* * *
Техноманипула Хищники Асербуса показывала все, на что способна. Она была создана для сражений на поверхности планет и лун, ее техника могла подавить практически любое вообразимое сопротивление, а доктрина боя подразумевала эффективные удары по наиболее слабым направлениям, прощупывание и раздёргивание вражеских сил и окончательный финальный штурм, сметающий все живое и неживое. Но с таким соперником, как цивилизация Рангды, сражаться им еще не приходилось. Они ничем не уступали Астартес. А кое в чем даже и превосходили. Но у них не было примархов, и они не горели желанием жертвовать жизнями ради других. Здесь и крылась их слабость. Впереди, в десятке километров находилась Ашерахар, гигантская кузница и одновременно город для многих миллионов людей и Механикумов. Это и было целью Хищников Асербуса. После долгих изнуряющих боев от Ашерахара осталась обгорелая и дымящаяся груда развалин. Некогда его остов горделиво поднимался к небесам, но ныне от былого величия ничего не осталось. Солнечный Жрец Авалон Благословенный сомневался, что внутри выжил хотя бы один процент населения и обслуги. Астартес 77-ой роты Яростных Убийц продолжали держать оборону, но по поступившим разведданным они основательно зарылись вглубь планеты. Мощные залпы «Мастодонтов» и «Носорогов» буквально заставляли трястись поле боя. Воздух стонал от разрывов и бесчисленных пикирующих «Громовых птиц». Все вокруг кричало, вопило и умирало. Организация рангданцев представляла собой троичную структуру. В самом низу находилось многомиллионное войско рабов, которые делились на слуг и воинов. Эти несчастные представляли собой жителей тысяч завоеванных Рангдой миров. Каждому из них на шею одевался невральный ошейник — жуткое изобретение, которое полностью блокировало волю носителя и делало его послушной марионеткой. И марионетка с радостной улыбкой на устах жаждала выполнить любой приказ, вплоть до собственной гибели. Но сражаться с обычными людьми доставляло мало радости. Они были вооружены как оружием Рангды, так и тем, что имелось в распоряжении Человечества и просто лезли вперед, не считаясь с потерями. Их выкашивали тысячами, но их напор не прекращался. Единственное что могло их остановить — полное и тотальное уничтожение. Средний уровень — непосредственно Рангданцы, гуманоидные существа ростом около двух метров, гибкие, ловкие и невероятно быстрые. Они использовали различные наборы оружия. От биотехнологий, до псайкерских, лазерных, силовых, некротических и тому подобных. Облачались они в доспехи-скафандры антрацитного черного цвета, поглощающие все виды излучений. На десять тысяч рабов в среднем приходился один рангданец. Победить его казалось непростой задачей. Каждый из них был окружен силовым полем и многочисленной свитой, готовой отдать жизнь за повелителя. Но все же Астартес сумели добыть несколько трупов и передали их апотекариям. Те уже начали проводить исследования, и первичные данные вызывали одно лишь отвращение. Рангданцы поддерживали многочисленные культы смерти, приносили кровавые жертвоприношения и лакомились плотью разумных существ. Но хуже всех оказались слогты, элита элит их цивилизации и одновременно самая отвратительная раса ксеносов во всей Галактике. Внешне они представляли собой кошмарную пародию на гуманоидов, состоящую из тысяч свивающихся и извивающихся личиночнообразных червей с щупальцами и присосками, покрытых липкой ядовитой слизью. Они так же не упускали возможности лакомиться человечиной и обожали мозги. И при этом умели считывать генетическую информацию и использовать ее. Апотекарии пока не сформулировали единого решения по поводу их взаимоотношений с рангданцами. Кем те приходились слогтам? Такими же рабами, полноценными симбиотами или временными союзниками? — Стоим насмерть! — Авалон повысил голос, и вокс-связь донесла его слова до ближайших отделений Астартес. Он вскинул к небесам посох, всеми силами держа силовое поле. На истерзанной земле, перепаханной сотнями сапогов, гусениц и воронок от взрывов, расползалась изморозь — первое свидетельство взаимодействия с