоя, несмотря на чудовищное волнение, не дрогнуло. Он и Олоферн так же встали на колено.       — Да! — голос у примарха оказался сильным, чистым и низким. В нем чувствовалась мощь. Его хозяин понимал и принимал свой статус. Он был рожден для власти.       Все Астартес Второго легиона повторили символический жест легата и приготовились к священным словам. Тем самым, что так долго мечтали возгласить. Пред ликом того, кому они предназначались.       — Примарх, мы клянемся тебе в своей верности! Клянемся по слову твоему атаковать и защищать, говорить и молчать, принимать и отдавать! Клянемся жизнью ждать и верить, приходить и уходить, сражаться и умирать! Клянемся быть с тобой всегда и везде. В бою, в смерти и после! Клянемся!       Слова отзвучали.       — Я, сын Императора, примарх Балар Солар, принимаю вашу клятву! И в ответ клянусь, что никогда не отдам того приказа, что способен оскорбить вашу честь. Да будет так!       — Да будет так! — откликнулся легион.       — Примарх, прими сей знак, — легат протянул скипетр — символ своей власти. Дуб, из которого его вырезали, вырос на Терре.       — Принимаю! — Балар взял его и легко поднялся на ноги. — Встань, легат Мстивой Акх. Встань — ибо служба твоя не окончена, — он протянул скипетр обратно. — Ты нужен мне и нужен легиону.       — По воле твоей, повелитель! — бледный от гордости Мстивой наклонил голову и двумя руками принял скипетр.       — Познакомь меня с легионом, легат! — приказал примарх. Все так же сжимая знамя, он прошел в начало строя, к Первой Великой Когорте — роте ветеранов и покрытых славой бойцов. А вначале Первой Когорты возвышались несокрушимые терминаторы. Сразу за знаменосцем Рутом и капитаном Сократусом Оболом стоял сам Вергилий — как самый высокий во всем легионе.       — Манипула Идущих на смерть и ее центурион Сократус Обол, — почтительно заметил Мстивой. Вергилий, как и прочие бойцы, замер, не сводя глаз с лица примарха.       — Приветствую вас, воины! — произнес Балар.       — Славься, примарх, Идущие на смерть приветствуют тебя! — слитным ревом откликнулась рота терминаторов.       Солар с едва заметной одобрительной улыбкой осмотрел их всех. И от его взгляда не ускользнула ни одна деталь. Шрамы, награды, оружие, безупречно начищенные доспехи — он заметил все.       Примарх еще раз удивил их, подойдя к знамени. Секунду он смотрел на него, а потом с уважением коснулся ткани и провел по ней рукой.       — Славный стяг… Он вел вас в бой. И он навсегда останется с нами, как величайшая реликвия легиона. Но с этого дня у нас новый символ.       Принимая легион, примарх мог оставить старое знамя и название, а мог их и поменять. Таково его священное право, дарованное Императором. Хорус Луперкаль оставил все, как было. Но Феррус Манус изменил Несущих бурю на Железные руки. И Леман Русс пошел схожим путем. До него Космические волки называли себя Сворой.       — День вчерашний — история. Завтрашний — загадка. А сегодняшний — подарок! — громогласный голос Балара Солара прокатился по палубе.       Вергилий перестал дышать, когда примарх сделал шаг, остановился напротив и оглядел с головы до ног.       — Кто ты, воин? — спросил он.       — Вергилий Урс, повелитель, — в голове разлилась пустота, стершая все мысли. Ни разу до сего дня он ни на кого не смотрел снизу верх. Астартес так и не понял, как сумел вспомнить собственное имя. Прямо сейчас он бы с упоением принял смерть по одному лишь знаку стоящего напротив гиганта.       — Держи! — весь легион замер, когда примарх протянул Вергилию знамя — величественный стяг. От оказанной чести Астартес моргнул. Во рту непонятно откуда появился стальной привкус. Оба сердца провалились куда-то в глубину доспехов и одновременно перестали биться.       — Я не подведу, клянусь, — непослушными руками он взял древко и неожиданно почувствовал, как его тело наполняется ликующей радостью. Со своим примархом и знаменем в руках он был готов на всё.       — Следуй за мной, Вергилий! — приказал примарх.       — Всегда, господин! — выдохнул тот.       Балар медленно пошел вдоль строя. Мстивой и Олоферн двигались следом, на шаг позади, представляя Великие Когорты и манипулы. Вергилий замыкал группу, ловя потрясенные взгляды товарищей. Сам он, нет-нет, но с восторгом посматривал на знамя над собственной головой. От него лучился свет, оно пахло грядущей славой. Рядом с ним шагал Рут со старым штандартом. Он символизировал славное прошлое. Но прошлое оставалось в прошлом — это понимали все. Вот о чем говорил Балар.       Примарх останавливался около каждой манипулы, знакомясь с их капитанами, центурионами, сержантами и бойцами. После Идущих на смерть наступила очередь Рвущихся в бой — роте штурмовиков, использующих в бою реактивные ранцы. За ними стояли Несокрушимые, Любимцы Славы, Презирающие боль, Пасынки Ночи и все прочие манипулы в составе Великой Первой Когорты. Со старшим псайкером Нестором Балар обменялся несколькими фразами. Так же он уделил время магистру апотекариев.       Знакомство примарха с легионом затянулось. Но для Астартес час пролетел как одна минута.       Дойдя до конца, примарх вернулся в середину и отошел от строя. Рядом с ним по-прежнему находились Мстивой и Олоферн, Рут и Вергилий со знаменами.       — В своих сердцах мы навечно запомним сей день. Горы развеются прахом, реки пересохнут, планеты родятся и умрут, но память о нас переживет все времена, — с непоколебимой уверенностью заверил примарх. Голос его наполнился силой, подтверждая, что все так и будет. Око вновь засияло, подобно звезде в бескрайнем космосе. — Я, Балар Солар, говорю вам — отныне мы едины! С этого дня мы — Солнечные Братья!       Астартес молчали, осознавая и привыкая к новому имени. Что оно несло им?       — Кто же мы? — на шее примарха набухла вена, а голос его раскатился по всему крейсеру. Сервочерепа снесло, как от порыва шквального ветра.       — Солнечные Братья! — в едином порыве откликнулся Второй легион. С оглушительным грохотом Астартес ударили себя кулаком по груди. А затем принялись колотить оружием по доспехам.       И вся Галактика внимала их словам.