варпом. Используя разрушенные здания как прикрытие, Хищники Асербуса вели эффективный огонь. «Мастодонты» выезжали из-за укрытий, делали несколько залпов и стремительно откатывались назад. У противника нашлись аналоги Титанов — сверхтяжелые макробесты и асеоворы. И если залп вторых техника еще имела шанс пережить, то после шквального огня макробестов от трехсот тонных танков оставались лишь дымящиеся оплавленные остатки. От тех из них, кто действовал недостаточно проворно и терял драгоценные секунды. В псайкерское поле безостановочно врезались снаряды и импульсы вражеских залпов. Авалон уже не раз и не два снимал его, не в силах выдерживать непередаваемую ярость неприятеля. И немного отдохнув, вновь его поднимал, понимая, что оно дает дополнительные возможности выжить братьям. Благодаря своим способностям он спас множество жизней. Ашерахар и окруживших его рангданцев плотно блокировали со всех сторон. Андрей Триждырожденный, капитан их Великой Когорты, атаковал на северном направлении. Ему помогали манипулы Последнего Рубежа и Возжигающих Пламя. Доблесть, Гвардия Света и Молчаливые упорно продвигались с запада. С юга в числе прочих воевали Идущие на Смерть во главе с Сократусом Оболом. Сражаться плечом к плечу с несокрушимыми терминаторами охраны примарха считалось величайшей честью. С востока им помогали манипулы третьей Когорты. Всех охватила жажда мщения и воздаяния, когда по воксу сообщили, что погиб Кунтрилл Седой, Чемпион Когорты и всего Легиона, самый искусный боец из тех, с кем доводилось встречаться Авалону. Данные о потерях продолжали поступать со всех сторон. Но Солнечные Братья не имели возможности применить орудия линкоров и крейсеров. Даже руины Ашерахара представляли собой великую ценность, и там оставались братья из других легионов. С оглушительным взрывом рухнул один из макробестов. Яростная радиоактивная вспышка могла бы выжечь глаза, не будь на Астартес шлемов. Восьмидесятиметровый колосс на нескольких ногах-щупальцах начал заваливаться и когда он упал, последовал еще один взрыв. Даже сюда, на расстоянии свыше трех километров, докатилась ударная волна. Но это был локальный успех. За спиной поверженного исполина продолжали спокойно вышагивать еще трое его собратьев-макробестов. — Я иду на прорыв! Вперед, братья, за Феба и Императора! — раздался приказ центуриона Маникула. — Все вместе, разом, по сигналу. — За Феба и Императора, — раздались многочисленные выкрики. Оператор начал отсчет. Пять. Четыре. Три. Два. Один… При последнем слове все боеспособные танки, орудийные установки и оружейные расчеты произвели единый мощный залп и устремились на врага, буквально прореживая многотысячные ряды. Трупы разрывались и разлетались в стороны, кровь текла реками. Быть одним из псайкеров Солнечных Братьев, значило быть не просто воином, но и мудрецом, эрудитом, адептом трансцендентных знаний. Подобный набор качеств помогал Солнечным Жрецам стать невероятно опасными бойцами. Теми, кого уважали и к чьим словам прислушивались. С помощью встроенной в шлем оптики Авалон видел, как далеко впереди рухнул на землю один из слогтов — а это являлось несомненной удачей. Загорелись еще два асеовора. Но затем Рангда нанесла ответный удар. — В укрытие! Быстрее, быстрее! — Солнечный Жрец первым осознал чудовищную опасность. Без страха, но с замершими сердцами Авалон наблюдал, как в их сторону разворачиваются два макробеста. Их уродливые орудия дернулись, выискивая цель и наводясь на нее. Для этого им не пришлось слишком сильно стараться — множество пеших сынов Феба поддержали прорыв Маникула и ныне оказались на открытом пространстве. Время их жизни отсчитывало последние секунды. — Он прибежище наше и мощь. И не убоимся…— в воксе раздались литания. Закончить ее не успели. Шквал огня буквально выкосил часть Хищников Асербуса, заживо выжигая воинов в доспехах и переворачивая технику. Вселенная бесконечна и непознаваема. Но мы должны дойти до её предела и приоткрыть завесы тайн. Мы, обладающие властью, должны познать её. Так говорил примарх, и его мудрость вела их всех. Авалон знал, зачем и ради чего живет. Понимая, что у него мало шансов пережить бой, он не терял надежды и готовился встретить смерть с улыбкой. Солнечный Жрец глубоко вздохнул и гордо выпрямился, вскидывая жезл к небесам. Для устойчивости он широко расставил ноги и стоял, вложив все силы в поддержания защитного поля. Посох сиял и начал медленно плавиться. В любой момент он был готов взорваться от невероятной мощи, что псайкер пропускал через него. Но он сжал зубы и держался, понимая, что чем дольше он удержит щит, тем больше братьев спасется. Они отступали под созданное им поле, кто-то заползал, таща на руках собственное искалеченное тело, кого-то занесли братья, кто-то горел, но медленно брел к Солнечному Жрецу ставшему для всех спасительным маяком. — Мы — Свет! — прорычал Авалон, чувствуя, как капилляры в носу не выдержали напряжения. По подбородку потекла струйка крови. Совершенная физиология Астартес тут же залечила столь незначительную ранку, но прикладываемые псайкером усилия вновь разорвали кровеносные сосуды. В висках словно били огромные молоты. Бум-бум-бум… От их грохота глаза начала застилать кровавая пелена. Дыхание с хрипом вырывалась из пересохшего горла Солнечного Жреца. Адамантивая рукоять жезла дарила чувство уверенности. Одновременно оружие, и сосредоточение психо-способностей псайкера. Поверх доспехов каждый из них носил плащ, усиленный специальными нитями. Капюшон его закрывал голову. Через провода, вставленные в разъем шлема, Авалон чувствовал кристаллическую сетку психической защиты брони. Сетка поднималась со спины и частично закрывала череп, защищая мозг от жутких опасностей варпа. Без нее каждому колдуну угрожала смерть, безумие или кое-что пострашнее. Благословенный стоял, нагнувшись вперед, как под порывами шквального ветра. Он сосредоточился на жезле, с тревогой ощущая, как начали греться соединительные кабеля и сам плащ. Еще немного, и он вспыхнет, как факел. Потоки энергии бушевали вокруг. Пришло покалывание по всему телу, мускулы напрягись, а в голове завыл ледяной злобный ветер. Сетка над головой практически расплавилась, противодействуя воздействию. Золотой орел на жезле сиял, как магический талисман. Авалон сконцентрировался и дал волю ярости варпа. Он сотни раз репетировал и проводил подобные ритуалы, но сейчас его поразила неимоверная интенсивность Эмпирей. Он взревел, как ураган. Вокруг библиария вспыхнул ореол, превратившийся в дугу молний. Все до единой вены заледенели от холода, распространяющегося от кристаллов психо-защиты. Силовой щит получил новую порцию энергии и стабилизировался. Вокруг жезла заплясали пучки молний, а леденящая энергия растеклась по рукам и ногам. В одно головокружительное мгновение все его чувства обострились до сверхъестественной степени, достигнув пределов, недоступных воображению обычного смертного. Бетон и металлические преграды исчезли без следа, тогда как все окружающие живые организмы проступили с ошеломляющей отчетливостью. Он увидел ужасную гниль, пронизывающую врагов и все, с чем они взаимодействовали. Она исходила от слогтов и затронула все живые существа, разлагая их, как раковая опухоль. Опухоль, бурлящая чужим, враждебным разумом. А вокруг лежал иней. Ему все же повезло. Основной залп макробестов прошел левее, а на его защитное поле пришлись лишь остатки. Но и их хватило с головой. Поле лопнуло с жалостливым звоном. Удивительно, что он смог продержаться так долго. Скольких братьев он спас? Тридцать? Сорок? Не меньше. И когда он понял, что сделал столь достойное дело, его сердца наполнились гордостью и триумфом. Авалон почувствовал, что ему в грудь ударил исполинский молот. Тяжелого Астартес сдернуло с земли как пушинку и откинуло метров на сто. Он долго летел, кувыркаясь в воздухе и пытаясь подхватить себя с помощью левитации, но все без толку. Рухнув на землю, псайкер скользил еще метров тридцать, пока не уткнулся спиной в бетонный остов разрушенного здания. Посох разлетелся на сотню осколков, как хрустальный. Доспехи обгорели и погнулись, да и об некогда покрывающей их краске и лаке теперь можно было забыть. От плаща с капюшоном остались лишь дымящиеся останки. Кровь под шлемом заливала лицо. Левая рука оказалась сломана. Чувствуя опустошение и невероятную усталость, Авалон медленно поднялся на ноги. Воина шатало, и он мало что видел. Он пошарил, пытаясь нащупывая на бедре болт-пистолет. Но осталась лишь кобура. Само оружие куда-то подевалось. Сообразив, что вокруг полно бесхозного оружия и с пустыми руками он не останется, Авалон глубоко вдохнул. Организм уже включился в восстановление, напитывая тело чудовищной долей адреналина и закупоривая порванные сосуды и капилляры. — Феб идет! Феб идет к нам на помощь! — в воксе раздался чей-то радостный вопль. И в тот же миг Солнечные Братья почувствовали второе дыхание. Авалон поднял голову и протер рукой глазницы, счищая с них землю и кровь. Он увидел, как в небесах из ниоткуда появились силуэты и с невероятным ускорением устремились вниз. Удар от их приземления вышел не намного слабее, чем залпы вражеских макробестов. К небесам поднялась пыль. — Я с тобой, повелитель, — Авалон потянулся разумом, пытаясь нащупать примарха и уловить его победоносный настрой. Но не смог. Сил практически не осталось. Он сделал шаг вперед, и в тот же момент в него вновь чем-то попали. Попали в плечо. Захрустело сломанные, вырванные из суставных сумок кости. Авалон еще успел увидеть, как его правый наплечник оторвало и вместе с частями доспехов отбросило куда-то далеко в сторону. Солнечного Жреца закрутило вокруг собственной оси, и он рухнул, раскинув руки. И тьма пала на его разум. Справляясь с чудовищными повреждениями, организм ввел его в кому и принялся с лихорадочной поспешностью бороться за жизнь.* * *
Сражаться плечом к плечу с возлюбленным примархом — разве есть честь выше? Разве можно еще о чем-то мечтать? Вергилий Урс был рожден не воином, но он им стал, стал Астартес и иной судьбы себе не желал. После их эффектного появления на поле боя все Астартес и Имперская Армия почувствовали невероятный подъем духа. Примарх вступил в бой, и столь судьбоносное событие сразу же стало переломным моментом всего сражения. — За Феба и Императора! За Солнечных Братьев! — голоса доносились со всех сторон. И с каждым минутой их ликующий порыв лишь усиливался. Балар Солар сражался великолепно. Впрочем, как и всегда. Его невероятная скорость, помноженная на необоримую силу и выносливость, холодную голову и мощный аналитический ум делала его смертоносным бойцом. Он постоянно поддерживал вокруг себя силовое поле, и солнце за плечами сияло, заливая поле боя золотистым светом. Раскидав всех ближайших врагов и собственноручно обезглавив одного рангданца в черных доспехах, примарх повел Идущих на Смерть к ближайшему макробесту. И пока остальные братья отвлекали его массированными залпами из всех орудий, Феб добежал до его ног, похожих на щупальца, и оказался в мертвой зоне. Даже подготовленные телохранители не смогли двигаться так быстро. Они отстали. А больше прочих отстал Вергилий — ведь кроме всего прочего ему доверили охранять и нести в бой величайшую святыню легиона. Его знамя. С ним рядом из солидарности держался и Георгий. — Шевелись, Медведь, а то все веселье пропустим, — его резкий голос выражал недовольство. — Проснись уже. Мы в бою! Появление штандарта всегда означало победу. А на двойные сердца братьев оно оказывало почти такое же воздействие, как и присутствие самого примарха. Но все же Медведь отстал, всеми возможными силами оберегая святыню. Он видел, как примарх принялся рубить ноги исполинской машины. Со стороны он казался грудным ребенком, накинувшегося на закованного в сталь дредноута. Но видимые пропорции никак не отражали того, что происходило на самом деле. Непонятно как, но макробест заревел. Наверное, на его корпусе имелись динамики. Они выдали настолько мощную акустическую волну, что многие почувствовали головокружение. Исполинская машина принялась беспорядочно двигаться, переставляя опоры в надежде задавить копошащегося где-то внизу примарха. При этом она беспорядочно стреляла в землю, хотя под таким углом оружия не поворачивались. Но все было бесполезно. Пифон, сверкающее копье Феба, било в опоры раз за разом, разрубая их на части. Идущие на Смерть наконец-то присоединились к отцу. Завизжали цепные топоры и мечи. С противным визгом, в ореоле искр, они принялись вгрызаться в чужеродный металл. Роман Черный получил прямое попадание в грудь и упал, не подавая признаков жизни. Кнут Синезубый оказался недостаточно ловким и поплатился за просчет собственной головой. Одна из ног макробеста задела космодесантника. Движение казалось легким, но шлем вместе с содержимым отлетел далеко в сторону, и покатился, как мячик. Вергилий до хруста сжал зубы. Погибали его братья. Те, с кем он прошел сотни битв, и каждая потеря ложилась на его сердца очередным рубцом. Он отставил знамя и со все силой ткнул когтями в шупальце, чувствуя, как они разрывают вражескую технику. В реве макробеста слышалась паника и предчувствие неминуемой смерти. Пифон в руках примарха казался сверкающей лентой, настолько быстро он двигался. И когда очередная нога подломилась и оторвалась, исполин начал заваливаться. Он рухнул, глубоко проминая землю. А Феб уже бежал по корпусу, поражая самые уязвимые точки, отсекая оружие и стараясь добраться до операторов. Одним движением он вскрыл макробеста, как Астартес вскрывают свои пищевые пайки, и принялся терзать внутренности машины. Через минуту все закончилось. — Смерть ходит рядом. Но что мы говорим ей? — в воксе зазвучал голос Сократуса. На поле боя он попал раньше их на несколько часов, и в его задачу входило найти время и место наиболее эффективного появления примарха. И с поставленной задачей он справился блестяще. И сейчас центурион вместе с остальными терминаторами прорубался сквозь бесчисленные полчища рабов в невральных ошейниках, спеша на помощь примарху. — Что говорят ей Идущие на Смерть? — Не сегодня! — выдохнули три десятка мощных глоток. Бой продолжался. Вспышки и разрывы мелькали со всех сторон, но их интенсивность стала спадать. И все же враг пока отказывался сдаваться. Отделения гравициклов напоминали огромных рассерженных шершней. Они нападали, стремительно отходили назад, петляя по всему полю боя и вновь наносили болезненные удары с самых неожиданных направлений. Остающиеся в тылу «Скорпиусы», оснащенные противопехотными мультиустановками, периодически выплевывали в небеса сотни залпов, буквально заливая врагов яростным огнем и сталью. К сожалению, тут и там стояли вражеские щиты, которые принимали на себя основной урон. Да и противник огрызался злыми выпадами. Откуда-то из развалин Ашерахана вытянулся лазерный луч, похожий на длинную указку. Что это было за оружие, Медведь не знал, но эффект от него выглядел убийственным. Те, кого «указка» нащупывала, разлетались в стороны, как от хорошего удара сапогом. Неведомая установка буквально перепахивала миллионы тонн земли, бронетехники и самих Астартес. — Весь огонь по новой цели, — в воксе раздался спокойный голос примарха. Как и всегда, ничего не ускользало от его внимания. Идущие на Смерть прекрасно его слышали. В силу личных обязанностей они имели право прослушивать любые волны за исключением тех, что обладали высшим приоритетом. В ту же минуту из за их спин с внушительным звуком заработали мощные «Деймосы». Каждый их выстрел напоминал невероятный по силе удар, они словно заколачивали гвозди в крышку гроба Рангды. Уверенно и неторопливо. То, что оставалось от развалин кузни, окончательно рассыпалось в прах. Вражеское орудие, чем бы оно ни являлось, замолкло навеки. Овеянные славой дредноуты неторопливо двигались к точке, указанной примархом. Их покрытые золотыми письменами броневые пластины казались прекрасными произведениями искусства. На них записывались нетленные подвиги Древних и планеты, где ступали их механические ноги. Вооруженные спаренными пушками, ракетницами, мульти-мельтами, силовыми кулаками и огнеметами, они наносили врагам чудовищные потери. Но и сами, несмотря на всю защиту, не могли считаться бессмертными. Вот закачался и тяжело рухнул Хлодвиг Славный. Через минуту к нему присоединился и его брат, Древний Элизарий, угодивший под массированный залп. Потеря двух столь славных бойцов вызвала в Солнечных Братьях яростные крики. Несколько отделений устремились вперед, торопясь отбить останки Древних, дабы восстановить их, если возможно, или предать почетной смерти. А кто, как не воины, отдавшие всех себя на служение легиону и Империуму, более заслуживали почетного успокоения в огне звезд? Но Солнечные Братья еще ни разу не участвовали в настолько изматывающем бою. В любой другой день потеря двух Древних приравнивалась к выдающемуся по своей скорби событию. Но не сегодня. Ибо слишком много стояло на кону. Сейчас решалась судьба не отдельно взятой Ксаны, а участь всего Человечества. Медведь это знал. Казалось, что примарх и его группа движется по полю боя хаотично, без всякого порядка. Но так только казалось. Он неизменно находил наиболее критические точки или места, где требовалась его помощь, и вел туда людей. В какой-то момент они прорвались к разрушенным зданиям и здесь за них взялись всерьез. Оборону здесь держал сержант Годфрид Готт и его отделение из Второй Когорты. Несмотря на продуманный порядок, на Ксане за долгие и утомительные часы все силы перемешались. Готт и его воины умело держали оборону в развалинах исполинского зала. Сам сержант с убийственной смертоносностью поливал врагов огнем из стационарной турели. — Годфрид Готт! Мое сердце полно радости, сражаясь рядом с тобой! — рука примарха опустилась на плечо воина. Тот лишь повернул голову и посмотрел вверх, на отца. На нем был шлем. Окрашенные в белый цвет глазницы визоры не позволяли видеть лицо сержанта. Но Вергилию подобного и не требовалось. Он почувствовал, как от гордости воин был готов совершить любые подвиги. Он вновь приник к оружию и продолжил собирать кровавую жатву. Планетарный гарнизон рангданцев пошел на последний и отчаянный приступ. — Мой лорд, ловушка захлопнулась. Кажется, нас хотят убить! — рядом с Вергилием встал и Сократус Обол. Голос его звучал спокойно. Тысячные полчища, завывая, выкрикивая проклятия и радостные вопли приближались. Солнечные Братья косили их сотнями, разрывы от залпов танков прокладывали в их полчищах целые просеки, но они продолжали рваться вперед, прямо на Астартес. Они стали приманкой, стали тем, на кого враги собрали остатки сил, и теперь им лишь требовалось выжить. — Не отступай назад, сожми кулак и бей! — Феб вскинул к истерзанным и плачущим небесам длань с копьем. Яркий свет засиял от камня на наконечнике, заливая поле боя праведным светом. — Рангда уже проиграла на Ксане. Только они еще об этом не знают. Добро пожаловать, ублюдки. Второй легион рад вас встретить! Вспышка света ударила во все стороны, в своей интенсивности затмевая ядерный взрыв. Феб напрягся, ему было непросто. Но свет бил по глазам и мордам ксеносов. Он заставил их остановиться и смещаться, как под порывом сильного ветра. Свет не убивал их, но доставлял физическое неудобство — это чувствовалось. А потом Феб отдал короткий приказ. Из сотен орудий «Мастадонтов» и «Носорогов» позади них ударили лазеры и пушки. От чудовищного залпа тела чужаков превращались в фарш, разлетаясь на костяные осколки и брызги синеватого ихора. А техника продолжали работать, перепахивая поверхность. Это был ад. И в этом аду находился Феб и держал над Солнечными Братьями защитный купол. Ближайшие оставшиеся в живых псайкеры сразу же присоединились к нему, вливая все силы, отдавая их без остатка и без раздумий. Тучи пепла и жирного дыма поднимались все выше. Вокруг умирали и выли тысячи ксеносов и их рабов. И как островок спокойствия посреди кошмара непоколебимо твердо стоял купол, сотворенный Фебом. Он вновь отдал короткую команду по вокс-связи, и огонь сразу же прекратился. Со вздохом облегчения Балар опустил копье. Купол пропал. Все закончилось. Вергилий оглядел поле боя. Где многотысячная орда ксеносов? От нее ничего не осталось. Лишь отдельные кости и клыки, куски кожи, одежды, амуниция, доспехи и оружия падали с неба неторопливым дождем. Дождем, напоминающим о той чудовищной бойне, которую учинили Солнечные Братья. Вокруг продолжали стрелять, но все понимали, что это лишь агония. Вергилий снял шлем. Он хотел почувствовать запах триумфа. И он его почувствовал. Воздух пах горелым мясом, спекшейся кровью, дерьмом из разорванных кишок, перегретым металлом и вспаханной землей. Так пах их триумф. — Мы победили, — просто сказал Феб. Сократус Обол потряс головой, словно не веря в то, что они выжили. Вергилий пошевелил метровыми плечами и поудобней перехватил знамя. Годфрид Готт выпрямился и отпустил рукоять оружия, раскаленные дула которого продолжали дымиться. Остальные воины оглядывались. Послышалась первая шутка. — Ты чего трясся? С перепугу, что ли? — Ага. Только не за себя, а за ксеносов. Где мы их всех хоронить-то будем? Астартес засмеялись, поглядывая на Феба и его реакцию. Примарх промолчал. Через некоторое время, когда битва окончательно затихла, Феб пожелал пройти по полю, запоминая все подробности и вознося хвалу отличившимся героям. В тот день он подарил отличившимся воинам много оружия: болтеры, мечи, топоры, пистолеты. Но один его подарок заставил их всех почувствовать невероятную гордость за брата. Им оказался Авалон из числа Благословенных. — Отец, Солнечный Жрец Авалон покрыл свое имя нетленной славой, — рядом с примархом находился капитан Андрей Триждырожденный в обгорелых и помятых доспехах. Два Астартес поддерживали и помогали стоять псайкеру. — Благодаря его полю, которое он держал до последнего, спастись удалось десяткам воинов. Он спас многих твоих сыновей. — Вот как? — примарх еще раз осмотрел Авалона. Тот снял шлем, был бледным до синевы, а от его доспехов мало что осталось. Непонятно, как воин умудрился выжить при таких повреждениях. — Да, все так, — почтительно подтвердил Триждырожденный. — Значит, Пифон попадет к достойному! — улыбающийся Феб перехватил копье и медленно, с уважением, протянул его воину. Тот и так едва держался на ногах, но от волнения и оттого, что встав на колено, потревожил многочисленные раны, и вовсе едва не потерял сознание. Его руки бережно приняли Пифон. — Сей день навеки останется в моей памяти, — сказал Солнечный Жрец. Его пальцы с благоговением и нежностью прошлись по длинной рукояти оружия. — Не сомневаюсь. И пусть слава о твоих свершениях разнесется по всей Галактике! — примарх положил руку ему на плечо, сжал пальцы, кивнул и отправился дальше. Вергилий перехватил знамя и оглянулся на брата. Потрясенный Авалон продолжал стоять на колене, держа копье. Его окружали многочисленные Астартес. Со всех сторон слышались поздравления. А затем с ревом раздираемого воздуха с небес спустились две «Громовые птицы». В одной из них находился Мортарион, повелитель Гвардии Смерти, а во второй — Лев Эль'Джонсон, владыка Темных Ангелов. — В Гвардии Смерти есть славный обычай, — низкий тяжелый голос примарха Мортариона слышали все Астартес и те немногочисленные Имперские силы, которым повезло в ту минуту находиться рядом. — Празднуя победу, мы чествуем ее кубком яда. Надеюсь, вы не откажетесь испить со мной прекрасный напиток? Три примарха стояли в окружении двух десятков Древних из разных легионов. Вокруг каждого из примархов расположились его капитаны и самые прославленные воины. Мортарион снял маску-респиратор, явив бледно-пепельное лицо. Череп его был вытянут и полностью лыс, а на шее он носил специальный воротник, испускающий клубы отравленного дыма. Его уникальную силовую броню-плащ покрывала сталь, а на широком поясе висели похожие на кадильницы фосфексные бомбы. Свое оружие — чудовищных размеров боевую косу он не глядя передал назад, и ее с поклоном принял Игнатий Грульгор, командующий Второй Ротой. Ходили слухи, что Безмолвие — так называлась коса — изготовлена порочными ксеносами, и считается одним из самых страшных клинков в руках любого примарха. Не отходя далеко от примарха, стояли две зловещие фигуры в терминаторской броне. Они носили имя Саван Смерти и служили своему отцу в качестве почетной стражи. — Яд? — удивился Лев Эль'Джонсон. На его поясе висел Волчий Клинок, тяжелый, черного цвета, цепной меч. Львиный шлем он держал на сгибе левой руки, а длинные прямые волосы золотистого цвета примарх зачесывал назад, и они спускались до груди. Зеленые глаза смотрели мудро и смело. — Что за странный обычай? Три гиганта буквально приковывали к себе взгляды. Каждый из них обладал несомненным величием, но по-своему. Тысячи глаз ловили любой их жест, а уши — изреченных слов. — Обычай Гвардии Смерти. Обычай для истинных воинов, — низкий тяжелый голос Мортариона поражал властностью и титанической уверенностью. Примарх протянул руку. К нему сразу же шагнул Тифон, капитан Первой Роты. В руках он держал тяжелый графин из невероятно толстого хрусталя. Внутри плескалась бледно-зеленая жидкость. Она шипела и медленно плавила стенки сосуда. Находясь на расстоянии десяти шагов от примарха, Вергилий невольно передернулся. Его рецепторы уловили состав адского зелья и взбунтовались от одной лишь мысли о запахе, не говоря про то, каково оно на вкус. Вдыхать его — значило наносить вред телу. Что уж говорить об питье? — Сей утонченный напиток способны выдержать лишь тела примархов, — Мортарион повернулся к двум Астартес. Одного из них звали Сархат Годи и он командовал 77-й ротой Яростных Убийц. Второй носил имя Арон Хтон, командир 2-го батальона Бледных Кочевников. Именно эти два воина и их подчиненные приняли на себя основной удар Рангды. Именно они обороняли Ксану, пока не пришла помощь. — С вами, славные воины, я с радостью разделю иной, более слабый, яд. — Да, господин, — откликнулся Годи. Хтон кивнул и промолчал, но по их лицам каждый мог бы понять, что они совсем не горят желанием пить то, что им вскорости поднесут. Лишь желание отстоять честь родных легионов не позволяло им ответить отказом на столь сомнительное предложение. — Я слышал о вашем обычае. Что ж, мне он нравится, — выказывая уважение к брату, Балар первым принял у Тифона окованный золотом кубок. — Феб, я знал, что ты чтишь традиции и понимаешь нас, — Мортарион уважительно наклонил голову. — Так выпьем же! Уверенным движениями он наполнил три кубка. Лев Эль'Джонсон без всякой радости втянул воздух. Он посмотрел на братьев, но ничего не сказал. — За вас братья мои, и за славную победу, — подавая пример, Мортарион поднес кубок к губам и осушил его тремя неторопливыми глотками. Выдохнув, он отвел руку и отдал кубок Тифону. Гвардия Смерти разразилась приветственными криками и принялась стучать оружием по щитам и доспехам. — За великие свершения! — Балар обвел кубком поле боя, салютуя всем без исключения, чем вызвал еще один взрыв шумного одобрения. Солар выпил кубок и не глядя протянул его Тифону. Лицо примарха пошло пятнами, Око во лбу поменяло цвет, став более темным, но голос остался таким же ясным и сильным, как и прежде. — После такого можно смело сказать — в жизни этой я видел всё! — сказал он, и Мортарион рассмеялся тяжелым одобряющим смехом. Солнечные Братья поддержали Солара радостными криками. — За победу на Ксане, — Лев отдал шлем Первому Капитану, поправил за ухо прядь волос и так же уверенно и невозмутимо, как и его братья, осушил кубок. Темные Ангелы пришли в восторг. — Теперь я намерен разделить яд с командирами Белых Шрамов и Бледных Кочевников, — сказал Мортарион и протянул им кубки. — Ваша доблесть невероятна, а сила духа восхищает даже нас, примархов. Память о вас переживет века, — Мортарион ударил себя кулаком в грудь. — Примите же напиток истинных героев. Два воина шагнули вперед. Вергилий видел, что они колеблются. Тифон протянул другой графин. Жидкость в нем так же плохо сочеталась с такими словами, как здоровье и польза, но хотя бы не так отчетливо напоминала едкую кислоту. Два воина выпили вместе с Мортарионом, побелели, синхронно покачнулись и едва устояли на ногах. Белый Шрам был вынужден опереться о плечо брата. Примархи сделали вид, что ничего не заметили. — Нам пора подвести итоги и распланировать дальнейший ход кампании, — легко и непринужденно Феб забрал инициативу. Уважив Мортариона, он сделал следующий шаг и ненавязчиво показал, кто же здесь командует. — Я жду вас на «Стальной воле», братья. Нам есть что обсудить. Наша война с Рангдой только началась.